Отреченный

      На следующее утро, Остен проснулся сам. Никакого внезапного пробуждения от кошмаров. Наконец-то он почувствовал какое-то спокойствие. За последние несколько лет это происходит у него впервые. Он толком не помнит, что было вчера, лишь странный шум встревоженно «постучался» по его ушам. Этот звук был похож на то, если бы один из величайших механизмов вдруг сломался, и неприятно заскрипел, закричал, умоляя помочь ему, чтобы прекратилось это минутное безумие. Звук был довольно знаком ему, однако он не мог понять, откуда. Он мутно помнил какую-ту странную бабочку с красными крыльями, похожими на кровь. Но тяжелее всего было вспомнить странного незнакомца с удивительным механизмом вместо глаз. Кто он такой? Что он хотел сказать ему? Что за опасность настигнет молодого доктора? Почему его преследовала одна и та же бабочка? Чем больше он думал об этом, тем больше забивал свою умную голову всякой чепухой, которая была… Совсем нереалистична? Остен, недолго валяясь на кровати, решил умыться и по быстрее начать работу. Для него это было самое важное занятие на данный момент. В городе эпидемия, если ее не остановить, неизвестно, сколько еще человек может умереть из-за этой дряни.       После того, как Шепард позавтракал, к нему подошел Зейхер, который был в немного измученном состоянии. Темные круги под глазами профессора не удивляли его, скорее заставляли сочувствовать, что ли. Ведь Остен тоже помогает ему, однако из-за странных кошмаров, преследовавших его последние месяцы, молодой человек давно забыл, что такое «здоровый сон».       — Доброе утро, профессор, — поприветствовал его Шепард и попытался хоть немного улыбнуться.       В ответ Зейхер лишь нахмурил брови. Похоже, что он был зол, но только на что? Мужчина внимательно посмотрел в серебристые глаза Остена, который не понимал в чем дело. Профессор словно выискивал что-то, будто очень важную информацию, которую от него утаил его лучший ученик во всей Коллегии. Следующая фраза заставила Остена сначала вздрогнуть, а позже съежиться изнутри.       — Ты ничего не хочешь мне рассказать о разработке вакцины против «эндаулской чумы»? — сказал он довольно спокойным тоном, хотя выглядел довольно серьезно.       — Боюсь, что мне не скрыть правды, — сожалея о том, что не рассказал намного раньше, раскаялся Остен.       — Правильно мыслишь.       — Хорошо. Но после этого, вы можете меня выгнать. Я не соблюдал некоторые правила Коллегии, а вместо этого находил ответы на свои вопросы. Например, почему же крысы, зараженные вирусом, намного устойчивее, чем простая крыса, в то время, когда доза мышьяка намного превышена в их крови? Почему они мигрируют с одного места на другое в поисках новой добычи? Как объяснить, почему они не переносят солнечный свет? Почему они живут стаями — сразу понятно, однако заметьте, что из всех зараженных только 60% заболевших имеют вирус, но он не так прогрессирует, как у остальных зараженных, а если и прогрессирует, то медленно. Вы знаете, что вирус зараженного человека и крысы-мутанта в чем-то схожи? Правда, у крыс на последней стадии вируса, скорее происходит мутация, в то время как люди — умирают. Вы знаете почему? Нет? Я искал ответ, когда начал свое исследование, — Остен не медля достал свой ежедневник с записями и отдал Зейхеру. — А вы знаете, что они слепы?       — Тогда, как они перемещаются? — с любопытством спросил Зейхер, слушая своего ученика.       — Я предполагаю, что с помощью обоняния, хотя не совсем понимаю один факт. Они чувствуют падаль, но еще биологически живых животных — нет. Предполагаю, что обоняние у них не сильно развито, в отличие от других чувств.       — Интересный факт. Однако, верится с трудом. Но как ты узнал об этом, меня больше это удивляет, — сказав это, Зейхер похлопал его по плечу, а на лице заиграла улыбка. — Я горжусь тобой. Работай дальше в том же духе.       Спустя две недели наступили февральские дни, которые не особо любил Шепард. Что тут интересного? Лишь один праздник, которые жители вряд ли будут отмечать в связи с последними новостными лентами. День города Эндаула. Раньше этот праздник отмечали вместе со всеми жителями, на одном дыхании наблюдая за прекрасными фестивалями фейерверков, масок и прочих вещей. А теперь что? Каждый житель будет бояться выходить из улицы, ведь появилась новая проблема. Появился дефицит в продуктах. Теперь каждый гражданин готов подраться за двухсот граммовый хлеб. Это намного хуже, чем простая война между народами. Но это еще не самое худшее. Половина животных словно вымерло. Их будто никогда и не существовало.       Во дворе было довольно спокойно. В последнее время старый император Грегор Брадиславский шел на поправку, что очень радовало жителей. Теперь он мог не волнуясь за свое состояние здоровья разговаривать о более серьезных делах с сыном, Эваном Брадиславским, который совсем недавно получил свое законное и почетное наследие. Молодой император часто обращался за советами к своему отцу, ведь он имел гораздо больше опыта, чем он. Зейхеру прибавилось больше дел, чем обычно, когда император был почти при смерти. Местные доктора решили объединить силы, чтобы искоренить эпидемию. Страшнее всего стало, когда озвучили цифру зараженных.       Теперь их стало больше. Около двухсот людей уже лежали в специальных местных больницах. Их отделяли от вполне здоровых. Постепенно сами врачи начали разносчиками болезни, а также медсестры, которые в течении всего дня находились у больных. Уже несколько человек были заражены именно медицинскими служащими. После нескольких случаев, местное управление дало приказ о том, чтобы каждый врач обрабатывал свою кожу средствами гигиены. Местные же стали активно пропагандировать, чтобы врачи из Коллегии высунули свои головы из нор и помогли людям. Этот бунт продолжался недолго, пока император не отправил несколько врачей из Коллегии в местные больницы. На этом местные успокоились. Ведь они знали, что лучшие врачи только из Коллеги.       Однажды, Грегор Брадиславский вызвал Остена к себе. Если честно молодой доктор не ожидал такого внезапного приглашения. С чего это вдруг он захотел его увидеть? Или же поговорить о чем-то? И о чем? Не задавая себе лишних вопросов, Остен не медля направился в покои старого императора, где тот его уже ждал. Войдя в покои императора, Остен увидел вполне здорового старичка, который, несмотря на свою бледность, красовался каким-то необычным легким золотистым оттенком кожи. Неужели он успел где-то позагорать? Ха! Не смешите меня, господа, которые слушают мою историю! Это вовсе не смешно. Я вполне серьезно говорю. Так как император полностью не окреп, то ему назначен постельный режим в течении несколько дней, а позже, он может спокойно разгуливаться по своим садам. Остен медленно подошел к императору, наклонился и четко выговорил заученную им же фразу: «Ваше императорское величество!», хотя император разрешил ему не называть себя так.       — Как ваше самочувствие, император? — спросил Остен, подходя ближе.       — А как вы сами думаете, доктор Шепард? — спросил он с ухмылкой, хотя взгляд был спокойным.       — Вижу, что Вы с каждым днем выглядите намного здоровее, — сказал молодой человек, однако его серьезные глаза посмотрели на императора словно расспрашивая: — Но Вы звали меня не только, чтобы я поинтересовался Вашим здоровьем, верно?       — Несомненно, доктор Шепард, — сказал он с довольным выражением лица. Впервые в жизни Остен увидел, как он отгадал желание человека. Это порадовало и самого Шепарда. — Конечно же, есть к Вам разговор.       — И какой же?       Император посмотрел своими потухшими глазами на Остена, который уже был готов услышать приказы. У Остена был слегка измученный вид. Связано ли это с кошмарами…?       — Моя внучка, Адель, — начал император, а у самого забегались глаза в разные стороны. — Я боюсь, что с ней что-то случится.       — Ваше императорское величество, Вы накручиваете себя, — сказал Остен, пытаясь подбодрить его. — Ваши люди оберегают вашу внучку день и ночь.       — Но, однажды, я не увижу ее никогда.       Эти слова подвергли Остена в какое-то смятение. О чем он говорит? Думает о своей смерти, переживает за страну или за свою семью? Все-таки, он странный человек… Чем занята его голова? Остен подсел к императору поближе и начал его успокаивать со словами: «Все будет хорошо». Однако император этого не хотел слышать.       — Я видел крах королевства, — говорил он, словно безумец. — Моя внучка…моя бедная внучка!       — Император, — сказал Остен спокойным тоном, — успокойтесь. Не надо накручивать себя.       — Правда? — словно наивный ребенок спросил император. — Это точно, Шепард?       — Точнее некуда, император, — сказал Остен, пытаясь быть невозмутимым, хотя у него самого появилось около тысячи вопросов, которые могли бы поставить императора в тупик, а могли и заставить его окончательно свихнуться. — Доверьтесь Вашей страже. Она никогда Вас не обманет.       — Но… — отголосок этого слова заставил императора вздрогнуть.       — Что-то не так, император? — затревожился Остен.       — Хиндрия…       «Что он только что сказал? Хиндрия?» — сразу же подумал Остен, и чуть ли не вскочил со стула, на котором сидел. «Черт! Почему я нервничаю из-за этой ерунды?» — думал он, начиная себя медленно успокаивать. «Все хорошо. Все в порядке. Просто ему показалось…». Как объяснить императору, что это ему якобы показалось? Простым совпадением не может быть! Остен сжал свою волю в кулак и выдавил из себя последний дух, чтобы сказать ему:       — Похоже, что Вы немного устали и Вам мерещится, — сказав это, он стал поправлять его одеяло. — Поверьте, Вы и так измотаны болезнью. Вам лишний раз не надо нервничать.       Император слушал его как заколдованный, как будто не обратил внимания на свой странный страх и боязнь за собственную внучку, которой уже не мало лет. Ей всего лишь шестнадцать, а она не только красивая, но и умная, талантливая и бойкая девочка. Дочь императора Эвана и внучку старого императора Грегора Брадиславского звали Адель. Эта будущая леди сего города Эндаула была просто невероятным представителем подросткового возраста. В отличии от остальных сверстниц, которые не особо увлекались логическими играми и «не женскими» хобби, ей это было присуще. Например, в десятилетнем возрасте она впервые в жизни держала оружие в своих тонких руках и через три года уже могла спокойно владеть не только холодным, но и огнестрельным оружием. В ее небольшом арсенале были лишь два оружия, которые она любила использовать во время тренировок: меч и пистолет — так называемые «друзья по оружию».       Так…о чем же я? Боже! Я заранее рассказал то, чего вам еще не стоило…а хотя. Все равно вы бы узнали. Насчет Грегора могу лишь сказать, что после слов Остена он с легкостью послушал его.       — Может все-таки ты прав, — согласился с ним император, ложась головой на мягкую подушку. — Мне надо прилечь.       — Желаете чего-нибудь еще, император? — спросил Остен, пытаясь быть спокойным, однако мысль о бабочке с именем «Хиндрия» взбудоражила настолько, что его чуть ли не трясло.       — Пожалуй, ничего, — ответил император, который уже прикрыл глаза.       — Тогда я пойду, — сказав это, Остен встал со стула и стал перед кроватью императора.       — Хорошо. Ступай.       Остен вскоре вышел из покоев. Когда он шел по длинному белому коридору, то размышлял о том, что ему сказал император. Хиндрия? Что за странное совпадение? Может это и прозвучит странно, но ведь тот незнакомец с механизмом вместо глаз сказал, что таких красно-бордовых бабочек полно. Неужели он каждую называет «Хиндрия»? Бред… Бред собачий! Чем он все-таки забивает свою умную голову? Мистическими рассказами каких-то малышей! Нет, он не верит в это! Остен несколько раз похлопал свои худые щеки. «Ну же, выкинь из головы эту дурацкую историю, — думал молодой доктор. — Это просто нелепая детская сказка». Молодой человек еще несколько раз похлопал себя по щекам, попытался убедить себя, что все хорошо, а это просто страшное испытание, которое надо пройти. Такая ли судьба была уготована ему после вступления в Коллегию? Вряд ли…       Когда он шел к своей комнате, то увидел маленькую будущую императрицу — Адель Умную Брадиславскую. Она ждала кого-то возле дверей библиотеки, однако, увидев Остена, заулыбалась. Никто из придворных не видел ее улыбки, только молодой доктор и ее родные, так что она напускала на себя серьезный вид, хотя бы не надолго. Шепард был нисколечко не удивлен, что будущая императрица всего города Эндаула приходила погостить лишь к нему. Может, ей нужен собеседник, однако какой из этого молодого врача получится собеседник, если он даже полгода не проработал в Коллегии? Ведь такие люди чаще всего не знают о родословной и привычках императорской семьи.       — Добрый вечер, ваше величество, — поприветствовал ее Остен, поклонившись. — Могу вам чем-то помочь?       — Хотела лишь поинтересоваться вашими делами, доктор Шепард, — как-то по-взрослому ответила Адель, сжав свои тонкие пальцы. — Ко мне дошли слухи, что вы ищете средство, чтобы избавиться от эндаулской чумы. Ведь это так? — спросив это, она посмотрела на Остена совсем по-другому. — Только не врите. Вся Коллегия уже знает о ваших наблюдениях и опытах. Вы только скажите, есть у нас кое-какие надежды победить эту заразу?       Ее голос звучал, как будто она ожидала какого-то чуда. Непростого и непостижимого. Остен призадумался. В последнем эксперименте, который был наполовину провальным, он почувствовал, что сможет сотворить невозможное. Но…что это за странное желание? В тот же миг Остен сказал:       — У нас есть надежда. Небольшая, но все же надежда. Правда, нужно время, чтобы приготовить лекарства для успешной реабилитации больных. Потребуется много сил и терпения, чтобы сделать невозможное. Но я вам обещаю, мы вместе с Коллегией это сделаем.       Адель снова посмотрела на Остена странно. Никогда он не видел такого взгляда, как сейчас. Глаза блестели от какого-то восхищения, а ее щеки немного побагровели, что естественно для нее. Шепард подумал, что ей стало плохо после его слов, однако Адель уверила, что все хорошо. Позже она попрощалась с ним и тут же ушла по своим делам. Молодой врач не успел даже сказать «до свидания», а она уже успела исчезнуть. Какие, однако, шустрые подростки! Вскоре он вошел в свою комнату. Здесь было по-прежнему пусто: одна лишь одноместная кровать у окна, полка небольшой библиотеки, прикроватная тумба, на которой была та старая, давно запыленная фотография семьи Шепардов. Уставший Остен упал на кровать и прикрыл глаза. Он немного устал, поэтому вздремнет ненадолго. Хотя бы на час. Он даже не заметил, как начал медленно посапывать от сладкого сна, от которого ему надо будет проснуться.       — Остен, — зовет чей-то приятный женский голос ему на ухо. — Не соглашайся. Он спит. Не могло это произойти в реальности. А голос ему показался довольно милым и спокойным, но одновременно…знакомым? Лишь у одного человека был неповторимый голос — у его покойной матери.       — Не надо, сынок, — говорил тот же голос. — Не иди туда…       — Мама? Куда? — в недоумении спросил себя во сне Остен. — О чем ты говоришь?       — Он говорит, чтобы ты туда не шел, — словно неохотно отвечая на заданный вопрос, сказала Дженнифер Шепард. — Не иди, Остен. Мне страшно за твою судьбу.       — Что со мной не так? Кто тебе это сказал? Мама, пожалуйста, не уходи от меня снова. Останься со мной! — жалобно просил Шепард через свой сон, а в реальности он уже начинал плакать.       — В скором времени…ты поймешь…

***

      — Шепард. Шепард! Поднимайся! — слышался довольно громкий голос Зейхера и дотошный запах табака, исходивший от него. — Еще дела стоят, а он решил поспать на ходу. Поспим, когда в гробу окажемся.       — Хорошо, доктор Зейхер, — неохотно проговорил Остен, поднимаясь.       — Вот, держи, — сказал профессор, отдавая ему конверт с королевской печатью. — Это пригласительное на вечер благодати. Не потеряй его и не разрушь печать, а то не попадешь на вечер.       — Хорошо, — сказал Остен и быстро спрятал пригласительное в тумбочку. — Как его императорское величество Эван? В последнее время он куда-то пропадает.       — В полном порядке, правда измотан, — быстро ответил на вопрос профессор Зейхер. — Видишь ли, много дел на него возложили, как на нового правителя города Эндаула.       — Понимаю, доктор Зейхер. Не в первый раз работаю.       Старый профессор лишь замкнулся. Он словно озадаченно посмотрел назад и ничего не увидел возле себя. Что с ним не так? Остен не решился задавать лишних вопросов, которых у него навалом… Да еще какая-то чертовщина происходит с ним в последнее время. Не будет он лишний раз тревожить профессора. Доктор Зейхер уже совсем не молод, как его ученик, который со временем уже имел небольшие морщинки, а также седину в прямых волосах.       — Как ты думаешь, Остен, мы сможем побороть то, что уготовила нам природа? Сможем ли устоять против нее? Сможем ли мы устоять против чумы? — спросил Зейхер сквозь эту тишину. — Ответь же, больше я ничего не прошу.       Сможем ли мы? Вы еще спрашиваете? Если постараться всеми силами, чтобы уничтожить болезни, которые существуют на этой планете, раз навсегда, то… мы станем бессмертными? И никто больше не умрет? Мы станем больше, чем просто людьми? Остен задал себе подтемы от вопросов Зейхера. Что окажется реальным средством для всех живых существ, а что наоборот навредит всему человечеству? Остен озадачился этим вопросом. Он никогда не думал, что его учитель может задать такие философские и одновременно научные вопросы.       — Я думаю, что мы сможем противостоять, но нужно время, — недолго думая, ответил Остен, — чтобы найти то, что нам нужно, а также немного везения и удачи…       Остен внезапно почувствовал руку своего преподавателя на своем широком плече. Он не испугался, а лишь приостановился, потому что не знал, что делать дальше и что вообще говорить. Юный Шепард глядел в глаза доктора Зейхера, которые имели такой же уставший вид, как и глаза его учеников. Ему тоже не помешал бы отдых, однако кто будет вести дела в Коллегии вместо него? А кто сказал, что здесь легко работать? Никто!       — Мне нравится твой ход мыслей, Остен, — сказал Зейхер, не дослушивая речь Шепарда. Он лишь похлопал его по плечу.       — Продолжай в том же духе. Верю, что у тебя все получится. Удачи. Не забудь, что в субботу будет вечер благодати, как раз в день рождения ее маленькой императрицы — Адели Брадиславской.       Доктор Зейхер поспешил уйти, покинув Остена одного со своими мыслями. «В последнее время доктор сам не свой», — подумал Остен, усмехнувшись. Он решил, что должен позаниматься какими-то делами, а то вечно сидит со своими мыслями, да еще непонятная чертовщина, которая окружала его в последнее время, немного испугала юного доктора и отвлекла от дела… Может, то, что с ним происходит, — это просто очередной кошмар?