Гриффиндорец

      Гарри, как обычно, медитировал перед сном, входил в какое-то подобие транса, где он фильтровал всю информацию, полученную за день, и все нужное отправлял в долгосрочную память. Далее он проверял все блоки, делал несколько развивающих упражнений и засыпал. Но сейчас эти упражнения носили особый характер, сейчас Гарри «выращивал» новую личность или маску этой личности. Он концентрировался на мыслях о смерти и смертности, на воле к смерти и презрении к смерти. Гарри знал, что страх можно изгнать ненавистью, если боишься чего-то злого и страшного, то нужно самому стать злее и страшнее, он это очень хорошо запомнил. Когда в школе большие ребята запугивали детей, Гарри мог кинуть камнем или бутылкой в лицо, бросится с ножом, он понимал, что должен стать злее и страшнее всех этих хулиганов, чтобы они его уважали. Он всегда понимал, что хулиганы лишь пытаются показать себя страшными, но на самом деле они были обычными детьми, а он должен действовать на другом уровне, быть страшным, злым и по-настоящему опасным.       Гарри помнил, как несколько старшеклассников вытряхивали деньги из малышни, они пытались издеваться и над ним. Один из них толкнул Поттера на землю, тогда Гарри подобрал с земли шприц и бросился на него, старшеклассник просил остановиться, что-то кричал про заражение, в его глазах читался страх, но Гарри пытался воткнуть найденный шприц в него, в итоге противник просто убежал. Когда же Гарри побили, он находил их поодиночке и кидал камнями в голову, после чего избивал и забирал деньги, в итоге у нескольких хулиганов были трещины в черепе и сотрясения мозга. У ребят были некоторые ограничения, они не могли убить или покалечить, а Гарри делал все, чтобы заставить их верить, что у него нет этих ограничений, чтобы они боялись его, чтобы знали, что он может причинить по-настоящему серьезный вред. Тогда от него отстали, а некоторые компании приняли его к себе, несмотря на то, что он был самым младшим, его уважали и принимали за своего самые отъявленные хулиганы. И что интересно, различные магловские службы его не трогали, как-то обходили стороной, хотя Гарри тогда жаждал привлечь их внимание, чтобы избавиться от Дурослей, но они, как по волшебству, оказывались слепы. Возможно, что Том Реддл тоже через это прошел, но разница была в том, что Том всегда хотел быть злым и страшным, а Гарри всегда осознавал, что это не он, это лишь необходимая личина, сам он искал настоящих друзей, он хотел в душе спокойной жизни, что и показало на первом курсе волшебное зеркало.       И вновь эманации Гарри проникали в его соседей по спальне, во сне гриффиндорцы становились агрессивнее, храбрее и даже отчаяннее. Магия Хогвартса начала распространять эти эманации и дальше, она их как будто транслировала. Стены этой башни были пропитаны магией, и они передавали этот сигнал, в итоге все гриффиндорцы постепенно начинали пропитываться новой силой, которую и не чаял в них увидеть даже сам Годрик.       Что ж, учителям придется нелегко, львята принимали эталонные характеристики факультета храбрецов. Снейпу повезло, что он свалил, иначе бы его избивал десяток — другой гриффиндорцев каждую ночь за каждую несправедливость. Десяток не потому, что один на один никто бы не рискнул встретиться со Снейпом, а потому что они все реагировали одновременно в одном единодушном порыве. ***       На следующее утро Гарри отправился на завтрак, его ожидал урок у загадочного Локонса. Гарри вышел из башни, спустился по лестнице, и вдруг его кто-то атаковал. Поттера слегка ослепила вспышка света, но он успел отскочить в сторону и выстрелить наугад режущим заклинанием. Через мгновение он увидел плачущего мальчика, он закрыл лицо руками, откуда на пол капала кровь, у его ног валялись осколки фотокамеры. Этот идиот без предупреждения фотографировал параноика. — Что произошло? — грозно спросил Перси Уизли, успевший подойти. — Он на меня напал, но я успел… — начал отвечать Гарри. — Я вижу, что ты успел! Он же первокурсник, какой, к черту, «напал»?! — взбешенно кричал староста. — Да я откуда знаю?! И вообще, как староста, ты должен отвести его в больничное крыло, — заявил Гарри. — Я отведу, но еще я доложу об этом инциденте профессору Макгонагалл, пусть она с тобой разбирается.       Гарри, чертыхаясь и проклиная наглого первокурсника, поплелся в большой зал. Стоило ему попытаться приступить к трапезе, как рассерженная профессор Макгонагалл сразу оказалась рядом и потребовала немедленно следовать за ней. Если это из-за первокурсника, то нужно признать, что работают в школе быстро. Конечно же, Гарри мог послать ее куда подальше, все равно ему ничего не сделают, но все же решил вести себя адекватно. Макгонагалл затащила его в свой кабинет. — Мистер Поттер, как это понимать?! — строго спросила профессор. — Что именно, профессор? — раздраженно спросил Гарри. — Вашу потасовку с мистером Криви, — сердито произнесла профессор. — Я понятия не имею, кто это такой, — холодно сказал Гарри, предчувствуя, что так зовут того первокурсника. — А он вас знает, как ни странно. — Наверное, потому что я Гарри Поттер, меня многие знают. Но уверяю, мне никто не представлялся с фамилией Криви, — уверенно сказал Поттер. — И тем не менее, староста Гриффиндора мистер Уизли привел в больничное крыло мистера Криви и сообщил мне, что это вы напали на него. У него был глубокий порез на лице, и чудом не задеты глаза. — Это он на меня напал, я лишь успел быстро среагировать, — раздраженно заявил Гарри. — Как первокурсник с Гриффиндора из семьи маглов мог напасть на вас на второй день после начала занятий, и зачем? Мистер Поттер, я не потерплю столь возмутительную ложь! — заявила Макгонагалл, собираясь уже начать отчитывать ученика. — Мне все равно, что вы там считаете, — сказал Гарри, достав палочку. Он прикоснулся кончиком волшебной палочки к виску и вытянул нить воспоминания и бросил ее на гладкую, полированную поверхность стола. На столе сразу появилась небольшая полупрозрачная «сцена», где призрачный двойник Гарри спускается с лестницы, часть сцены была затемнена, это были места, которые были вне видимости Гарри на тот момент. Вдруг из тьмы в направлении к Гарри появилась вспышка белого света, призрачный Гарри ловко отскочил в сторону и немедленно атаковал источник света. И только потом профессор увидела в воспоминании окровавленного первокурсника и разбитую камеру. Затем воспоминание просто испарилось, так как поверхность стола не была приспособлена для хранения таких субстанций. — Как видите, я не успел с ним познакомиться, и напал на меня первым он. — Но он всего лишь вас фотографировал, он не хотел причинить вам вреда, он не нападал на вас… — ошарашено возразила профессор Макгонагалл. — Он сделал это без предупреждения и без разрешения, и будь на моем месте мистер Грюм, вы бы уже слали траурный конверт родителям этого первокурсника, — жестко заявил Гарри Поттер, и профессор вздрогнула от этих слов. — Но вы не Аластор Грюм! Вы слишком много на себя берете, мистер Поттер! — все же декан взяла себя в руки и попыталась перехватить инициативу. По ее мнению мистер Поттер вел себя слишком нагло и возмутительно, его нужно поставить на место, хотя реально наказывать она его уже не собиралась, ведь она понимала, что мальчик нервный. — В школе не позволено использовать столь опасные заклинания на людях, вы могли убить его или лишить зрения. — К вам когда-нибудь применяли круциатус, профессор? — вкрадчиво спросил Гарри. — Нет, я не… — А ко мне применял ваш покойный коллега профессор Квирелл, видимо, это заклинание позволено использовать в школе, — злобно ответил Гарри. — Вы когда-нибудь встречались лицом к лицу с Волан-де-Мортом? — Мистер Поттер… — Да или нет? — Нет, но… — А я встречался с ним в стенах вашей школы, — вкрадчиво говорил Гарри. — Вам приходилось убивать, профессор? — Нет, — уже довольно смиренно ответила профессор Макгонагалл. — В прошлом году первокурсницу чуть не убил тролль, в конце года школу заполонили монстры, а наш учитель оказался прислужником и вместилищем духа Волан-де-Морта. Вы думаете, я чувствую здесь в школе себя в безопасности? — Гарри… — Называйте меня мистером Поттером, профессор Макгонагалл, — потребовал Гарри. Затем он достал из внутреннего потайного кармана орден Мерлина второй степени, немного покрутил его в руках и, посмотрев профессору в глаза, дотронулся пальцем до шрама на щеке. — Видите этот шрам? Профессор Квирел, когда заживо горел, пропорол мне лицо осколком своей кости из обугленной руки. И за это все мне дали орден Мерлина, профессор. Да, я не Грюм, но не вам говорить, кем я являюсь, а кем не являюсь.       Профессору было невероятно стыдно, ее отчитывал собственный ученик, да еще и со второго курса. — Вы не компетентны, профессор! Вы всячески пренебрегали безопасностью школы в прошлом году, из-за вашей и Дамблдора халатности ученики подвергались смертельной опасности. Вы не объяснили своим ученикам, как себя вести, что они позволяют себе фотографировать людей без их разрешения, — вкрадчиво говорил Гарри. — Из-за вас я пропустил завтрак, а теперь вынужден спешить на занятия.       Гарри встал и вышел из кабинета. До класса защиты от темных искусств он едва успел добежать. Вскоре он выбросил из головы все лишнее, успокоился и занял свое место, что же касается разговора в кабинете Макгонагалл, то он сказал все, что хотел сказать, все, что отрепетировал летом.       Гарри ждал занятие в компании Сьюзен, у гриффиндорцев и хаффлпафцев это было общее занятие.       Когда все расселись по местам, Локонс громко прокашлялся, и в классе стало тихо. Он протянул руку, взял «Тропою троллей» — экземпляр, принадлежащий Невиллу Долгопупсу — и поднял его, демонстрируя собственный подмигивающий портрет на обложке. — Это я, — сказал он и тоже подмигнул. — Златопуст Локонс, рыцарь ордена Мерлина третьего класса, почетный член Лиги защиты от темных сил и пятикратный обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку. Но не будем сейчас об этом. Поверьте, я избавился от ирландского привидения, возвещающего смерть, отнюдь не улыбкой!       Златопуст замолчал, ожидая смеха. Несколько учеников довольно кисло улыбнулись. — Я вижу, вы все купили полный комплект моих книг. Как это прекрасно! Пожалуй, начнем урок с проверочной работы. Не пугайтесь! Я только хочу проверить, как внимательно вы их прочитали и что из них усвоили…       Вручив каждому листки с вопросами, Златопуст вернулся к столу. — Даю вам полчаса, — сказал он. — Начинайте.       Гарри вопросы показались крайне идиотскими, но он в любом случае уже прочитал книги и, обладая натренированной памятью, ответил на некоторую часть вопросов. Помимо него, Гермиона и Сьюзен так же ответили на все вопросы. Боунс, как и Гарри, была хорошей ученицей, прочитала все учебники и все запомнила. А вот Гермиона оказалась поклонницей этого волшебника, она несколько раз перечитала все его книги, она буквально зазубрила все в этих книгах до последней буквы.       Далее Локонс что-то говорил, кого-то хвалил, но Гарри все это не слышал, он старался понять, как работает мозг его учителя. Гарри смотрел на «лабиринт» его сознания, это все было очень странным, сознание Локонса казалось раздробленным, нецелостным. Гарри не проникал глубоко, сейчас он изучал реакцию профессора на внешний мир, какие чувства и эмоции он испытывал, в ответ на происходящее вокруг. Но к удивлению Гарри, выяснилось, что он никак почти не реагирует на мир вокруг себя, он полностью зациклен на себе, только собственные действия и мысли замечаются им и эхом ментальных волн распространяются от него. Лишь восхищение нескольких учениц могло быть замечено им.       Гарри о чем-то несущественном заговорил со Сьюзен в полный голос, и Локонс это совершенно не заметил. Тогда Гарри стал смотреть на учителя самым подобострастным взглядом, на который только был способен, сопровождая это соответствующим ментальным сигналом, и профессор моментально обратил на Гарри внимание, улыбка Локонса зажглась чуть ярче, рассказывая о своих приключениях, он несколько раз обращался к Гарри. Но стоило ученику прекратить этот цирк, как учитель сразу же отключался от него. Когда Гарри отвлек Гермиону каким-то незначительным вопросом, его улыбка на мгновение дрогнула, но стоило вниманию ученицы вернуться к нему, как профессор снова заулыбался.       Гарри плохо понимал, что это значит, но было понятно, что это что-то ненормальное. Из раздумий он вышел, когда профессор достал клетку с пикси и выпустил их наружу. — Чего вы испугались? Действуйте! Гоните их обратно в клетку! Это ведь всего только пикси, — кричал Локонс.       Нормально среагировала только Гермиона, Сьюзен же ожидала реакции Гарри, не совсем понимая, что делать. Гарри встал с места и стал метать заклинания, тогда хаффлпаффка опомнилась и присоединилась к охоте на пикси. Те студенты, кто посещал дуэльный клуб, так же атаковали вредителей разными заклинаниями, заклинания были разные, некоторые пролетали мимо цели и разрушали кабинет, а некоторые были не предназначены для пикси и разрывали их на части.       Гарри ради эксперимента кинул жалящие чары в профессора, тот вскрикнул, но потом сделал вид, что ничего не произошло, казалось, что он с легкостью выкидывал из памяти или не замечал все, что не вписывалось в его представления о происходящем… представление о происходящем… Гарри заглянул вновь в его сознание и попытался рассмотреть, что же видит этот профессор. Сквозь запутанные и непонятные мысли вырисовывался образ великого волшебника, хозяина положения, который мудро испытывает учеников, полностью контролирует ситуацию, а не устраивает идиотское представление с разнесением собственного кабинета стаей пикси. Профессор отчетливо видит, как прекрасно проходит занятие. На мгновение мелькает мысль, что лучше свалить, пока пикси его чем-нибудь не стукнули, но это была даже не мысль, а неуловимая тень, за которой последовало решение оставить способных учеников, они сами справятся, это будет хорошим испытанием, а у него найдутся другие дела. Гарри так и не понял, осознает ли профессор адекватно происходящее.       Да и черт с ним. У Гарри были другие дела, уделять лишнее время нерадивому учителю он не собирался. ***       Следующие дни пролетели незаметно. Блез, Гарри, Луна и Сьюзен исправно посещали занятия, трое второкурсников вместе легко справлялись со своими домашними заданиями и помогали Луне с ее. Иногда учителя снижали оценки за слишком схожие работы, но понять, кто у кого списывал было невозможно, так как все трое прекрасно знали весь учебный материал. Да и после встречи с Квиреллом их мало интересовали оценки и баллы, только знания и экзамены на СОВ представляли ценность, а остальное пустышка. Какой им толк до того, что в конце года одному из факультетов достанется кубок. Луна же изначально придерживалась такой точки зрения, она вообще не собиралась даже делать вид, что ее интересуют эти соревнования. Стоит заметить, что Луна не была балластом в их компании, она вместе со всеми находила полезные заклинания в библиотеке, которые они потом все вместе разучивали, начала постепенно разбираться в программе второго курса. Еще девочка с помощью мозгошмыгов помогала своим новым друзьям тренировать оклюменцию, не пускать эти странные существа в свои мысли было довольно трудно, они буквально видели щели в защите сознания, проникали и моментально начинали путать мысли, а тогда уже любая защита рушилась. Но в принципе, мозгошмыги были безвредны, эффект был ниже, чем от заклятия конфундус.       Еще они устроили две встречи дуэльного клуба, куда толпой повалили первокурсники. Если в прошлом году Гарри и его друзья могли нормально дуэлировать с третьекурсниками, то сейчас они обнаружили, что могут на равных бороться не только четверокурсниками, но пятикурсниками. Наверное, дело в том, что учебный год только начался, и ученики еще не успели прийти в норму после окончания лета, в то время как наши герои не переставали учиться и тренироваться в меру своих возможностей. Луна тоже оказалась одаренной ученицей, на первом курсе она оказалась лучшей, поэтому Флитвик и Принц поставили ее дуэлировать с второкурсниками.       Несколько раз Гарри удавалось перекинуться парой фраз с Чжоу, но не более, ведь юная равенкловка была завалена учебой не меньше, чем Гарри. Ведь у нее, помимо иностранных языков, на третьем курсе появились новые предметы: руны, нумерология, уход за зверюшками. Как раз в дуэльном клубе им удалось немного пообщаться, поделиться летними впечатлениями.       Так же они вчетвером регулярно заходили на чай к профессору Крамеру, тот был рад такой компании, поэтому всегда рассказывал что-нибудь интересное, объяснял некоторые особенности магии. Эти посиделки напоминали лекции, ведь профессор выдавал много подробной и глубокой теории. Часто на чаепитиях присутствовали профессор Принц, профессор Флитвик, профессор Слизнорт, они дополняли Калисто, так же делились опытом, знаниями. Знай об этих встречах Гермиона, она бы лопнула от зависти. Калисто хотел давать Блезу и его друзьям дополнительные занятия, но, увы, не мог, Дамблдор внимательно следил за ним. Но зато Калисто периодически давал им книги, описывающие в основном опасности, которые таит в себе магия, а так же различные меры предосторожности. Как объяснил Крамер, он в любом случае может начать обучение только с техники безопасности, без нее он никого и никогда не обучал. Так же он регулярно опрашивал их о прочитанном, проверяя знания.       Еще один забавный случай произошел на уроке истории магии. Через пять минут после начала занятия в дверь постучали. — Войдите, — разрешил профессор Бинс, паря перед доской.       Дверь открылась, и вошел Калисто Крамер. Он пристальным взором оглядел аудиторию, не многие ученики его заметили, кое-кто уже спал, кто-то увлеченно читал книги, явно не относящиеся к истории, были и те, кто играл в карты. — Почему вы опаздываете? И почему я вас не помню? Мистер… — удивился призрак, поглядывая в журнал со списком учеников. — Крамер, Калисто Крамер. Извините, я долго болел, поэтому не был раньше на занятиях. А сейчас я только что из больничного крыла, поэтому и опоздал, — пошутил старый темный маг. — Ладно, садитесь, мистер Крамер, и перепишите тему у соседа, — разрешил безумный призрак и вернулся к наискучнейшей лекции.       Те, кто не спал, сначала впали в оцепенение от шока, а потом согнулись под столами от беззвучного смеха. Профессор по темным искусствам и член попечительского совета сел на свободное место рядом с Роном Уизли. Увы, у Рона не было записано темы, чтобы Калисто мог ее переписать, Рон даже не достал тетрадку, он просто заснул на уроке, но, честно говоря, Крамер не собирался записывать лекций.       Через семь с половиной минут лекции Калисто с удивлением обнаружил, что его глаза слипаются, он несколько раз коснулся стола носом, так сильно его клонило в сон. Оглядевшись по сторонам, он наградил Гермиону Грейнджер двадцатью очками за стойкость, она единственная что-то писала.       Так же профессор Крамер заметил, что призрак прыгает с темы на тему, пересказывает не совсем связанные друг с другом события. То есть он говорил все верно, но периодически переключался на материал другого курса, начинал рассказывать о войнах гоблинов в Англии, а затем без всякого перехода начинал о восстании вампиров во Франции. А иногда Бинс начинал повторять одно и то же по несколько раз, словно его заклинило. — К черту! Этот бред невозможно слушать, — объявил Калисто и направился к выходу. — Что вы себе позволяете, мистер Крамер. Минус десять баллов с … Какой у вас факультет? — возмутился профессор истории, но темный маг эффектно вышел из кабинета.       Когда Калисто шел по коридору, казалось, что факелы на стенах тускнели при его приближении, его черная мантия поглощала свет, падавший на нее и рядом с ней, создавая темную ауру. — Карамельная проказа! — приказал Крамер горгулье, та не осмелилась его ослушаться и отскочила в сторону, открывая проход к кабинету директору.       Судя по отвратительному паролю, директор тоже был не в духе. Но Калисто был членом попечительского совета и профессором в Хогвартсе, поэтому был обязан вмешаться. — Альбус, я только что посетил занятие по истории, и это было ужасно. Как член попечительского совета и профессорского коллектива, я требую немедленно найти достойного учителя, — спокойно сказал Крамер, ведь он не любил ругаться и повышать голос, это он сделает только в случае необходимости. — Калисто, мне сейчас не до этого. У меня сейчас слишком много дел, чтобы заниматься еще и дурацким призраком. К тому же учебный год уже начался, уже поздно искать нового профессора, — раздраженно сказал Дамблдор, у него не было совершенно никаких сил, чтобы быть хоть чуточку приветливым и доброжелательным. — Дурацким призраком? То есть ты знал, что он отвратительный учитель. Ты понимаешь, что это мой долг, как члена попечительского совета проконтролировать, чтобы ты исполнил свой директорский долг и обеспечил учеников нормальным учителем? — Калисто уже по-настоящему терял терпение, его голос начал дрожать от гнева. — Иначе я приведу на его урок весь совет попечителей, а вместе с ним и министерских сотрудников, это будет огромным позором для школы, директора и для заместителя директора. Ты хочешь пройти через эту позорную экзекуцию, Альбус? — Ты решил таким образом навредить мне, ну что ж… — Дамблдор приготовился произнести речь, но Калисто его перебил. — Если бы я хотел тебе навредить, то здесь уже был бы весь совет попечителей в полном составе и министр магии со всеми своими заместителями и советниками, а еще пару репортеров. Но я сначала зашел сюда, я хочу, чтобы у учеников был нормальный учитель. Мне плевать, какие у тебя где-то там дела, здесь ты директор! — заявил Калисто.       Дамблдор закрыл глаза, снял очки и устало потер переносицу, мягкий свет вокруг него погас, его мантия как-то посерела, в кабинете стало тускло. Даже феникс казался больным и старым, наверное, у него приближалось перерождение. — Ты прав, прости. Просто я чувствую, что надвигается что-то очень нехорошее, у меня предчувствие. Люциус точно что-то задумал, но я пока не разгадал его планов. Мне кажется, что он шантажирует Кеннета… Эртон и Аддерли признались, что заключили с кем-то какой-то договор, но не смогли ничего сообщить о его сути, — рассказал Дамблдор. — Люциус Малфой — пожиратель смерти, ты сам понимаешь, что я в любом случае должен готовиться к худшему. — Мелани сообщила мне не так давно, что ее муж Дерик на грани банкротства, — добавил Калисто, помрачнев, теперь он даже немного жалел Дамблдора.       Директор рванул к столу с записями и отчетами. Стал рыться и что-то искать, а потом застонал, как будто его ранили. Финансовые операции Люциуса косвенным образом повлияли на все вложения Дерика, он вложил довольно крупные суммы денег во все компании, конкурирующие с делом Дерика, а где-то спровоцировал перебои в поставках товаров, пролоббировал принятие нескольких небольших законов, увеличивающих налоги и таможенные пошлины на продукцию Дерика. — Спасибо, надеюсь, у меня еще есть время, я должен помочь ей и ее мужу, пока они не оказались в долгу у Малфоев, — сказал Дамблдор, поглядывая на камин и банку с летучим порохом, он уже был готов сорваться и прыгнуть туда, чтобы проверить свои догадки. — Ты прав, Малфоя надо остановить, ничего хорошего от него ждать не приходится. Но с учителем по истории все же надо что-то делать, напиши письмо Элфиасу, вы же с ним друзья, а историю он вполне сможет преподавать. Или Августе Лонгботтом, она так же вполне сможет вести этот предмет — посоветовал Крамер. — В крайнем случае, я сам кого-нибудь подберу. — Августа уже довольно стара, чтобы осваивать новую профессию, и характер у нее слишком скверный для педагога. У Элфиаса характер лучше, с преподаванием он бы справился, но он совсем старый, как бы не помер на занятиях. — Твой нынешний профессор уже мертв, так что в любом случае хуже не будет. Да и Дож, как мне казалось, твой ровесник. Уж не пора ли тебе самому на пенсию? — ухмыльнулся Калисто. — А Августа — крепкий орешек, она и не с таким справится. — Хорошо-хорошо, я отправлю письмо Элфиасу.       Дамблдор пристально посмотрел на профессора по темной магии, готовясь сказать что-то важное. — Ты сможешь мне помочь? Если Люциус будет угрожать школе. Ты поможешь мне противостоять ему? Волан-де-Морт все еще жив, а его сторонники на свободе, поэтому мы должны отбросить противоречия, хотя бы на время, — Дамблдор сильно нервничал, когда говорил это. — У меня есть просьба, — деловито начал Калисто. — Отдай мне Поттера и его друзей, я хочу обучать их. — Ты хочешь обучать младшекурсников темной магии, я не могу этого допустить! Я и так терплю твои занятия у старших курсов! К тому же мне не нравится твои чаепития с Гарри, ты сеешь тьму в его душе, ты обучаешь его запретным искусствам! — Дамблдор переменился в лице, как если бы он приготовился к бою, от него снова стало исходить свечение, а мантия стала ослепительно яркой. — Тьма там уже проросла, я лишь ее культивирую, чтобы она не стала сорняком, а находилась в строго очерченных пределах! На этих встречах я постоянно убеждаю Поттера не делать тех или иных вещей. Если с ним не работать, не учить его, то он вполне сможет посадить жабу на куриное яйцо, просто ради интереса. У него слишком пытливый ум, невероятное упрямство и поистине железная воля. Он меня расспрашивал о магии и идеологии, использованной Гриндевальдом, он спрашивал меня о связи идей, духа и магии, ты понимаешь, что это за тема?! И я несколько часов объяснял ему, чем это опасно, и почему это не стоит использовать. Он сам спрашивает о проклятиях и темных обрядах, и если ему никто не будет ничего объяснять, то он начнет проводить самостоятельные изыскания. И твои обычные проповеди тут бессильны, он думает не сердцем, а разумом, — вещал профессор Крамер, а затем достал откуда-то из недр мантии книжицу и положил ее на стол. — Вот эту книгу я заставляю читать и конспектировать на своих уроках, ее же я заставил прочесть Поттера.       Дамблдор внимательно осмотрел эту книгу, это был свод правил, перечислявших, чего нельзя делать, а так же, какие меры предосторожности нужны в любом случае при использовании опасных разделов магии. Дамблдор чувствовал, как земля уходит из-под ног, собственные аргументы не казались ему убедительными. Калисто, казалось, прав, но душой и сердцем директор никак не хотел принимать темные искусства. Он всю жизнь оберегал детей от этого зла, и теперь в школе, в его кабинете перед ним стоял не злой, но темный маг и убеждал его в обратном. Хотелось дождаться, когда гость покинет кабинет, и напиться. — Вынужден тебя разочаровать, мистер Поттер, равно, как и все его друзья, записался на все занятия по языкам. У него просто не хватит времени, сил, здоровья, — цепляясь за последнюю соломинку, сказал директор, стараясь не показать никаких эмоций. — Это очень сильные ребята, они справятся, я лишь прошу не мешать мне. Я это делаю ради их же блага. Гриндевальда и Волан-де-Морта ты уже проморгал, один был твоим другом, а второй — учеником, почти все пожиратели смерти учились в твоей школе, и Люциус в том числе. Так что не мешай мне просвещать Поттера. Мне не нужно учить его темным и страшным проклятиям, о которых думают невежды, когда слышат про темные искусства, я буду давать только теорию, необходимую для нормального понимания и некоторые полезные приемы. — Хорошо, — сдался Дамблдор, чувствуя себя паршиво, ему казалось, что он проиграл сейчас очень важный бой, допустил врага в свои святыни. — Тогда мой голос и голос моей дочери на твоей стороне, отправляйся к Мелани и попытайся ей помочь. Я же немедленно переговорю со всеми остальными, еще я попытаюсь поговорить с Малфоем, выведать у него что-нибудь, может, удастся его обмануть, притвориться союзником. Еще надо поговорить со Слизнортом, у него есть связи. И не забудь про учителя истории.       Калисто покинул кабинет директора в глубокой задумчивости, у него сегодня был еще урок у седьмого курса Хаффлпаффа и Слизерина, поистине дьявольское сочетание с зашкаливающим уровнем хитрости. Кто бы что ни говорил, а хаффлпаффцы не менее хитрые, чем слизеринцы, а в чем-то даже и более подлые. Слизеринцы хотя бы иногда думают о благородстве и не терпят обвинений в трусости, они не боятся запачкать руки, способны ринуться в бой. Хаффлпаффцы же крайне сильно не любили ввязываться в бой, а темные и грязные дела они всегда проделывали чужими руками, не желая замарываться. Если посмотреть отчеты о нарушениях, происшествиях, начисленных и снятых баллов, то больше всего доносов делал именно Хаффлпафф. А о панибратстве и кумовстве хаффлпаффцев уже давно ходят легенды. Хотя, возможно, Калисто был слишком предвзят, будучи равенкловцем, он считал свой факультет лучшим и с некоторым предубеждением относился к другим. ***       Гарри Поттер ранним субботним утром вышел из гриффиндорской башни, во время очередной медитации и попытки изучить крестраж, он случайно вытащил из него одно воспоминание. Сначала он был уверен, что этот случайный осколок души пуст, не несет никакой информации. Но оказалось, что кое-что там все же хранилось, это были раздробленные и несвязные воспоминания, большая часть из которых была бесполезна и ничего не значила, но кое-что оказалось важным, и Гарри собирался это проверить. Если полученная информация верна, то она невероятно важная, но проверкой он займется позже…       Он встретился с друзьями и отправился с ними к озеру, они хотели потренироваться магии на природе, а не в унылых кабинетах. Заклинание огненного кнута стало получаться гораздо лучше, им удавалось в течение нескольких секунд поддерживать его форму, и этого вполне хватало на один удар. Так же детям хотелось просто побегать, порезвиться, устроить шуточные дуэли, они играли в салки, в прятки.       Луна с интересом поглядывала на лес, было ясно, что девочка не раз и не два будет туда забираться. Вообще, этот лес был таким загадочным, что многих учеников тянуло туда. Было бы здорово туда как-нибудь выбраться.       Когда же Гарри возвращался в замок, его неожиданно перехватила профессор Макгонагалл. — Мистер Поттер, почему вы сегодня не были на отборочном занятии по квиддитчу? — Извините, а что я там забыл? — неподдельно удивился Гарри. Он даже не знал, что сегодня проходят какие-то отборочные. — Вы должны опробоваться на место ловца, — заявила профессор. — Не помню, чтобы я кому-то что-то был должен, профессор. — Но как же победа Гриффиндора, межфакультетские соревнования? — удивилась Макгонагалл. — Ни то, ни другое меня не интересует. Я не люблю квиддитч, — ответил Гарри, ощутимо раздражаясь. — Но я помню вашего отца, он был прекрасным ловцом, он всегда так любил квиддитч, — возразила Минерва. — И где он теперь? — зло спросил Гарри.       Профессор Макгонагалл напряглась, ее лицо заметно побледнело. Джеймс Поттер был ее любимым учеником, и Гарри — его сын… — Мне не нравится то, что вы говорите, и как вы это говорите. Ваш отец погиб, мистер Поттер, он погиб, сражаясь с Сами-знаете-кем. — Может быть, если бы он занимался больше боевой магией, вместо квиддитча, то смог бы защитить свою семью. Мне безразличен этот глупый и бесполезный вид спорта, профессор, я пришел в школу учиться, — выплевывал слова Поттер. Он не хотел говорить плохо о своем отце, он не винил его в том, что он не смог одолеть одного из самых могущественнейших магов своего века. Но Гарри Поттер испытывал невероятно сильную потребность в том, чтобы поставить на место глупую учительницу. Гарри демонстративно дотронулся пальцем до шрама на щеке и на лбу. — Я не стану легкой добычей, мэм. — Я вас понимаю, мистер… — попыталась сказать профессор, но была прервана. — Что вы сказали? — угрожающе прошипел Гарри. — Вы понимаете меня? Вашего отца, мать, нерожденную сестру тоже убили? Вас тоже пытались неоднократно убить? — Нерожденную сестру? — Да, моя мать была в положении, когда все это произошло, — севшим голосом сказал Гарри, он, к собственному сожалению, затронул тему, о которой сам не мог говорить спокойно. О не родившейся сестре он узнал летом, когда изучал все документы родителей, там упоминались заключения целителей. — Простите, — только и смогла сказать профессор Макгонагалл и устремилась прочь.       Минерва Макгонагалл было трудно все это вынести, она чувствовала вину перед Гарри, стыд жег ее изнутри из-за того, что она пристала к нему с квиддитчем и еще пыталась в чем-то упрекнуть. Еще ей было плохо из-за того презрения, которое испытывал к ней Гарри Поттер, отвращение мальчика к ней казалось осязаемым. Она быстро зашла в свой кабинет, закрылась изнутри и заплакала. Ей все это казалось жутко неправильным и несправедливым, для пожилой дамы, да еще и гриффиндорки это было особенно неприятно, можно сказать, больно. Она не знала, как вести себя с Гарри Поттером, он казался комком нервов и колючек.       Профессор Макгонагалл пообещала себе, что поможет Гарри Поттеру всем, чем сможет. Минерва вытерла слезы, достала бумаги, написала Поттеру и его друзьям самые лучшие рекомендации, чтобы им позволили пользоваться маховиком. Она не стала упоминать о каких-либо нарушениях с его стороны. Пусть ему выделят все, что нужно, если он так жаждет учиться.       Минерва обеспокоенно посмотрела на себя в зеркало, было заметно, что она плакала, глаза покраснели. Пришлось накладывать на себя небольшую иллюзию, ведь ей сегодня еще общаться с учениками и коллегами.       Стоило ей скрыть следы от слез, как в кабинет громко кто-то постучал. Минерва сразу же поспешила открыть дверь, на пороге стоял окровавленный Перси Уизли. — На поле драка, там слизеринцы… — быстро сообщил староста.       Профессор сразу же вылечила ему рану одним взмахом палочки и отправила к Слизнорту, чтобы он и его известил, а сама поспешила на поле.       К ее удивлению ей навстречу бежали раненные слизеринцы, их загонщик держал на руках истекающего кровью Драко Малфоя, да и остальным похоже досталось. Было видно, что они убегали. Следом, чуть ли не маршем, шли мрачные гриффиндорцы. Впереди шла команда, за ней шли зрители и болельщики. — Что произошло? — грозно спросила Макгонагалл у учеников. — Мы начали тренировку, но тут пришли слизеринцы и стали требовать отдать им поле, — начал Оливер Вуд. — А потом… — А потом Малфой назвал меня грязнокровкой, — продолжила Гермиона, видя, что Оливер не хочет произносить это слово. — И завязалась драка, — закончил Оливер. — Мы заставили этих змей проглотить собственные слова! — добавил Рон. По сути, это Рон начал драку, когда после оскорбления Гермионы, он кинул режущее заклинание Драко в живот. Почуяв кровь, кровожадный факультет Гриффиндор бросился в бой. В последние дни из-за эманаций Гарри весь факультет стал безжалостным и грозным. — Полегче, мистер Уизли, вас ждет серьезное разбирательство, — пригрозила профессор. — Так вы на их стороне! — крикнул кто-то из сопровождавших команду гриффиндорцев. — Они первые начали! — Мы правы! — Почему вы их защищаете? — Да как они смели?! — Нельзя их защищать! — Тихо! — попыталась унять своих учеников Макгонагалл. Но возмущение от этого лишь нарастало.       С ужасом декан львов увидела ярость в глазах своих подопечных. Никакого раскаяния, чувства вины или страха перед предстоящей разборкой, только черная злоба. Покажи им сейчас врага, и они, не разбираясь, ринутся в бой. ***       После того, как уже Дамблдору пришлось успокаивать гриффиндорцев, профессора собрали экстренный педсовет. В течение недели Гриффиндор заработал огромное количество штрафных баллов, они постоянно ругались, огрызались и устраивали дуэли в коридорах, а после того, как они чуть не убили команду Слизерина по квиддитчу, стало ясно, что нужно принимать меры.  — Предлагаю добавить им физических нагрузок, в некоторых школах магии практикуют спортивные занятия, — предложил Калисто. — И для здоровья полезно, и лишняя дурь из них выйдет. — Но у нас же есть квиддитч и полеты на метлах, — возразила мадам Трюк. — Квиддитч только у команд, а уроки полетов только у первых курсов, да и не такой это спорт, сидишь на метле, она сама летает, — возразил Калисто. — Пусть каждое утро перед завтраком пробегут вокруг озера.       Мадам Трюк рассердилась из-за того, что значимость ее предмета так принизили, но промолчала, ведь темного мага Калисто она побаивалась. — Это слишком радикальные меры, мне кажется не стоит так наказывать детей, — возразил Дамблдор. — Чем же они радикальные? Я же не пороть детей предлагаю. Да и не наказание это, а тренировка, — удивился профессор Крамер. — Мне кажется, наш коллега прав, — вмешался Флитвик. — К тому же лучшая физическая форма лучше скажется на магических возможностях. — Не стоит забывать, что наш давний конкурент Думстранг всегда хвалился именно тем, что у них ученики физически сильнее, тренированнее, — добавил Принц. — Альбус, соглашайся, — ухмыльнулся Калисто.       Директору это очень сильно не понравилось, ведь он не хотел превращать Хогвартс во второй Думстранг, он не любил эту суровую северную школу, где обучают варварскими методами темной магии и кулачным боям. — Давайте немного подождем, ограничимся пока обычными наказаниями, а потом посмотрим… — объявил директор.       Калисто же думал сейчас о Гарри Поттере, ведь мальчишка мог стать виной повысившейся агрессии среди Гриффиндора. Конечно же, Калисто не знал, как именно мальчишка мог это сделать, но чувствовал, что он в этом замешан. ***       Четверо юных волшебников вошли в неиспользуемую учителями аудиторию, чтобы, как обычно, немного позаниматься. К их удивлению в комнате стоял старый маг в угольно-черной мантии. — Вы заставили меня ждать, надо бы обговорить точное время наших занятий, — произнес Калисто. — Профессор, что вы здесь делаете? Какие занятия? — удивилась Сьюзен. — Вы думали, что ваши внеклассные занятия останутся для всех тайной? Напрасно. Я здесь для того, чтобы проконтролировать ваши занятия, помочь вам, убедиться, что вы не навредите себе или другим. К тому же я обещал Ниваин давать мистеру Забини дополнительные уроки, и я не вижу причин не учить вас всех вместе. Мне и самому будет интересно учить столь колоритную и талантливую компанию, — объяснил Калисто. — Спасибо, сэр, — поблагодарил учителя Забини.       Следом трое его друзей так же поспешили поблагодарить профессора Крамера. — Так, и чем вы тут обычно занимаетесь? — спросил Крамер. — Отрабатываем новые заклинания, которые до этого выискиваем в библиотеке. Устраиваем небольшие дуэли, чтобы потренироваться. Еще мы тренируем высоко энергозатратные заклинания, например, сейчас мы изучаем огненный хлыст, — поспешила похвастаться Сьюзен. — Зачем, именно высоко энергозатратные заклинания? — Чтобы повысить потенциал, возможный запас магии, усилить имеющиеся возможности, обзавестись новыми. Да и сами заклинания полезные. — Мысль хорошая. Тогда я, для начала, помогу вам и в этом направлении. Профессор Принц в прошлом году учил вас некоторым полезным упражнениям, в этом он так же будет периодически обучать вас чему-то подобному, а я дополню это так, чтобы вы научились контролировать потоки магии внутри себя и вокруг. Это увеличит ваш потенциал, в случае Гарри — это еще и поможет тебе с твоим шрамом, да и просто это полезное умение, у которого множество различных применений, — сообщил Калисто. — Ну и еще я вас обучу магии разрушения, это самый простой раздел темной магии и наименее вредный для психики, ауры, души. Хотя и тут кроются свои опасности. Так же я дам время заниматься своими собственными изысканиями, так как я учитель, то вполне могу провожать вас до ваших спален после комендантского часа, что позволит нам выиграть немного дополнительного времени.       После этого началось само занятие. Профессор Крамер заставил их вспомнить все упражнения, которые им показал профессор Принц, чтобы управлять магией, вкладываемой в заклинания. Он накладывал на учеников чары, повышающие чувствительность, а затем накладывал различные чары, чтобы они всем телом почувствовали взаимодействием с магией заклинаний. Так же он периодически гасил в комнате полностью свет и глушил все звуки, чтобы ученики могли не отвлекаться от поисков таинственных потоков магии. В темноте, используя новые навыки, выученные у вампира, Блез быстрее всех начал чувствовать что-то отдалено напоминающее эту самую магию. Гарри же следом через легилименцию смог перенять это ощущение, а затем передал его Сьюзен и Луне, так они тоже потихоньку начали что-то ощущать. — Вы достигли поразительно хороших результатов за нашу первую встречу, впрочем, тут стоит поблагодарить занятия профессора Принца на вашем первом курсе. Отдых — это смена вида деятельности, поэтому начинаем работать над магией разрушения, — объявил профессор Крамер. — Магия разрушения или магия хаоса — это область магии, находящаяся на стыке темной и боевой магии, она не имеет четких границ и плавно переходит в другие разделы магии, поэтому ее трудно выделить в самостоятельный раздел. Так мы знаем абсолютно классические разрушающие заклинания «Редукто», «Секо» и «Диффиндео», которые можно использовать в бою, но они не относятся к темной магии и находятся в свободном доступе. Эти заклинания не требуют особого настроя и стремления к разрушению, в отличие от магии хаоса. Но если при использовании этих заклинаний все же вложить в них эти стремления, желания хаоса, взрыва, крушения, то они значительно меняются, они становятся более разрушительными и некоторыми опознавательными чарами регистрируются как магия хаоса. Но все же к магии хаоса относят специальные заклинания, созданные только под нее. Магия хаоса опасна тем, что обращаясь к внутреннему стремлению разрушения, вызывая желание разрушать, маг меняется.       Калисто пристально посмотрел на Гарри Поттера. — Сильный маг, обладающий сильными и развитыми способностями к легилименции, может распространить это влияние на других. Мистер Поттер, вы как-нибудь влияли на гриффиндорцев? — спросил Калисто. — Их повышение агрессии необъяснимо и беспричинно, так что должен существовать какое-то вмешательство. — А это могло получиться непроизвольно? — спросил Гарри, начав о чем-то догадываться. — Значит, вы все-таки что-то такое делали… — с мрачным удовлетворением заключил Крамер. — Да. Я тренирую ментальные способности и создаю внутри своего сознания некоторые образы подобные тем, о которых мы говорили. — Уж не знаю как, но вы каким-то образом повлияли на своих собратьев по факультету. Усильте защиту, контролируйте не только то, что может проникнуть в разум, но и то, что может выйти из него. А еще лучше сбавьте темп, это довольно опасное направление в магии. И для профилактики не тренируйся каждую ночь, а делай через раз или два, — посоветовал Калисто. — Вы можете навредить себе и другим. Я тогда говорил, что обращение к подобным силам опасно для разума, только что объяснял на примере магии хаоса, как магия может изменить человека, применяющего ее. Если что-то сорвется, то вы сами не заметите, как медленно разрушите свою личность, превратитесь во что-то неправильное.       Гарри совершенно не понимал, как он может в кого-то превратиться, измениться, он не знал, как может сорваться контроль, для него это было смешно. Он всегда был самым сильным и крепким, сначала он был волшебником среди хулиганов, бродяг, отщепенцев, преступников. А затем стал бойцом, выросшим на улице, он всегда ощущал свое превосходство среди домашних маленьких несамостоятельных волшебников. Гарри никогда не сомневался в собственной силе воли, он понимал, что кто-то или что-то может быть сильнее его, но, что этот кто-то сможет изменить его, казалось невероятным. Единственное, что Гарри принял из речи профессора, это необходимость контролировать свое влияние на других, особенно усилить щиты. — Ладно, вернемся к нашему занятию. Насколько я понял, вы все в какой-то мере владеете окклюменцией… — уточнил Крамер. — Я только начала ее изучать, — объявила Луна. — Не страшно, Лавгуды всегда были хорошими менталистами, ты быстро обучишься основам, а на каникулах попроси Ксено позаниматься с тобой, — улыбнулся Калисто. — Вы знакомы с Ксенофилиусом Лавгудом? — удивился Гарри. Он успел почитать пару выпусков Придиры и не мог представить, что может связывать редактора этой газеты с магистром темной магии Калисто Крамером. — Видишь ли, так как ты вырос среди маглов, то не знаешь некоторых особенностей чистокровных магов. Мы все между собой родственники. Ксенофилиус Лавгуд мой внучатый племянник, моя сестра вышла замуж за его деда. Кузина моей бабушки вышла замуж за Канопуса Блэка, а через Блэков можно проследить родство почти с кем угодно. Цедрелла и Лукреция — бабушки твоего однокурсника Рона Уизли, твоя бабушка — Дорея, Нарцисса — мать твоего однокурсника Драко, и все из Блэков. Мать Рона Уизли из Прюэтов, а ее бабушка была из Лавгудов. Брат твоего прапрадеда женился на Эссилт троюродной сестре моей тети, а Эссилт — бабушка Алексии бабушки Блеза. А дочь твоего прадеда вышла замуж за Питера Боунса — дедушку Сьюзен, — рассказал Крамер. — Продолжать? — Не стоит, мне хотя бы все это запомнить, — сказал Гарри. — Ничего, Фаджи заставят тебя выучить все родословные волшебных семей Европы. Они спят и видят, как бы тебя в политику определить, а для этого необходимо знать родственников, — ухмыльнулся Крамер. — А теперь приступим к проклятиям, требующим ясное намерение навредить, покалечить, причинить боль…       Калисто начал показывать им наиболее простые заклинания, не требующие большой концентрации, чтобы они почувствовали особенности магии разрушения, а потом Калисто хотел сразу перейти к сильным заклинаниям, вроде адского пламени. Кроме Луны, ученики легко справились, а вот у равенкловки были проблемы, но это нормально, что у маленькой девочки не получаются темные проклятия. Когда Калисто приподнял планку, Блез, Гарри и Сьюзен так же легко справились, что поразило учителя, ведь он не знал, что они весь прошлый год осваивали непростительное заклинание смерти, но все же понять, что они тренировали довольно темную и опасную магию, профессор смог. Ругать их бесполезно, Гарри рос среди маглов, Амелия Боунс никогда не рассказывала своей племяннице ничего про темную магию, да и вряд ли сама сильно разбиралась, а Ниваин сама подталкивала своего сына к опасным разделам магии, а они еще дети, причем, очень любознательные дети.       Впрочем, если они уже изучают столь сложное заклинание огненного кнута, то можно сказать, что они действительно далеко продвинулись в отдельных направлениях. — И хочу вас предупредить, что между боевой магией и магией хаоса все же есть грань, пусть и размытая. В боевой магии есть заклинания, которые нельзя усилить стремлением к разрушению, так заклинание обездвиживания от этого просто не изменится. А есть заклинания, которые требуют холодной сосредоточенности, например, огненный хлыст может взорваться и ранить самого заклинателя, если попытаться влить в него эмоции. Но при этом есть огромное число заклинаний хаоса, которые не только требуют желания разрушения, но и контроля, иначе они могут уничтожить все вокруг, включая самого мага. В боевой магии есть щиты, в магии хаоса их нет, но можно применять атакующие заклинания вместо щитов, например, адское пламя может поглотить многие заклинания, в итоге им можно одновременно и атаковать, и защищаться. И при должном самоконтроле можно комбинировать эти заклинания, применяя просто боевую магию и магию хаоса. Некоторые особенно могущественные маги могли одновременно применять вместе с просто боевой и темной, еще и светлые заклинания, но это большая редкость, да и такой маг все равно к какому-то направлению склоняется больше, — рассказал Калисто. — А в светлой магии есть атакующие заклинания? — удивился Гарри. — Есть, но не очень много, зато в ней много сильных щитов и лечащих заклинаний, позволяющих во время боя исцелить некоторые ранения. Кстати, Поттеры всегда были боевыми магами, все твои предки прекрасно владели атакующими заклинаниями, включая темные и очень темные, но несколько веков назад обзавелись репутацией светлых магов, за счет использования светлой магии и побед над некоторыми темными магами и разными существами. Так что у тебя есть шанс стать именно таким универсальным боевым магом, — рассказал Калисто. — А теперь поработаем немного с разъедающими проклятиями, их называют иногда кислотными. Тоже стремление к разрушению, вы должны представить себе всепожирающую жидкость, разъедающую все, до чего коснется, и произнести: Диворатис Биле. В отличие от трансфигурации, которая может превратить что-нибудь в любую простую кислоту или щелочь, это заклинание создает магическую субстанцию, которая настолько едкая, насколько вы ее напитаете своей страстью к хаосу и магической силой. Вы должны понимать, что это очень опасная субстанция, вы должны представлять ее только как жидкость, ни в коем случае не создавайте газ, не направляйте это на себя или на своих друзей. Смотрите, где вы ее используете, иначе можете устроить пожар или взрыв, можете повредить ей конструкцию здания и обрушить его на себя. И еще одно, это заклинание, как и все заклинания хаоса, не имеет четкого описания, оно может принять самые разнообразные формы, в зависимости от ваших внутренних качеств, настроя, желаний и вложенной в заклинание силы. Оно отличается не только у разных магов, но и может отличаться у одного и того же мага в разное время. Есть версия, что это заклинание так же зависит от окружающих условий, а не только от самого мага.       Профессор направил палочку на стол и произнес нужные слова, и из кончика волшебной палочки брызнула перламутровая жидкость, жидкости было совсем немного, но этого с лихвой хватило, чтобы от стола ничего не осталось, кроме жутко воняющей лужицы, которая потихоньку прожигала каменный пол. Профессор открыл окна и заклинанием проветрил комнату, в лужицу метнул мощное огненное заклинание, а следом замораживающее. — Это действительно опасное заклинание. Отнятое темной магией чаще всего нельзя вернуть, это же относится и к этому заклинанию, нельзя ничего восстановить. Так же это особая магическая субстанция, поэтому ее нельзя просто убрать простым заклинанием, ее можно лишь сжечь или заморозить, или она сама со временем исчезнет, — пояснил Калисто. — А теперь попробуйте вы.       Каждый выбрал стол и попытался использовать заклинание. Из палочки Сьюзен появилась прозрачная жидкость, она очень быстро исчезала, лишь успевая коснуться стола, но полировка дерева в тех местах исчезала. У Гарри жидкость получилась с темным оттенком, она дымила, коптила и шипела, явных повреждений на дереве не появлялось, но процесс шел. У Блеза получилось что-то вязкое и красноватое, дерево загоралось при соприкосновении с ней. А у Луны получилась цветная пена, она дымилась, даже не коснувшись стола, сжигая сам воздух, с которым соприкасалась. — Превосходные результаты, неожиданно хорошо для первого раза, — похвалил учеников Крамер. — Ладно, уже поздно. Я вам напишу записки, на случай, если встретите Филча или кого-то из профессоров.       Калисто быстро написал что-то на трех клочках пергамента, поставил дату и подпись и отдал их Блезу, Гарри и Сьюзен, а первокурсницу Луну решил проводить лично, так как о лунатизме Лавгудов уже давно ходят легенды.       Блез вместе с друзьями попрощался с профессором и Луной, чтобы затем направиться к своей спальне. Они втроем спокойно шли по коридору, чтобы вскоре расстаться на лестнице, они со Сьюзен пойдут вниз, а Гарри в свою башню. Но неожиданно Гарри остановился и побледнел, он прислонился к стене и стал во что-то вслушиваться. Блез никогда не страдал плохим слухом, но ничего, кроме сквозняка тут не было. — Гарри, ну что случилось? — спросил уставшим голосом Блез. — Я слышу голос, он хочет кого-то убить. — Гарри, ты шутишь? — вздохнул Блез. — Нет, только что из стены звучал голос, он хотел убивать, — взволнованно ответил Гарри. — Так, я никакого голоса не слышал. Мы с профессором Крамером об этом и говорили, что ты сам себе вредишь, вот уже голоса слышишь. Заканчивай с этими опытами, — потребовал Блез. — Я знаю, что я слышал! — огрызнулся Гарри. — А я и не сомневаюсь, что ты слышал голос, я лишь говорю, что этого голоса не было на самом деле, он звучал только в твоей голове, — ехидно заметил Забини. — Заткнись, я прекрасно отличаю то, что звучит в голове от того, что раздается из стены. — Но, Гарри, Блез прав, я тоже ничего не слышала, — подала голос Сьюзан. — Ладно, сам разберусь, — устало вздохнул Гарри. В своих силах он не сомневался, равно как и в своей адекватности, к тому же сейчас его нагрузка в занятиях по окклюменции и легилимеции значительно ниже, чем в прошлом году, когда он погружался в зловещие грезы. ***       Драко вместе с несколькими другими слизеринцами из семей верных Темному Лорду занимался дуэлями. Они видели, какие произошли перемены после ухода Снейпа. Их факультет оказался совершенно разобщен, Слизнорт не старался их объединить, не выгораживал их, не защищал, он вообще не сильно выделял слизеринцев из остальных учеников. Сами слизеринцы не старались поддерживать друг друга, они просто рассыпались на разные группки и не особенно стремились сохранять какие-то отношения с остальными слизеринцами. Слизерин — факультет индивидуалистов, Слизнорт снял напряжение между факультетами, и у большой части исчезла необходимость объединяться перед общим врагом. Более того, Слизнорт нравился всем ученикам, и он пользовался этим, налаживая отношения между разными учениками, у нового декана были любимчики, но они были с разных факультетов, он частенько знакомил ребят с общими увлечениями. Далеко не все ученики змеиного факультета поддерживали идеи Темного Лорда, а некоторые были даже противниками. В итоге наследники пожирателей смерти осознали, что остались одни, их Слизерина больше нет, их змеиная крепость рухнула, и это заставило их еще больше сплотиться.       Они регулярно тренировались вместе, чтобы стать сильнее, летом слизеринцы часто встречались, чтобы учиться магии. Пожиратели смерти частенько учили своих детей некоторым заклинаниям и позволяли спокойно заниматься в своих поместьях, они радовались проснувшемуся у своих наследников рвению. Теперь в Хогвартсе они не только тренировались, но и пытались вербовать других учеников в свой «клуб», причем искали сторонников с разных факультетов, ведь там тоже учились чистокровные волшебники, с которыми они к тому же были в родстве. Еще Драко показал им хижину в лесу, о которой рассказал Квирелл.       Они все сожалели, что Квирелл не рассказал им о планах Темного Лорда и философском камне, они бы помогли ему добыть этот предмет. Но случившегося не изменить, оставалось только ждать его нового появления, благо теперь они точно знали, что их владыка жив. Как ни странно, взрослые восприняли эту новость неоднозначно, они заявили, что Квирелл мог быть просто сумасшедшим магом, никак не связанным с их повелителем, ведь самого Темного Лорда дети не видели, да и неизвестно где искать Темного Лорда. Можно было бы отправиться в леса Албании, о тех местах уже давно ходят странные слухи, но слуги лорда не знали поисковой магии, способной найти существо без тела, меньшее самого захудалого приведения. В общем, отговорки у них нашлись, если уж они смогли убедить министерство в своей невиновности, то убедить своих детей и себя в собственной беспомощности для них не проблема.       Драко был на взводе, ему хотелось действовать, ему нужен был малейший знак, что пора вступить в игру, но этого, как назло, не происходило. Можно сказать, что вообще ничего не происходило, было тихо, даже Гарри Поттер не обращал на него внимание, этот гриффиндорец просто забыл о его существовании. А вот Блез Забини не забыл, Драко чувствовал, как его однокурсник за ним наблюдает, этот слизеринец никогда не забывает о потенциальных врагах, старается держать ситуацию под контролем. Но и Драко о них не забывал, он тоже следил за потенциальными врагами, он знал, что они куда-то регулярно отлучаются, а потом возвращаются усталые и истощенные, а значит, они тренируются. Более того, Драко заметил, что к ним стал присоединяться новый профессор старшекурсников Калисто Крамер, а значит, их серьезно тренируют. Боунс и Блез потихоньку налаживают связи с учениками Хогвартса, они знакомятся с маглорожденными, поддерживают отношения с многочисленными родственниками, регулярно оказывают всем незначительную помощь. Этим двоим вообще палец в рот не клади, они следили за обстановкой во всей школе. Гарри же был другим, он вообще понятия не имел об обстановке в школе, он этим не интересовался в принципе, он здоровался со всеми, даже запоминал по именам учеников, но не более того, он постоянно был мыслями где-то в другом месте. Поттер не ладил со своим деканом и директором, мало общался с однокурсниками, проводил все свое время только с друзьями, еще он периодически встречался с третьекурсницей с Равенкло. Еще они приняли в свою компанию полоумную Лавгуд, что было очень странно, ведь над ней и ее отцом все смеются, но теперь Драко будет наблюдать и за ней.       В итоге ему оставалось лишь тренироваться с друзьями и ждать, когда таинственный артефакт Темного Лорда начнет действовать. Но уже сейчас юный слизеринец заметил, как младшая дочь Уизли изменилась, она выглядела более нервной, побледнела, ни с кем не общалась, что было непохоже на представителя семейства Уизли. Маленькая девочка просто неспособна сопротивляться могущественному темному артефакту, к тому же она даже не знает, что ему надо сопротивляться. Другим слизеринцам Драко об этом не рассказывал, ведь чем меньше человек знают о тайне, тем больше шансов, что она останется тайной. Еще он налегал на учебники по окклюменции, чтобы не выдать эту тайну Дамблдору, еще они с отцом подозревали, что Слизнорт владеет легилименцией. Драко носил с собой пару амулетов, защищающих разум, но они не давали абсолютную защиту, а еще их могут с него просто снять. Но, к счастью, отец выполнил обещание и подарил слизеринской команде новейшие модели метел Нимбус 2001, преподнес несколько очень дорогих подарков Слизнорту лично, это были редкие артефакты и ингредиенты. В итоге новый декан согласился сопровождать Драко по выходным в Хогсмид, где проходили встречи с нанятым Люциусом учителем окклюменции. И при этом профессор Слизнорт никому не рассказывал об этих походах. Ну и новым занятиям по языкам Драко был рад, так как темные искусства не принадлежали какому-то одному народу, эти знания надо по крупицам собирать из множества источников. Но эти занятия не были для него чем-то новым, родители с детства обучали его языкам.       Единственное интересное, что произошло с Драко, его взяли в команду по квиддитчу и на первой же тренировке гриффиндорцы напали на них и сильно ранили Драко. К счастью заклинание было совершенно обычным, и школьная медсестра быстро его вылечила. Мальчишка, конечно же, изображал мучения, говорил, что живот все еще болит, но он просто хотел, чтобы гриффиндорцев наказали посильнее, чтобы его отец имел возможность написать жалобу, чтобы учителя делали ему поблажки. И стоило Драко оказаться среди друзей, как он переставал кривляться и приступал к тренировкам.       После тренировки Малфой пошел к профессору Слизнорту, он хотел узнать о клубе слизней. Но дойдя до кабинета, он услышал голос Поттера, он о чем-то беседовал с деканом слизеринцев. Драко медленно подкрался к двери и прислушался. — … Профессор, я рад, что вы пригласили меня в свой клуб, это большая честь. — Не стоит, мой мальчик, для меня еще большая честь увидеть тебя на своих небольших посиделках. — Профессор, я хотел бы у вас кое-что спросить, и надеюсь, что это останется в тайне. — Вы меня заинтриговали, хотя, признаюсь, что с возрастом стал опасаться всяких секретов, тайн, интриг. — Вы были учителем у Волан-де-Морта, когда он учился в Хогвартсе. — Ой, — в кабинете что-то упало. — Не называйте его по имени, прошу вас. Почему вы спрашиваете меня об этом? — Мне надо узнать о нем как можно больше! — Но зачем, Гарри?! — Я абсолютно точно знаю, что он не погиб. А значит, я рано или поздно стану его целью номер один. — Не может быть… — Я могу показать вам его лицо, я видел его не так давно и могу показать вам свое воспоминание.       Через минуты тишины раздался хриплый стон и тихие всхлипывания. — Я ничего не знаю, я ни чем не могу вам помочь. Уходите, мистер Поттер. — Нет, вы лжете, и я никуда не уйду. Я должен знать, иначе он снова вернется, и он снова будет убивать людей, вы этого хотите? — Нет, но я ничего не знаю, я не смогу вам помочь…       Драко услышал шаги, затем какое-то заклинание и замок в двери щелкнул. Поттер не дал учителю выйти, он запер кабинет. — Профессор, он обсуждал с вами что-то запрещенное? Он когда-нибудь интересовался бессмертием? — Нет. То есть, да. Я не могу сказать… — Профессор, что вам известно о крестражах? — Нет, я поклялся никому и никогда не говорить о них. Слышите меня! Я ничего о них не скажу. — У вас нет выбора, вы обязаны мне все рассказать. — Но это очень темная материя… Для этого требуется убийство… Я не могу… — Я знаю, что такое крестраж. Я хочу знать, что знает о них Том Реддл.  — Я не понимаю, что вы хотите… Что вам нужно? — Мне нужна подсказка, намек, где его искать, что он из себя представляет. — Не создавайте его никогда… не надо… — Я не собираюсь его создавать, я хочу его уничтожить! — Семь… Когда он говорил об этом, он упомянул число семь, он верил в какую-то силу этого числа… Семь частей… — И где их искать, во что он их превратил?! — Я не знаю… Не знаю… — Вы должны мне сказать, чем он увлекался в школе. Чем он интересовался? Должно быть что-то особенное… — Я не знаю, он был лучшим учеником, старостой… он интересовался всеми магическими науками и политикой. — И все?! — Он часто спрашивал меня об основателях, особенно о Салазаре Слизерине, еще он часто интересовался Тайной Комнатой. Ходили слухи, что он завел у себя змею, но это не редкость у слизеринцев, многие ученики с моего факультета и сейчас их держат. И еще одно… — Что, профессор?! — Когда он учился, погибла одна девочка. Ее тело окоченело, во всем обвинили другого ученика, хотя я не знаю ни одного заклинания с таким эффектом. — Если вспомните что-нибудь еще, обязательно расскажите мне об этом. Я должен знать все, иначе он вернется еще более ужасным, и будет хуже, чем раньше. — Ты расскажешь все Дамблдору? — Нет, зачем он мне? Я отдельно, он отдельно. Если хотите, сами рассказывайте, мне все равно.       Драко быстро отбежал в сторону и спрятался за углом, ему совсем не хотелось попадаться на глаза Гарри. Теперь он точно знает, что Темный Лорд жив, он напишет об этом отцу. Еще надо узнать о крестражах. Но Гарри Поттера стоит опасаться, он спокойно выжал из взрослого мага всю необходимую ему информацию, декан Слизерина чуть ли не плакал, как ребенок, когда его допрашивал Гарри Поттер. А еще Поттер не с Дамблдором, видимо, они не ладят, и об этом тоже надо сообщить отцу. А еще сообщение о живом Темном Лорде должно взбодрить его друзей.       Не смотря на то, что скоро начнется отбой, Драко побежал в совятню, он должен сообщить обо все отцу. ***       Дамблдор сидел в кабинете, ситуация не прояснялась. Альбус Дамблдор очень устал, старость давала о себе знать, его жизнь никогда не была легкой, каждый новый день не приносил облегчения, от завтрашнего дня не приходилось ждать ничего хорошего. Ему было страшно, он боялся смерти, боялся умереть сам, боялся потерять друзей, боялся убийств невинных людей. Директор боялся, ему было очень страшно. Страх и тревога сопровождали его всю жизнь, когда его отец сел в тюрьму, он впал в состояние невроза, ему снились кошмары, он боялся осуждения в школе, боялся чужих взглядов, боялся за отца, боялся дементоров, о которых читал в книжках, боялся за сестру, потерявшую разум. Но в школе он продолжал улыбаться, он хранил маску благополучия, он не позволял себе выглядеть разбитым, он оставался лучшим учеником, но в душе у него была тревога, он заметил, что его заклинания работали в пол силы, его магия куда-то пропадала. Дамблдор полностью зарылся в учебе, он прятался от проблем и тревог в книгах, Альбус Дамблдор был одним из самых талантливых учеников за всю историю школы, его работы, результаты исследований принимали в довольно известные издания, но стоило ему остановиться хоть на мгновение, и отчаяние снова нагоняло его. Потом, в ходе несчастного случая погибла его мать, снова стало страшно, снова тревога сковала его душу, тогда у Альбуса Дамблдора начались еще и проблемы с сердцем, но об этом знал только его друг целитель. Чтобы подправить сердце, Альбус стал углубленно изучать светлую магию. Альбус начал сам заботиться о брате и сестре, он продолжал улыбаться, сохранять маску спокойствия, хотя чувствовал, что теряет силу, заклятья получались через раз. Потом появился Гриндевальд, он помог будущему директору справиться с отчаянием. Строя планы о переустройстве мира, он убегал от реальности, Дамблдор никогда не верил в них, это был просто способ пофантазировать, уйти в абстрактный мир идей. Думать о чем-то сказочном и идеальном было легко и приятно, особенно с таким умным и начитанным другом, как Геллерт, вместе они обсуждали историю, мифы и легенды, пересказывали друг другу истории о древних сокровищах и могущественнейших артефактах. Потом все изменилось, они поругались с братом и другом, устроили дуэль, и кто-то убил его сестру. Тогда мир рухнул, Альбус Дамблдор потерял свою силу, он стал сквибом, брат легко сломал ему нос, больше месяца Альбус не выходил из дома, его полностью поглотило отчаяние. Но потом силы стали возвращаться, и он устроился работать в министерские архивы, он был очень талантливым и умным магом, поэтому его быстро устроили в отдел тайн, где молодого и перспективного сотрудника допустили ко многим разработкам.       Но не успел Дамблдор прийти в себя, как почти сразу началась война, маглы и волшебники участвовали в мировой бойне без правил. Многие друзья и знакомые Дамблдора погибли, кого-то убили отравляющие газы, кого-то убила пуля, кого-то взрыв, кто-то был поражен проклятьем. Целые деревни были уничтожены отрядами поднятых мертвецов, потоками адского огня, вампиризм и ликантропия вспыхивали в Европе и Африке эпидемиями, новые нереальные чудовища, выращенные самыми безумными демонолагами, бороздили моря и океаны, летали в воздухе, бегали по суше и ползали под землей. Это была Великая война, но Дамблдор не знал, почему она великая, ведь как можно называть все это великим, это было ужасная и мерзкая война, грязная и бесчеловечная. Дамблдор проклинал эпоху, в которую был рожден, он не знал покоя, страх, отчаяние и тревога, доводили его до состояния близкого к безумию, но он продолжал улыбаться, он не мог позволить себе сеять панику, пусть он мог умереть от страха, пусть сердце нещадно пронзалось болью, но он будет улыбаться и вселять в людей уверенность и спокойствие.       Отдел Тайн смог спасти его от фронта.       Когда же война закончилась, многие волшебники бросали на него недобрые взгляды, ведь он не был там, он смог избежать ада, его презирали вернувшиеся волшебники и ненавидели близкие не вернувшихся. Хотя Дамблдор и не участвовал в сражениях, но он регулярно посещал по долгу службы места битв и захваченные вражеские базы с целью изучения, поэтому он прекрасно знал, что там творилось. Дамблдор читал многих магловских авторов, он читал Ремарка, Хемингуэя, Олдингтона, потерянное поколение… У Альбуса Дамблдора все было потерянным. Но жизнь продолжалась, он становился важным сотрудником в Отделе Тайн, известным ученым в мире и любимым учителем в школе. Да, он стал ассистентом профессора трансфигурации в школе. Ему стало легче улыбаться, иногда улыбка была искренней, но и страх никогда его не отпускал, он продолжал бояться завтрашнего дня, боялся отношений, боялся войны, боялся осуждения… всегда можно найти, чего бояться. К его советам прислушивались многие высокопоставленные маги, министр назначил его одним из своих советников.       Но годы шли, и через несколько лет, после того, как Дамблдора самого неунывающего и самого уверенного профессора сделали деканом Гриффиндора — факультета храбрецов, он узнал, что для Гриндевальда его давнего друга все те давно забытые идеи были чем-то большим, чем просто фантазией. Геллерт Гриндевальд и его сторонники среди магов и маглов с ужасающей четкостью выполняли в изощренной форме самые невероятные, самые лучшие и одновременно самые нелепые и самые худшие идеи, придуманные двумя подростками. К своему ужасу, декан благороднейшего факультета храбрецов осознал, что все эти же идеи продвигал и он сам в министерстве, будучи там не последним человеком, ведь к нему многие обращались за советом. Все, что творилось в мире, ему казалось нормальным, все, что делала Англия, было нормальным, пока он не увидел это в кривом зеркале Гриндевальда. Как ученый и исследователь, Дамблдор посещал английские колонии, он бывал в Индии, в африканских колониях, Альбус спокойно наблюдал за происходящим в Ирландии и был равнодушен, все было в порядке, пока не появился Гриндевальд. Это были самые тяжелые годы, Дамблдору пришлось понять, кем его друг является на самом деле, и кем является он сам, в эти годы он смог узнать много нового о человеческой жестокости, хотя раньше ему казалось, что он и так знает все. Но он поставил перед собой цель лично одолеть Гриндевальда, и он справился с этой целью. Альбусу после этой жуткой войны достался орден Мерлина, бузинная палочка, еще несколько трофейных артефактов и долгие годы в работе, он похоронил себя в работе, лишь бы не задумываться о случившемся, не рефлексировать, не останавливаться, не давать себе время на чувства.       Его стали называть самым могущественным волшебником, Дамблдор понимал, что он действительно один из сильнейших магов в мире или даже самый сильный, он не мог сказать, как этого добился, наверное, просто много работал над собой. Он нашел себя в исследованиях, благотворительности и преподавании. Но судьба в принципе была жестока к Дамблдору, его бывший ученик устроил террор в его стране, и у Дамблдора просто не было выбора, люди сами приходили к нему и требовали спасти их, ведь он самый сильный, самый мудрый, самый смелый, вселяющий в окружающих своей улыбкой уверенность и спокойствие. К тому же он новый директор Хогвартса, и ответственность за учеников полностью на его плечах. Что ж, отчаяние, тревога, страх, нескончаемая тяжелая работа и улыбка стали его вечными спутниками, он привык так жить, он лишь продолжал делать то, что делал всю жизнь: работать, улыбаться и рассказывать вдохновляющие байки о силе любви, в которые он и сам отчаянно хочет верить.       Гарри Поттер победил Тома Реддла, и что с того? Дамблдор лишь получил еще несколько лет на самобичевание. Он устал, он так не хочет встречать новые тревоги и потрясения, но и не может закрыть глаза на приближающуюся опасность. Как же он завидовал Северусу Снейпу, тот просто ушел и начал новую жизнь, но Дамблдору было поздно начинать все заново, он и так уже стар. В его жизни было очень мало радости. Многие его считают самым великим волшебником, но он сам себя считает самым несчастным волшебником. Что он видит в волшебном зеркале? Другую жизнь другого человека, другой Альбус Дамблдор с живыми родителями, здоровой сестрой, с обычной семьей, с детьми, внуками, другой Альбус Дамблдор никогда не видел двух великих войн, никогда не видел ни Гриндевальда, ни Реддла.       Дамблдор услышал крик феникса, это проклятая птица не перестает терзать его уже многие десятилетия, он не дает Альбусу забыть, каким он должен быть. Он должен быть сильным, уверенным и смелым, должен бороться со злом и должен улыбаться, стоит Альбусу забыть об этом, и феникс настойчиво об этом ему напоминает.       В дверь кто-то постучал. Дамблдор сразу же натянул улыбку и разрешил войти. Это была Гермиона Грэнджер, директор сам ее вызвал, чтобы узнать от нее о Гарри Поттере. Конечно же, девочка будет думать, что директор просто хочет с ней поговорить об учебе в школе, ведь он будет расспрашивать ее аккуратно обо всем, но главной целью будет информация о Гарри Поттере.       Девочка очень нервничала при разговоре с директором, она подробно и очень серьезно отвечала на все вопросы, будто сидела на экзамене. Директора это очень позабавило, он вспомнил, как был учителем у Минервы Макгонагалл, когда та была маленькой девочкой, Гермиона была очень похожа на нее. Дамблдор с интересом стал слушать ученицу, в какой-то момент подбадриваемая директором гриффиндорка уже сама стала рассказывать директору все, что считала нужным. Она рассказывала о том, как хочет учиться, как записалась на все занятия по иностранным языкам. Она поведала директору о том, как разочаровалась в профессоре Локонсе, что этот учитель оказался не способен справиться с садовым гномом, которого сам же и выпустил на уроке, а про пикси и говорить не стоит. Тогда Дамблдор посоветовал ей больше внимания обратить на уроки профессора Принца, который как раз и старается показать как можно больше заклинаний самозащиты, добавив, что оценки не так уж и важны в первые четыре года, не важно, что поставит Локонс, если по СОВ у нее будут хорошие оценки. Она выразила удивление по поводу смены учителя по истории магии, и директору пришлось признаться, что он тоже может совершать ошибки, и что профессор Бинс действительно не очень хороший преподаватель. Затем Дамблдор перешел к расспросам об однокурсниках и услышал огромный отчет о безалаберности, лени и глупости Рональда Уизли. Но потихоньку разговор перешел к теме друзей Гарри Поттера и его самого. Гермиона сдержанно отозвалась о Блезе Забини, отметив, что он единственный слизеринец, который может нормально с ней общаться. Сьюзен Боунс она сделала множество комплиментов, Дамблдор применил легилименцию и увидел, что Сьюзен была одной из немногих подруг Гермионы, мало кто хотел общаться с мисс Грэнджер. И директор подошел к теме самого Гарри Поттера, тогда девочка поведала ему, что мистер Поттер необщительный и порой раздражительный ученик, он ни с кем особо не общается, кроме своих друзей, хотя старается быть со всеми приветливым. Гермиона отметила его увлечение боевой магией, дуэльные способности, еще рассказала, что он часто отлучается куда-то и приходит иногда после отбоя сильно уставший, бледный с нередко трясущимися руками. Так же Гермиона заметила, что Гарри часто общается с профессором Принцем и профессором Крамером.       После Дамблдор еще немногое порасспрашивал на отвлеченные темы, а затем поблагодарил и отпустил. Впрочем, директор не узнал ничего нового, мальчишка очень осторожный, мало кому доверяет, держится за друзей, регулярно тренируется в жестком режиме, все это Альбус знал и так. Чтобы узнать что-то более важное, надо разговорить кого-то из близких мальчику людей. Но его друзья тоже ребята в себе, оба умны и хитры, владеют основами окклюменции, имеют влиятельнейших покровителей. Дамблдора удивляло, что он рассуждает о второкурсниках, как о взрослых, ведь раньше у него не было проблем с детьми, он мог спокойно говорить с учениками, и они, как Гермиона или Рональд, все ему рассказывали, кроме Тома… А тут дети оказались активными игроками, с ними приходится считаться. Калисто и Дэвид тоже не будут рассказывать об своих учениках что-то личное, они умеют хранить тайны, а надавить на них нельзя, в данной ситуации скорее Дамблдор сам от них зависит, а не они от него. Но у него есть еще и Слизнорт, этот хитрый пройдоха просто так со своими и чужими секретами не расстается, но все же договориться с ним можно.       Как говорится: «Только вспомни его…» Раздался скрежет горгульи, кто-то из профессоров поднимался к нему, затем раздался стук, и после разрешения вошел встревоженный профессор Слизнорт. Запыхавшийся профессор выглядел ужасно: по мокрому красному лицу катились крупные капли пота, мокрой от пота была и мантия, изо рта Горация Слизнорта раздавались непонятные противные звуки, его мучила отдышка. — Альбус, прости меня… — прохрипел зельевар.       Директор поспешил наколдовать диван и уложить на него коллегу, расстегнуть ему верхнюю пуговицу рубахи и полить из палочки водой. — Альбус, прости меня, я виноват, — повторил Гораций, его била дрожь. — Все хорошо, ты в безопасности. Ты должен успокоиться и рассказать, что случилось, — дружелюбно сказал Дамблдор. — Это я рассказал Тому о крестражах, — выдал Слизнорт и задрожал еще сильнее. — Рассказывай, дальше. Я слушаю, — потребовал Дамблдор, переменившись в лице. — Это было давно, я думал, что это ничего не значит, я надеялся, что тот разговор ни к чему не привел, — Слизнорт судорожно втянул воздух. — Но сегодня ко мне пришел Гарри Поттер и потребовал рассказать о крестражах, он не просил, а именно требовал. Я не хотел говорить, я отказывался, я просил его уйти, потом попытался уйти сам. — Гарри Поттер интересовался крестражами? Неужели он… — Дамблдор почувствовал, что еще немного и ему самому станет плохо. — Нет, он хотел узнать, что я рассказал о крестражах Тому Реддлу. Он знает, кто такой Том, и он откуда-то знал, что я ему рассказал о них. Я рассказал о крестражах Тому, — Слизнорт снова начал всхлипывать. — Прости меня, Альбус. — Что? — Дамблдор уже не мог сохранять спокойствие, он вцепился в Слизнорта и тряс его. — Рассказывай все! — Гарри сказал, что Сам-знаешь-кто не умер, что он создал крестражи. Он показал мне свои воспоминание, я увидел его лицо! Гарри дрался с ним! Я не мог знать… Прости меня, Альбус! — Что ты знаешь о Реддле? Он говорил что-нибудь особенное? Какой-нибудь намек, зацепку? Что это за крестраж?! Из чего он его сделал?! Где спрятал?! ГОВОРИ!!! — лицо Дамблдора перекосило от напряжения, он не мог держать себя в руках. — Он сказал: «семь, самое магическое число», он хотел разорвать душу на семь частей… Он чудовище… я не знал, я думал, что он просто любознательный. Любопытство — не порок, ты же знаешь… прости меня, Альбус.       У Слизнорта в момент такого стресса полностью разрушилась ментальная защита, и Дамблдор с легкостью посмотрел эти воспоминания. Затем он коснулся палочкой лба Слизнорта, погрузив его в сон, наколдовал теплый плед и укрыл им его. Пусть поспит, наколдованный диван и плед до утра точно продержатся. Дамбдору же надо срочно действовать, он не ожидал этого, он вообще не задумывался о крестражах, ведь это один из самых отвратительных и ужасных способов обретения бессмертия. Слизнорт все просил простить его, глупо винить в этом Горация, ведь Том в любом случае узнал бы о крестражах, но все же сегодня Дамблдор не смог сказать ему это, пусть чувствует себя виноватым, это полезно.       Как же Альбус Дамблдор устал, он был готов завыть. Почему именно его называют самым великим магом, почему он самый светлый волшебник? Он не хочет быть тем самым Альбусом Дамблдором, он хочет сбежать куда-нибудь, как Снейп. Но феникс не мог этого допустить, не смотря на плохое состояние и приближающееся самосожжение, он собрался с силами, подлетел к директору и больно клюнул его в голову. Директор крикнул и схватился руками за голову, феникс не понимает политики, не знает секретов волшебников, не думает об опасности, он не может знать обо всех его проблемах, он даже не знает, что конкретно должен делать Дамблдор, он знает лишь одну прописную истину: надо быть отважным и сражаться. Эта птица не потерпит предательства, трусости и побега. Фениксу приходилось быть совестью могущественного мага, совестью с которой нельзя договориться. Фоукс безжалостен, сегодня Альбусу не удастся поспать, он должен срочно встретиться с некоторыми членами ордена феникса, но такую тайну он может доверить только Грюму и Снейпу. Но об этом еще знает Слизнорт, и, к сожалению, об этом как-то узнал Гарри, а значит, об этом узнают и его друзья, а там эта тайна уже может перестать быть тайной. Как об этом узнал Гарри Поттер, директору думать не хотелось совсем, слишком много всего сразу навалилось. Найти один крестраж невероятно сложная задача, а тут несколько. Хорошо, что Том не задумался о таинственности числа тринадцать, тогда бы директор просто наплевал бы на феникса и повесился бы в своем кабинете.       Дамблдор поторопился к камину, ему немедленно нужно отправиться в Лондон, чтобы проверить все архивы по найденным и потерянным за последние пятьдесят лет артефактам и реликвиям, эта трудная и нудная работа могла оказаться совершенно бесполезной, но надо же с чего-то начать. Или отправиться в Лондон и напиться в каком-нибудь баре… ***       Северус Снейп лежал в постели, рядом с ним спала женщина. Жизнь наладилась, и о чем бы он ни думал в этот момент, это точно не было связано с Англией. Но тут в воздухе вспыхнул огонь, возник феникс, бросил записку и исчез. К счастью, его подруга не проснулась, не хотелось ей ничего объяснять. Записка была от Дамблдора и была на удивление короткой.       «Волан-де-Морт создал крестражи и поэтому не погиб. Если что-то знаешь о том, как их найти, чем они могут быть, где могут находиться, немедленно сообщи!»       Черт бы побрал их всех. Теперь у него снова не будет покоя. Если раньше была небольшая надежда, что Темный Лорд не вернется, то теперь его возвращение не подлежит сомнению. Конечно же, директор почти ничего не знает об этой темной магии, ему придется проинформировать Дамблдора. Снейп взял пергамент, перо и начал писать о нескольких поисковых заклинаниях, способных найти крестраж в радиусе двадцати метров, о способах уничтожения этих предметов, о книгах по крестражам. Еще он припомнил, как видел у Темного Лорда золотой медальон с изображением змеи, хотя до этого он украшениями не интересовался. Предположил, что тот мог отдать их на хранение самым верным пожирателям. ***       Теперь, когда Гарри точно знал о крестражах, он поспешил сообщить друзьям и профессору Крамеру об этом на очередном вечернем занятии. — Но это же катастрофа, ведь можно превратить любой камешек в крестраж и спустить его в унитаз, — ужаснулся Блез. — И его потом не найдешь.       Неожиданно Гарри засмеялся, когда представил себе, как один из величайших темных магов смывает кусочек своей драгоценной души, свой гарант бессмертия в унитаз. Сьюзен, профессору Крамеру и самому Блезу тоже стало смешно, это слегка сняло напряжение. — Сильно сомневаюсь, я был с ним знаком, мы пересекались на некоторых общих встречах, конференциях по темной магии, к тому же как-то раз он пытался меня завербовать. У него огромное самомнение и гордыня, он склонен к некоторой показушности, символизму и даже театральности. Я помню, как он принял титул Темного Лорда, у него был вид, как будто он уже хозяин мира, — вспомнил Калисто. — Титул? Я думал, он просто так себя называет, — удивился Гарри.       Сьюзен тоже была растерянной, а Блез задумался, пытаясь что-то вспомнить. — Нет, есть такой титул, он считается самым высоким для темного мага. Вы уже знаете, что можно получить степень магистра в какой-либо области магии, а если волшебник становится магистром сразу в демонологии, некромантии и магии хаоса, а так же овладеет темной магией вне этих областей, то он может объявить себя темным магистром. Если темный магистр так же станет магистром трансфигурации, чар, окклюменции и легилименции, то он может назвать себя Темным Лордом. Насколько мне известно, Волан-де-Морт так же преуспел еще и в зельеварении с алхимией, так как он вообще гениальный и невероятно могущественный маг. До него Темным Лордом был Гриндевальд, и из-за этих двоих многие думают, что так называют только очень злых и жестоких тиранов, но на самом деле были разные Темные Лорды. Титул Темного Лорда это не пустой звук, этот титул может дать простому маглорожденному или незаконнорожденному полукровке статус дворянина, в этом случае такой незаконнорожденный полукровка, не унаследовавший изначально имущество рода, после принятие такого титула будет иметь все права на свой род. Более того, наличие мага с таким титулом повышает статус самого рода, в котором он находится. У нас в Англии Темный Лорд имеет право на место в Визенгамоте, если он не находится вне закона, в других странах у них тоже есть различные привилегии. Вообще, есть несколько титулов такого уровня. Великий Магистр — маг ставший магистром в трансфигурации, чарах, оклюменции, легименции, создании артефактов, алхимии, зельеварении, а так же в нескольких видах магической письменности таких, как руны. Есть и другие, вообще очень много разных титулов, званий, магических степеней, каждый имеет свою цену и значение, некоторые даются за какой-то подвиг, вроде убийства дракона, но я всех не помню, — объяснил Калисто Крамер. — Так вот, наш Темный Лорд обязательно выбрал для осколков своей души какие-нибудь невероятно дорогие реликвии или артефакты с богатой историей, для каждого он построит какой-нибудь храм или оставит их в местах, имеющих какое-то значение в его жизни. Ну и он мог отдать крестраж в руки самого преданного любителя целовать ему мантию и ноги. Так что совсем невыполнимой эта задача не является. Но крестраж трудно уничтожить, так как правильно созданный крестраж практически неуязвим. Яд василиска вы вряд ли найдете, да и он слишком дорогой. Есть несколько очень опасных заклинаний, начнем мы, пожалуй, с адского огня. Это очень простое заклинание, не требуется какой-то большой силы или концентрации воли, чтобы его сотворить. Огромная огненная сила легко ворвется в наш мир, стоит ее призвать, но нужна огромная сила, концентрация и воля, чтобы контролировать адский огонь, иначе он уничтожит все, включая самого заклинателя.       Калисто стал рисовать на полу различные знаки, накладывать заклинания, чертить руны и даже капать своей кровью. Затем они приступили к испытанию адского пламени. У Калисто огонь принимал причудливые формы, подчиняясь его воли, превращался в огненные цветы, в красных бабочек, принимал форму самого профессора. Как ни странно, но немного контролировать огонь получилось у Луны, адское пламя удавалось удерживать в определенных границах, а вот у остальных пламя пыталось неконтролируемо разрастись и все сжечь. Профессор ни сколько не опечалился, ведь это действительно очень сложно, а то, что получилось у Луны, это просто невероятное достижение.       Но после второй попытки у детей начала кружиться голова, и профессор Крамер объяснил, что не требуется вкладывать в заклинание слишком много сил, так как адское пламя само вытянет сколько сможет из мага. Это еще одна причина, почему надо научиться контролировать внутренние потоки магии, без этого мощные заклинания магии хаоса высосут из заклинателя всю жизнь. И из-за сильного истощения учитель отправил их спать довольно рано, а сам поспешил отправить письма дочери, зятю, старшему внуку и ученикам, чтобы они встретились с ним в ближайшие выходные в Хогсмиде. Он хотел обсудить с ними новость о крестражах, ведь если Темный Лорд Волан-де-Морт разделил душу на несколько частей, то это значит, что он стал бессмертным и невероятно могущественным монстром, поэтому опасность грозит всем им.