Вне фазы Плато

Утро следующего дня выдалось на редкость солнечным. Или так ему, по крайней мере, казалось через толстое оконное стекло чужого дома. Гинджоу Кууго встречал рассвет так же, как десятки других рассветов до него… Стоя в чём мать родила у стола, на котором, вместо завтрака находилась очередная не особо разборчивая в связях особа, невысокая, темноволосая, с чёрным кляпом во рту. «Хей-хей, доброе утро, Япония. – вещал с полки не особо новый радиоприёмник, нагло пользовавшийся тем, что был слишком далеко в углу, чтобы его можно было выключить, не отходя от стола. - На связи молодая, но очень амбициозная радиостанция «Штыки Осени». Откуда такое название? Ну, мы, вещаем для вас исключительно с сентября по ноябрь. Почему так? Потому что мы «Штыки Осени», конечно же! Впрочем, погода на этой неделе настолько тёплая, так что мы не до конца уверены, что выходим в своё время. С вами Марко Браус и моя очаровательная соведущая Келли…» Гинджоу никогда не любил земное радио, как, впрочем, и кофе, как, впрочем, и болтливых людей. По злой иронии ему в Мире Живых чересчур часто выпадало сталкиваться как с первым, так и со вторым, и с третьим. «Если подумать, - его грубые шершавые пальцы убрали из-за уха утренней пассии несколько прядей шелковистых волос, ненароком чиркнув ремешок кляпа, застёгнутый у неё на затылке, - если подумать, то земные секс-шопы отлично решают проблему говорливых девок. Присуну ещё разок той татуированной продавщице, возьму со склада ещё и пару наборов для связывания… Хм… Вот бы ещё и приёмник этот заткнуть…» Новая девушка и впрямь была неплоха, в сравнении с предыдущим. «Во многом из-за кляпа, конечно…» Кууго двигался в ней вперёд, словно бежал последний километр марафона, а вместо дороги под ногами видел красивую накачанную спину и попу девушки. Её организм поначалу казался ему аномально узким, и даже первые толчки не смогли «расшевелить» ей липкие стоки, однако спустя полных десять минут усердия Гинджоу начал работать в полную силу, придавая не обласканной киске подобающую его стилю форму. - Хорошая девочка, - хищно шептал Кууго, пробуя рукой её ягодичную складку. – Хорошая девочка с хорошей попкой. Всегда приятно было брать ещё не сформировавшуюся в сексе партнёршу с полностью подстраивать её под себя. Как внешне, так и характером. Гинджоу сжал руками локти своей сексуальной жертвы, напряг мускулы и потянул на себя, отрывая от столешницы. Пот на её спине заискрил переливами. Черноволосая выгнулась назад полной дугой, застонав от свербящего счастья между ног и того, как сильный мужчина растягивает её руками. Кляп во рту полностью пропитался её соками, круглые капельки летели во все стороны при каждом выдохе. - Чувствую… Как же я тебя чувствую, кроха… Мужчина прижался к ней всем телом, восхищаясь удивительно бархатной кожей и тут же обильно кончил, зарывшись лицом угольно-чёрные волосы с запахом цветов. Член завибрировал об стенки интимных каналов, выстреливая спермой прямо в беззащитную матку под робкий стон. Удовольствие было настолько сильное, что Кууго вставил его до самого упора и просто замер, кончая, с руками на её сиськах, а когда всё окончилось, просто толкнул её пахом, и девушка обессилено упала животом на стол. - Ох, блять… - ругнулся он на выдохе. – Такое чувство, что на моей залупе целый космос вращается. Гинджоу не поленился пройти и стукнуть опостылевший радиоприёмник и хотел было ещё раз выебать красотку, пока член ещё оставался твёрдым после эякуляции. Смахнул пот со лба, приосанился, но успел проткнуть вожделенную подругу лишь головкой, когда в комнату ввалилась ещё одна большегрудая кукла с белыми волосами. Она что-то держала на вытянутой руке. Хоншо Канан была довольно сексапильной особой с большим либидо. Невинные СМС-ки от её мужа в телефоне буквально тонули под океанами сообщений о том, когда, кто и в каких позах трахал её на стороне или только собирался трахнуть. Гинджоу нравилась её хорошо маскируемая беспринципность и способность делать и хорошую мину, и хорошую игру одновременно. «Ну да, ну да, а ещё она умеет забрасывать ногу на плечо во время секса стоя…» Канан материализовалась эротическим привидением в дверном проходе, облачённая в колготки и с голым верхом: - Твой телефон, Кууго, - осведомила она, помахивая разрывающейся трубкой над головой, - звонит кто-то, подписанный как «Мудак В Сандалиях», - она весело хихикнула. - Сбрось, - поморщился мужчина, но всё же остыл, чувствуя как прибор падает и съёживается прямо внутри черноволосой. Эрекция, как-никак, зависела от качества новостей. - Я пыталась, оно не сбрасывается! – блондинка с негодованием сложила губки. – Только громче начинает звонить, а на экране появляется пиксельный человечек в шляпе и грозит мне пальцем. Кстати, я тоже такую гифку хочу! Можешь и мне на телефон поставить?.. - Бля, Канан, дай сюда, - мощная рука Гинджоу вырвала мобильный телефон и сжала его с такой ненавистью, будто это была тощая шея того самого звонящего. Известно какого. – Ладно, я переговорю с этим чертом, а ты пока… - он бегло осмотрел женщину с ног до головы, а, вернее, с ног до голых грудей, которые интересовали его куда больше остального. Аппетитные розовые соски, большие, как ни у кого и очень манящие… – Ну не знаю, займись чем-нибудь. Выпей, прими ещё кокса, приберись там… приведи подружку в порядок что ли… - Я вряд ли смогу, хи-хи, боюсь, Шихо-тян уже не спасти, у неё серьёзная потеря смазки! Ха-ха-ха! Она сегодня умрёт от смазкотечения! Черноволосая и впрямь выглядела неживой. Её колени окончательно разъехались, и она осела грудью на журнальном столе, что-то тихонько бормоча через кляп, роняя слюнки на столешницу и выбрасывая сперму и смазку своим влагалищем, как завсегдатая студенческих вечеринок. - Жёстко ты с ней, - укорила Канан, - она ведь всего-навсего гид в заповеднике, а муж её очень часто на соревнования укатывает, не нужно было так насиловать нетренированный организм. - Она сама так просила, - равнодушно бросил мужчина, - умоляла, можно сказать. - Угу, так и поверила. Хорошо хоть в жопу ей не засадил, мне она прямоходящей нужна, знаешь ли… А презик, кстати, куда дел? – Канан бросила взгляд сначала на блестящий свисающий член, а потом на подругу. – Эй, ты же в неё не?.. - Нет, конечно, - спокойно соврал Кууго. – Я… Я в окно выкинул. А насчёт жопы: ещё не вечер. БЗЗЗЗ!!! Телефон, тем временем начал ещё и странно нагреваться в его руке. Гинджоу понял, что лучше ему прекращать ненужный разговор. - Ладно, подотри-ка за ней лужу и сама раздевайся, - поторопил он знакомую, шлёпая рукой по её утянутой колготками королевской заднице, - вот вернусь, покажу тебе, что значит быть жёстким на самом деле, - и устремился в ванную семимильными шагами. Там, за дверью, должно было быть не слышно. - Оки-доки, - покорно согласилась блондинка, одним махом стянув до колен колготы вместе с трусами. Щёки её смущённо покраснели. – Ох, вот бы мой муж научился делать это так филигранно, как ты, милый. – она скомкала капрон в руке и зашвырнула подальше, в центр комнаты, оставаясь нагишом, с красивым белым пушком на киске. – Спорю, Шихо тоже подсядет. Сплю с тобой уже не первый месяц, но ты всегда находишь способ удивлять. Ох, правда, последнюю неделю, я себя как-то странно чувствую, у меня намного… - на этом месте дверь в ванную захлопнулась, и окончание предложения так и осталась загадкой. *** - Девчонка снова ходила к заброшенному храму квинси на окраинах Каракуры, - сообщил Гинджоу, плохо скрывая раздражение в своём голосе, - ну знаешь, тому самому, что тридцать лет назад удачно замаскировали под очередной синтоистский, и к которому молодняк из городу отчего-то съезжается, чтобы обоссать одну определённую стену. Не знаю, с чем это связано. Он обустроился голышом прямо в ванне и вальяжно закинул волосатую ногу на борт. «Лучше и не придумаешь для ежедневных отчётов…» - Ого, - театрально гоготнул на той стороне провода Киске, - ну и молодёжь, понять бы их странные ритуалы. Масаки-сан вступила с ними в полемику, надо думать? - Просто отпинала по яйцам, типичная баба, - проворчал Кууго, рассматривая низенький табурет напротив раковины, - на самом деле она вовремя их отпугнула от затаившегося пустого, а уж с ним, - мужчина густо сплюнул, - с ним была полемика, да… Перед глазами вновь промелькнула быстрая, как молния, Масаки. Её движения, красивый изгиб тела. Она, определённо, отличалась от женщин, с которыми ему, Гинджоу, приходилось иметь дело в этом городе. Нет, не все они были ходячими помойками, но конкретно эта особа затмевала для него даже лучших. - Я знал, - лаконично сказал Урахара. – В бою был использован один из моих артефактов. Обратный отток отработанной реяцу оповестил меня, что ещё одна душа возвратилась в Общество Душ. - Ага, а тебе возвратилась та самая отработанная реяцу, что ты не первый месяц собираешь за девкой, как использованные гондоны… - Боже, какой ты грубый, - по голосу можно было подумать, что торгаш в шляпе обижен его словами, но Гинджоу ни на миг не поверил. Слишком уж долго он знал этого скользкого типа. Слишком много шкафов со скелетами он открыл. - Она встретилась с тем сопляком после битвы. Мальчишка квинси. Исида, кажется. - Вот как, Исида? Я не видел его с того самого дня, как Масаки… - Теперь он полноценно вернулся. Впрочем, не знаю, что он вообще может сделать в такой момент… Он всегда был… таким жалким… - Кууго усмехнулся. - Ты говоришь о юноше, который сделал нашу Масаки женщиной. Гинджоу расхохотался снова: - Знаю я, как он сделал… Не думай, что я не видел, как протекает процесс холлоуфикации у женщин. Нет ни одной, что на начальном этапе, перед образованием дыры пустого, не испытала бы непреодолимое желание разорвать свою целочку о любой предмет продолговатой формы. Исида просто оказался этим предметом, а потом просто отдал бедняжку Масаки в твои загребущие ручонки. - Они говорили о чём-то важном? – резко спросил Урахара. Гинджоу нахмурился: - Нет, - сказал, наконец он, поразмыслив над ответом, - типичная болтовня опущенной расы квинси и скорбь об утраченном доме, короле и потерянном могуществе. Всплыла ещё та история об изнасилованной девке. А потом Масаки толкала свои обычные речи о том, что все виды будут однажды объединены… - О, в это мы с ней солидарны, - сказал Киске, добавив с голос какую-то едва уловимую нотку. - Не сомневаюсь, - мрачно кивнул Кууго. – Ты сам много времени пичкал её этими бреднями. Ещё тогда, наверное, в поместье квинси, когда притворялся их слугой, ты понемногу опутывал девушку своими речами, пусть и весьма редко и ненавязчиво… - Что было потом? - Девчонка вернулась домой. Вдохновлённая, полагаю, и уже вечером, когда этот дурак Ишшин пришёл, она… - Что она? Ну же, не томи! - Она… Ну, она… Да как бы выразиться-то поцензурнее?.. *** - Ах! Ох! М… Масаки, глх… м-м-м… М…А-а-а! - Что-что-что-что? – девушка-квинси театрально поднесла к уху ладонь. – Прости, ничего не могу разобрать из твоего бульканья, шинигами, а-ха-ха-ха! – она громко и гортанно расхохоталась во весь рот в совершенно несвойственной себе манере. Наивно наигранной и даже немножко пугающей, но чертовски необычной. Ишшин однако не мог позволить себе оценивать артистизм молодой невесты, так как почти с порога оказался заломаным её опутанными техникой Блют Вене руками и повален на пол, а Масаки уселась нагишом прямо на него и бесцеремонно заткнула щетинистый рот самым пошлым и жестоким образом: затолкав в него половину собственной ступни, отчего порядком опешивший мужчина тотчас же начал задыхаться. - Ух, какая гнусть, - придыхала воинствующая Куросаки. – В этом большом одиноком доме так холодно, даже Блют не согревает, если хочется ходить голышом… Но твой рот, твой большой скверный рот такой тёплый… Ум-м-м… Хочу использовать его, как баню для моих ножек, как думаешь?.. - Гм… Гл… А-а-а! Масаки шумно выдернула обслюнявленную ступню, и Ишшин смог сделать, наконец, такой желанный вдох. Свобода, однако, была мимолётной, и квинси, в подтверждение своих слов, погрузила в рот мужа вторую ногу. - Что это там за «трепыхание» подо мной? – она довольно агрессивно поёрзала бёдрами на его паху вправо-влево. – Ты чего это, возбуждаться вздумал, животное? Пальцы ног больно сдавили язык во рту Ишшина, будто щипцы хотели вырвать его с концами ,а сама Масаки приподнялась и тут же и тут же опустилась на него ягодицами с такой силой, что его эрегирующее мужское достоинство заныло и засвербело, высунувшись немного из брюк и оказавшись зажатым ременной пряжкой, попавшей под бойкую квинси. - Фу, мерзость! – Масаки, играя, закатила глаза. – Последнее, что я хотела бы видеть в этой жизни, жалкую свистульку озабоченного шинигами. Кто тебе дозволял выпускать этот рудимент так близко к моей попе?! Она сцапала член агрессивной рукой, передёрнула его несколько раз и вновь упрятала в трусы так, что тот остался стоять колом через ширинку. - Фу, сперма! – Масаки поднесла «прокажённую» руку к носу. – Уже обкончать меня всю готов? Я слышала, что ваши девки в Обществе Душ настолько ничтожны без одежды, что их можно легко перепутать с козой или макакой! Уверена, половину ваших детишек слеплено из генов коней и жирафов просто из-за того, что зачатие происходило в темноте. Ха-ха, неудивительно, что ты впал в экстаз при виде такой чистой арийской Эхьт Квинси, как я! Разве же я не прекрасна? Она освободила ногу с влажным приятным звуком, примерно таким же, как при выходе пениса из влагалища, и быстро наклонилась вперёд, нависая над головой Ишшина большими нежными грудями в синюю полоску. Реяцу перетекала по каналам с ровной пульсацией. Оно казалось просто рисунком из полос на коже девушки, хотя мужчина и видел, что, например, груди оно удерживает невидимыми чашечками, наподобие бюстгальтера, сохраняя им форму, когда она наклонялась, и не давая провиснуть, как это обычно бывало, «растечься» вниз и сделаться менее заметным. Эти татуировки, определённо, имели твёрдость и какую-то магию… не только внешнюю. Мужчина протянул немного дрожащую от волнения руку и коснулся талии госпожи Куросаки. Вибрация! Приятная вибрация с холодным покалыванием, как в отлежанной руке, только не внутри, а снаружи… Впервые Масаки использовала эту технику при нём. Впервые он мог так близко прикоснуться к естеству квинси внутри её тела. Сейчас он словно увидел в ней то, что запомнилось ему в дни их первых встреч. То, что почти растворилось после свадьбы и заменилось чем-то иным, привычным… Он медленно повёл руку наискось, вдоль живота вверх… - Эй! – она звонко хлестнула его по руке. – Руки шинигами созданы рыть ногтями землю! С чего ты взял, что можешь касаться меня, похотливый осёл?! Тебе не хватит расплатиться за ночь со мною даже если распродашь всё имущества ваших Четырёх благородных семей! И… И это не значит, что меня можно купить, идиот! – поспешно оправдалась он, сболтнув лишнее. – Это фигура речи! Я же не одна из ваших сейрейтейских давалок, что встают раком по первому щелчку пальцем. У вас, в Обществе Душ, в порядке вещей продавать собственную пизду за две моентки! Теперь её слова лились с плохо скрываемым удовольствием. Всегда милая и отзывчивая Масаки возбуждалась, бранясь на мужа нелепыми словами и всячески строи из себя извращённую недотрогу голубой крови, презирающую всё и вся. Она начала медленно двигать тазом, как во время секса, найдя наощупь под одеждой член и придавив его через ткань брюк уже изрядно липкой пахучей киской: - Максимум, я позволю тебе посмотреть, как я сама делаю это! Только одним глазом, свин, уразумел? УРАЗУМЕЛ? – она ещё раз подпрыгнула на его члене, лишь чудом не оставив опасных последствий. - А-а-а! Да! Да, конечно! – сипло ойкнул Ишшин и, кажется, это были первые слова, что он произнёс за эту чрезвычайно странную ролевую игру. - «Да, моя Госпожа»! - сурово поправила Масаки. - Да, моя Госпожа»! - Чудесно, а теперь закрывай свой поганый глаз, двух для меня слишком много… С этими словами Масаки взялась обеими руками за пухлые груди и начала массировать их, картинно и очень медленно, так, чтобы сосочки «пробудились» не сразу а ещё немного побыли впалыми. - Вот так, - шептала девушка, чуть пощипывая себя за ареолы, - видишь, мои девочки даже не торопятся наливаться соком. Будь ты красавцем, я была бы готовенькой за пару секунд, а так мне приходится фантазировать, что меня ласкают мои братья квинси и наш забытый Король!... О, да… - она вцепилась в сияющие синим Блютом груди так, будто хотела быть растерзанной, сжала так, что сверкающие переливы забегали по её телу вдвое быстрей, будто она была рождественской гирляндой у которой переключили режим. – М-м-м… члены квинси, как же я жажду членов квинси! Уж с ними-то девочке не пришлось бы скучать… - она задёргала бёдрами в припадке, будто хотела протереть его штаны своими агрессивными движениями. - Я была бы обласканной, зацелованной, попробовала бы НАСТОЯЩИЕ МУЖСКИЕ КОНЦЫ, А-АХ! - Масаки! - МОЛЧАТЬ! – она прикрикнула так, что услышали все соседи. – Ты издеваешься надо мной, гнусный шинигами! Издеваешься над бедной недотраханной девочкой! Это низко! Подло! Влага Масаки просочилась уже насквозь. Он чувствовал её смазку на головке члена, хотя их ещё разделяла неприступная стена брюк. - Думаешь, я не пойду на это? Не поступлюсь гордостью? Сохраню чистоту? – её дыхание участилось. – Таков твой план, я поняла… Ну так не бывать этому! Она сорвала с него многострадальные штаны. Оторванная ременная пряжка пролетела сюрикеном половину комнаты и воткнулась, заряженная реяцу, в стенку. Девушка набросилась ртом на изнемогающий красный член и начала сосать его по-кроличьи оттопырив задницу. Никогда прежде он не был настолько огромным у неё во рту, никогда ещё не пышил таким драконьим огнём. Ниточки Блюта заплясали на её гладкой спине, ознаменовывая крайний порог возбуждения их обоих. Масаки стонала, причмокивая, как маленькая девочка, сжимая крепкое достоинство супруга правой рукой, и мастурбируя левой. Ишшин сел, привалив спиною к стене и положил руку Масаки на затылочек: - Да… - шептал он, глядя теперь на неё не снизу, а уже сверху, - да, моя… Госпожа… Масаки не дала ему кончить в самый последний миг. После пять-десяти минут отличной работ ртом, часы внизу пробили восемь вечера, и девушка села на корточки напротив мужа: - Ты доволен?.. – по её губам, груди и подбородку текла сперма. Белые дорожки перемешивались с синими и искрили на свету. Масаки открыла рот и пальцами растянула щёки. Блют был даже там. Украшал нёбо, дёсны и даже гланды. Векторы синего плясали и на языке, мокром от выделений. Это, наверное, должно было отталкивать противоестественностью, но Ишшина синий рот подруги интриговал. - Я усилилась Блют Вене, чтоб показать, как могут отсасывать квинси, - Куросаки улыбнулась. – Я из рода совершенных женщин, никто больше не может доставлять такого удовольствия, - она захлестнула Ишшина в объятья и поцеловала, наполняя Блютом ещё и его рот. Это было словно… «…словно мятное мороженное, скрещенное с поцелуем любимой». - Я могу, - она томно шептала ему на ухо, - я могу ведь не только рот внутри укреплять… Ложись на спину, шинигами… - сложно было понять, в роли они или уже нет. Мужчина не пытался, - живо укладывай свою задницу, а я покажу… - она томно распушила на голове волосы, - покажу какие из квинси первоклассные наездницы… *** Это была его Масаки. Но, в тоже время и не она… Ощущения была не те, не те как во время их обычного секса… Мягкость девушки, в которую Ишшин влюбился уже давно, никуда не делась в её новых поставленных движениях бёдрами, но появилась хлёсткость, контроль, исчезла бездумная вязкость её интимных каналов, словно что-то невидимое направляло движение в чётко отведённую сторону по туннелю, который был лишь немного шире его мужского диаметра… - Да… Да… Боже мой, да… - стонала Куросаки, изгибаясь и виляя всем телом. Насаживаясь на мужа твёрдо и уверенно. Контролируемые полосочки синего перегруппировались, сползая, в большинстве своём на нижнюю линию её тела, собираясь у внутренней стороны бёдер и киски: - Мой Блют… Он уже даже внутри матки… Я никогда раньше такого не делала, ах! Теперь, когда корсет из реяцу квинси исчез, её груди весело хлюпали в такт подскокам, явно наслаждаясь свободой. Мягкие розовые соски стояли твёрдо и остро, находясь в режиме своей максимальной чувствительности. - Какая же я грязная! – ругала себя похотливая недотрога. – Какая же я проститутка! Почему же мне так нравится этот чёртов член шинигами, а-а-ах! А ты чего ухмыляешься? Она вдруг резко сжала горло Ишшина обеими руками и продолжила опускаться на него уже так. - Хозяином положения себя возомнил, фи! Сейчас я тебе покажу, кто тут настоящая хозяйка! Она собрала всю-всю реяцу у себя в лоне, стянула все до единой синие полоски в своё влагалище и сжалась на рубеже последнего толчка с предпоследним, вызывая оргазм такой силы, что тело свело судорогой а глаза на какое-то время перестали видеть. - Ах-ах, да, о боже мой, ДА-А-А!!! – что-то разнеслось по бронированной матке юной последовательницы квинси. Липкое горячее наслаждение, равного которому не было ещё никогда. Её дёрнуло конвульсией и две роскошные груди подпрыгнули под самый потолок. От впадины между лопатками Масаки и вплоть до круглых увесистых ягодиц стекло несколько струек горячего пота. Было скользко и горячо. Киска приятно пульсировала. - Ох, господи! – она с трудом сейчас могла сфокусировать глаза. – Ну… Это было, - Масаки снова попробовала войти в роль, - недурственно для жалкого шинигами, смерд… Скажи что-нибудь… своей хозяйке… Ой? Она только сейчас заметила, что продолжает сжимать горло изрядно уже посиневшего Ишшина, замершего в искренне гротескной позе с таким же искренним выражением лица того, кто скоро умрёт… - А-а-а! Ишшин! Ишшин! Скажи что-нибудь! – она заметалась. - А-а-а! Что ж делать-то! Эй, ну хватит придуриваться! Бли-и-ин! Я убила его! Мамочки, я в самом деле его убила! Бли-и-ин! Остаток ночи для них двоих прошёл просто незабываемо, хотя больше, казалось, уже некуда… *** - Ну… В-вот так примерно всё и было, Урахара-сан, - смущённо закончила Масаки, прикрывая лицо ладонями. – Я… Я до сих пор не верю, что сделала что-то настолько безбашенное, но ведь победителей не судят ведь так? Тем более, Ишшин сравнительно быстро пришёл в себя и всё такое… Она сидела не небольшой кушетке в одной и потаённых комнат магазинчика товаров для шинигами. Торговец внимательно слушал её слова, не перебивая, и лишь изредка поигрывал в руках сложенным веером и загадочно улыбался. - Я потом ещё пару дней принимала те укрепляющие таблетки, что вы дали мне, а уже через неделю мой тест дал две полоски. Я беременна! – уже в сотый, если не в тысячный раз воскликнула молодая Куросаки. - Хе-хе, ну что ж, - Киске поправил на голове выцветшую полосатую шляпу, - Я крайне рад за вас, в особенности за то, что Ишшин-сан пережил ту ночь. Я черкну словечко Тессаю, чтобы выдал ему на выходе футболку с каким-нибудь мотивирующим принтом, но если серьёзно, то… МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ МАСАКИ-САН! Разве же это не чудесно? - Именно! – горячо подхватила девушка, вскакивая на ноги от перевозбуждения. – И именно поэтому прошу вас как можно скорее исследовать меня на уровне реяцу. Хочу быть уверенной, что духовное развитие моего малыша пройдёт… без нежелательных сюрпризов. И сразу, не говоря не слова, выпрыгнула из лакированных туфель, одним щелчком отстегнула юбку и, присев, начала шустро расстёгивать пуговицы на блузке. - Эм… Масаки-сан? – торговец чуть удивлённо поднял бровь. - Да? – на ней были изумительный клетчатый лифчик. – Что такое, Урахара-сан? – она замерла с наполовину уже стянутым чулком. – Это ведь наши с сами обычные тесты. Вы ведь на них всегда раздеваете меня догола, вот я и подумала, чтоб не тянуть… - Э-э-э, - учёный заметно покраснел, и спрятался, как гриб за шляпой, - на самом деле это не всегда так… эм-м-м… Ну, знаешь, так совпало, что в этот раз тебе и в самом деле нужно быть голой… - Да всё путём, - беспечно отмахнулась расправившаяся с чулками Куросаки, - мы ведь в конце концов, не первый день знакомы, - она мастерски расстегнула застёжку лифа и оголила груди прямо на глазах Киске. - Поначалу это, честно говоря, напрягало, но знаете, не в обиду, но я вас после стольких как-то бесполо начала воспринимать. Вы уже столько раз видели меня голой, что мне с вами совсем не стыдно. Это же как с женской баней. В первый раз некомфортно, но потом понимаешь, что ничто не угрожает, верно? - Верно, - несильно кивнут учёный, глядя, как девушка неспешно стягивает нижнее исподнее и, нагая, как Ева, укладывается на кушетку. – Как я рад, что заслужил твоё доверие, Масаки-сан. Давай, если позволишь, начнём…