Гриффиндорец

      Прошла неделя, за ней еще одна, наконец-то удалось распланировать занятия по языкам. Всем ученикам стали выдавать слабые стимулирующие ум зелья, чтобы они быстрее осваивали языки. Блезу, Гарри, Гермионе, Сьюзен и еще двум десяткам учеников на других курсах медсестра и деканы выдавали более сильные зелья, строго соблюдая расписание и дозировку. На этих занятиях учеников делили не по курсам и факультетам, а по выбранным языкам, но на одни языки записывалось много учеников, а на некоторые мало, в итоге было пять групп французского языка и всего одна голландского. Так же министерские преподаватели объявили, что после рождества расписание изменится, и учеников поделят на новые группы по успеваемости. Так же им выделили один большой ученический маховик.       Теперь каждое утро у всех учеников начиналось с приема стимулирующих зелий, а нашим героям приходилось вставать гораздо раньше остальных учеников, чтобы добежать до медсестры и перед завтраком вместе с другими продвинутыми учениками принять чуть более сильные эликсиры. Эти продвинутые ученики ходили на обычные занятия с другими учениками, но потом какой-нибудь один из министерских работников одевал им всем на шею одну очень длинную цепь от маховика и отправлял их назад во времени, чтобы они успели на другое занятие, «идущее одновременно с первым», так же по школе ходили слухи, что есть ученики, которым выдали персональные маховики времени.. Было довольно необычно осознавать, что в соседней аудитории сидишь прошлый ты или будущий. Новые учителя строго настрого запретили пересекаться со своими прошлыми или будущими версиями, поэтому двери класса закрывались на мощные чары, а учеников не выпускали, учителя заранее предупредили, что не выпустят учеников даже в туалет. Еще прибавились занятия на выходных. Что порадовало Гарри, так это то, что на некоторых занятиях он теперь виделся с Чжоу Чанг.       Так же продолжались вечерние занятия с Калисто Крамером. Друзья по-прежнему ходили в библиотеку, но теперь уже гораздо реже и нерегулярно, ну, а остальное свободное время уходило на дуэльный клуб. Даже с навыками окклюменции и стимулирующими зельями это было очень трудно, из-за использования маховика сбивались биологические часы, и вскоре медсестра по утрам еще начала и их чарами подправлять, причитая при этом о не берегущих себя школьниках. Так же эти ученики перестали посещать занятия Локонса, как крайне бесполезные, а так же игнорировали отработки, особенно после того, как один из учеников рассказал, что Локонс заставляет на отработках писать за него ответы на письма поклонниц. Учителя игнорировали Локонса, окончательно поняв его некомпетентность, деканы обещали лично наказывать прогульщиков, но вместо реальных наказаний заставляли конспектировать библиотечные книги, использовавшиеся когда-то нормальными учителями по защите, чтобы хоть как-то поддержать необходимый уровень знаний.       Пришел октябрь, холод и сырость затопили окрестности, пробрались в замок. Мадам Помфри была теперь постоянно занята — вся школа кашляла и чихала. Ее «Бодроперцовое зелье» действовало моментально, и все было бы хорошо, если бы не побочное действие: у тех, кто принял настойку, часа три из ушей валил дым.       Дождливая погода угнетала школьников, на улицу выходили ученики лишь на уход за магическими животными и игроки команд. Но Гарри Поттер к ним не относился, у него еще не было этого предмета, и он после нескольких боев с неким Оливером Вудом смог добиться того, чтобы его не донимали квиддитчем. Почему-то все были уверены, что он обязан попробовать занять место ловца команде. Да, у Гарри неплохо получалось летать на первом курсе на уроках полета, летать было приятно, но никакой страсти к этому спорту он не имел, и у него и так было очень много дел. К счастью, профессор Макгонагалл не смела его больше трогать, а после нескольких дуэлей с особенно болезненными заклинаниями этот Вуд так же от него отстал. К слову Вуд не был легким противником, будучи гриффиндорцем, ему частенько приходилось драться, он был шестикурсником, а спортивная подготовка так же давала ему неплохое преимущество в бою. Но Гарри использовал довольно опасные заклинания, его сил вполне хватило на то, чтобы три секунды поддерживать огненный хлыст. А это заклинание не числилось в школьной программе и было неизвестно Вуду, оно легко пробивало простые щиты, от него было очень трудно увернуться, поэтому каждая такая дуэль заканчивалась сильным ожогом капитана команды и его транспортировкой в больничное крыло.       Гарри не замечал, как летит время, полностью отдавшись учебе и тренировкам. И как-то идя по пустому коридору, Гарри обратил внимание на раздраженно что-то говорящего самому себе призрака. Это был Почти Безголовый Ник, он не был одним из сумасшедших призраков Хогвартса, это было довольно адекватное приведение гриффиндорской башни, поэтому Гарри спросил, как у него дела. Призрак поведал, что его не принимают в какой-то клуб, сообщил Гарри о своих проблемах, по причине не полностью отрубленной головы. Было довольно забавно и даже интересно слышать о подобных проблемах у приведений, но с другой стороны, должны же приведения как-то развлекаться, чем-то заниматься. Далее Ник неожиданно пригласил Гарри Поттера на свой юбилей смерти, а так как в этот день никаких уроков не было, даже профессор Крамер дал им в этот день выходной, поэтому Гарри согласился. Все же Гарри был довольно любознательным, ему было интересно посмотреть на праздник приведений.       Гарри двинулся дальше, но на пути у него появилась мисс Норис, эта жуткая кошка, вселявшая страх во всех учеников. Гарри казалось это глупым, ведь ни кошка, ни ее хозяин Филч не умели колдовать, а если свое скрыть лицо, то они и профессорам не смогут ничего дельного рассказать. Гарри достал запасную палочку и бросил в противно мяукающую кошку слизняковое проклятие — пусть отблевывается. Но Гарри Поттер знал, что скоро сюда явится Филч, у этого старика какая-то странная связь с кошкой, поэтому наколдовал повязку на лицо и дымку, чтобы скрыть свои очертания. Стоило мерзкому завхозу встать на пути у мальчишки, как он выбросил вперед жалящее заклинание, а затем просто отбросил противника в сторону. Он быстро дошел до библиотеки, где встретился с друзьями и рассказал о приглашении призрака, как оказалось, они не слышали о таких мероприятиях и тоже изъявили желание прийти на этот «праздник». Вскоре Гарри рассказал об этом на своем факультете, но никто из гриффиндорцев не хотел пропускать праздничный пир из-за сомнительной перспективы посмотреть на сборище неупокоенных душ, хотя пообещали поздравить Ника, если встретят его в этот день. Только Гермиона загорелась этой идей, вот уж кого искренне интересовали новые знания во всех областях.       Профессора устроили целое расследование по поводу нападения на завхоза, но, как и ожидалось, ничего не нашли. Слишком много было желающих наподдать завхозу, и не было никаких улик. Сам же завхоз попытался устроить в школе террор, но он притащил в свою каморку Рональда Уизли, а тот увидел на столе у завхоза какие-то пособия для сквибов, и, конечно же, Рон Уизли поспешил всей школе рассказать о секрете ненавистного Аргуса Филча. Неудивительно, что ученики перестали бояться завхоза и устроили ему травлю. Дети могут быть поистине жестокими, особенно если затаили злобу, и если противник не может дать сдачи. Наверное, это был один из самых идиотских поступков — нанять в школу на такую должность сквиба. Неспособный пользоваться магией, Филч должен был заниматься самой грязной работой, убираться за малолетними неряшливыми магами и одновременно наблюдать, как они учатся волшебству, такому желаемому и совершенно недосягаемому. Он не мог быстро и легко выполнять работу, и у него накапливалась злость на школьников, Филч был обижен на жизнь, как бы банально это не звучало. Ему было не место в Хогвартсе, и теперь его жизнь превращалась в ад. Это было вдвойне отвратительно, потому что дети привыкали использовать магию на тех, кто не способен дать сдачи, привыкали к жестокости, привыкали травить слабого и старого. Когда же Аргус Филч попытался отыграться на первокурсниках, зачастую ни в чем не виноватых, ему сначала сделали выговор профессора, а потом устроили темную старшекурсники. Ему пыталась помочь библиотекарша мадам Пинс, но она не могла часто покидать библиотеку и быть всегда рядом с Аргусом, в итоге она стала гораздо строже относиться к студентам, все чаще за мелкие провинности выгонять их из читального зала. Студенты целой толпой ходили жаловаться деканам на библиотекаршу, не дающую им учиться, и профессора делали ей строгое замечание.       Директору следовало бы принять меры, но он все чаще отсутствовал, куда-то уходил, пропадал. Положение ухудшалось, Аргус Филч теперь регулярно попадал в больничное крыло. Но все же через какое-то время директор вмешался, он собирался, устроить настоящий праздник на Хэллоуин, чтобы отвлечь учеников от проблемы, а потом заменить Филча. Аргус Филч мог бы работать шваброй в другом заведении, даже в магловском, проблема была в том, что найти волшебника на такую должность довольно трудно, ведь новый сквиб — старые проблемы, а оборотня не позволят взять попечители, родители и министерство. Впрочем, сначала эльфы смогут заменять местами завхоза, что-то будет делать сам Дамблдор с другими профессорами, а потом они все же найдут кого-нибудь.       Теперь Хэллоуин стал первостепенной задачей для профессоров, тыквы изначально были огромные, а с помощью магии они приобрели ну просто чудовищные размеры, их заставили летать вокруг школы, в итоге ученики частенько могли видеть гигантские тыквенные рожицы, проплывающие перед окнами. Замок украсили множеством летучих мышей и фей, волшебные свечи теперь летали не только в большом зале, но и по коридорам и даже вокруг школы, магия так же защищала их от дождя и не давала им сгореть полностью. Так же учителя стали задавать ученикам вдвое больше обычного, чтобы у них не было лишнего времени, но проблема была в том, что в школе были ученики, у которых и без этих мер не было никакого времени.       К празднику готовились основательно. Флитвик показал свое мастерство во всем великолепии, он накладывал множество чар на все в Хогвартсе, заставляя стены переливаться разными цветами в полумраке, издавать зловещие звуки, он пускал легкий теплый ветер в коридорах, заставлял различные предметы парить в воздухе. Даже доспехи теперь могли иногда переходить с места на место. Макгонагалл тоже приложила руки, трансфигурируя простые ненужные и поломанные вещи в движущиеся статуи невиданных зверей и монстров. Хогвартс стал по-настоящему удивительным сказочным замком, ученики действительно смогли отвлечься, успокоиться, постепенно все приходило в норму. Профессор Слизнорт же решил показать, насколько полезным может быть зельеварение, на его уроках ученики варили чистящие зелья, полирующие, наводящие блеск, меняющие цвет и оттенок металлов и камней, а затем домовики обрабатывали весь замок творениями учеников.       Предстоящий пир должен был стать чем-то грандиозным, но не для нескольких особых учеников с разных факультетов, решивших посетить юбилей смерти хогвартского приведения… ***       Луна собралась встретиться с друзьями и пойти на праздник призраков, она легко нашла свои вещи, спрятанные учениками, ведь она вместе с друзьями научилась нескольким полезным поисковым чарам. У Луны была не самая лучшая репутация, многие ученики считали ее странной и даже ненормальной, не улучшала ситуацию и репутация семьи, особенно известность отца — редактора газеты с так же не самой лучшей репутацией. Как же Луна не любила это слово: «Репутация». Дети из семей волшебников наслушавшись рассказов о сумасшедших Лавгудов начали над ней глупо подшучивать, прятать вещи или накладывать на них чары. Но Луна обычно не замечала глупых шуток, глупые люди были ей не интересны, а ее небольшие существа создавали им гораздо большие проблемы, чем они ей. Мозгошмыги могли очень сильно спутать мысли не слабее конфундуса, что мешало им в учебе, а для равенкловских заучек получить низкую оценку было трагедией. Было бы неправильным думать, что на Равенкло идут только очень умные маги, на самом деле немалая доля студентов этого факультета — ограниченные люди, которые идут в школу не за знаниями, а за хорошими оценками, за признанием, за вниманием, для них важнее казаться, чем быть. Что тут можно сказать — если на каждый факультет отправлять только учеников, идеально подходящих под характеристики основателей, то их было бы очень мало, большинство просто пришлось бы отправлять домой. Но была и другая правда, так или иначе равенкловцы старались как можно больше выучить, как можно лучше и прилежней учиться, ради себя, ради знаний или ради признания и хороших оценок, а значит, больше откладывалось в головах, они все же становились умнее и с каждым курсом чуть больше соответствовали характеристикам факультета. То же самое действовало и на других факультетах, сам «дух» факультета, так или иначе, впитывался в учеников.       Еще Луна Лавгуд смогла наложить на свои вещи неплохие сигнальные чары, что так же спасало ее от глупых приколов, в итоге никакие происки одноклассников не смогли ее остановить от долгожданной встречи с друзьями. Она старалась все свое свободное время проводить с Блезом, Гарри и Сьюзен, и это не вредило учебе, даже наоборот, они помогали ей с уроками, вместе они узнавали много нового, она училась многим вещам, которые не преподавались в школе: ментальная магия, анимагия и темная. Луне совсем не нравилась темная магия, она ее боялась, не любила, ей было противоестественно желать разрушения, хаоса или убийство, это вызывало у нее отвращение. Но ее друзья учились этому, и она хотела быть рядом с ними. Нет, Луна вроде бы и не боялась одиночества, ведь у нее всегда был отец, которому она регулярно писала письма, обо всем рассказывала, отец был с ней всегда, но все же девочке хотелось иметь настоящих друзей, и она могла потерпеть, изучая не самую приятную магию.       К тому же, что очень обрадовало девочку, друзья узнали об ее семейной тайне, о некоторых родовых способностях, и довольно спокойно отнеслись к этому, более того, они вскоре как будто забыли об этом. А способности у семьи девочки были довольно странные, ее отец мог изменять животных, полностью трансформировать их природу и структуру, создавая совершенно новых невиданных прежде существ. В ее роду попадались и темные маги, которые были самыми жуткими демонологами своей эпохи, но это было очень давно, в семье их не забыли, но всеми силами старались избежать их пути. Луна пока не могла проделывать того же, что ее отец, но она научилась создавать эфемерных, призрачных, не совсем реальных существ. А еще они по-особому видели магию, а так же предметы, явления и события, пропитанные волшебством. Еще равенкловку обрадовало, что помимо нормального отношения к ее дару, друзья один раз спокойно обсуждали при ней свои собственные способности. Так Блез объединил в себе дар от матери и дар от отца, он мог создавать вокруг себя особую ауру черной магии и мог усилием воли трансфигурировать все вокруг себя. Но и то и другое занимало очень много сил, поэтому пока что Блез был способен использовать эти силы лишь в случае крайней необходимости. Гарри же был от рождения боевым магом, все связанно с этим направлением давалось ему гораздо быстрее и легче, чем кому-либо еще, он имел преимущество в бою в виде особой удачи, ловкости, интуиции. Дар у Сьюзен был суммой множества небольших, но полезных даров, у нее был иммунитет к драконьей оспе, сопротивляемость к ядам чуть выше, чем у простого человека, слегка повышенная способность почти ко всем магическим наукам, небольшой дополнительный слой в ауре, немного повышающий магический потенциал и сопротивляемость, контроль над собственными запахами. Каждая отдельная способность казалась незначительной, но вместе они давали девочке довольно большое преимущество.       Луна встретила друзей, и они направились в подземелья к призракам на годовщину. Луна Лавгуд стала слышать какой-то шум, какой бывает после нажатия на клавишу пианино, но не угасающий до конца, продолжающий тянуться, казалось, что звук должен наконец-то оборваться, но он все длился и длился. Стал ощущаться холод, тяжелая магия смерти стала давить на сознание. Каждый призрак несет на себе след насильственной смерти, боли, угасания. Каждый призрак — это отпечаток убийства, самоубийства, отравления, утопления, взрыва, пожара, тяжелой болезни, проклятия или любой другой смерти. И теперь все эти отпечатки в огромном количестве собрались в одном месте со всей Англии. Живым людям лучше избегать таких мест, это слишком вредно для психического и физического здоровья.       Луна посмотрела на своих друзей. Гарри уверенно шел вперед, тьма его не пугала, но и не привлекала. Он легко дышал этим всем, не защищаясь, но и не притягивая специально, будто мертвая магия была подобна простому воздуху. Гарри однозначно был ближе к темной магии, нежели к светлой, хотя на втором курсе у детей еще не должна проявляться какая-то склонность. Гарри Поттер знал, что его окружает, но это нисколько не удивляло мальчишку, он просто двигался к эпицентру этой мертвой силы. А возможно, это проявлялось врожденная природа боевого мага, бойца, воина, убийцы, таким эманации смерти не страшны, все Поттеры хотя бы раз побывали на поле боя. Луна увидела, что Гарри носит не очки, а что-то непонятное, напоминающее глазницы черепа, казалось, что даже вокруг его головы вырисовывается призрачный образ загадочного черепа. Загадочные глазницы бледным, тусклым, но всепроникающим светом освещали окружающий мир для Гарри Поттера. Блез так же был спокоен, нет, ему здесь не нравилось, эта магия была ему неприятна, но все же более привычна, чем большинству обычных волшебников. Сказывалось воспитание рода Морганы и тренировки древнего вампира, который так же просто не мог не излучать темную магию погибели. Еще у него был какой-то странный предмет, Луна видела спрятанную в потайном кармане мантии мертвую высушенную руку в перстнях и браслетах, вросших в сухую плоть. Эта рука напоминала очки-глазницы Гарри, в них чувствовалась родственная сила, Луна просто не знала, что это новые Дары смерти: очки и жезл. Эта мертвая рука подчиняла себе всю эту силу, она даже защищала своего хозяина, заставляя мертвый дух немного огибать его, а так же подчиняясь воле хозяина, рука создавала небольшой купол над Сьюзен и Луной, чтобы защитить и их. Что же касается Сьюзен, то юная хаффлпаффка боялась, нервничала и терпела, следуя за друзьями, при этом держала Луну за руку, желая поддержать младшую подругу. Луне было бы очень плохо, если бы не мозгошмыги, морщерогие кизляки и льясы, все ее воображаемые создания в несколько колец сгруппировались вокруг нее, так же защищая от влияния неупокоенных душ.       Вскоре к ним присоединилась Гермиона, она сразу начала пересказывать кучу прочитанной в библиотеке информации по приведениям и их мероприятиям. Луна была даже благодарна Гермионе, с одной стороны гриффиндорка отвлекала ее от неприятных мыслей, а с другой она периодически говорила что-то действительно интересное, ведь мисс Лавгуд тоже была довольно любознательной. Так же Луна с интересом наблюдала за Гермионой Грэнджер, казалось, что она вообще ничего не замечает. Интересно, все ли гриффиндорцы такие твердые и невосприимчивые? Рон Уизли наверняка еще бы и что-то жевал, близнецы бы шутили, а Перси читал бы им нотации, Луна легко это себе представляла, ведь Лавгуды и Уизли жили совсем рядом. Равенкловка даже позавидовала такой гриффиндорской стойкости. Многим показалось бы странным, что Гермиона попала в Гриффиндор, а не на Равенкло, но Луна видела, что Гермиона гораздо большая гриффиндорка, чем многие другие ученики этого факультета, хотя задатков равенкловки она так же не лишена. Упрямая и настойчивая девочка, не отступающая от своих принципов, всеми силами стремящаяся к тому, что считает правильным, невзирая на всеобщее пренебрежение, почти полное отсутствие друзей, злые шепотки за спиной и даже прямые оскорбления в лицо. Более того, можно даже сказать, что все это ее еще больше закаляло, выковывая гриффиндорку, выбери она Равенкло, тогда окружения и обстановка делали бы ее равенкловкой. Но она гриффиндорка, и через пару лет на старших курсах она начнет устанавливать свои порядки и навязывать другим свои правила, она получит значок старосты и, имея полномочия, натренированный и развитый ум, обширные познания и неплохие способности к магии, начнет терроризировать свой факультет. Она уже сейчас противостоит большинству, а потом она начнет побеждать это большинство, тогда на Гриффиндоре начнется новый виток, когда в этом противостоянии остальные будут вынуждены тянуться до ее уровня или постоянно проигрывать, оказываясь лицом в луже, ну или подчиняться. Львята бросятся к книгам, чтобы выучить новые заклинания или прочесть о школьных правилах, чтобы было чем ответить мисс сама правильность, а если вместе с ней новый порядок будет строить Гарри Поттер, то в школьной гриффиндорской войне у многих появится возможность стать сильными волшебниками. Гриффиндор, конфликты — его природа, в них выковываются львы, ты можешь быть в дружной компании преданных товарищей, а можешь быть одиночкой, но на Гриффиндоре ты все равно будешь с кем-нибудь или чем-нибудь сражаться. На Гриффиндоре ты можешь желать построить новый «идеальный» порядок, можешь ломать правила, стремясь к свободе, но за то и другое нужно сражаться. Гриффиндор может объединиться ради боя с общим врагом, но при его отсутствии каждый найдет, с чем ему сражаться, и конфликтные дети будут сталкиваться интересами друг с другом, сталкиваясь разными представлениями о правильном и идеальном. Но Луна не знала будущего, она лишь могла догадываться обо всей сути Гриффиндора, а сейчас она с восхищением смотрела, как Гермиона с сумкой, переполненной тяжелыми книгами, чуть ли не чеканила шаг, рассекая волны духов, двигаясь вперед к своему будущему.       Наконец, они вошли в зал, раздалась страшная музыка, могло показаться, что это их ушей коснулся оглушительный звук, как если бы тысячи ногтей одновременно заскребли по гигантской школьной доске. Но все же в этих звуках была последовательность и ритм, пространство пронзали натянутые струны магии, концентрированная энергия призраков звучала, передавая общее настроение. Их поприветствовал Почти Безголовый призрак гриффиндорской башни, но неожиданно все приведения обратили свой взор на гостей, они подлетели и окружили детей, точнее Блеза Забини и его друзей. Лавгуд видела, как мертвая рука сжала пальцы в кулак, стиснув в руке призрачные нити, связывающие неупокоенные души, жезл повелитель духов подчинял себе их. — Приветствую вас, мастер Забини, и ваших друзей, — произнес Кровавый Барон, не отрывая взгляда от того места на мантии Блеза, где был спрятан дар смерти.       Блез нервно бросил взгляд на Гермиону, и пара призраков сразу закружилась вокруг ученицы, что начав у нее спрашивать, затем рассказывать, после уводя в сторону, показывая на редкие картины, доспехи и что-то еще… — Приветствую повелителя духов достойного дара госпожи, — произнес кто-то из призраков, все они синхронно поклонились. — Благодарю, — нервно улыбнулся Блез, доставая жезл из почерневшего серебра. Это был на вид невзрачный жезл, украшенный несколькими черными камнями и каким-то витиеватым узором, но Луне все равно сквозь этот жезл мерещилась страшная мертвая рука.       Блез быстро успокоил приведений, разрешил им заниматься своими делами, и они сразу же разлетелись по местам, как будто ничего не было. Гермиона продолжала расспрашивать о чем-то приведений, те спокойно отвечали ей, описывая какие-то события из своей жизни, ставшие впоследствии историческими, а они продолжали ходить по залу. Ребята исследовали зал, на стенах висели кости, светящиеся черепа животных и людей. А у стены стоял длинный стол, затянутый черным бархатом. Троица, успевшая изрядно проголодаться, глотая слюнки, прибавила шагу. Их обоняния коснулся тошнотворный запах, минута, другая — и они увидели само угощение и остановились как вкопанные. На красивых серебряных блюдах вытянулись большие протухшие рыбы, на подносах громоздились обгоревшие дочерна кексы, на большой тарелке покоился начиненный потрохами бараний рубец, кишевший жирными белыми червями, по соседству — огромный кусок сыра, весь в пушистой зеленой плесени. В центре стола — гигантский праздничный пирог в форме могильной плиты, на нем черными сахарными буквами выведено: «Сэр Николас-де Мимси-Дельфингтон. Умер 31 октября 1492 года». Призраки не чувствуют ни вкуса, ни запаха, это всего лишь символ, часть какого-то мертвого обряда, имитирующего проход в мир мертвых, а это еда мертвых. Луна видела, что здесь в эпицентре обряда, магия смерти принимает четкие формы, символы, помимо видимых приведений, сюда слетались странные существа, невидимые большинству смертных. Равенкловка видела существ странных, непонятных и опасных, чуждых этому миру. Множество мелких мозгошмыгов, кизляков и еще каких-то магических зверушек Луны слились в один защитный кокон вокруг девочки, а она вместе со Сьюзен стали вплотную к Блезу, чтобы он своим жезлом защищал их. Только Гермиона ничего не замечала, продолжая донимать приведений своими расспросами, и Гарри, спокойно наблюдавший за силами смерти. — Еда мертвых, это испытание для живых, рискнувших пробраться в мир мертвых, — усмехнулся Блез, вспоминая старые легенды. — Еще бы тут были ритуальные омовения… — Идут, — произнес Ник.       Сквозь стену в подземелье влетели десять призрачных лошадей, на каждой — безголовый всадник. Собравшиеся громко зааплодировали. Гарри тоже стал хлопать, но остановился, заметив опечаленное лицо Ника.       Лошади доскакали до середины танцевальной площадки и остановились, встав на дыбы и роя копытами пол. Процессию возглавлял высокий призрак, державший под мышкой голову, которая трубила в рог, надувая щеки. Он соскочил с лошади и подкинул свою бородатую голову высоко в воздух, так, чтобы она увидела всех собравшихся. Гости дружно рассмеялись. Безголовый призрак водрузил голову на подобающее ей от природы место и быстрым шагом устремился к Почти Безголовому Нику. — Мастер Забини, а можете исправить мой недостаток, сделать меня полностью обезглавленным? — спросил Николас.       Блез взмахнул жезлом и тут же выполнил просьбу, голова Николаса сразу покатилась по полу, призрак немедленно ее подхватил и побежал что-то требовать у гостей, вроде бы он хотел вступить в какой-то клуб.       Гарри же стоял рядом со столом и смотрел на поминальную еду, если это испытание, то его можно пройти и попасть в мир мертвых. Именно попасть, а не умереть, сделать так, чтобы была возможность вернуться. Вокруг него стали собираться тени, внимательно следя за решением Гарри Поттера. А он продолжал смотреть на еду мертвых, может быть, он сможет узнать какой-нибудь секрет или даже встретить родителей… В конце концов, было время, когда от голода он мог съесть и не такое…       Луна с ужасом наблюдала, как вся темная сила, что здесь собралась буквально устремилась к ее другу, Гарри Поттер протянул руку к столу взял что-то особенно мерзкое и склизкое. Луна не знала, как его остановить, она не могла произнести ни единого слова от шока, лишь открыла рот. Снова заиграла ужасная музыка, живой человек стал участником обряда мертвых, привидения будто не замечали происходящего, продолжали заниматься своими делами, но все их внимание было приковано к мальчишке у стола с жертвенной едой.       Гарри почувствовал до ужаса противный вкус и зловонный дух разложения, голова закружилась. Перед глазами все поплыло, стены задвигались, перед глазами возник потолок. Равенкловка увидела, как весь мертвый дух, что пронизывал сейчас этот зал и подземелья, устремился в одну точку, в Гарри Поттера, мальчишка стал эпицентром всего этого действа. Вскоре уже и слизеринец с хаффлпафкой видели, как кожа их друга покрылась черными пятнами, как он упал и забился в конвульсиях. Они побежали к нему, глаза Гарри покрыла белая поволока, а затем он стал прозрачным и вскоре исчез. Неожиданно несколько приведений тоже исчезли, растворились в воздухе, они ушли в открывшийся проход. — Что случилось? — сквозь слезы спросила Сьзен. — Он ушел в мир мертвых, — неожиданно ответил толстый монах. — Он умер?! — взвизгнула Сьюзен. — Нет, он еще жив, но не знаю, надолго ли… — сказал призрак Хаффлпаффа. — Что нам делать, чтобы спасти его?! — спросил Блез. — Я буду молиться, вы можете присоединиться ко мне в моей молитве, там слышен зов живых, он может услышать и вернуться к нам, там могут действовать силы, к которым мы можем воззвать здесь, я буду молиться, и надеюсь, что нам помогут, — ответил монах, закрыл глаза и начал что-то шептать на латыни.       Сьюзен присоединилась к нему. Блейз поднял свой жезл и мысленно отдал приказ, всем, кто слышит его зов, найти Гарри Поттера и вернуть его живым в мир живых, Луна же увидела, как на ладони мертвой руки появился разрез, превратившийся в уродливый рот, этот рот прокричал приказ Блеза, не слышимый простым смертным. Луна тоже хотела действовать, юбилей закончился, призраки разлетались, противная ей магия ушла, и она снова могла нормально действовать, она отправила всех своих эфемерных существ на поиск друга. — Ребята, вы идете? — спросила Гермиона. — И где Гарри? — Мы чуть попозже пойдем, Гарри тут недалеко отошел, но ты не жди нас, иди, — спокойно сказал Блез, скрывая за вежливой улыбкой все волнения и беспокойство. Умение держать себя в руках было привито ему с детства. — Ну ладно, — сказала Гермиона, зевая, и пошла выходу, это мероприятие с приведениями отняло у нее много сил, поэтому она не стала докапываться до истины.       Друзья же прибывали в растерянности, они совершенно не знали, что делать. Обращаться по этому вопросу к учителям не имело смысла, в таких делах разобраться может только опытный некромант. Но откуда ему взяться в школе, если среди учителей нет темного мага? Кроме… Трое учеников сразу же побежали к профессору Крамеру. ***       Гарри шатаясь бродил по пустым коридорам, ему было очень плохо, кружилась голова, он не знал, куда все пропали, почему его друзья ушли, куда делись приведения. Гарри видел вокруг себя знакомые стены Хогвартса и не узнавал их, все было другим, все было более старым, выцветшим, обветшалым, все покрывало множество трещинок. Неожиданно мимо Гарри прокатился огромный шар — высотой этак метра четыре. Этот шар был живым, он мерно дышал через поры в своей бледно-синей коже. Шар медленно катился, слегка проминаясь под собственным весом. Кожа шара была гладкой и эластичной. Гарри прислонился к стене, удивленно проводив этот шар взглядом, раньше он не замечал таких существ в школе.       Далее Гарри Поттер обратил на картины на стене свой взгляд: Люди, изображенные на них, были абсолютно неподвижны, как магловские. И еще одна неприятная деталь заставляла обратить на себя внимание — у изображенных людей не было глаз, лишь один большой овальный, зияющий черный провал.       Две ученицы шли на встречу Поттеру, одна из них носила значок старосты, и Гарри хотел ее окликнуть, ведь ему было плохо, и он хотел знать, что произошло с замком, откуда такое запустение.       Равенкловка и хаффлпафка возвращались в свою башню с пира, когда услышали чей-то голос, перед ними появился уродливый монстр со следами гниения, он фосфорицировал, от него исходило слабое свечение, а контуры и очертания слегка размывались, как это бывает на границе горячего и холодного воздуха, а его глаза излучали пронзительный зеленый свет. Мышцы и жилы на лице с противным звуком задвигались, уста отверзлись, и раздался хрип вперемешку с шипением, а затем это существо, пошатываясь, двинулось к ним. Школьницы громко завизжали и от испуга выпустили в это чудовище какие-то заклинания, но они прошли сквозь него. И они бросились прочь, крича от ужаса.       Гарри совершенно не понимал, что случилось, почему две старшекурсницы его испугались, и почему их заклинания на него не подействовали. Он не мог их догнать, ноги очень плохо слушались его, и подташнивало. Гарри очень захотел очутиться в большом зале, там сейчас пир, может быть, ему помогут. Гриффиндорец сделал пару шагов, а затем провалился куда-то, в какую-то тьму, где его несло в неведомом потоке.       Все весело праздновали Хэллоуин, учителя и ученики наслаждались прекрасной едой и теплой атмосферой. Директор не нашел глазами Гарри Поттера и его друзей, это его опечалило, хотя он и понимал, что для мальчика это не праздник, это день смерти его родителей. Но все же это был приятный вечер, после возвращения Слизнорта конфликты между факультетами затихли. Филчу он уже почти нашел замену, один довольно слабый волшебник, недавно приехавший откуда-то из восточной Европы, не может найти работу. Неожиданно кто-то вскрикнул, ученики с отвращением смотрят на своего директора! Дамблдор вздрогнул и побледнел, но спустя мгновение он понял, что смотрят не на него, а на что-то за его спиной. Там в клубах тьмы стояло худое невысокое существо, бледное, похожее на мумию, от появления этого существа свечи стали гаснуть одна за другой.       Драко Малфой просто сидел за столом, общался с друзьями слизеринцами и ел, когда он почувствовал некромагию, по школе прошла волна этой темной магии, а через несколько минут позади директора появилось существо, пропитанное погибелью. Казалось, что оно появилось в потоке мертвой силы, выпущенной в зал. Между пальцами Драко запрыгали серые искорки, начинающий некромант непроизвольно собирал эту энергию.       Дамблдор был опытным магом, он сразу понял, что это потустороннее существо, какой-то нечистый дух или бесплотная нежить. Директор знал способы борьбы с ними, первым пришло на ум, как ни странно, заклинание из записей Салазара Слизерина. Альбус Дамблдор взмахнул палочкой и произнес: «Джаханнам», — из палочки вырвался поток еле заметный луч света, но внешность была обманчива, это непривычно-звучащее для европейца заклинание было невероятно сильным. Тысячу лет назад Салазар пришел из Испании, долгое время захваченной арабами, оттуда и пришли эти и некоторые другие знания.       Гарри увидел рвущийся к нему поток огня из палочки Дамблдора, он отпрыгнул в сторону и очень захотел умчаться куда-нибудь из большого зала, и его унесло новой волной магии. Драко почувствовал, как в зал вновь хлынула эта сила через открывшийся проход, рядом с ним начала портиться еда от магии тлена, которую он впитывал. Драко понял, что это существо просто ушло. Остальные же подумали, что великий светлый маг уничтожил темную тварь.       Гарри выбросило рядом с женским туалетом, он упал на пол не в силах двигаться, но тут увидел, как страшное существо выползает из уборной, сразу же отполз. Это был огромный змей, он был абсолютно беззвучен, Гарри ощущал огромную мощь этого существа, она просто давила на ослабшего мальчишку, на монстра было больно смотреть. Змей занервничал, он не мог увидеть пришельца, так как тот не излучал тепла в этом мире, но магический монстр все же способен чувствовать потусторонних созданий. Однако какой-то голос приказал змею двигаться дальше, и он подчинился. Откуда-то поползли уродливые существа в два раза ниже Гарри, у них не было головы — из груди торчала окровавленная, судорожно втягивающая воздух, трахея, у них был рахитичный, вздутый живот, пупка не было. Вместо руки у них был отвратительный отросток, но почти весь грязно–чёрный, гниющий — будто его съела гангрена, почти без пальцев. Рука ёрзала, царапала пол, пыталась за что-нибудь зацепиться. Вторую руку, лишь немного потемневшую в отличие от правой, каждое существо держало за спиной, там она срасталась со спиной. Вся иссиня-серая кожа была покрыта рубцами, волдырями и вздутостями, какие бывают у утопленников. Они двигались на кривоватых, полностью покрытых струпьями, ногах. Эти слепые твари ползли или шли за монстром, манимые его мощью. Змей не видел их, а они чувствовали лишь огромную магическую силу этого гиганта. Гарри не знал, что из всего этого происходит на самом деле, а что эфемерно, но разве может по школе ползать огромная змея и толпа уродцев, видимо они все призраки, духи.       Неожиданно появился человек, которого Гарри не ожидал когда-либо увидеть. В рваной мантии, с разорванным затылком и виднеющимся там мозгом шел Квирелл. Он был безумен, он что-то говорил сам себе, оглядывался по сторонам и прижимался к стене. К счастью для Гарри, Квирелл его не видел. — Мой Лорд, почему вы молчите, мой Лорд, я верен вам, не молчите, господин, поговорите со мной! — просил мертвец. Но господина не было, а на месте затылка была страшная уродливая рана со следами гниения.       Но неожиданно, проходя мимо Гарри, он остановился и стал всматриваться в то место, где стоял мальчишка. — Мой господин, я чую что-то, тут кто-то есть, мой повелитель! — говорил Квирелл, он стал ощупывать пространство вокруг себя руками, двигаясь к Гарри Поттеру.       Гарри рванул прочь из замка, в этом состоянии он мчался на огромной скорости, не замечая преград и расстояния. Самочувствие не улучшилось, но тело двигалось, не напрягаясь и не прилагая усилий. И вот Гарри очутился между лесом и замком. Лес был нереально темным и жутким, было страшно. Над лесом летали непонятные тени. Гарри Поттер был в отчаянии, он не знал что делать, силы источались, становилось только хуже.       Неожиданно перед ним появилась маленькая девочка с лицом, покрытым татуировками, но седыми волосами, в красном платье, покрытом таинственными знаками. Она сразу же схватила Гарри за руку. — Глупый мальчишка! Нельзя есть пищу мертвых, тем более нельзя есть дохлятину! Это же просто мерзко! Вроде бы уже не в том возрасте, чтобы все в рот тащить. Ты еще жив только потому, что тебя защищает магия твоей матери, обычный маг без подготовки и тем более ребенок сразу бы погиб, это чудо, что ты жив, что никто из местных обитателей тебя не прикончил. Тебе очень крупно повезло, что мертвые здесь обычно не видят живых, только чувствуют запах. — Я в царстве мертвых? Я могу увидеть родителей? — спросил Гарри у той, что подарила ему волшебные очки. Он узнал ее, хотя в прошлый раз она выглядела по-другому — Разбежался. Это не мир мертвых, это просто одно из множества… Не могу сказать, у вас нет такого слова, нет термина или определения этому всему… которое бы соответствовало бы этому месту. Но мертвые иногда здесь застревают. Это не другой мир, а скрытая часть вашего мира, его эфемерная часть, тот же мир и те же места, но в другом состоянии или под другим углом зрения, — ответила смерть.       Далее Гарри почувствовал, как его куда-то потянуло, смерть и его унесло новым поток темной магии. Через мгновение он упал на пол в кабинете Калисто. Потом он почувствовал странный рывок, его тело подлетело на метр вверх и снова грохнулось на пол, но падение уже ощущалось по-другому, было более чувствительно. Гарри вырвало, а так как он почти ничего не ел, кроме маленького кусочка еды со стола у призраков, то вышла в основном желчь. — В Хогвартсе нельзя аппарировать из-за особых чар, в Хогвартсе нельзя заблевывать пол в кабинете профессора из-за правил. Но вы умудрились нарушить и то, и другое, мистер Поттер, — сказал Калисто, подходя к Гарри.       Профессор перевернул мальчишку, чтобы осмотреть и вздрогнул от шока, на коже в нескольких местах были следы омертвения. Смерть не зря подбросила Гарри к Крамеру, ведь только он во всем Хогвартсе знал, как лечить следы от воздействия некромантией.       В кабинет через минуту забежали Блез, Луна и Сьюзен. Они хотели что-то сказать, но, увидев Гарри, растеряли все слова. — С ним все в порядке, профессор? — спросила, наконец, Сьюзен. — Нет, не в порядке. Я даже не знаю, что с ним произошло? — сказал Калисто, пронзительно взглянув на гостей. — Мы были на юбилее смерти одного приведения, и Гарри попробовал их еды, — объяснил Блез. — ДЕМОНЫ! О чем он только думал?! Глупый мальчишка! — взбесился Крамер, начав с тройным усердием лечить Гарри. — Так он ко мне сейчас пришел из… — Царства мертвых, — ответил Блез. — МЕРЛИНОВА ПРОКАЗА! Он просто пропитан запредельной дозой некромантии. Я же не успел вам нормально про магию хаоса рассказать, а теперь придется еще и некромантии вас обучать. Побывав на праздновании приведений, вы побывали на обряде, тем самым вы приобщились к некромантии, соприкоснулись с мертвой магией, пропитались ею, произошло некоторое сродство. А это, черт побери, как опасно, особенно для детей. А то, что произошло с Поттером, это просто ни в какие рамки не лезет, на такое идут только самые сильные и опытные некроманты и то не всегда выживают. И теперь вам нужно освоить хотя бы основы некромантии. Такими темпами вы станете опаснейшими магами к окончанию школы, или погибнете, что более вероятно. — С нами там была еще и Гермиона Грэнджер, — сообщила Сьюзен. — Что с ней? — Надеюсь, что ничего! Завтра осмотрю, может быть, лечение какое-нибудь пропишу. ***       Директор приказал деканам немедленно отвести учеников в их спальни. Но не прошло и десяти минут, как за ним сразу же прибежала бледная профессор Макгонагалл и стала что-то говорить про слова на стене. Директор решил последовать за ней и посмотреть, что же ее напугало. Может быть, очередной нечистый дух, но тогда бы она не оставила детей одних.       Профессора быстро дошли до нужного места, там стояла огромная толпа детей, и Филч что-то кричал, ругался и угрожал ученикам. На стене было написано послание от наследника Слизерина, и висела кошка. Дамблдор сразу же снял ее и начал осматривать, слабая аура жизни все еще теплилась в ней, мертвой энергии не чувствовалось, значит, она жива, но окаменела. Только наследника еще не хватало, ведь это и есть Волан-де-Морт. А как с этим связаны злые духи, может ли это быть совпадением? Да еще и этот Локонс пытался что-то ему сказать, но его никто не слушал. — Детей в спальни, а потом встретимся в учительской, а я схожу за Калисто, — это все, что он мог сказать.       Дамблдор собирался поговорить с Калисто с глазу на глаз, еще у директора появлялись нехорошие мысли на счет Гарри Поттера и его друзей, ведь их не было на пиру, они могли пострадать.       Но, к счастью для Дамблдора, когда он открыл дверь, увидел Гарри Поттера и его друзей. Гарри к тому времени пришел в себя, все еще бледный, он сидел на стуле и выслушивал нотации профессора. — Что произошло? — спросил директор. — А вы о чем, Альбус? — поинтересовался Калисто. — О нечистом духе, появившемся на пиру. И о состоянии Гарри Поттера, у него вид, как у тяжелобольного человека, — сказал Дамблдор. — А еще о том, что кто-то написал на стене кровью послание от лица наследника Слизерина, пригрозив школе ужасом из Тайной Комнаты, и неизвестным мне способом проклял его кошку. — На пиру я не был, надпись не видел. Но думаю, что у всего это есть одна причина, — начал Калисто. — Сегодня у приведения гриффиндорской башни Сэра Николаса-де Мимси-Дельфингтона был юбилей смерти, прошло пятьсот лет, как его казнили, а это довольно знаменательная дата. На такое событие собрались приведения со всей Англии, и даже некоторые духи с континента как-то пересекли воду. Надо понимать, что событие необычное, его можно назвать ритуалом, причем не светлым, я бы даже сказал: некромантическим. Я знаю немало существ и темных сил, которые могли появиться в результате этого события, граница с миром мертвых довольно сильно утоньшается, оттуда могло вылезти все, что угодно. И вы, как директор школы, должны знать о таких мероприятиях приведений во вверенном вам учреждении, а я, как попечитель, расстроен вашей неосведомленностью по этому вопросу, которая может поставить под угрозу учеников. — Призраки и раньше что-то устраивали, но таких событий не было, — возразил директор. — И это, может быть, объясняет темный дух, но остальное… — Вряд ли они часто празднуют пятисотлетие годовщины, все же событие не рядовое, на вашем веку таких юбилеев могло и не быть. Да и если все же такое событие и было раньше, вы могли просто не заметить каких-то последствий. Ведь сейчас тот дух появился прямо на пиру, а мог появиться в безлюдном туалете и исчезнуть, тогда бы вы ничего не узнали, — рассуждал Калисто. — Что же касается других событий, то у Слизерина есть очень много наследников, только все они, ну или почти все умерли, а значит, они могли так же появиться на юбилее смерти, они могут быть просто приведениями, а могут быть потусторонними духами, временно прорвавшимися сюда из царства мертвых. Такой дух может и кровью писать, и неизвестным способом кошку проклясть. Да и не стоит доверять написанному на стене. Необязательно, что там написали правду, ведь кто-то мог и притвориться наследником. На стенах, знаете ли, и не такое пишут, Альбус.       Калисто на секунду замолчал и посмотрел на Поттера и других учеников, смысла скрывать произошедшее от директора не было. Впрочем, говорить абсолютно все, что ему поведали дети и особенно Гарри Поттер, он не собирался. Незачем говорить директору про путешествие самого известного ученика школы в загробный мир. — Присутствующие здесь ученики решили зайти на праздник приведений, ведь никто не рассказал им, что этого делать не стоит. А делать этого не стоит, потому что некромантия опасна для здоровья, а там магии смерти очень много, вот детям и стало плохо, — Калисто снова бросил недобрый взгляд на Гарри Поттера. — А мистер Поттер даже отведал немного их угощений.       Дамблдор позеленел, в животе неприятно скрутило, он знал, какие угощения бывают у приведений. Ему казалось это просто невозможным. — Но зачем? — только и смог спросить директор. — Мне очень хотелось кушать, — Гарри решил изображать несчастного идиота. — А есть испорченную еду мне приходилось и раньше. Поживешь у Дурослей, а потом среди бездомных и не такое есть начнешь.       Дамблдор прикрыл глаза и глубоко вздохнул, чтобы унять тошноту. Это какое-то безумие. — В итоге мистеру Поттеру стало очень плохо. Я предполагаю, что дело тут не только в качестве еды, хотя и это немаловажно, дело в том, что еда мертвых, съеденная живым на празднике мертвых, может что-то значит для магии мертвых, то есть обряд как-то подействовал на мистера Поттера. В общем, его притащили ко мне, и я его тут лечил. Это довольно темная и неприятная магия, и я неуверен, что школьная медсестра смогла бы с этим справиться, так что ученики поступили правильно, приведя его именно ко мне. И обвинять их в чем-либо не стоит, так как они не знали о последствиях, ведь об этом не рассказывают в Хогвартсе, не проходят на уроках, в отличие от того же Думстранга, например. Старшекурсникам я об этом уже рассказал, они бы точно не стали есть еду мертвых, да и вообще вряд ли пришли бы на этот юбилей. К тому же я сам на пиру первого сентября объявил всем ученикам, что по вопросам темной магии они могут обращаться ко мне, вот они и обратились. — Мы это обязательно обсудим, — Дамблдор вцепился рукой в дверной косяк, чтобы не зашататься и не согнуться от тошноты. — Мистер Поттер, в следующий раз позовите домовика, они, почти всегда, откликаются. В крайнем случае, отправляйтесь прямиком на кухню. Вход в коридор кухни Ховартса находится недалеко от входа в подземелье Хаффлпафа, на его стенах висят факелы и картины с изображением еды. Для того чтобы попасть в кухню, нужно пощекотать зеленую грушу на картине с фруктами и груша превращается в дверную ручку. Если вас поймают профессора, старосты или завхоз, то можете сказать, что это я вам разрешил туда заходить.       Дамблдор еще раз глубоко втянул воздух и выдохнул. — Мне нужно немедленно в учительскую, чтобы все объяснить профессорам. Уже довольно поздно, поэтому лучше ученикам не задерживаться здесь долго, так же прошу вас лично проводить каждого до факультетских гостиных в связи с недавними событиями. Доброй ночи, — попрощался директор и вылетел из кабинета, спеша в ближайший туалет. — Слабонервный он какой-то. Ну что со светлого мага взять? — вздохнул профессор Крамер. — Ладно, действительно уже поздно, сейчас еще немного вас полечу и провожу до спален.       Дамблдора подташнивало, он ворвался в первый попавшийся туалет, подбежал к раковине и начал умываться, полоскать рот. Понемногу полегчало, Дамлдор даже смог вспомнить, что среди друзей Гарри появилась первокурсница с Равенкло Луна Лавгуд. Было довольно интересно, как эта девочка оказалась среди них. Но это открывало некоторые перспективы, ведь Дамблдор всегда был в очень хороших отношениях с Лавгудами. К тому же первокурсница с Равенкло сильно отличается от двух чуть более старших хитрецов с Хаффлпаффа и Слизерина, ее легче будет разговорить, в чем-то убедить. Ведь директор должен знать, что творят в школе его ученики, а то вдруг они замыслили сделать что-нибудь очень темное. Так же Альбусу вспомнилось, что Гарри Поттер откуда-то узнал о крестражах, а значит, мисс Лавгуд могла бы сообщить ему какую-нибудь важную информацию об этих темных предметах, может быть, Гарри знает, где они спрятаны и уже рассказал друзьям об этом. Надеяться на это было бы слишком глупо, но попробовать стоило. ***       Слова на стене и окаменевшая кошка стали главной темой для разговоров между учениками. Некоторые стали рыться в книгах и нашли легенду о тайной комнате, некоторые изначально о ней знали, а остальные наслушались от первых и теперь разносили между собой постоянно искажающиеся слухи. Филч не покинул школу, так как дело с кошкой держало его, он должен был дождаться, когда созреют мандрагоры, и когда из них сварят зелье, чтобы вылечить любимицу завхоза. Филч почти не отходил от места преступления, надеясь кого-то поймать.       Гарри постоянно слышал разговоры о Тайной Комнате, так как они не смолкали в гриффиндорской башне. То Уизли успокаивали разволновавшуюся сестру, то кто-то начинал говорить, что хорошо бы им, то бишь благородным и храбрым гриффиндорцам, самим найти и разобраться с этим наследником, а лучше вообще слизеринцев прессовать. Тогда Гарри Поттеру и еще нескольким вменяемым гриффинорцам, в том числе Перси Уизли и Гермионе Грэнджер, приходилось объяснять, что нельзя нападать на весь Слизерин только из-за одного преступника. Приходилось так же объяснять, что этот наследник мог попасть на любой факультет, а не только на Слизерин, ведь это потомок Слизерина, а родственники не всегда учатся на одном факультете. Так же Гарри высказал гипотезу, что это может быть преступник, лишь притворяющийся наследником Слизерина. А потом он так же заметил, что какое им дело до какой-то там кошки Филча, пусть хоть самого завхоза прикончит, им-то не из-за чего расстраиваться, даже спасибо сказать должны. Ведь необязательно наследник должен исповедовать взгляды своего предка, может быть, он считает своим врагом только Филча с кошкой. Гермиона и Перси не были рады такому походу, но все же Гриффиндор понемногу успокоился.       На Хаффлпафе ученики быстро определили, кто из них чистокровный, кто полукровка, а кто маглорожденный, подсчитали, когда кому и с кем лучше ходить, хотя некоторые не очень любили маглорожденных и старались не ввязываться в это дело. Сьюзен смогла немного сыграть на страхе ребят, затащив в дуэльный клуб почти весь первый курс и многих не записавшихся ранее, а так же пообещав познакомить с Гарри Поттером, как с «главным борцом со злом». В принципе на Равенкло поступили почти так же, но менее централизовано, кто-то с кем-то договорился ходить в компании, кто кому и за что будет книги из библиотеки притаскивать. И опять же на Равенкло были и те, кто поддерживал идеи превосходства чистокровных магов и отказывался кому-либо помогать. Луна же оказалась исключена из какой-либо факультетской жизни, лишь Чжоу Чанг из-за дружественного знакомства с Гарри поддерживала девочку на факультете.       А вот на Слизерине дела обстояли кардинально по-другому. Ведь никому из них наследник угрожать не мог, так как слизеринцы не могут быть врагами Слизерину, и почти все они чистокровные, за исключением нескольких полукровок и магов, имеющих маглов среди бабушек, дедушек или прабабушек и прадедушек, но и они не особенно волновались. Вот они совершенно спокойно обсуждали появление возможного наследника, многим было все равно, убьет ли он грязнокровок или нет, кто-то его поддерживал, немногие открыто высказывались в защиту маглорожденных, да и то не очень рьяно. Блез, как потомок родов более древних, чем Слизерин, объединил под собой тех, кто не поддерживал взгляды основателя, то есть тех, кто против и кому все равно, дети пожирателей смерти же стали же объединять под собой другую часть, которые были бы рады изгнанию грязнокровок. Это было очень сложно, Блез был один на Слизерине, и он был всего лишь второкурсником, а его противниками были несколько детей пожирателей смерти с разных курсов. Но с другой стороны Блез был наследником невероятно богатых и древних родов. Как бы ни кичились своей родословной пожиратели смерти, но потомок феи Морганы по одной линии и учителя Мерлина по другой линии превосходил их всех. Как бы ни был богат Малфой или Нотт, но почти каждая женщина из рода матери Блеза успевала прикончить и присвоить себе имущество не меньше троих таких богачей. Блез не мог и не хотел грубо их атаковать, так как не был уверен в победе, да и просто не хотел лишний раз вступать в конфликт с кем-либо. Его противники так же не могли грубо напасть, так как они хоть и могли одолеть его одного, но понимали, что в этом случае против них выступит Гарри Поттер и все, кто за него. А это означало получить тяжелые увечья и проклятия, никто не забыл, что случилось в прошлом году со Снейпом, а до этого с Кэрноем и Хэрбеттом. К тому же у Драко и Блеза одновременно появились очень похожие планы… ***       Элфиас Дож приступил к преподаванию истории сразу же, как только Дамблдор написал ему. В свое время он прекрасно сдал СОВ и ЖАБА по этому предмету, потом путешествовал по миру, изучая историю и культуру разных стран и мира в целом. Далее Дож работал в архивах, это не очень прибыльная, но не занимающая много времени работа, в итоге у него было предостаточно возможностей для подробного и детального изучения и анализа истории. В свое время он даже написал несколько книжек, не пользовавшихся большой популярностью, так как не многих интересовала история, и большинству вполне хватало старых книг.       Работа предстояла трудная, так как было трудно даже оценить объем предстоящей работы. Профессор Бинс давал разрозненные знания из самых разных исторических периодов, то есть усердный ученик мог собрать все полученные знания и воссоздать в своей голове полную картину, но для большинства это был хаос из несвязных событий. Для старшекурсников, которым надо в кратчайшие сроки подготовиться к СОВ и ЖАБА, профессор Дож скопировал свои собственные конспекты со сжатым материалом и подобрал список подходящих книг, которые можно найти в библиотеке, а на уроках лишь отвечал на возникшие вопросы. Это был не самый лучший подход, но он действительно мог помочь ученикам сдать экзамены по истории. А вот с младшекурсниками можно было вести нормальные занятия, рассказывать подробно и интересно о событиях, сыгравших большую роль в истории волшебного и даже магловского мира.       Сейчас он рассказывал второкурсникам о том, как из крестовых походов возвращались волшебники, что присоединились лишь ради наживы. Получив боевой опыт, новые знания и награбленные сокровища из далеких земель, они стали претендовать на власть. Одновременно с этим среди магов продолжало набирать популярность христианство, особенно этому способствовал приток маглорожденных и волшебные семьи, сблизившиеся с магловской аристократией и церковной иерархией, так инквизиция могла нападать по чьей-то наводке на семьи одних волшебников и не трогать других. И на фоне этих событий состоялась международная конвенция волшебников 1289 года, где появляется новая сила: различные ордена, борцы с темными искусствами. И только профессор Дож хотел рассказать о попытках ограничения власти императора священной римской империи, как Гермиона Грэнджер подняла руку. — Да, мисс Грэнджер, — улыбнулся Дож, успевший запомнить любознательную ученицу. — Я хотела спросить вас о Тайной комнате, — отчетливо проговорила Гермиона. — Ах да, вас, наверное, взволновало недавно произошедшее событие. Это всего лишь миф, лучше обсуждать реальные факты, — заявил профессор, глядя на ученицу, ожидая, что она ответит, уже приметил ее упорство и не сомневался, что сейчас последуют возражения. — Но, сэр, каждая легенда основана на фактах, верно? — Ну ладно, уговорили, — ухмыльнулся профессор истории. — Но я бы это не назвал даже легендой, скорее уж это школьная байка. Тысячу лет назад жили четыре великих мага, все мы знаем, что они основали школу и дали факультетам свои имена. Каждый из них был довольно известен в мире, они оставили значительный след в истории, чего стоят только одни походы Годрика и его помощь Бриану Бору. Но школу они построили подальше от глаз людей, чтобы избегать внимания маглов, и мало что известно об их делах здесь, только из слухов, школьных легенд, воспоминаний учеников и потомков. Так что здесь мы уходим от фактов и переходим к мифам. Повторять за шляпой об основателях и факультетах не буду, перейду сразу к концу, Салазар Слизерин стал требовать более жесткий отбор среди поступающих детей, почти во всех версиях этой легенды говориться, что он хотел препятствовать обучению маглорожденных. Но три других основателя с ним не согласились, они рассорились, и он покинул школу. Достоверно известно лишь то, что Слизерин умер не в стенах школы, но это мало что доказывает. И по легенде у него была построена внутри замка тайная комната, в которой он перед уходом спрятал некое чудовище или «Ужас», как часто говориться в некоторых источниках. Только наследник Слизерина может открыть комнату и выпустить это чудовище, только он может им управлять, и его миссия изгнать из школы недостойных. Вот и все, но это просто сказка.       В классе стояла тишина. Ученики не сводили глаз с профессора. — Это просто сказка, эту комнату не нашли, как и все другие такие же мифические помещения. На дне озера не нашли корабль викингов, на котором из Скандинавии приплыла Хельга, нигде не нашли выручай-комнату, заполненный черепами трофейный зал Годрика тоже не найден. В мое время каждый год кто-нибудь из старшекурсников отправлялся на поиски винного погреба основателей, но и тут всех ждала неудача. В течение тысячелетия обитатели школы что-нибудь придумывали. — А кто недостойный? — спросил кто-то с дальних рядов. — Есть несколько версий, возможно, это были датчане, хотя наличие Хельги, как одной из основательниц делает эту версию несостоятельной, более того, участие основателей в этих конфликтах носило переменный характер, в разные моменты они поддерживали разные стороны, будто просто играли с ними. С другой стороны, если вспомнить испанское происхождения Слизерина, его редкую для Европы способность к общению со змеями, а так же положение Испании тысячу лет назад, то недостойными могли быть арабы, хотя те себя никак в Англии не проявляли. Но особенно известной версией считается, что Слизерин выступал против маглорожденных, хотя достоверно известно, что до его ухода из Хогвартса волшебники из семей простецов принимались и обучались всеми основателями, включая Салазара. Так же есть версия, что его сына, внука или племянника могли назвать так же Салазаром Слизерином, и в этом случае антипатию к маглам и маглорожденным одного могли приписать первому, — пояснил профессор. — Но, сэр, — сказал Симус Финниган, — вы говорите, что Комнату сможет открыть только настоящий наследник Слизерина. Не значит ли это, что, пока он не явится, никто ее не найдет? — Так в школе учились и потомки Слизерина, а комната по-прежнему не найдена, — спокойно ответил профессор Дож. — Кажется, Гонты до середины девятнадцатого века учились в Хогвартсе. — Простите, профессор, — пропищала Парвати Патил, — может, тут просто нужна черная магия, а у нас черных магов нет. — Вот так и рождаются мифы, я ни слова не сказал о черных магах, но спустя несколько минут появилась столь удивительная подробность, что Тайная Комната связана с черной магией. А теперь представьте, что только Салазар Слизерин ушел из замка, как сразу же кто-то сказал, что у него была потайная комната, а потом кто-то добавил, что в ней сидит монстр, а третий высказался о недостойных, — засмеялся профессор. — Черный маг — это очень расплывчатое название, три других основателя знали темную магию не хуже Слизерина, однако их минуло клеймо черных магов, а ведь Годрик не раз и не два использовал чернейшие проклятия на поле боя. Среди профессоров Хогвартса было очень много волшебников, прекрасно разбиравшихся в этой области. Если помните, то профессор Крамер просил обращаться по поводу темной магии к нему, вот и зайдите, только вряд ли он сможет найти вам эту мифическую комнату. — Но профессор… — Хватит, мы здесь, чтобы обсуждать факты. Можете попробовать попросить директора показать вам портрет основателя, и может быть, он поговорит с вами и откроет свою тайну, — посоветовал Дож. ***       После урока новая информация о Тайной Комнате быстро разлетелась по школе. И вот уже несколько учеников попросили директора допустить их к портрету основателя змеиного факультета, директор несколько опешил, но пропустил учеников в свой кабинет. — А зачем вам портрет Слизерина? — поинтересовался Дамблдор. — Мы хотим спросить его о Тайной Комнате, профессор, — ответила Гермиона. — Увы, — директор лишь показал гостям на пустую раму. — Но основатели редко появляются на своих местах, они могут отсутствовать десятилетиями, а если и появляются, то ненадолго. — А если его позвать? — спросила третьекурсница с Равенкло. — Мистер Слизерин, вы можете ответить на наши вопросы?       К удивлению директора на картине появился основатель. — Ну здравствуйте, новое поколение волшебников, — спокойно поприветствовал учеников Салазар. — Сэр, у нас есть вопросы, и мы… — начал хаффлпафец и запнулся, испугавшись главного слизеринца. — Я всего лишь портрет, я вас даже укусить не могу, так что не надо бояться, — ухмыльнулся Слизерин.       Незамедлительно повалил целый шквал вопросов на изображение древнего мага. — Тайная Комната существует? — Где она? — Кто в ней живет? — Увы, но я не живой человек со свободой воли, я всего лишь портрет, на мне стоят некоторые ограничения. Есть тайны, которые я не в силах раскрыть, пока не придет время, — без всякого сожаления сказал Салазар Слизерин.       Дети пытались переварить информацию, а директор сразу понял, что Слизерин почти признался в существовании Тайной Комнаты, завуалировав это в такую формулировку. — А это правда, что вы не любите маглов и маглорожденных? — дерзко спросил Колин Криви. — Правда, я не люблю маглов, сквибов, маглорожденных, полукровок, чистокровных, оборотней, вампиров, сарацинов, великанов, гоблинов, троллей, русалок, кентавров, наг, джинов, духов, цыган, говорящих попугаев, дементоров, полулюдей… Вейлы еще ничего, но если разобраться, то это редкостные стервы. Ах да, от домовиков есть польза, к ним я хорошо отношусь. У меня вообще характер неуживчивый, — пожал плечами портрет мага. — Но ваш факультет? Вы принимали только чистокровных магов, — подала голос Гермиона Грэнджер. — А кого мне еще принимать? Я люблю подарки, а богатые и знатные семьи чистокровных волшебников всегда делали мне подарки, когда их дети оказывались на моем факультете. И, конечно же, я делал поблажки детям, чьи семьи меня щедро одаривали. Да, я жил, как король, — улыбнулся Слизерин, вспоминая шикарные подношения. — К тому же чистокровные волшебники всегда были способнее, их легче было обучать, они вообще обычно умнее. — Это неправда! — разозлилась Гермиона. — Глупая девчонка, ты говоришь о том, чего не знаешь. Наверное, магловка, — усмехнулся Слизерин. — Из какой деревни ты пришла в мою школу? — Но мастер, — вмешался Дамблдор. — Я долго работаю в школе и не заметил, чтобы интеллект маглорожденных как-то уступал чистокровным, да и магические способности… — Детей из семей простецов в первые годы приходилось обучать сначала грамоте, а только потом азам волшебства, в то время дети магловской знати могли сразу приступить к изучению азов магии. А вот наследники благородных родов магов владели и грамотой, и начальными познаниями в магии, поэтому они всегда опережали других учеников, всегда лучше учились, больше знали, среди них даже попадались ученики, которыми я мог гордиться, — вздохнул Слизерин. — Я вообще не понимаю, зачем нам надо было возиться с остальными. Ведь один или два способных маглорожденных не стоили того, чтобы обучать целую толпу этих… этих… невежд. Я часто предлагал скормить ненужных учеников кому-нибудь из леса, все равно их родители ничего нам не сделают, но мои друзья не соглашались со мной. — Все изменилось, теперь все дети умеют писать и читать до того, как поступают в Хогвартс, — сообщил Дамблдор. — Да, все изменилось, я вижу, что ныне директора Хогвартса больше не живут в роскоши, не получают щедрых даров. И с каждым разом положение в школе все хуже, у Диппета хотя бы стол был позолоченный, мебель из эбена, у стены стоял доспех гоблинской работы, а сейчас тут как у монаха в келье, — сказал Слизерин, презрительно осматривая кабинет вокруг картины.       Но нынешний директор лишь устало вздохнул, столь грубое замечание его совсем не трогало, у Дамблдора никогда не было тяги к роскоши. Да и его кабинет ну никак нельзя было назвать кельей монаха. Дамблдору даже стало страшно от того, насколько безудержно богатыми и роскошными были апартаменты Слизерина.       А Гермиона покраснела и пристально смотрела на портрет, уже собираясь что-то сказать. — А ты, значит, считаешь себя умной? Умеешь читать? — спросил Слизерин у Гермионы. — Да! Я умею читать, писать и считать, знаю географию, историю… — начала распинаться покрасневшая от возмущения Гермиона. — Неплохо для маглорожденной и к тому же девы, — посмеивался Слизерин. — Может быть, к третьему году сможешь создавать Люмос.       Гермиона потеряла дар речи от возмущения. Портрет Слизерин находился в школе почти тысячу лет, он прекрасно знал, на самом деле, как обстоят дела с обучением, ему просто нравилось выводить из себя людей. — Это правда, что вы поругались с другими основателями и покинули замок? — спросил кто-то из учеников. — Как же история жестока к фактам! — Слизерин демонстративно вознес руки к небу, страдальчески закрыв глаза. — Мы часто ругались, часто спорили, часто соревновались, это было обычным делом. Я часто покидал Хогвартс, как и любой из нас, у нас были различные важные дела во внешнем мире за стенами замка. К слову, я оставлял замок не чаще Годрика с его походами. ***       В итоге школьники покидали кабинет директора со смешанными чувствами. Салазар Слизерин был каким-то не таким, как его все себе представляли. Это был не затворник и чернокнижник, живший только в подземельях и занимавшийся только темной магией и зельями, это был любитель роскоши жадный до богатств, часто покидавший Хогвартс ради политических дел. Все ожидали увидеть фанатика чистокровных идей, основателя идей превосходства чистой расы волшебников, но Салазару были безразличны вообще какие-либо идеи, казалось, что он поддержит любую идею, только если ему за это хорошо заплатят. Такой волшебник мог построить тайную комнату, только чтобы спрятать свои сокровища, а невиданный монстр мог быть нужен только для их охраны. Нападать на маглорожденных — какая от этого выгода?       Но такой Слизерин был не нужен Слизерину, по крайней мере, так считал Драко Малфой. Он сразу же высказал, что это директор использовал какую-то особую власть над портретами, чтобы заставить Салазара сказать это, а слова о «некоторых ограничениях» были попыткой намекнуть об этом умным чистокровным студентам. С другой стороны Драко пустил слух, что хитрый Слизерин всех обманул, что он лишь притворяется таким незаинтересованным. И наконец, кто-то из единомышленников Драко заявил, что это был ненастоящий портрет Слизерина, а подделка, портрет похожего мага или вообще не портрет, а иллюзия. В общем, каждый верил в то, что хотел.       Блеза же вполне устраивали показания Слизерина, но ради интереса он пустил слух, что на самом деле Салазару стыдно за свои прошлые взгляды, поэтому он сказал все так, будто этих взглядов не было, а была лишь выгода. Как ни странно, но многим понравилась и такая версия, и впоследствии Блез с удовольствием выслушивал, как эту версию пересказывали уже ему самому.       Да и никому не было большого дела до кошки Филча, лишь пожалели, что не сдохла совсем, поэтому интерес в кратчайшие сроки исчез. ***       Гарри возвращался с очередного занятия у Калисто, он жутко устал, ноги еле-еле тащили его до гостиной Гриффиндора. Там к нему неожиданно подбежала Гермиона, она бодрствовала, ни смотря на поздний час, и очевидно ждала именно Гарри. После первого курса они поняли, что друзьями не станут, по крайней мере, сейчас. Но все же Гермиона и Гарри уважали друг друга, их отношения вполне могли сойти за приятельские, да и на всем втором курсе Гриффиндора они могли серьезно разговаривать только друг с другом. Поэтому Гарри не удивился, что Гермиона хотела поговорить именно с ним, так как больше не с кем. — Гарри, я осматривала место, где напали на кошку, — взволновано начала Гермиона. — Я видела необычное… Там пауки убегали из замка, просто все пауки вместе двигались прочь из замка. — Необычно, но я не знаю, что это значит, — ответил Гарри. Он понимал, что Гермиона не глупая, она вполне могла сообщить что-то важное, интересное… — Я не знаю, но подумала, что вдруг ты что-то знаешь. Но еще я подумала, что Тайную Комнату мог открыть кто-то из учеников, кто-то может оказаться потомком Слизерина, — предположила Гермиона. — Ну и ты кого-то подозреваешь, — вкрадчиво сказал Гарри. — Малфой, он ненавидит таких, как я, как и его отец, все в его семье учились на Слизерине. Возможно, отец передал ему какой-то ключ… — предположила Гермиона. — Гермиона, если бы они были потомком Слизерина, то они не открывали бы комнату, а говорили бы о своем родстве на каждом углу, так как Малфои — не воины, а политики. Некоторые особо знатные семьи чистокровных волшебников могут проследить свой род до предков, живших до нашей эры. Блез помнит всех своих предков до самой Морганы, а тут Салазар Слизерин, живший всего лишь тысячу лет назад. Тысяча лет это, конечно же, много, но недостаточно, чтобы какой-нибудь чистокровный сноб не смог перечислить своих предков. К тому же, почему ты решила, что все Малфои учились на Слизерине? — спросил Гарри. — Ну, я просто подумала… — замялась мисс Грэнджер. — Многие слизеринцы ненавидят маглов и маглорожденных, у очень многих из них вся семья училась на этом факультете. К тому же Малфой — французская фамилия, так что еще неизвестно, когда они оказались здесь. И еще одно, известно, что Волд называл себя наследником Слизерина и мог разговаривать со змеями, об этом рассказали несколько «раскаявшихся» пожирателей в старых интервью. Некий Каркаров неплохо заработал, написав книгу о нем, — сообщил Гарри, занимавшийся летом небольшим сбором информации по своему врагу. — Ладно, что ты предлагаешь? — Если кратко, то сварить оборотное зелье, пролезть в гостиную Слизерина и там выведать у Малфоя все сведения, — на одном дыхании выдала Гермиона. — Вряд ли он скажет об этом кому-либо. Даже если и есть такой человек в школе, то вряд ли мы его узнаем. Вряд ли ты сможешь нормально притвориться кем-то, кому Драко Малфой доверяет. Да и ингредиенты достать не так уж и легко. Да и еще, если это не Малфой, то придется допрашивать следующего слизеринца, а там их много. И в итоге тебя кто-нибудь поймает, — зевая, заметил Гарри. — И достать рецепт проблема, — добавила Гермиона. — Не проблема. Слизнорту ты нравишься, он может и позволить изучить этот рецепт такой талантливой ученице. Еще ты можешь попросить Локонса выдать тебе разрешение, этот придурок, не задумываясь, его даст, — сказал Гарри и снова зевнул. Он продолжал стоять, потому что знал, что если сядет, то сразу уснет. — Кстати, а почему ты ищешь только на Слизерине? — Но это же очевидно, наследник Слизерина учится на факультете Слизерина, — удивилась Гермиона. — Шляпу можно попросить при распределении, и наследник Слизерина мог отправиться на другой факультет. И я тебя удивлю, но на всех факультетах есть чистокровные маги, не любящие маглорожденных, так что и тут есть подвох, — Гарри прислонился к стене, еле сдерживаясь, чтобы не закрыть глаза, а они изо всех сил слипались. — А еще лучше поговори с Блезом, он тебя хорошо проконсультирует. — Но он же слизеринец! — удивилась Гермиона. — Поэтому и знает про Слизерин больше меня и тебя. — А вдруг он… — Нет, я же сказал, что по-настоящему древние рода хорошо знают свою родословную. Он потомок Морганы, жившей за несколько веков до Слизерина. Незачем ему скрывать родство со Слизерином, если Моргана имеет гораздо более темную репутацию и полностью перекрыла бы все возможное влияние от Слизерина. К тому же, если ты доверяешь мне так, чтобы все это тут обсуждать со мной, то можешь доверять и ему. — А Моргана? — Была замужем за магловским королем Уриеном. Блез не будет плохо относиться кому-то только из-за магловского происхождения. Это «темное» и то «темное» совершенно разные. Она прославилась исключительно как темная колдунья, а не как сторонница каких-то идей. К тому же, я уже говорил в прошлом году, что мы сами загоняем слизеринцев в рамки злодеев своим к ним отношением. И ты же не тупая, как Рон.       Гермиона улыбнулась и пообещала поговорить с Блезом. Гарри же взял себе на заметку, что оскорбление Уизли хорошо сказывается на настроении Гермионы, видимо этот идиот снова обидел ее. Гарри совсем не хотел разбираться со всем этим, поэтому и отослал Гермиону к Блезу, потому что он следит за слизеринцами, пусть и с Гермионой разбирается, раз уж она заинтересовалась этим факультетом. Конечно же, Гарри хотел спать, она говорила какие-то глупости, и он мог ей просто нагрубить, но тогда Гермиона самостоятельно что-нибудь сделала бы, ведь она упрямая гриффиндорка, и неизвестно, чтобы она натворила со всеми этими оборотными зельями, а так Забини сможет проконтролировать ее действия на своей территории. ***       Слизнорт постепенно пришел в себя и решил устроить первое собрание клуба своих любимчиков. Гарри совершенно не удивился, когда получил приглашение, кроме него на втором курсе такое же приглашения получила Гермиона, Сьюзен, Блез, Драко, Теодор и еще несколько равенкловцев. У Гермионы Грэнджер были самые лучшие оценки, Слизнорт даже стал ей давать более сложные задания, нежели всему остальному курсу. Теодор Нотт и Драко Малфой были довольно хорошими учениками по большинству предметов, и они были наследниками богатых, влиятельных, знатных семей. На Равенкло почти все были отличниками, и многие происходили из знатных семей. Ну, а на Гарри Поттера и его друзей Слизнорт давно глаз положил, если бы не они, то Гораций и не стал бы привлекать на свои вечеринки кого-то младше четвертого курса.       Для Гермионы это было самым лучшим событием, это было признанием ее ума, талантов. Она теперь гордо ходила по факультету, бросая на однокурсников презрительные взгляды. О да, как же она презирала Уизли, Браун и некоторых других представителей своего факультета и большую часть слизеринцев, постоянно подшучивающих над ней, обзывающих, оскорбляющих. Гермиона презрительно стала относиться и к Парвати, Симусу, Дину, они не выделялись интеллектом, предпочитали молчать или смеяться над шутками Уизли и Браун. Кроме Сьюзен, хаффлпавцы же ее просто сторонились, старались с ней лишний раз не разговаривать. Гермиона знала, что многие равенкловцы ей завидуют, и пусть они не так открыто высказываются, но все же она слышала шепотки за своей спиной. Ну и пусть, Гермиона не собиралась отступать, наоборот, она еще чаще будет отвечать на уроках, будет еще лучше готовиться к занятиям, будет еще больше читать, она назло им будет еще большей зубрилой, заучкой и всезнайкой.       И вот Грэнджер на очередном занятии по зельеварению почти весь урок не опускала руки, она была лучшей на этом предмете, досконально изучив множество рецептов зелий, свойства этих зелий, свойства каждого ингредиента. В итоге все варили обычное зелье от прыщей, а ей, Гарри и Блезу профессор предложил сварить зелье от более серьезных проблем с кожей. Гарри вообще был на особом счету, так как на первом курсе умудрился сдать экзамены за два года, поэтому профессор давал ему особую программу. Забини хоть и не сдавал экзамены за два курса, но по уровню не уступал Гарри в зельеварении, что сразу же стало известно профессору. — Прямо из кожи вон лезешь, лишь бы преподавателям угодить, — зло сказал Рон Уизли, когда все гриффиндорцы после зельеварения возвращались в свою гостиную. — Надеешься, что хотя бы Слизнорт будет твоим другом, это крик отчаяния?       Гермиона хотела сначала проигнорировать Уизли, но злость и раздражение росли, она уже собиралась ему что-то ответить, как увидела пристальный взгляд Гарри Поттера. Она вспомнила, как себя вел Гарри, как общался с учителями и учениками, вспомнила свои беседы с ним, и тут… — Ешь слизней, — луч из палочки Гермионы настиг Рона. Если они понимают только силу, то они ее получат, Грэнджер осознала, что дружбы ждать не стоит, но заслужить так уважение ей вполне под силу.       Далее Уизли стал извергать этих самых слизней и потащился в больничное крыло, не в силах более оскорбить Гермиону и тем более ответить ей каким-нибудь заклинанием. Сама же Гермиона поспешила в башню и сразу же стала отрабатывать заклинания и формулы трансфигурации, что они проходили на днях. Гермиона хотела себя занять чем-нибудь, и одновременно в голове билась одна странная мысль.       Вскоре пришла профессор Макгонагалл и сразу же направилась к лучшей ученице второго курса. — Мисс Грэнджер, я очень расстроена вашим поведением. То, что вы заколдовали мистера Уизли, просто возмутительно, к тому же использовали довольно мерзкое заклинание, которое я в принципе считаю недопустимым на своем факультете и вообще в школе, — высказывала декан, одновременно качая головой и укоризненно смотря на Гермионе в глаза.       Гермиона уже хотела что-то сказать, в чем-то признаться, в чем-то обвинить этого чертого Уизли. Но тут ей снова вспомнился Гарри Поттер, его высказывания, поведения. И Гермиона просто достала палочку и протянула ее профессору Макгонагалл. — Зачем мне ваша палочка, мисс Грэнджер? — удивилась профессор Макгонагалл. — Чтобы вы проверили последние использованные мной заклинания, — дрожащим голосом ответила Гермиона.       Профессор после этих слов замерла, в ее голове что-то боролось, но она не стала брать палочку у своей ученицы. — Прошу простить меня, мисс Грэнджер, я должна была поверить вам. То есть, я верю вам, поэтому не буду проверять вашу палочку. Я не должна была сомневаться в вас, вы никогда не давали мне повода… — сразу же стала извиняться профессор, ведь она, конечно же, поверит скорее лучшей ученице, чем третьему с конца по успеваемости разгильдяю. — Но зачем мистер Уизли оклеветал вас, и кто тогда его проклял? — Он совершенно не следит за тем, что говорит, поэтому проклясть его мог кто угодно. А мне он просто завидует, ведь разница в нашей успеваемости очевидна, он все время пытался меня как-то обидеть, — ответила Гермиона, ее голос все еще дрожал и казался испуганным. — Не волнуйтесь, все будет хорошо, мисс Грэнджер, я поговорю с мистером Уизли, — пообещала профессор Макгонагалл, улыбнувшись своей любимой ученице.       Гермиона по-прежнему считала, что все сделала правильно, она была уверена, что это справедливо, но вот понятия справедливого и правильного у нее немного изменились. Ей стала очевидна неидеальность школы и учителей, и вместе со злостью на однокурсников это заставило ее по-другому смотреть на вещи.       Да, для Гермионы стало очевидно, что она принялась за отработку чар и трансфигурации, чтобы скрыть улики, чтобы было труднее выследить использованные ею чары.       Стоило профессору уйти, как Гермиона попыталась пройти в спальню, но на ее пути встала Лаванда Браун. — Так ты не такая уж и правильная, наслала чары на Рона, обманула учителя и по-прежнему будешь пытаться казаться лучшей, лицемерка. Я насквозь вижу всю твою лживость, притворство, ханжество, — начала распинаться Лаванда. — Силенцио, — из палочки Гермионы заклинание ударило в Лаванду.       Гермиона нервничала, а заклинание немоты проходится только на пятом курсе, поэтому оно не подействовало полностью, и изо рта девочки теперь раздавался лишь пронзительный писк. Браун пыталась что-то сказать, но все в гостиной неожиданно стали смеяться, тогда она разревелась и убежала. — И профессора тебе все равно не поверят, — вдогонку крикнула Гермиона. После слов однокурсницы она почувствовала сильную злость, а теперь испытывала радость, злорадство, ей понравилось отвечать обидчикам заклинаниями, нравилось, что они ничего не смогут сделать. Вот они плоды ее усердия, благодаря хорошей учебе, Гермиона может их победить, благодаря прилежности, у нее достаточно хорошая репутация, чтобы профессора верили ей, а не посредственностям, идиотам, хулиганам, и все это она справедливо заслужила.       Гермиона очень быстро забежала в спальню, в считанные минуты сотворила больше пятидесяти заклинаний и трансфигураций, чтобы точно скрыть все улики, затереть следы заклинания на своей палочке, а заодно и потренироваться. Далее гриффиндорка, собираясь на посиделки к Слизнорту, переоделась в новую мантию, которую она никогда не одевала перед зельеварением или травологией, чтобы та имела наилучший для обычной школьной мантии вид. Что-либо сделать с волосами девочка пока не могла, но пообещала себе разобраться в будущем, она не собиралась что-то делать со своей внешностью в обычные учебные дни, пусть и дальше окружающие бесятся, если им что-то не нравится, но на более торжественные мероприятия все же следовало приходить с более подходящей прической.       И вот она уже спешила на долгожданный вечер. По дороге ей встретился Гарри Поттер, ну конечно, его, наверное, профессор пригласил раньше всех. Хотя Гарри был одним из немногих на факультете, к кому Гермиона довольно хорошо относилась, кроме него она могла спокойно общаться только с Перси Уизли и Невиллом Лонгботтомом, но зависть все же была. Ну что поделать, если Гарри Поттер не просто знаменит, а легендарен, еще он богат, имеет влияние и авторитет просто из-за своего имени, к нему по-другому относятся учителя, ему и его друзьям дает индивидуальные уроки профессор Крамер. Хотя опять же Гермиона была умной и правильной, она понимала, что за известностью Поттера стоит смерть его родителей и тяжелое детство, но понимание не снимало всей зависти и раздражения. — Тебя тоже пригласил Слизнорт? — спросил Гарри Поттер. — Да. — Отлично, рад слышать. Я боялся, что кроме Блеза и Сьюзен, там будут только заносчивые идиоты из богатеньких семей, вроде Малфоя, — сказал Гарри. — Кстати, ты еще не разговаривала с Блезом? — Нет. А там будет Малфой? — Конечно же, будет, куда уж без глиста нашего — нельзя не пригласить того самого, у которого отец Малфой, подаривший команде кучу каких-то там метел, тем самым купив ему место в команде. В общем, Слизнорт просто не может поступить по-другому, иначе он попал бы в очень нехорошее положение, взяв у Малфоя метлы для команды, но не взяв сына Малфоя в свой клуб. У Люциуса слишком много влияния, в министерстве и даже здесь в школе, он же попечитель, — раздраженно говорил Гарри. — Хотя он и так бы взял Драко в свой клуб, ведь наследничек такого семейства обязательно станет важной фигурой в будущем. — А зачем Слизнорт тогда взял метлы? — удивилась Гермиона. — Он хочет, чтобы его команда победила, это же очевидно, декан Слизерина не может не болеть за Слизерин. Так же очевидно, что Слизнорт любит подарки в принципе. И еще он не хочет портить отношение со своим факультетом, на него и так многие косо смотрят, ведь он не делает змеям таких поблажек, как Снейп. Если бы он отказался от подарка Малфоя, то настроил бы против себя свой же факультет, — ответил Гарри. — Кстати, на счет Блеза, не стоит обсуждать с ним что-либо важное на встречах клуба, мало ли кто может подслушать. — Хорошо. Но вот с профессором Слизнортом я поговорю, предложу разрешить мне сварить оборотное зелье в качестве ученического проекта.       Гарри улыбнулся, ведь Гермиона хотела получить все и сразу: зелье, шанс открыто проявить себя, получить хорошую оценку и дополнительные баллы, хорошее отношение преподавателя.       Вскоре они пришли к Слизнорту, где Гарри встретил друзей, как оказалось, Сьюзен даже смогла провести на эту вечеринку Луну Лавгуд, так что вся их компания была в сборе. Слизнорт неспешно двигался между гостями, периодически знакомя кого-нибудь с кем-нибудь. Были среди приглашенных гостей и его бывшие ученики, давно закончившие Хогвартс, почти все изъявили желание познакомиться с Гарри Поттером. Гарри вежливо пожимал всем руку, запоминал на всякий случай всех этих успешных людей, но, однако, не видя среди них пока кого-нибудь полезного для себя. Слизнорт вел себя с Гарри так, будто не было того разговора о крестражах между ними, но при этом профессор всегда был в компании с кем-нибудь, чтобы не оставаться наедине с Гарри Поттером. В основном мало кто из взрослых гостей обращал внимание на учеников второго, третьего и даже четвертого курса, разве что спросить у какого-нибудь наследника о делах семьи, все же дети не были пока интересны этим волшебникам, их потенциал и перспективность еще не успели стать заметными. Эта вечеринка изначально не предполагалась для младших курсов. Гермиона чувствовала себя не в своей тарелке, многие ученики смотрели на нее с презрением, взрослые не обращали на нее внимание, и в целом вечер проходил для нее довольно скверно. Но все же гриффиндорка взяла себя в руки сразу же направилась к Слизнорту, чтобы рассказать ему о своем желании сварить именно оборотное зелье. Слизнорт не мог определиться, в нем боролись сомнения и заинтересованность, упрямая девочка продолжала убеждать его, приводить какие-то доводы. И в итоге зельевар сдался, ведь маглорожденные гриффиндорки обычно безвредны, вряд ли она задумала что-то плохое, наверняка просто хочет попробовать свои силы. Слизнорт вполне хорошо относился к маглорожденным, он просто не считал, что те способны на что-то серьезно опасное или темное, в какой-то мере он их недооценивал. Младшекурсникам было откровенно скучно, очень скоро большинство из них по-тихому ушло, а вот шести- и семикурсники активно обсуждали свое будущее место, с интересом выслушивали гостей Слизнорта. — А, мистер Поттер, рад вас видеть, — поприветствовал Гарри худощавый мужчина лет пятидесяти. — Мастер Кроули, я тоже рад вас видеть, — улыбнулся Гарри. — Я заметил, вы делаете успехи. Недавно прочел статью о применении легилименции для обучения и передачи навыков и так же очень любопытное описание процесса обучения анимагии. — Да, спасибо, со статьей мне помог профессор Крамер. Я не был готов ее написать, но он со своим учеником оформил весь собранный мной материал, — неохотно заметил Гарри. — Да, старина Калисто везде успел. Помню, когда-то я у него обучался, он отличный учитель, так что вам повезло, что он теперь профессор в Хогвартсе, — с улыбкой заметил Кроули. — Вы были учеником у профессора Крамера? — удивился Гарри. — Ученик — слишком громко сказано. Мне нужно было расширить свои знания и умения в одной строго определенной области, и в течение трех месяцев я жил у мастера Крамера, обучаясь у него, — рассказал мастер легилименции. — Кстати, я уже чувствую, что вы стали сильнее, наверное, еще и приемам особым научились. — Желаете проверить? — предложил Гарри.       Кроули пристально посмотрел в глаза Гарри, и тот ощутил сильную атаку на свое сознание. Но сила Гарри успела значительно возрасти с момента их последней встречи, кроме того, что Гарри почти на год стал старше, темп его тренировок и постоянные нагрузки заставлял магию активно развиваться, да и опыта немного прибавилось, поэтому блоки держались гораздо лучше. Но этого было мало, Гарри хотел показать себя, свои возможности, он направил на Кроули боль крестража, сразу же атаки прекратились, Кроули «вернулся к себе». Тогда Гарри воспользовался возможностью и атаковал сам, используя все свои силы и боль осколка чужой души. Так же Поттер использовал зов Танатоса, ставший особенно сильным у него, после боев с нежитью, встречи со смертью на первом курсе и юбилеем смерти призрака, закончившегося поеданием еды мертвых и походом в другую реальность, на этом курсе. Гарри яростно прорывался вперед, но тут ощутил мощный удар, волну силы, затем еще одну, из последних сил Гарри Поттер пытался зацепиться за что-нибудь, остаться и атаковать, но третья волна вышибла его из головы Кроули. Это не было полным поражением, ведь до этого он и сам смог выбить Кроули из своей головы. Как известно, защищаться легче, чем атаковать, средний окклюменист мог защититься от мастера легилименции, а сознание мастера окклюменции могло быть как неприступной крепостью, так и ловушкой, могилой для легилимениста. — Неплохо, я бы даже сказал превосходно. Вы почти достигли уровня мастера, а ваши исследования почти достигли уровня магистерской работы. Ваша магическая сила и потенциал значительно выросли, навыки хорошо отточены, у вас появился свой стиль, и вы обзавелись своими особыми приемами. Но во всем понемногу все же есть недочеты, навыки и умения могут быть отточены и лучше, магическая сила все же не достает до уровня взрослого сильного волшебника, коим должен быть мастер или магистр, — сказал Кроули. — Могу дать вам совет. Есть один довольно грубый прием, на высоком уровне он считается примитивным, а на низком им почти невозможно овладеть. На обучающегося окклюмениста раз за разом каждый день в течение нескольких месяцев совершается ментальное нападение, причем крайне грубое и примитивное. Причем лучше всего использовать заклинание легилименс, использовать без невербальных чар, то есть произносить его в полный голос, размахивать палочкой. Тогда некоторые щиты станут сильнее, и еще появятся новые рефлекторные щиты, которые смогут включаться сами без вашего контроля при нападении и даже в обмороке или во сне. Рефлекторные щиты не самые сильные, и их почти невозможно контролировать, но все же лишний щит не помешает. К тому же, повторюсь, некоторые обычные щиты станут сильнее. — Спасибо, — поблагодарил Гарри, взяв эту методику на вооружение.       Тут подошел Слизнорт в компании нескольких магов и неотстающей Гермионы, профессор ей уже дал разрешение на приготовление оборотного зелья в своей лаборатории, но девочка просто была любопытной, ей нравился профессор, и поэтому она старалась быть рядом и слушать его разговоры с гостями. Кроули сразу же отрекомендовал Гарри, как легилимениста и окклюмениста высокого уровня, что произвело большое впечатление на гостей и самого Слизнорта, все же похвала мастера этих областей стоила очень высоко, поэтому к Кроули прислушивались. Очень многих заинтересовала перспектива познакомиться поближе с будущим мастером или даже магистром ментальных наук, тем более что это знаменитый Гарри Поттер. Гермиона внимательно слушала весь этот разговор, и ей пришло в голову так же овладеть этими умениями. Конечно же, вряд ли маглорожденная гриффиндорка со второго курса могла надеяться изучить легилименцию, но вот книги по окклюменции были в свободном доступе, а это уже довольно большой шаг на пути развития.       Что ж, появление Кроули улучшило настроение Гарри, этот вечер не был таким уж бесполезным. Кстати, раз Кроули посетил Слизнорта, значит, он учился в Хогвартсе у Слизнорта, Гарри было трудно определить, сколько лет Слизнорту, этот бодрый толстячок вполне мог оказаться ровесником Альбуса Дамблдора. Вообще, мастера и магистры всегда живут очень долго, магистр чар вполне может поправлять свое здоровье, замедлять старение, исправлять некоторые дефекты с помощью особых очень сложных, вычурных, редких чар. Мастера трансфигураций тоже могли вносить коррективы в собственное тело, трансфигурируя болячки, вредные вещества, враждебные микроорганизмы в лекарства, на время превращать старые органы в молодые, это не омолаживало в итоге тело, так как превращенные органы со временем возвращались в исходное положение, это не останавливало старения, но очень сильно замедляло. Про зельеваров и алхимиков с их эликсирами можно было говорить очень долго, даже без легендарного философского камня есть очень много зелий, улучшающих здоровье, продлевающих жизнь. А в светлой и темной магии были свои особые обряды и заклинания. Были мастера и в других областях, и там они тоже имели свои приемы, помогающие жить долго. Так что профессора школы вполне могли оказаться долгожителями. Гарри даже захотел посмотреть в архивах школы, хранящихся в библиотеке, возраст преподавателей и какую-нибудь еще информацию о них, возможно хранящуюся в тех же архивах, кто знает, вдруг там найдется что-то интересное.       Гарри не нужно было спешить, ведь завтра у кого-то с кем-то будет матч по квиддитчу, все пойдут на поле, а он сможет подольше поспать, а затем посидеть в библиотеке с друзьями. Поэтому Гарри не спеша поел вкусных пирожных, приготовленных для клуба слизней, немного пообщался с другими гостями, а затем, попрощавшись со всеми, ушел.       Сначала Гарри Поттер проводил Луну до башни Равенкло, а потом отправился в гриффиндорскую. Сьюзен и Блез же решили еще немного побыть на вечере у Слизнорта, для хаффлпаффки и слизеринца такие знакомства были на вес золота, они старались запомнить как можно больше людей. Причем эти двое запоминали не только тех, с кем знакомились сами, но и следили за тем, с кем знакомятся наследники пожирателей смерти. Очень полезно знать, кто заинтересован в налаживании отношений с семьями Малфоев, Ноттов, Яксли, Руквудов, Мальсиберов, Селвинов и других, ведь потенциальные союзники этих семей являются потенциальными врагами наших героев. Конечно же, сейчас эти дети немного решают в семейных делах, но все же это будущие главы семей, а время имеет свойство быстро течь, да начать налаживать отношения именно с детей гораздо легче, чем сразу торговаться с лордами, опытными дельцами, влиятельными политиками, опасными темными магами. Так Питер Паркинсон отец Панси с важным видом что-то объяснял Драко Малфою, еще Гектор Гринграсс дядя Дафны и Астории расспрашивал Нотта о делах отца.       Как ни странно, но Слизнорт делал тоже самое, он тоже наблюдал за наследниками приспешников Темного Лорда. Он получил доказательство того, что ученик, которого он боится и стыдится больше всего на свете, жив и может вернуться, поэтому собирал информацию, которая могла быть полезна Дамблдору, а возможно и не только Дамблдору… Старый зельевар чувствовал огромную вину, ему было стыдно даже находиться рядом с директором и Гарри Поттером, к тому же он начал побаиваться мальчишку, поэтому никогда более не оставался с ним наедине. Но все же старый хитрый слизеринец уже начал искать все возможности, чтобы хоть как-то загладить вину и выторговать расположение директора и Поттера. Он собирал информацию о своих учениках, ставших пожирателями, собирал информацию об их детях, налаживал связи, которые могли быть полезны в будущем. А так же Гораций создавал большой запас самых разнообразных долгохранящихся целебных зелий на случай войны, такой запасец может оказаться очень полезным. И еще, если им так важна любая информация о Томе Реддле, то Слизнорт вполне мог пообщаться со своими бывшими студентами, учившимися с Томом в одно время, хотя их не так много осталось в живых, но все же есть шанс получить ценную информацию. Тогда декан Слизерина сможет оказаться полезным и при этом многое выторговать для себя. ***       Лунный свет, пробиваясь через небольшие тусклые окошки, освещал пыльную кладовку со спортивным инвентарем. Дверь была надежно заперта, а на это помещение, как и на Хогвартс, как и на всю территорию вокруг, распространялись сильнейшие антиаппарационные чары. Но чары не действовали на домовиков, поэтому один из них смог появиться в этой комнате. Это был довольно странный домовик, он был в грязных окровавленных тряпках, он не мог ходить из-за неправильно сросшихся после переломов костей, поэтому только ползал, а изо рта раздавалось лишь мычание, так как язык был вырван. Каждое движение давалось ему с большим трудом, но все же он смог доползти до ящика с мячами. Глаза горели безумным, фанатичным огнем, домовой эльф ожидал смерти, он предчувствовал свою погибель, но не знал, сколько ему дней осталось, хозяева гневались и могли добить его в любой момент, и сейчас эльф пытался успеть сделать как можно больше. Он стал накладывать какие-то чары, и это были не просто чары, в них были вложены все эмоции, надежды, вера, с такой магией смог бы справиться только мастер. Когда же колдовство было закончено, домовик исчез.