Солнце Минас-Тирита

Совет закончился далеко за полночь. Дэнетор и другие влиятельные вельможи не позволили закрыть город, посчитав это не разумной предосторожностью, а проявлением трусости. Начальнику стражи Боромиру и его брату было приказано усилить бдительность, хотя почти все были уверены, что вастаки все же не дерзнут напасть на могучий Гондор ни в открытую, ни исподтишка, покушаясь на наместника. Отправив брата к Великим Вратам отдать новые распоряжения, Боромир отправился на обход постов. Все стражи были на местах и неусыпно и бдительно несли свою вахту, охраняя покой и честь своего государя. Поговорив с каждым, капитан узнал обстановку в городе, для всех он нашел пару слов ободрения или порицания. Воины любили своего командира за бесстрашие и безрассудство в бою и готовы были последовать за ним даже во тьму. Закончив проверку постов, военачальник еще раз обошел цитадель, чтобы удостовериться в том, что нигде не скрывается за ночной темнотой блеск вражеских кинжалов, нацеленных на государя Дэнетора. Уже собираясь к себе немного поспать перед очередной сменой караула, которую он считал своим долгом проконтролировать, Боромир вдруг решил осмотреть тронный зал, полутьма которого тоже могла бы послужить укрытием для убийц. Ему претила сама мысль о таком убийстве – не в честном бою лицом к лицу, а скрытно, ударом в спину. Впрочем, у вастаков никогда не было понятий о чести. Убедившись, что мимо стражей, дежуривших возле дверей, и муха не пролетит незамеченной, Боромир прошел через весь тронный зал, заглядывая во все самые темные углы, проверяя каждую колонну и статую. Остановившись перед троном короля, он вдруг вспомнил о той нише, откуда появились на совете служанки. Военачальник понял, что за всю свою долгую жизнь в Белом городе он облазил еще мальчишкой и обошел дозором, будучи уже взрослым воином, все потаенные места, но понятия не имел, что находится за троном и где работают служанки. Неприятель вполне может затаиться и там. А, может, уже затаился. Встревоженный, он решительным шагом направился к нише, держа руку на эфесе меча, готовый при малейшем признаке опасности обороняться. Распахнув дверь, скрытую в нише, он оказался в узком коридоре, освещаемом только тянущимся откуда-то издали робким светом. Чутко прислушиваясь, он двинулся вперед, но коридор был пуст, только слабые шорохи доносились из приоткрытой двери, оттуда же пробивалась и полоска света. Когда было нужно, мощный воин мог передвигаться абсолютно бесшумно, поэтому девушка в черном балахоне, хлопотавшая на кухне – а комната оказалась именно кухней – даже не услышала, как он осторожно проскользнул туда и замер, узнав волосы цвета красного золота, выбившиеся из-под капюшона. Полуобернувшись, она краем глаза увидела мужчину, внезапно появившегося возле нее. Боромир уже хотел сказать что-то успокаивающее и выразить раскаяние, что напугал, как она схватила со стола нож и направила на него, по ее яростному взгляду военачальник понял, что она без боя сдаваться не собирается. – Прошу прощения, миледи, что снова подкрался к вам, – он отпустил рукоять меча и поднял обе руки вверх, показывая, что безоружен. – Капитан Боромир, – напряженно произнесла она, не опуская нож, – Я начинаю подозревать, что вы что-то имеете против служанок цитадели, если уже второй раз врываетесь с оружием и мешаете работать. – Я не могу выразить, как сожалею, миледи, – военачальник сделал два осторожных шага вперед, стараясь не делать резких движений, и аккуратно вытащил нож из ее тонких пальцев, которые не сразу разжались от напряжения. Он заглянул ей в глаза, но она поспешно отвернулась. – Так что же случилось, лорд Боромир? – твердым голосом спросила она, снова обращая к нему лазурь своих глаз, в которых теперь светилась уверенность. – Вы ищете здесь вастаков? Другие служанки, прослышав про убийц, которые могут скрываться в городе, испугались. Мне пришлось остаться и доделываться работу одной. Ваш совет затянулся, и никто не захотел возвращаться домой поздно ночью. – Я вновь восхищен вашей отвагой, миледи, – ответил сын наместника, наблюдая, как она ловко расставляет по шкафам чистую посуду, – Да, вы правы, я искал вастаков. Нет никаких доказательств, что кто-либо остался на свободе, но стражи цитадели теперь настороже. Я просто проверял тронный зал и решил заглянуть сюда, чтобы удостовериться, что здесь никто не скрывается. Мы бережем ваш покой, миледи, как вы и сказали. – И мы благодарны вам, милорд, как я уже и сказала, – она убрала в шкаф стопку чистых полотенец и серьезно взглянула на него. Боромир вдруг понял, что ни разу не видел, как она улыбается. Наверняка это делает ее еще прекраснее, мелькнула у него мысль, которую тут же вытеснили воспоминания о вастаках и долге перед народом и государем. – Прошу прощения, миледи, – сказал он, – Но я вынужден вас покинуть. Я должен закончить осмотр здесь. – Я могу вас проводить, – внезапно предложила она, в последний раз протирая уже чистый стол, – Вы можете здесь легко заблудиться. Склады наместника огромны. – Я был бы несказанно рад вашей компании, миледи, – лицо сурового воина тронула мимолетная улыбка, – Но я не могу позволить себе задержать вас так надолго. Ночи сейчас темны, и на улицах может быть опасно. – Я не боюсь, – на ее лице снова не появилось ни тени улыбки, но она явственно слышалась в ее голосе, – Ведь вы же сказали, что нас охраняют бдительные стражи цитадели, не так ли, капитан Боромир? – Да, миледи, – сын наместника снова улыбнулся и слегка поклонился, приложив руку к сердцу. – К тому же, – продолжила девушка, беря один из факелов и кивком поманив воина за собой, – Я могу за себя постоять. – Какие бы тяжелые времена ни настали в Гондоре, я, как капитан Стражей цитадели, не допущу, чтобы нашим женщинам пришлось самим защищать себя от врага! – горделиво проговорил военачальник, забрав у служанки факел и выдвинувшись на шаг вперед нее. Вглядываясь в темноту, слабо освещенную колышащимся светом перед ним, он держал на готове кинжал, рассудив, что меч в таком узком коридоре ему не помощник. – Есть враги, от которых даже вы не можете защитить, милорд, – прошептала девушка и уже громче добавила, – Справа склад, если кто-то может здесь прятаться, то только там. Боромир кивнул, распахивая створки дверей, и они очутились в огромном зале, доверху забитом продовольствием. Боромир поднял факел повыше, чтобы разглядеть помещение. Между достигающими высоты в два человеческих роста рядами ящиков и мешков в глубь склада уходил узкий проход. – Позвольте мне пойти вперед, лорд Боромир… – Нет, миледи. Просто говорите, куда свернуть, – тихо отозвался военачальник, – Если здесь кто-то есть, они уже заметили наш факел, а подставлять вас под удар я не буду. – Ну что ж, – задумчиво проговорила девушка, – Здесь есть одно место, где мог кто-то укрыться. – Ведите, – решительно ответил Боромир. Под чутким руководством своей проводницы военачальник обошел почти весь склад, заглянул во все боковые ответвления от основного пути, и все самые дальние и темные уголки не укрылись от зоркого взгляда капитана. К концу их осмотра девушка, проработавшая на кухне весь вечер и почти всю ночь, едва держалась на ногах, но, не показывая ни малейшего признака усталости, упрямо следовала за Боромиром, тихим голосом подсказывая направление. Дойдя до самого дальнего угла склада и никого не обнаружив, они уже собрались было возвращаться назад, как вдруг вдали послышался грохот закрывающихся створок двери, прозвучавший в глухой тишине неожиданно и угрожающе. – Дверь слишком тяжелая, чтобы ее захлопнул сквозняк, – настороженно сказал Боромир, прислушиваясь к отдаленным звукам во вновь воцарившейся мрачной тишине. – Здесь не бывает сквозняков, – ответила девушка. Ее встревоженные глаза встретили взгляд воина. – Мог кто-то из служанок внезапно вернуться? – спросил он, уже заранее зная ответ. Девушка покачала головой. Их сомнения разрешил грубый голос, раздавшийся из тьмы: – Эй, сын наместника! Мы видели, как ты сюда зашел! Твои люди убили сегодня наших друзей! Ни за что! Без суда! Зарубили как бешеных собак! Ты заплатишь за это своей жизнью, капитан Стражей! А потом мы доберемся и до твоего брата! И до отца! Иди сюда, сразись с нами! Или ты тоже можешь убивать лишь безоружных? – Ваши друзья пришли со злым умыслом в мой город! И трусливо бежали, чтобы не держать ответ перед наместником! Мои стражи дали им оружие, чтобы защищаться, когда настигли их! Мы знаем, что такое честный бой! Мы помним, что такое честь! Помните ли вы, пришедшие вонзить кинжал в спину моему отцу вместо того, чтобы открыто сойтись на поле брани? – крикнул в ответ Боромир. Гордость не позволила ему смолчать, хотя он понимал, что тем самым выдал их местоположение на огромном складе. Только воин не собирался сидеть в укрытии. – Останьтесь здесь, миледи, – шепнул он, потянув из ножен меч. – Нет, – служанка ответила тихим, но уверенным голосом. По ее упрямому тону сын наместника понял, что она пойдет за ним в любом случае, и явно не для того, чтобы быть поближе к своему защитнику. – Я не буду прятаться, – словно читая его мысли, сказала она, гордо вскинув голову, – Если мне суждено умереть здесь, бесполезно скрываться, смерть все равно найдет меня. Я уже свыклась с ее незримым присутствием рядом со мной, капитан… Не лучше ли тогда пойти навстречу и смело встретить ее, чем жить в страхе? – Слова истинной дочери Гондора, – ответил потрясенный военачальник, не ожидавший от этой хрупкой красавицы такой силы духа и мужества, присущего лишь отважным воинам. Подумав, он протянул ей свой кинжал. – Держитесь позади меня, миледи, прошу вас. – Не беспокойтесь, лорд Боромир. Я не буду путаться под ногами, – она накинула капюшон и плотнее запахнула свой балахон, скрыв в складках ткани серебрящееся в свете факела Белое древо. Отступив на четыре шага назад, она растворилась в темноте, полностью слившись с ней. Только теперь военачальник понял, почему служанки носили такую странную одежду – чтобы незаметными тенями появляться на пирах и советах, делая свою работу. Потушив факел, Боромир направился к выходу, туда, откуда раздавался голос врага. Несмотря на то, что служанка, бесшумно следовавшая сейчас в некотором отдалении за ним, молчала, он безошибочно находил обратный путь в хитросплетениях дорожек между ящиками. Воин не знал, сколько врагов поджидает его впереди, поэтому чутко прислушивался перед тем, как в очередной раз повернуть за угол. Он был в ответе за девушку, которая тоже попала в эту ловушку из-за него, поэтому он не мог безрассудно броситься в битву, как поступил бы, будь он один. Враги появились словно из ниоткуда, когда военачальник был уже неподалеку от ворот. Только что вокруг было темно и тихо, как вдруг слева запылал огонь факела, и на него бросились с яростными криками вооруженные до зубов люди. Их было пятеро, все высокие, смуглые и темноволосые, они были вооружены мечами и ятаганами, у одного за спиной виднелся лук. Они напали все одновременно, и у Боромира снова мелькнула мысль о полном отсутствии у этого народа понятий о чести. Потом все мысли пропали, уступив место азарту битвы. Сын наместника отбил первый удар меча, смещаясь вправо и уходя тем самым от ударов остальных противников. Одним быстрым взмахом он поразил слишком сильно открывшегося огромного воина с длинными волосами и явно когда-то давно сломанным носом. Капли крови прочертили алую полосу на мешках, и враг осел на пол со сдавленным хрипом. Почти так же быстро военачальник расправился со вторым, бросившимся на него с ятаганом. Боромир отступил в узкий проход слева, и вастаки теперь могли атаковать его только по одному, но трое оставшихся в живых воинов оказались более умелыми и упорными противниками, чем их собратья, они не собирались так просто дать ему убить себя. Первым на него стал наступать коренастый и широкоплечий воин в чешуйчатой кольчуге. Он умело делал выпады мечом и надежно закрывался от атак Боромира, но все же пропустил удар в незащищенную шею и рухнул наземь, перекрыв проход. Перепрыгнув тело мертвого сородича, его место занял совсем юный мечник, у которого за спиной виднелся колчан, полный длинноперых стрел. Его взгляд горел ледяной ненавистью, а в движениях, несмотря на молодость, чувствовался опыт и выучка. Он обрушил на военачальника веер сокрушительных ударов, не давая ему перейти от обороны к атаке. Боромир умело отражал выпады, терпеливо ожидая момента ударить, однако все же пропустил одно неуловимое движение длинного меча вастака. Плечо пронзила острая боль, и что-то горячее потекло по руке вниз. Воин угрожающе зарычал, чувствуя, что это только прибавило ему ярости и сил. Опасно открыв живот и грудь, он замахнулся с плеча, и враг упал, перерубленный почти пополам. Боромир снова вскинул меч, готовясь к сражению с последним оставшимся в живых противником, но не увидел никого в длинном боковом коридоре, куда он отошел, обороняясь. В пылу боя он прошел его почти насквозь, отступая от врагов, за его спиной в десяти шагах виднелась стена. Он чуть было сам не загнал себя в угол. Решив, что вастак сбежал, воин направился обратно, как вдруг услышал впереди сдавленный всхлип. Выскочив на открытое пространство, военачальник что-то со злостью пробормотал себе под нос. На него с ужасом смотрели лазурные глаза, полные слез, а к нежной шее, почти царапая тонкую кожу острием, прижимался нож. А из-за плеча служанки на него смотрели холодные и жестокие глаза врага. – Отпусти девушку, – глядя, как чистейшее красное золото стягивает безжалостная рука убийцы, как текут слезы по нежным щекам, как испуганной птицей трепещет скрытое черным балахоном тонкое тело, Боромир почувствовал, как кипит его кровь. – Что скажешь, капитан Стражей, если я перед тем, как прикончить тебя, проткну эту прекрасную шейку? – услышал воин свистящий шепот вастака, – А потом мой нож, обагренный ее сладкой молодой кровью я воткну тебе в грудь, сын наместника. – Прав я был, говоря, что у вас, вастаки, нет чести, – чувствуя прилив огненной ярости, сказал Боромир, – Ты пришел за мной, так сразись со мной! Как воин! А не прячься как трусливый пес за спину женщины! – Я сражусь с тобой, – мерзко ухмыльнулся убийца, снова потянув девушку за волосы и заставив ее сильнее откинуть голову назад, еще больше открывая шею. – Но сначала я убью эту девчонку у тебя на глазах, капитан, чтобы, умирая, ты все еще слышал ее предсмертные крики и знал, что это ты не смог ее защитить, гондорский ублюдок! – Клянусь, – прорычал Боромир, делая шаг вперед, – За каждую ее слезу ты заплатишь своей черной кровью! Не бойтесь, миледи, я не позволю вас тронуть. – Лорд Боромир, – тихо прошептала она, поднимая на него взгляд заплаканных глаз. Военачальник вдруг понял, что в них больше нет слез, только какая-то обреченная решимость. – Я же сказала вам, что не боюсь… – в следующий миг ее рука нырнула в складки балахона и выхватила оттуда его кинжал. Боромир бросился вперед, понимая, что не успеет добраться до врага до того, как нож прочертит на белоснежной коже смертельный узор. Но убийца не ожидал от хрупкой девушки, которая всхлипывала и дрожала в его руках от ужаса, никакого подвоха. Кажется, он даже не понял, что произошло, когда в следующий миг рухнул на пол с кинжалом в боку, воткнутым служанкой. Ее чудесные волосы все еще были зажаты в его руке, поэтому, падая, он увлек ее за собой. Боромир не успел увидеть, был ли нож вастака все также крепко прижат к ее шее, и с ужасом ожидал худшего, склонившись над девушкой. – Миледи… – прошептал он, бережно освобождая ее от грязных рук убийцы и осторожно переворачивая ее невесомое тело. На ее шее не было крови, и он облегченно выдохнул, легко касаясь ее бледной щеки. От его прикосновения девушка задрожала и открыла глаза. – Лорд Боромир… – услышал он ее тихий вздох, – Где… – Он больше к вам не притронется, миледи, – ответил воин, чувствуя свою вину за то, что ей пришлось пережить. Теперь, когда все кончилось, он явственно видел, как лазурь ее глаз тонет в бесконечном ужасе, поднимающемся из самых потаенных глубин ее души, куда ей ранее удалось его прогнать. Боромир протянул руку и коснулся ее волос, осознавая, что теперь он сделает все и отдаст свою жизнь, чтобы этого драгоценного золота больше никогда не коснулась рука врага и чтобы эти глаза цвета неба над Гондором больше не знали слез. – Миледи… – Анариэль. Меня зовут Анариэль, лорд Боромир, – шепнула она, и ласковое тепло летнего солнца разлилось в душе сурового сына гондорского наместника.