Клыкастый павлин

Глава 13 Крален с самого начала знал, что это была плохая идея, но почему-то без возражения согласился на нее. Сидя сейчас в тайном кабинете Гэфреса, демон успокаивал себя необходимостью в помощи Эрго, но все, что он хотел сделать — это сбежать отсюда как можно дальше. А дело было в давящей и холодной энергетике, которая царила в покоях. Словно в склепе… хотя, весь замок герцога напоминал один огромный склеп, хранящий вековые тайны, плетение дворцовых интриг и молчаливые крики духов прошлого. Крален думал, что сходит с ума, но ему правда слышались болезненные стенания в каждом звуке, а перед глазами мерещились тяжелые воспоминания. Очертания клетки, грохот и тяжесть цепей, открытые раны, потоки крови, колючий холод подземелья… эпизоды затерянного времени прокручивались в голове бешеным водоворотом и сильнее затягивали в свою глубину. Он до сих пор помнил, как Килос раздирал своими когтями чужую плоть, а потом прикасался ими к его собственной. Внутри поднималось забытое отвращение, стоило ему только вспомнить, какая вонь из-за крови и гниющего мяса стояла в подвале, в котором его держали вместе с остальными демонами. Сердце ускорило свой ход, а кровь, казалось, застыла в жилах, но он все еще находился в плену памяти. Кралена трясло крупной дрожью, а мысли метались в голове, словно пчелы в улье, жаля его нещадно своей остротой и пронзительностью. Ему было трудно дышать, ощущение фантомного ошейника сдавливало глотку, а холод железных оков продолжал обжигать кожу. Перед глазами — мрак, кровь и ошметки мяса, побуждающие его принять боевую форму и напасть в ответ. Отомстить, так же разорвав тело на части, выпустить внутренности и алым ядом удобрить сырые каменные плиты подвала. Наружу выступили длинные клыки, из горла рванулось рычание, а пальцы сменились острыми когтями. Из глубины нутра поднималось что-то дикое и яростное, необъятное, что-то очень изголодавшееся. Требовалось только выпустить это наружу, чтобы смертельная сила покарала его врагов, ведь так удобно, замок полон вампиров, которых он может разом убить. Они ведь даже понять ничего толком не успеют, когда он разом накроет всех покрывалом тьмы, и будут гореть в вечном пламени, как он горит каждую ночь во сне. Внезапно поперек груди обвилась сильная рука и сдавила плечи, удерживая его на месте и прижимая к мощному торсу подошедшего сзади вампира. — Успокойтесь, Ваше Высочество, — негромко проговорил Гэфрес и слегка встряхнул его, чтобы вернуть его в сознание, — тише, принц мой, а то, если вы разгромите ползамка, его обитатели вам спасибо потом не скажут. Крален зарычал и дернулся в сторону, но вампир только усилил свою хватку, буквально вжимая его тело в свою грудь. А в грудине набатом билось сердце, звонким гулом отдаваясь в сознании демона. Он и хотел вырваться из плена мощных рук, и в то же время что-то тянуло еще ближе, словно расколотый фрагмент мозаики тянулся к единой картине. Как глупо телесную зависимость описывать такими высокопарными вещами. Но близость Гэфреса странным образом помогала, давая ориентир и отгоняя дикое безумие на затворки памяти, обратно в тайные чертоги, где оно все это время спало. Ощущение крепкого тела за спиной давало твердую опору и позволяло удержаться в реальности, а холод… холод сейчас не обжигал, а наоборот, дарил чувство правильности и разбивал кокон иллюзии разума. Крален на миг закрыл глаза, а затем глубоко вздохнул и старательно ровным тоном произнес: — Отпусти меня, — голос все еще был низким и севшим, но хотя бы не походил на рычание, — я в норме. — Точно? Вампир легонько прошелся цепочкой поцелуев по шее демона и слегка захватил кожу губами, чем вызвал его шипение. Крален раздраженно мотнул головой, хлестнув его волосами по лицу, и впился в него цепким взглядом. — Я сказал, отпусти меня, — негромко, но сквозь зубы проговорил демон и холодно добавил: — или есть желание, чтобы я оторвал тебе пару конечностей? Гэфрес тонко улыбнулся, без страха смотря во вспыхнувшие глаза демона и откровенно наслаждаясь буйством его энергии. Он слегка склонил голову на бок, спустя мгновение он приблизился к нему вплотную, опаляя кончик уха своим горячим дыханием. — Знаешь, если ты и дальше будешь себя так вести, я познакомлю твою спину с ближайшим столом, а потом, хоть отрывай мне руки, хоть всего на куски разрывай. Тело Кралена перетряхнуло от прилива острого возбуждения из-за нарисовавшейся в голове картины, и одновременно с этим кожу обдало леденящим дыханием возмущения. Быть вжатым в стол — это не его роль, он сам раньше вбивал любого попавшегося омегу в твердую поверхность. Что же изменилось, что он так размяк и позволяет этому ублюдку говорить о нем такую пошлую чушь? Но в полной мере погрязнуть в мыслях у него не вышло, потому что спустя буквально несколько секунд лицо Гэфреса утратило всякие признаки веселья и сменилось уже знакомой серьезной маской «советника». — Успокоились, Ваше Высочество? Хорошо. Я не думаю, что вам хочется терпеть всплески ярости, когда вы будете разговаривать с моим младшим братом. — О как, значит, вы даже не скрываете своего родства, и он признает тебя старшим? — против воли едко поинтересовался Крален и колко улыбнулся. — Как чудесно, обманываете всех остальных, но между собой у вас тишь да гладь. — Уж кто бы говорил, кронпринц, — раздался холодный голос со стороны, а через миг из темноты тайного хода вышел Эрго, — вы ведь тоже играете в интриги, причем с обеими сторонами. Мы хотя бы не отрицаем своей лжи из-за непомерной жалости к себе. — А давайте, Ваша Светлость, мы вас на растерзание отдадим? — рыкнул демон, машинально делая шаг в сторону вампира. — Тогда и посмотрим, как вы будете пытаться сохранить лицо! — Брат, успокой своего впечатлительного мальчика, а то мало ли, до чего он может договориться, — без эмоций проговорил Эрго, мрачно посмотрев на молчаливого Гэфреса, и глубоко вздохнул, стараясь не выходить из себя, — и говорите уже, для чего вы оторвали меня от дел. Гэфрес закатил глаза на его важный тон и слегка сжал руку на плече демона, без слов заставив его замолчать. Он и не надеялся, что Крален и Эрго разом воспылают друг к другу теплыми чувствами. Тем более он прекрасно знал, что если брат захочет, он может стать милее любого душистого мальчика из своих гаремов, но проблема в том, что он не желает даже казаться приветливым. Хотя, с другой стороны, его нельзя за это винить, как и навязывать общение с демоном. Но для общего блага можно и потерпеть его яд. — Владыка демонов передает нам привет в виде любопытной ищейки, — без предисловий начал он и почувствовал, как демон напрягся под его рукой, — так что у нас есть два выхода: либо замуровать его где-то в глубине подземелья, либо разыграть убедительное представление на тему замечательных отношений между вами. Эрго обреченно застонал и устало опустился в кресло, прикрывая глаза. Если к ним стали подсылать шпионов, значит, отвертеться от общества мальчишки точно не выйдет, потому что ищейка будет наблюдать за каждым их шагом. Ситуацию еще усугубляло то, что ему нельзя портить отношения с вражеской расой отказом, иначе потом отец его самого вывернет наизнанку. С другой стороны, раз он согласился на брак — хоть никто и не интересовался его мнением — глупо было полагать, что он сможет сделать вид, будто демона не существует. Выходит, придется терпеть его общество и играть в «терпеливого и мягкого» партнера. Вампир досадливо поморщился. Как же все это мерзко, у него даже внутренности свело от отвращения. И спрашивается, ради чего? Ради того, чтобы потом пустить мальчишку на корм деспотичному монстру, который является его отцом. Иногда затеи Владыки смахивали больше на полный абсурд, чем на что-то вразумительное, и часто требовали диких жертв для своего выполнения. Хотя… он сам не далеко от него ушел, особенно, если вспомнить, на что он решился, чтобы на свет появились близнецы… очевидно, какую-то долю безумия он от отца все же перенял. — Сейсараса нельзя убивать, он — личная ищейка Владыки, между ними есть ментальная и физическая связь, так что если с ним что-то случится, отец об этом узнает и явится сюда, — внезапно мрачно напомнил Крален, запретив себе вестись на провокации со стороны вампира. — Он глуп, но хитер и падок на подставные действия, может сделать так, что вы оба запляшете под его дудку, плюсом к этому он высокомерен и брезглив. Припишите сюда еще жестокость, алчность, гордыню и любовь к пыткам, и у вас выйдет точный портрет предводителя Рыцарей смерти. Последнее звание парень буквально выплюнул сквозь зубы, а его голос, сухой и ядовитый, резанул слух, выдавая его истинное отношение к этому демону. Это удивило Эрго, потому что он думал, что парень порадуется своему сородичу, а на деле складывалось такое впечатление, что он сам рад его загрызть. Вампир переглянулся с Гэфресом, и по его тяжелому взгляду понял: его догадка верна. Но почему у кронпринца такое отношение к слугам своего отца? — Сдается мне, что ты сам не прочь выпустить ему кишки, — задумчиво проговорил Эрго и вопросительно приподнял бровь, когда по губам демона скользнула мимолетная хищная улыбка. — Может, прояснишь ситуацию? Первое время Крален молчал, а затем позволил когтям выйти на полную длину и сделал неглубокий надрез на своей ладони. Воздух в кабинете моментально пропитался запахом крови и заставил двоих вампиров рефлекторно задержать дыхание. И если Эрго не дышал из-за легкого отвращения перед кровью демона, то Гэфрес пытался сдержать вспыхнувшее возбуждение из-за слишком яркого воспоминания, в котором Крален разрешил ему себя укусить. А сам парень с равнодушием окинул их холодным взглядом и сжал руку в кулак, позволяя алому нектару потечь вниз по запястью. С каждой каплей на коже стали проявляться застарелые шрамы, давние порезы и укусы. — Выродку трудно ужиться в обществе безумных фанатиков, а выродку, носящему королевскую тиару на голове, тем более нельзя открывать рот и позорить семью своим нытьем, — глухо проговорил демон и углубил рану, испытывая странное облегчение от болезненной пульсации в руке. — Знаешь, Эрго, когда с тебя сдирают кожу твои же потенциальные слуги, это порядочно бьет по самолюбию и психике. А сказать кому-либо ты не можешь, потому что не поверят слабовольному мальчишке и убийце, поверят преданной ищейке, и тут ты хоть тресни, но ситуацию не изменишь. Да, я бы с радостью расчленил Сейсараса, но самое забавное то, что на его месте может оказаться любой из этих шавок. Потому что это чертово воинство до мозга кости пропитано идеологией отца, от которой меня тошнит. Но кого волнует мое мнение? Они небось уже вычеркнули меня из семейной летописи. Что ж, это даже к лучшему, все равно не факт, что я выживу после всех великих планов. — Прекрати, — зло проговорил Гэфрес и мотнул головой, сдерживая свою ярость, — я уже повторял не раз, что не допущу твоей смерти, так что будь добр, перестань говорить о своей гибели. Крален мило оскалился, недобро сверкнув глазами, и неторопливо поднялся на ноги, тут же неспешно подходя к замершему вампиру. — О, мой всесильный советник, и что же ты сделаешь, если, допустим, мне распорят горло мои же сородичи, потому что посчитают предателем своей родины из-за помощи твоей сиятельной персоне? Навлечешь войну на свой народ только лишь из-за того, что твою желанную дырку вздернули на дыбе? Или просто будешь хоронить всех живьем? Только вот беда, твой дорогой папочка уже практиковал это, что привело к его свержению, — едко прошелестел он и вдруг прижал окровавленную ладонь к губам вампира, заставив его замереть каменным изваянием. — Ты меня не спасешь, скорее, сам выпьешь до последней капли, потому что инстинкт все равно возьмет вверх, и ты сорвешься. Вы, господа аристократы, так любите бросаться громкими фразами, но на деле не гнушаетесь идти на низкие поступки, чтобы достичь своей цели. А какая у тебя цель? Правильно, Гэфрес, убить своего отца и отомстить за своего родителя, а после — занять трон, если, конечно, останешься в своем уме. И вот при таком раскладе зачем тебе какой-то нервнобольной демон с кучей проблем за спиной? Либо ты не понимаешь масштаба всей ситуации, в чем я очень сомневаюсь, ведь ты слишком умен для такого просчета, либо планируешь оставить меня при себе в качестве личной игрушки, ведь не факт, что после церемонии я буду нормально соображать. — Крален… — начал было Эрго, явственно замечая, как наливаются кровью глаза старшего брата от прилива ярости, но тут же замолчал, потому что Гэфрес едва заметно вильнул пальцами, молча прерывая его. Это означало одно — брат хочет до конца дослушать тираду демона, невзирая на то, что сейчас сам рад бы его убить. Крален же не обратил на него никакого внимания, продолжая прижимать ладонь к губам советника и не отрывая от него потемневшего взгляда. Внутри кипел дикий омут, вспыхивая яркими волнами пламени, кожу хотелось содрать из-за странного зуда, а он продолжал стоять и обжигать лицо Гэфреса своей кровью. В ее вкусе и аромате преобладала вербена, ведь советник сам посоветовал выпить отвар с этими травами, чтобы обезопасить его от других вампиров. Оба это знали, и оба не стремились прекращать свою пытку. Крален — моральную, Гэфрес — физическую. И оба хотели орать во всю глотку, чтобы до каждого из них дошла их личная позиция. Ядовитая кровь просачивалась сквозь сжатые губы, попадала на кожу лица, разъедая мышечные ткани, смертельным ароматом проникала в дыхательные пути и напрочь взрывала мозг. Гэфресу хотелось схватить мальчишку и переломать его пополам, а затем кропотливо и с особой нежностью собрать его в единое целое. Только вот это будет уже — не демон, а лишь жалкая подделка. Он зацепил его этими бешеными эмоциями на грани дозволенного, этим бараньим упрямством и этим диким двуличным характером. Жаждой жизни, кричащей сквозь океан отчаяния и застаревшей ненависти. Ведь за ядовитыми словами скрывался банальный страх утратить свою свободу и просто потеряться в боли. Там же раздробленная прошлыми пытками яркая личность, которая скрывается под панцирем злобы и капризов. Гэфрес хотел его укусить, за губы, за горло, в грудную клетку — добраться до сердца и в него так же вонзить клыки, чтобы наконец разбудить его и освободить от моральных оков прошлого. — Не говори мне больше о том, что спасешь меня, неизбежное даже ты не в силах остановить, — уже гораздо спокойнее и тише, но с былой горечью проговорил Крален и провел когтем по его скуле, делая маленький разрез, — не смей мне врать, Гэфрес, лучше сразу скажи, что собрался мною пообедать. Я хоть кровь очищу от вербены, а то обожжешь себе еще что-то… Я готов играть по вашим правилам и в ваших переворотах, но только лишь в случае полной откровенности, и какой бы ужасной правда не была, я хочу ее слышать. Вранья мне хватило и в прошлой жизни. Резко отпустив его, Крален окинул внимательным взглядом вновь кровоточившие губы вампира и тяжело вздохнул, отказываясь признавать тот факт, что ему понравился вид изувеченной плоти. Если подумать, то не так уж и далеко он ушел от своего персонального мучителя. Эта мысль заставила его досадливо поморщиться и мотнуть головой. — Если надумаете что-то насчет нашего общего спектакля для одного зрителя, дайте знать, — уже холодно и собранно проговорил он и направился на выход, на миг замерев на пороге и приглушенно добавив: — Вы оба знаете, где меня можно найти. Так что очередь за вами. После этого он молча покинул кабинет, а Гэфрес, наконец, позволил себе громко рыкнуть. Каков сучонок, вы только гляньте, а! Вампир с нажимом облизнул губы, с мазохистским удовольствием смакуя отравленную кровь и залечивая раны. Наивный мальчик, думал, вред ему сильный нанес, а на деле только раззадорил дикого зверя, который хочет его всецело заполучить. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, сдерживая ярость и первое желание спустить кожу живьем. По отношению к Кралену это будет слишком жестоко и слишком подло, и плевать, что сейчас он хочет разодрать его горло до ошметков мяса, он не будет уподобляться своим отцам. — И ты так просто спустишь ему это с рук? — удивленный голос Эрго прервал его мысли и заставил открыть глаза, от чего младший даже слегка дернулся в сторону. — Черт, я все никак не привыкну к твоим реальным глазам. Гэфрес хищно усмехнулся и покачал головой, зная, что сейчас на брата смотрит кровавая бездна с множеством росчерков молний — своеобразная плата за сильные магические навыки. Он легко коснулся своих век пальцами, и спустя несколько мгновений сетчатка стала просто алой, а остальная краснота растворилась под иллюзией. — Пора привыкнуть после происшествия пятиста лет, брат, — с легкой насмешкой произнес он и протяжно вздохнул, унимая внутреннюю дрожь, — насчет твоего вопроса… О нет, так просто я это не оставлю, и он еще успеет ответить за каждое слово, но не сейчас. Он бесится, потому что не может контролировать ситуацию, я не думаю, что ему приятно чувствовать себя ведомым. Пока что. Эрго закатил глаза, явственно услышав в словах брата другой подтекст, но говорить что-либо по этому поводу не стал. Вместо этого со скрытым интересом спросил, задумчиво рассматривая отметины на коже Гэфреса, которые заметно отличались от вампирских укусов: — Что прикажешь мне с ним делать? Я же его, быстрее, прибью, чем выдержу постоянную игру. Гэфрес слегка склонил голову на бок и хищно улыбнулся, проводя кончиком языка по своим клыкам. — А кто говорил о постоянной игре? Спектакль нужен только для ищейки, а вот в остальное время… Не хочешь стать для него Кнутом? Эрго выразительно вскинул брови, позволив своей невозмутимой маске разбиться об едва заметный шок. Стать Кнутом, Карающим для этого несносного мальчишки, истязать его тело плетью из-за его ядовитого языка, выбивать из него дурь идеологий с разрешения старшего? Слишком привлекательно, чтобы быть правдой. — В чем подвох? Гэфрес беспечно усмехнулся и пожал плечами. — Мне нужно вытащить его из этой воронки, в которой он варится уже который год. Считай, мне необходимо очистить его от этой боли, воспоминаний, связанных с моим отцом, и вселить в него уверенность. А для этого нужно сначала его сломать и вывернуть наизнанку, чтобы он встретился лицом к лицу со своими страхами. У тебя уже поставлена рука, и ты сможешь себя контролировать, не отвлекаясь на свои и его эмоции, я же могу заиграться, и… кхм… весь сеанс приобретет другой характер. Эрго закатил глаза, прекрасно зная, какой характер это может быть. У Гэфреса была слабость смягчать наказания для тех, к кому он был привязан в романтическом или в сексуальном плане, и из-за этого он не мог быть достаточно жестким. Чертов влюбленный идиот, идет на такие риски, лишь бы избавить своего ненаглядного демона от мук прошлого. Чем он думает? Ха, всего лишь сердцем. — Он может не согласиться это, — мрачно отозвался Эрго и качнул головой, — одно дело, просто сыграть роль супруга, и совсем другое — собственноручно вырвать себе внутренности и явить свою душу. — Он уже согласился, — жестко напомнил Гэфрес и серьезно посмотрел на брата, — иначе он бы не пришел сюда и не устроил представление с кровью. Он переполнен этой гнилью и этим безумием, поэтому у него и происходят такие припадки с путешествием в прошлое. Чертова ищейка подняла в нем воспоминания, а наши прошлые действия лишь подвели к этой цепной реакции, и теперь либо он окончательно одичает, либо выгорит морально и будет овощем. Ни один из этих вариантов меня не устраивает. Эрго долго молчал, скользя пристальным взглядом по напряженному лицу брата, и думал обо всем одновременно и ни о чем конкретно, уже зная, какой ответ даст. Ему бы впору строить коварные планы, как бы удачнее использовать привязанность Гэфреса к ненавистному мальчишке, ему бы начать вырабатывать свой план по захвату трона, ведь отец — не жилец, да и жизнь старшего под вопросом, ему бы хоть один раз поступить эгоистично, чисто ради себя и своих целей… Но чертово благородство не позволяет, и пускай, он знает, что на его месте Гэфрес точно поступил бы в свою пользу, но это не мешает ему хотеть помочь брату. Так он хоть немного сможет сгладить углы между ним и остальным семейством. — Хорошо, я согласен, — с легким вздохом проговорил он и едко добавил: — Но спать я с ним не буду, уволь. Гэфрес коротко хохотнул и легко хлопнул младшего по плечу. — Не беспокойся, братец, с этим я справлюсь и сам. Должен же он и пряник получить, а тебе, думаю, проблемы с Мелорой не нужны. «Это уж точно, — с досадой подумал Эрго и тяжело вздохнул, — мне еще придумывать причину нашего спектакля. Спасибо, братец, удружил».