Гриффиндорец

      Учеба шла своим чередом, но к ней прибавилась нервотрепка по поводу приезда иностранных гостей. Замок и его территории были огромными, даже местная община домовиков не могла все привести в порядок. Профессора и ученики активно приводили школу в порядок, на несколько недель под это была подстроена учебная программа. Слизнорт показывал, как готовить чистящие зелья, Флитвик обучал различным бытовым чарам, Макгонаналл показывала полезным трансфигурационным формулам, вроде превращения ржавчины, пыли, мусора, Стебль посвятила несколько уроков уходу за декоративными растениями в Хогвартсе и вокруг него, а на уроках Грюма и Хагрида разбирались с вредителями в замке. Даже мадам Трюк использовала уроки полетов, чтобы привести в порядок крыши и другие труднодоступные места. Профессор рун вместе со своими учениками проверяла рунную систему Хогвартса. Правила ужесточились, чтобы больше учеников отправлять на отработки, но и за добровольную помощь щедро одаривали баллами, только старост эксплуатировали постоянно без всякого вознаграждения. Блез решил схитрить, он с помощью своего жезла повелителя духов отобрал достаточно сильных приведений, которые могли воздействовать на материальные предметы, чтобы они выполняли хозяйственную работу за Блеза, а сам слизеринец получал от профессоров баллы для факультета, ограниченный допуск в запрещенную секцию библиотеки и некоторые другие бонусы.       И сейчас слизеринец спешил на встречу со своими деловыми партнерами. За несколько месяцев было собрано много золота, при этом ставки были распределены относительно равномерно, было лишь несколько фаворитов. Для большей выгоды следовало понизить их репутацию…       В пустом классе Забини осмотрел присутствующих. Голдштейн и Сьюзен держали стопки бумаг и пергаментов со своими записями и расчетами, постоянно что-то сверяя. Фред и Джордж выглядели довольно расстроенными и помятыми, у обоих виднелись синяки и ссадины, волосы были неровно подстрижены, одежду они сами грубо подлатали, были видны следы проклятий… — Ну вот мы и встретились, пора подводить итоги и строить планы. И так, Фред, Джордж, как ваши дела? — спросил Блез, предлагая при этом все сигареты. — Выглядите вы не очень. — В кратчайшие сроки мы поцапались со слишком большим числом учеников. Мы убрали всех конкурентов, одновременно с этим стали «подшучивать» над фаворитами. Начали с малого, вроде прилюдно перекрашивать им волосы, подсыпать в еду добавки, меняющие голос, были чары спотыкания, но не успели мы перейти к более жестким приколам, как они начали отвечать, — ответил Фред. — Все они хотят отомстить, они на взводе и готовы атаковать по любому поводу. — Кстати, Блез, у них и на тебя зуб, выбитые конкуренты могут и на тебя напасть, — добавил Джордж, нервно закуривая. — А еще они могут объединиться. Они хотят мести и денег. — На данный момент это не так важно. Зуб на вас и Забини, а золото у Сьюзен и основные бумаги у Сьюзен. Мы же не зря все вместе заколдовывали ее сундук, — вмешался в разговор Энтони. — При этом даже организуй они сейчас новый совместный бизнес, то это мы уже достигли некоторого насыщения, поток ставок стал падать, так как все, кто хотел поставить на кого-то, уже сделал это. Мы собрали максимум возможного. Сейчас нужно лишь дождаться приезда гостей, тогда, возможно, будут новые ставки, так как это вернет интерес. Появятся ученики других школ… — Нет, — неожиданно сказала Сьюзен, как обычно, держа сигарету в руках, делая вид, что курит, но не поднося ее ко рту. — Я навела справки, получила письма от знакомых из Шармбатона и Дурмстранга. Сюда прибудут несколько фаворитов и массовка. Все будут ставить на тех нескольких учеников, которые будут выбраны, и при этом они будут очевидны для всех. — Давай, рассказывай, кто же эти явные фавориты с континента? — спросил Фред Уизли. — Виктор Крам! Он ученик Дурмстранга, при этом лучший ученик и лучший игрок в квиддетч, он знаменитость. На вопрос, кто будет чемпионом от Дурмстранга, все ученики всех трех школ будут ставить на него. Он ведь недавно засветился в Англии на чемпионате, — ответила Сьюзен Боунс. — Ох, ударь меня тролль, ты права, — кивнул Джордж. — Я ставлю на него двадцать галлеонов. — Хорошая попытка, Джордж, но нет, мы не будем принимать ставки на Крама, — ответил Блез. — Но это не единственный фаворит Дурмстранга, кто еще? И кто будет из Франции? — В Дурмстранге на старших курсах есть три сильных мага. Это Виктор Крам, Наина Долохова и Хейден фон дер Фауст, последние двое невероятно много знают о темных искусствах и очень сильны в дуэлях. Крам тоже разбирается в темных искусствах, но имеет предубеждения против них. Ну, а из Франции приедет некая Флер Делакур, она обладает огромной магической мощью, к тому же у нее есть наследственные способности к очарованию, в нее влюбятся все парни. Есть и другие сильные шармбатонцы, но они просто не так заметны. И еще она любимица их директора. — Отложим пока другие школы. Я узнал, как будут выбирать чемпиона, мне об этом рассказали самые старые привидения замка. Для этого используется кубок огня, туда бросаются имена кандидатов с названиями школ, а кубок выбирает. В прошлом профессора защищали кубок от нежелательных кандидатов, вроде младшекурсников, магическим кругом, — сообщил Забини. — У меня есть идея, — вдруг заявила Сьюзен. — Фред, Джордж, вы должны будете прилюдно делать явные попытки подбросить свои имена. А затем в какой-то момент остановиться и делать вид, будто бы вам это удалось. При правильном подходе на вас начнут делать ставки. Я поговорю с профессором Треллони, чтобы она вас разрекламировала среди своих доверчивых дурочек…       У близнецов горели глаза, они готовы были пойти на какие угодно жертвы, чтобы получить желаемую прибыль, каждый подсчитывал доход. Но план им не нравился, ведь они не теряли надежды, что смогут сами участвовать в турнире, хотя они и понимали, что идея вполне логичная. — Только хочу заметить, что нас двое, поэтому нельзя просто так ставить на «близнецов», ставки принимаются на Фреда или на меня, — заметил Джордж Уизли. — И кстати, мы сами не против обойти защиту и поучаствовать в самом турнире, ставки ставками, там тысяча галлеонов выигрыш. — Да без проблем, пытайтесь… Только честно скажу, что я не верю, что у вас что-то получится, — пожал плечами Забини. — По этой причине я и сам не собираюсь даже пытаться участвовать. Но если кубок вас все же выберет, мы сделаем все, чтобы именно вы победили, мы ведь команда. — Кстати, еще есть немалое количество учеников, которые… застенчивы, они стесняются подойти и сделать ставку, хотя при этом родители не обделяют их карманными деньгами, я думаю, что мы должны внимательно присмотреться к таким. Мы сами подойдем и предложим им сделать ставку, — предложил Энтони Голдштейн. — Деньги лишними не будут, к тому же во время испытаний они уже сами будут гораздо охотнее делать ставки, мы не должны упускать и их.       А Сьюзен решила не откладывать поход к профессору Треллони, для этого она взяла заранее купленные в Хогсмиде бутылки огневиски и вина. Она уже заранее все узнала о профессоре предсказаний. Это была старая шарлатанка с большим самомнением и пристрастием к алкоголю. Фред и Джордж проводили хаффлпаффку до кабинета профессора, с помощью своей волшебной карты они убедились, что учитель там одна, после чего Боунс постучалась и вошла внутрь. — Профессор Треллони, здравствуйте, извините меня за беспокойство, но я так много слышала о ваших способностях, что очень захотела с вами поговорить, — произнесла Сьюзен. — Заходи, милая, я ждала тебя, мисс Боунс, знала, что ты придешь — загадочно сказала Треллони. — Это, наверное, невероятно трудно нести такой груз ответственности, знать будущее. Жаль, что меня нет таких способностей, но я об этом много слышала от ваших учениц, — заметила Сьюзен. — О, милая, ты сделала ошибку, что не записалась на мои занятия, я уверена, что и у тебя могли открыться способности зреть грядущее, — заявила Сивилла. — Но еще не поздно все исправить. — Я слышала, что древние оракулы были вынуждены влиять на политику, они говорили не только то, что будет, но и то, что принесет всем благо. Они обладали не только даром видеть грядущее, но и острым умом. Наверное, вам это известно, когда нужно скрывать знания, — заметила Боунс. — О да, милая, иногда я говорю, что кому-то грозит опасность, чтобы он был осторожен и избежал ее, а иногда я не говорю о грядущей неизбежной гибели, чтобы не омрачать последние дни жизни. Это очень тяжкий груз, — рассказала Треллони. — Кстати, не желаете чаю, милая? — А что вы думаете о Турнире? Вы, наверное, знаете, кто будет выбран? — спросила Сьюзен. — И даже кто победит, но я пока буду держать это в тайне, — ответила профессор гадания. — А вы знаете, кто выбирает чемпионов? — спросила Сьюзен. — Кто будет решать, кто достоин. — Я не интересуюсь чиновниками, — пожала плечами гадалка. — Это дела мирские — Это будет артефакт, в который будут кидать записки со своими именами все кандидаты, а профессора защитят его от младшекурсников, которые не должны участвовать, хотя те все равно будут пытаться. У меня к вам предложение, — неожиданно Сьюзен сменила тон на деловой. — Вы намекаете на своих уроках, что будут выбраны близнецы Уизли. Вы говорите про то, что правила будут нарушены, избран будет не тот, кто должен, он будет младше положенного, кубок будет обманут, защита преодолена. Множество учеников считают это сигналом и пытаются участвовать. А мои друзья будут собирать ставки. Ну, а вы будете вознаграждены, профессор.       Профессор хотела открыть рот, чтобы что-то заявить что-то грозное зарвавшейся ученице, но она скосила глаза на бутылки, которые Сьюзен поспешила поставить на стол перед учителем. — Это всего лишь мой маленький подарок, при нашем сотрудничестве будут еще подарки. И это, конечно же, должно остаться нашей маленькой тайной, — пообещала девушка. — Вам ведь не составит труда выполнить мою маленькую просьбу, профессор. Это принесет пользу и мне, и вам. — Но… — профессор задумалась. — Если предсказание не сбудется, пострадает мой авторитет. — Профессор, вы будете говорить убедительно, но не скажите что-то совсем явное, за что вас можно было бы уличить. Ведь пророки во все времена знали, что и как следует говорить. А потом вы скажите то, что точно сбудется. Например, в первом испытании будут драконы, министерство сейчас работает над тем, чтобы в Хогвартс привезти нескольких особей. Но об этом не знают ученики и большинство профессоров. Когда придет время, я разузнаю и другие подробности будущих испытаний и обязательно сообщу их вам, профессор. Тогда явные и очень точные попадания затмят маленькие неявные неточности в ваших предсказаниях, — пообещала Сьюзен. — Ах да, еще Бэгмен обанкротился и всем задолжал, советуйте всем ученикам избегать его. — Да, вы правы… настоящий оракул должен быть еще и мудрым политиком, в наше время это не поменялось. Я с самого начала говорила, что ждала тебя, твое предложение не удивило меня. Возможно, вы не сможете раскрыть свои способности в предвидении, но вот политиком вы вполне сможете стать, мисс Боунс. Да, я постараюсь создать нужное… нужное мнение у учеников, — пообещала профессор. — И запомните, вы здесь всегда желанный гость.       Прошло немного времени, и стали поступать ставки на Фреда и Джорджа, но большинство новых ставок стали поступать от ставящих на себя пяти- и шестикурсников, которые не успеют достичь совершеннолетия до начала отбора, но верят, что смогут обмануть систему. Не так много учеников посещали уроки прорицания, так что намного увеличить поток золота не удалось. ***       По школе неожиданно стал разноситься слух, что профессор Грюм решил испытывать на учениках непростительные заклинания. Эти сплетни приводили всех в ужасах и с каждым новым пересказом дополнялись невероятными подробностями. Кто-то уже верил, что на уроке придется тянуть жребий, каким из трех непростительных в тебя пальнут. Где-то уже видели тело погибшего ученика, переданное родителям. Ученики даже стали давать друг другу советы, что лучше перед уроком попросить у мадам Помфри зелье от головной боли, тогда оно ослабит действие круциатуса, предлагали носить в карманах жаб и мышей, чтобы те приняли на себя смерть. Но, как выяснилось, старый аврор испытывал на учениках лишь империо, надеясь выявить хоть у кого-нибудь способности к сопротивлению, но никаких убийств и пыток не было и не предвиделось.       И вот наступил день, когда этот урок должен быть у шестикурсников. Блеза и Сьюзен, как самых младших, профессор решил отложить на потом, первыми он вызвал обычных шестикурсников. Больше половины не смогли оказать сопротивление и просто выполняли команды, профессор заставлял их лгать и клеветать, насылать друг на друга небольшие проклятия, составлять списки своих ближайших родственников. Профессор уничтожил составленные списки, легко снял проклятия, и ложь была незначительной, но этим он показал, насколько опасен империус. Среди остальной части были те, кто смог оказать сопротивление, ослушаться приказа, но затем бывший аврор повторил процедуру и под более сильным магическим и волевым давлением заставил учеников выполнять команды. Было лишь два шестикурсника, которые выдержали все раунды. — Так-так, неплохой результат… Два способны к почти полному сопротивлению и еще десять вполне способны достичь их уровня. Впрочем, хочу обнадежить и остальных, вы тоже можете стать сильнее, но для этого нужно упорно трудиться. Так, а теперь посмотрим, на что способны наши юные дарования, — профессор бросил взгляд на двух четверокурсников. — Мисс Боунс.       Хаффлпаффка вышла на середину класса, один взмах палочкой учителя, и она ощутила невероятное блаженство, расслабленность, из головы ушли все мысли. Но у Сьюзен были блоки, она обучалась окклюменции, она регулярно тренировалась с Блезом, Гарри и Луной, поэтому просто скинула навождение раньше, чем прозвучал приказ. Но затем она ощутила вторую более сильную волну, профессор применил империус невербально, давление возросло, теперь она ощущала не только пустоту, но и страх, что-то грозное было в источнике чар, иррациональных страх перед заклинателем, страх неподчинения рос, пока не достиг сверхъестественного ужаса. — Кто-нибудь из твоих ближайших родственников нарушал закон? — спросил профессор Грюм. — Нет, — не моргнув, ответила Боунс раньше, чем успела подумать, подготовиться, раньше, чем скинула чары. Сьюзен Боунс никогда не будет компрометировать свою семью, эта установка была в ней очень глубока, все воспитание хаффлпаффки было таковым. Она в любом случае сказала бы «нет», даже если бы минуту назад у нее на глазах ее тетя срезала кошелек у министра магии. Лишь после этого слетели чары принуждения уже позже, они отпали сами собой. — Никогда, сэр. — Хм… — профессор повертел палочку в руках. — Империо, оскорби мистера Забини.       На этот раз это было просто чудовищное давление магии, казалось, оно могло придавить к земле и расплющить, если бы Грюм это приказал. При этом эти чары не были лишены искусности, они тонко забирались во все закоулки разума, просачивались сквозь блоки, лишали желания сопротивляться. Боунс издала стон, крепко сжав кулаки, но не выполняла приказ. — Я сказал тебе оскорбить мистера Забини. Оскорби Блеза, вон он стоит, — профессор показал пальцем на слизеринца, он специально назвал, помимо фамилии, еще и имя, а затем указал на него, чтобы сконцентрировать мысли своей жертвы на цели. — Выполняй, оскорби его. — Нет, — прошептала бледная и мокрая от пота четверокурсница. — Я не буду этого делать, сэр.       Профессор повторил приказ и усилил давление. Тогда Сьюзен решила схитрить и воспользоваться анимагией, чтобы превратиться в белку. Этим она удивила учителя, чары спали, но затем он снова наложил империус и приказал превратиться в человека, в форме белки ее сознание было слабее, она подчинилась, затем учитель усилил чары, было видно, что он сам на пределе. — Блез, ты урод, дурак, скотина… — через силу говорила ученица. — Блез… ты… мразь! — Достаточно, — профессор снял с нее чары. — Прекрасный результат, к тому же неплохая импровизация с анимагией. Вам лишь чуть-чуть не хватило, чтобы пополнить список учеников с почти полной сопротивляемостью. Но я должен заметить, что вначале вы очень сильно полагались на блоки, на окклюменцию, но этого недостаточно, помимо простой техники всегда должна быть воля. Нельзя просто создать блок и думать, что он сам все будет делать автономно. — Сэр, — поднял руку один из шестикурсников. — А почему вы добавляете «почти»? — Во-первых, я не вхожу в список десяти сильнейших магов мира, я не магистр легилименции и чар. А во-вторых, у меня не было цели навредить вам, я не пытал вас, не выжигал вам мозг, не ослаблял вашу волю другими способами. Если вы преодолели мое заклятие, то это не значит, что вы преодолеете чары подчинения кого-нибудь посильнее и искуснее меня. И вряд ли кто-то сможет сопротивляться после пары дней без сна и еды, если его при этом заранее напоют специальными зельями, а до этого очень долго будут пытать, ломая волю, — объяснил профессор.       Следом вышел Блез Забини. Он почувствовал, как его мягко объяли чары, как и в прошлые разы, экс-аврор начал постепенно. Забини не поворачивался, не сопротивлялся, а ждал команды. — Расскажи о себе что-нибудь неприятное, — приказал профессор Грюм слизеринцу.       Блез легко сбросил чары, но не показал этого, он продолжал смотреть перед собой в пустоту. — Иногда мне лень проходить вглубь туалета, и я мочусь в раковину, — сказал Забини первое, что пришло в голову. Теперь он с трудом сдерживал усмешку, чтобы не выдать себя, сохраняя абсолютно безэмоциональное выражение лица, чтобы ни один мускул не дрогнул на лице.       Многие засмеялись, кто-то усмехнулся, несколько человек фыркнули, девушки скривились, многие разочаровано махнули рукой. А вот неожиданно для всех профессор зааплодировал. — Прекрасная игра, мистер Забини. Вам бы еще слюну на пол уронить, хотя нет, это будет перебор. Только вы не учли, что я чувствую свою связь с палочкой, с творимыми мной чарами, с объектом, который заклинаю, и я могу понять, когда чары оборвались, когда рыбка сорвалась с крючка. Внимание, класс, обратите внимание, этот замечательный ученик, возможно, лучший во всей школе по моему предмету, не просто обладает возможностью сопротивляться, но у него еще есть своя стратегия, он решил скрыть свои возможности. Это весьма дальновидно, — заявил профессор. — Запомните на будущее этот урок, может быть, вам пригодится не только то, чему я вас учу, но и то, что продемонстрировал мистер Забини. Но я хочу заметить, что в данной ситуации это было излишне, так как вам всем нужна тренировка, это принесет пользу прежде всего вам самим, вы сами на этом уроке узнаете, насколько сильна ваша сила воли, получите бесценный опыт, и может быть именно здесь вы научитесь сопротивляться чарам подчинения. Ведь в другой ситуации применение этого заклинания будет незаконно, вас некому будет потом тренировать.       Блез про себя усмехнулся, если ему будет нужно, они с Гарри ради тренировок могут просто проигнорировать этот запрет, к тому же его мать всегда может нанять кого-нибудь для подобных тренировок. Но его удивило, что классический боевой маг, опытный аврор, имевший столько ран, травм, имеет такие навыки по ощущению чар. Обычно подобным занимаются исследователи, специалисты по тонким чарам, при этом они приобретают этот навык спустя годы практики, но аврорам, охотящимся за преступниками, темными магами и тварями, такое обычно не нужно, они привычны к более жесткой и грубой магии, а их тела и кожа привычны к боли, проклятьям, ударам, травмам, изматывающим нагрузкам, а не к тонким веяниям магии. При этом бывший аврор использовал не просто подчиняющие чары, он использовал их тонко, на разных уровнях, регулируя по желанию силу, меняя особенности, оттенки ощущений от этих чар у жертвы, что обычно характерно для опытного менталист. В общем, Забини восхитился талантами старика. — Так Блез справляет нужду в раковину или нет? — изобразив серьезность, спросил один из близнецов Уизли, так же посещающий этот урок. — И на каком этаже он это делал? — Увы, этого я сказать не могу, мистер Забини хорошо хранит свои тайны, — с усмешкой признался Грюм. — Итак, мистер Забини, продолжим, империо, — вновь взмахнул палочкой учитель Защиты от темных искусств. — Забини, иди в кабинет директора, там перстень с красным камнем, оно даст тебе невероятную магическую силу, забери его, он должен быть твоим. Я уже позаботился, чтобы путь был свободен, вся защита снята, а сам директор сейчас в министерстве.       Теперь к чарам добавилось искушение, чары подчинения заставляли Забини верить в то, что он слышал, и сейчас он очень хотел получить этот драгоценный артефакт. Слизеринец пристально смотрел на дверь, уже готовый идти, но в его сознании находились различные маркеры, закладки, триггеры, комплексы, которые он сам создал, они срабатывали на метальное влияние и посылали сознанию Блеза сигнал, выводя его из транса. Забини отвернулся от двери и замотал головой, тогда Грюм убрал палочку и пристально посмотрел на Блеза, словно изучая его и о чем-то думая. — Неплохо, мистер Забини. Остался последний раунд, покажите лучший результат, империо, расскажи о последней прочитанной книге не по учебной программе, — приказал Аластор Грюм.       Даже без всякой магии мозг сам непроизвольно начал бы вспоминать эту самую последнюю книгу, тем самым помогая чарам и отвлекаясь от защиты. На это был расчет Грюма, обычный, простенький, но хитрый прием, не связанный с магией, помогал заклинателю. Но при этом профессор вложил максимум своих сил, это было огромное давление потока магии, вложенной в чары подчинения. Так что это была не только битва воль и мыслей, но и просто столкновение двух магических потенциалов, Блез изо всех сил вкладывал всю магию в блоки, чтобы уменьшить напор на свой мозг. Профессор решил немного рискнуть, для обычного ученика, не знакомого с окклюменцией, такое давление могло быть вредным для здоровья. Но неожиданная идея посетила Забини, он может дать ложный ответ прямо сейчас до того, как будут сброшены чары. — Я читал… книгу по боевой трансфигурации Герхарда Джонсона, — соврал Забини, он купил ее летом, но отложил эту книгу и пока даже не открывал. — Там о превращениях мусора в оружие… — Хм… говорите правду, мистер Забини, не лгите, — строго прохрипел профессор Защиты. Но ложь слизеринца на пару мгновений смутила профессора, заставила задуматься и ослабить чары, тем самым дала возможность Забини сконцентрироваться и преодолеть чары подчинения. Но он не стал их сбрасывать, Блез просто запечатал ментальными блоками некое воображаемое пространство, на котором концентрировалось чары профессора, таким образом, какая-то его часть была готова подчиниться и выполнить указания профессора, но эта часть не руководила Блезом. И при этом чары профессора не были сброшены, таким образом сохраняя магическую связь. — Я читал магловскую книгу о радиоактивных веществах, сэр, — честно ответил Забини после того, как полностью взял себе в руки. — Я хотел побольше узнать об этих материалах, чтобы затем научиться получать их с помощью трансфигурации и найти им применения. — Браво, мистер Забини, вы настоящий слизеринец, вы говорите правду, чтобы снова попытаться меня обмануть, — засмеялся учитель, убирая палочку. — Только ваше поведение, мимика, речь резко меняются. Во время первой попытки чары были слабыми, и вы контролировали свое поведение, но сейчас все ваше внимание уходило на чары, и вы не контролировали то, как вы выглядите, как хмуритесь, как напряженно ваше лицо, и как облегченно вздыхаете, когда вам удается победить мои чары. И, хоть вы и сохранили магическую связь, не сбросив чары полностью, я чувствую колебания связующей нити чар. Но все равно, это превосходный результат, мистер Забини, за такой короткий срок начать разрабатывать тактику обмана заклинателя.       Блез молчал, он был все еще напряжен, так как ожидал подвоха, Грюма был известен своей паранойей и непредсказуемостью, он вполне мог еще раз применить империус. Забини пытался демонстрировать некоторую непринужденность, но он еще не пришел в себя полностью после таких мощных чар подчинения, а потому тяжело дышал и нервно бегал глазами по сторонам.       Урок подошел к концу, профессор Грюм всех отпустил, кроме Блеза, желая о чем-то поговорить. —Забини, я заметил, что ты всегда насторожен… На моем уроке ты не расслабился и не отвлекся ни на мгновение. Это похвально. Черт побери, мне нравится, что хоть кто-то в этой школе думает головой! Но я помню, что ты с Поттером дрался за философский камень, что ты добыл у Фламеля эликсир, которым вылечил большую часть моих увечий. У меня нет любимчиков в этой школе, я ко всем ученикам отношусь, как профессор. Но я хочу, чтобы ты знал, что я помню, и если тебе или Поттеру понадобится помощь, то можете обращаться ко мне в любое время, — прохрипел Грюм. — Сэр, во-первых, мы все делали с мисс Боунс, она всегда помогала нам, включая и ваше лечение. А во-вторых, мы с мистером Поттером дрались за философский камень против Темного Лорда. Он вернется, это неизбежно. И мы вылечили вас, потому что вы враг нашего врага, причем не просто враг, а опытный аврор, способный нанести серьезный вред Волан-де-Морту и его слугам, — холодно ответил Забини. — Все цели, которых мы вылечили, были выбраны по этой же причине. Когда он вернется, мы все должны будем бороться против него, другая помощь от вас не нужна. — Честный ответ… и очень взрослое решение, я запомню это, — кивнул Грюм. — Можешь идти.       Забини вышел из кабинета и улыбнулся, он специально ответил так, Грюм не потерпел бы заискиваний. Но именно после такого ответа он фактически станет любимчиком профессора Защиты, хотя тот сам этого не поймет, или… Забини увидел подозрительный взгляд Сьюзен. — Ты себя переоцениваешь, или наоборот — недооцениваешь Грюма, — заметила хаффлпаффка. Ведь профессор за один урок дважды легко распознал твой обман при использовании империуса, оказавшись неожиданно искусным в этом направлении магии. Может ли старый аврор оказаться также искусным в распознавании намерений и скрытых подтекстов в словах? Не просто так его называют параноиком, всюду ищущим заговор? Он в каждом слове будет искать второе дно. И у профессора будет полно времени, чтобы на досуге просто обдумать и проанализировать их разговор. К тому же авроры не только сражаются и ловят преступников, они их выслеживают, выявляют, допрашивают, раскалывают, вытаскивая информацию, а Грюм самый опытный из них. — Да, ты права, я привык к простым профессорам, — признался слизеринец. — Ты подслушивала? — Блез, у тебя нет никаких доказательств, это беспочвенные обвинения, — строго ответила Сьюзен. — Запомни, я не собираюсь свидетельствовать против себя ни сейчас, ни когда-либо в будущем. А если профессор не защитил свой класс от прослушки, то это его проблема. — Все! Я сдаюсь, — с усмешкой поднял руки Забини. — Но тебе не показался странным этот урок. — Немного… Но ведь я и не была знакома близко с самым известным аврором. Он друг моей тети, но лично я видела его не больше десяти раз, и мы не общались, ему была не интересна маленькая девочка. Так что Грюм вполне может отличаться от того, что мы о нем думали, — ответила Боунс.       А Аластор остался в кабинете, он достал блокнот и поставил пометки напротив имен тех, кто сегодня был в классе, это были его личные записи, он записывал информацию о каждом ученике, который, по мнению профессора, выделялся. И сегодня Блезу было посвящено больше всего пометок. После в его класс стали заходить ученики других курсов, на этой неделе он планировал всю школу проверить на сопротивляемость к империусу. На этот раз в его класс вошел третий курс Хаффлпаффа и Равенкло, взгляд профессора сразу привлекла светловолосая равенкловка. Это была Луна Лавгуд, и она также была в компании Поттера, Забини и Боунс. Учитель подавил желание вызвать ее первой, чтобы не привлекать лишнего внимания, он стал вызывать всех по алфавиту. Третьему курсу он давал менее изощренные задания, нежели шестому, лишь попрыгать на одной ноге, лечь на пол или спеть какую-нибудь песенку, да и давление оказывал меньшее, но весь класс все равно беспрекословно выполнял все команды, подкрепленные чарами империуса.       Когда подошла очередь Луны, профессор поспешил наслать на нее империус, но он почти ничего не почувствовал, равенкловка хоть и ощущалась, но чары ее почти не цепляли, Грюм не мог понять, работает ли его заклинание вообще, оно быстро рассеивалось, и его трудно было поддерживать. Аластор снова и снова про себя невербально повторял заклятье подчинение. — Возьми мел и напиши на доске свое имя, — приказал учитель. — Делай, что я говорю. — Зачем? — спросила в ответ Луна Лавгуд. — Какой в этом смысл, профессор Грюм? — Империус! Возьми мел и напиши на доске свое имя! Выполняй мой приказ! Делай, что я говорю! — эксаврор стал вкладывать в заклинание много сил, но он по-прежнему чувствовал, что оно не работает так, как должно. Равенкловка ничего не делала. — Как ты это делаешь? — Никак, сэр, — прозвучал ответ девушки. — Я совершенно ничего не делаю. Все иллюзия… майя. Нам всем мешает авидья — это такой мозгошмыг. Вы пытаетесь воздействовать на атман, а его нет, а анатман нельзя заколдовать, потому что он означает отсутствие… Нужно познать Шуньяту.       Профессор и ученица внимательно смотрели друг на друга, Грюм хотел изучить друзей Поттера, но самая младшая из них сама начала изучать его, она произносила различные слова, выводя его из равновесия, и наблюдала за тем, как Грюм будет реагировать на них, знакомы ли ему те слова. — Черт побери, понятия не имею, что ты там бормочешь, но раз тебе это помогает, то я тебя поздравляю, ты единственная со всего своего курса, кто хоть чего-то стоит, — весело прохрипел волшебник. — Класс, посмотрите на нее внимательно, вам всем есть чему у нее поучиться.       Луна все также продолжала смотреть на учителя, по ее взгляду нельзя было ничего сказать, и это раздражало профессора, заставляя чувствовать себя неуверенно. Он хотел быстрее окончить урок. ***       Жизнь Питера Петтигрю была непредсказуемой, против своего желания он вслед за друзьями ввязался в ненужную ему войну. Ему было плевать на маглорожденных, чистокровных, пожирателей смерти, министерство и Орден Феникса, но друзья просто тащили его за собой, втягивая во все эти бессмысленные, но опасные истории. «Друзья», как же он их ненавидел, он завидовал им, презирал их, но всегда надеялся получить выгоду от их «дружбы». Конечно, Сириус Блэк и Джеймс Поттер — чистокровные волшебники, богатые наследники древних и знатных родов, одни из самых сильных магов и лучших учеников в школе, игроки в квиддетч, красавцы, исследователи, экспериментаторы… Что же касается Ремуса Люпина, то он тоже был сильным магом, хорошо учился, стал старостой, но он не особенно интересовал Питера. А вот за Джеймсом и Сириусом было будущее, Питер надеялся зацепиться за них, следовать за ними, чтобы вслед за ними получить место под солнцем. Они были хулиганами в школе, но они всегда защищали его от других хулиганов. Только благодаря ним, Питер стал анимагом. Учась с ними, участвуя в их проделках, Петтигрю подтянулся в чарах, зельях, трансфигурации, они научили его защищаться. Питер был уверен, что и после школы он сможет вслед за «друзьями» куда-нибудь пристроиться, но он не ожидал, что эти ублюдки потащат его на бойню. А по-другому он просто не мог назвать те события, когда регулярно убивали членов Ордена Феникса, они явно проигрывали, и Питер понимал, что следующим будет он, поэтому он не долго думал, когда ему предложили сменить сторону и оказаться среди победителей, выжить и занять достойное положение. Но судьба распорядилась совершенно иначе. Тот, кто вчера казался непобедимым, вдруг неожиданно пал.       Конечно, его недооценили. Ни Сириус Блэк, ни другие члены треклятого ордена, ни министерство, ни пожиратели смерти не смогли его достать, он сымитировал свою гибель и отправил своего «друга» и единственного свидетеля в Азкабан. Питер лишился всего, он лишился друзей, покровителей, помощи организаций, репутации, он лишился своего места в мире людей, лишился будущего, но… он остался жив. Конечно, он вполне мог сбежать в страну третьего мира и жить среди маглов, он мог помощью империуса жениться на самой красивой магловке, заработать кучу магловских денег, но его удерживала одна маленькая вещь… Татуировка — темная метка пожирателя смерти, поставленная Темным Лордом, не исчезла, Волан-де-Морт мог в любой момент вернуться, и тогда Питер не сможет скрыться. Петтигрю всегда трезво оценивал свои возможности, он мог обмануть кого угодно, скрыться от всех, но метка всегда могла привести Темного лорда к нему. В итоге Питеру нужно быть в Англии, чтобы самому вернуться к хозяину прежде, чем тот сам начнет искать его. Он много лет жил в своей анимагической форме, он притворялся домашней крысой ребенка в семье министерского чиновника, получая, таким образом, свежие новости, ему повезло, что этот чиновник был дружен с Дамблдором. Иногда он сбегал, чтобы развлечься, пару раз использовал других крыс под империусом, чтобы они заменили его. Так шли годы, пока его «близкий друг» все же не сбежал из Азкабана, тогда и Питер решил сбежать, он собрал достаточно информации, чтобы самому начать искать своего хозяина. Оставаться было совершенно небезопасно, Петтигрю понимал, что Сириуса не поймают, что тот рано или поздно найдет общий язык с Люпином, а там вскоре все станет известно Дамблдору и Поттеру. А Гарри Поттера Питер начал бояться всерьез, слишком много он узнал о сыне «друга».       Конечно, ему удалось найти пристанище самого великого темного мага современности, ну или то, что от него осталось. Множество слухов привели его в леса Албании, крысы привели его к проклятому уголку леса, а темная метка дала знать духу Волан-де-Морта, что пришел его слуга. На поиски Темного Лорда уже ни раз и не два отправлялись охотники на нечисть, но он бесплотный дух легко уходил от преследователей. После этого ему несколько раз приходилось жалеть об этом, но другого выхода у него все равно не было. У хозяина всегда был очень скверный характер, а после уничтожения тела совсем испортился, он был скор на расправу, часто наказывал за любую провинность, а еще давал трудные и неприятные поручения, одно из которых навсегда стало самым страшным кошмаром Питера Петтигрю, который теперь часто снился ему по ночам. — Хвост, нам повезло, — прошипела темная тень, которой теперь являлся Темный Лорд. — В деревне поблизости от нашего леса родился волшебник, мне об этом рассказали змеи. Это грязнокровка, о его существовании пока знают только глупые маглы, а волшебники этой жалкой страны медлительны, они в лучшем случае лишь через пять лет выявят его магию. Выкради его для меня, он станет моим телом, пока я не создам себе свое собственное. Младенец не сможет сопротивляться, разум и душу грязнокровки я легко уничтожу, в его теле я смогу колдовать.       Никогда Питер не забудет того, как прокрадывался в деревню ночью, пробирался в дом, как брал ребенка и уносил прочь от родителей, зная, что несет его на верную смерть. Он ненавидел себя, он проклинал себя, он презирал себя, он даже желал себе смерти, но все равно нес ребенка в руки чудовища. Но пытка ждала его впереди, Волан-де-Морту требовалась помощь в ритуале, Питер своими руками приводил в исполнение приговор невинному ребенку, а затем наблюдал, как орущее дитя превращается в монстра, как кровоточит его кожа, превращаясь в чешую, режутся заостренные зубы, трансформируется весь скелет. Когда же младенец смотрел на него полными ненависти красными глазами Волан-де-Морта, Питер всегда просыпался.       Зато привести к Темному Лорду случайно попавшую ему Берту Джокинс не составило труда, после того ребенка Питера не мучила совесть по поводу смерти какой-то Берты, ему стало все просто безразлично. Конечно же, Волан-де-Морт долго ее пытал, выпивал из нее жизненные силы, а затем убил. Но в голове этого чудовища родился план, как вернуть свое тело и силы.       Они вернулись в Англию, где неожиданно к ним пришли два пожирателя смерти: Люциус Малфой и Август Руквуд, затем они втроем напали на дом Крауча и освободили его сына — еще одного верного пожирателя смерти. Как ни странно с этого момента жизнь Питера наладилась, Вролан-де-Морта окружало три слуги и один пленник под империусом, на которых он концентрировал свое внимание. Теперь Хвост старался не привлекать к себе внимания и выполнял лишь мелкие поручения, вроде уборки дома или воровства еды, хотя появление Малфоя решило материальные проблемы, тот, как и прежде, финансировал своего хозяина. При этом Питер все равно старался быть в курсе дела, он следил внимательно за предметами, которые приносил Малфой, за исследованиями Руквуда, слушал их разговоры с хозяином, ведь в тайне Хвост боялся, что его решат принести жертву ради какого-нибудь зловещего ритуала. Но, по счастью для Питера, планы Волан-де-Морта не коснулись его, о нем пока забыли, Темный Лорд отправил в Хогвартс Августа Руквуда, для этого они даже осуществили дерзкое нападение на экс-аврора Аластора Грюма.       И вот неожиданно в поместье Реддлов вошел Аластор Грюм, вернее это был притворяющийся Грюмом слуга Волан-де-Морта. Он был взволнован, поэтому, ни с кем не здороваясь, поспешил в покои хозяина, где тот занимался медитацией и магией, неся при этом какие-то папки с бумагами. — Милорд, ситуация в Хогвартсе сложнее, чем я думал, самого Гарри Поттера нет в школе, но его друзья слишком опасны для учеников, они угрожают нашим планам больше самого Дамблдора, — вместо приветствия объявил гость. — Все трое демонстрируют невероятные способности, они сильны, умны, непредсказуемы, решительны, настороженны и постоянно изучают обстановку, желая ее контролировать, я уверен, что меня вычислят до финального этапа нашего плана.       Мерзкий младенец хмуро посмотрел на слугу красными глазами, светящимися в темноте. — И что ты планируешь сделать? Ты бы не пришел, если бы не мог что-то предложить. Август, ты всегда готов поделиться интересными мыслями, — прошипел Волан-де-Морт. — Рассказывай… — Во-первых, я нашел в архивах Хогвартса контрольные работы Поттеры, на которых есть его подпись, а в больничном крыле остался образец его крови, этого достаточно, чтобы заставить его принять участие в турнире. Во-вторых, я считаю, что нужно проредить ряды наших будущих врагов, я бы планирую покушение на нескольких учеников, которые в будущем станут опасны для нас. Еще надо убить друзей Поттера и детей некоторых членов Ордена Феникса… — начал Руквуд. — Нет! — грозно возразил Темный Лорд. — Наш первый шаг и так вызовет слишком много шума, а смерть детей заставит решительно действовать всех наших врагов, объединятся абсолютно все, нас найдут и все испортят. Мы не должны предпринимать никаких резких действий, чтобы дать всем успокоиться. К тому же я не верю, что эти твои школьники действительно будут опасны нам. К тому же Забини я хочу убить сам лично, я просто обязан вернуть ему кое-какой должок… — Что ж, тогда я предлагаю сделать гамбит, — заявил пожиратель смерти. — Я уже говорил о… — Тогда ступай, Август, — перебил его Волан-де-Морт. — Ты знаешь, что делать. И поспеши, для нас всех опасно, если ты будешь надолго покидать Хогвартс. Ведь Грюма ты оставил там… — Я контролирую ситуацию, сир. Грюм никогда не сбежит, и все считают, что я обыскиваю лес поблизости Хогвартса. И еще я хочу оставить вам свои записи и воспоминания, здесь собраны сведения о наиболее выдающихся учениках, включая наших будущих врагов и союзников, — сообщил Руквуд и положил перед Темным Лордом папку с бумагами и бутылочки с памятью. — Благодарю, я ознакомлюсь на досуге, — кивнул Темный Лорд и снова занялся медитацией. ***       Все ученики выстроились рядом с озером, ожидая гостей. Блез, Сьюзен и Луна периодически обменивались взглядами, чтобы передать друг другу какую-нибудь мысль, так как просто стоять им было скучно, разве что Луна игралась со своим фениксом, сидевшем у нее на плече.       Первыми прибыли шармбатонцы, они использовали гигантскую карету с запряженными в нее крылатыми лошадьми, их директором была полувеликанша Олимпия Максим, по правую руку от нее шла невероятно красивая француженка. Блез сразу почувствовал ее, это была вейловская магия, она действовала на всех достаточно зрелых здоровых мужчин, против этой магии не действовали обычные ментальные блоки, тут требовались воля и умение контролировать свои естественные инстинкты. Забини то и дело бросал на нее взгляды, хотя он и не пялился так открыто, в отличие от большинства парней, но все же не мог не обращать внимания на девушку. Сьюзен и Луна периодически посылали ему ментальные сигналы, чтобы отвлечь его, они все поняли, что эта француженка — частично вейла, она и есть фаворитка директрисы и будущая чемпионка от Шармбатона. Блез внимательно ее рассматривал, на ее лице было выражение превосходства и презрения, она упивалась вниманием, получала удовольствие от него и презирала всех, кто сейчас ею любовался. Делакур наигранно изобразила слабость, жалуясь своей покровительнице на холод и чихая, но было очевидно, что для лучшей ученицы не составит труда чарами контролировать тепло, она влюбляла в себя всех учеников. Их с директрисой окружала группа поддержки, это были ученицы из числа подруг Флер, признающие ее в качестве лидера, их взяли, чтобы они поддерживали будущую чемпионку. Чуть поодаль стояло несколько конкурентов Флер — это были лучшие ученики, которые тоже имели шанс стать чемпионами, хоть и меньший, нежели Делакур, большая их часть покинет Хогвартс сразу после выбора чемпионов, им было наплевать на Флер, скорее всего они не ладили, они демонстративно не смотрели друг на друга.       Шармбатонцы не стали дожидаться дурмстранговцев, они, жалуясь на холод, отправились в замок. Ученики далекой северной школы явились на корабле, вынырнувшем из глубин озера. Вперед вышел их директор Игорь Каркаров, Блез знал, что он пожиратель смерти, его мать сразу ему сообщила об этом и дала почитать некоторые добытые материалы, Сириус поделился тем, что помнил со времен войны с Волан-де-Мортом, ну и, конечно же, Сьюзен все рассказала ее тетя. Позади Каркарова плелся Виктор Крам, которого директор затем вытащил вперед и поставил рядом с собой. Все сразу узнали знаменитого ловца Болгарии и стали выкрикивать его имя. Крам оказался противоположностью Флер, он был угрюм, сутулился, при этом стеснялся как будто излишнего внимания, но держался с достоинством, терпя все происходящее. Каркаров взял с собой только лучших учеников, каждый из которых имел шанс стать чемпионом, но он держал всех в ежовых рукавицах, поддерживал железную дисциплине, поэтому их деление на группы и отношение друг к другу не имело значение, они все будут поддерживать выбранного чемпиона.       Дурмстранговцы сели рядом со слизеринцами, а шармбатонцы заняли место за столом Равенкло, они сделали это, следуя мимолетным жестам своих директоров. В Большом зале профессор Дамблдор произнес приветственную речь, а затем профессора вынесли кубок огня, директор Хогвартса зажег его и объявил правила, все кандидаты в чемпионы, достигшие совершеннолетия, должны разборчиво написать свое имя на кусочке пергамента и бросить его в кубок. Еще Альбус предупредил, что окружит кубок магической линией, которую не смогут преодолеть все, кому меньше семнадцати лет. А затем начался пир, на столах появились, помимо традиционной английской кухни, заморские блюда, более привычные для гостей.       Блез то и дело смотрел на мисс Делакур, он пользовался тем, что на нее пялились почти все парни Хогвартса, в тоже время она кого-то высматривала и о чем-то перешептывалась с подругами. — Горячая штучка… — произнес кто-то из слизеринцев рядом с Забини. — Мне бы только… — Подбери слюни, — усмехнулся Забини. — Она сейчас на нас даже смотреть не захочет.       И тут вдруг Забини поймал взгляд Лавгуд, сидевшей рядом с французами, она передала ему одну мысль: Флер интересуется Гарри Поттером. Это было предсказуемо, ведь Гарри самый известный ученик Хогвартса, да и вообще он очень известен в мире волшебства. Равенкловка пользовалась тем, что внимание французов было приковано к ее фениксу, каждому хотелось дотронуться и что-то спросить об этом редком существе, а она в это время сканировала их разум. — Ты ищешь Гарри Поттера, — не спрашивала, а утверждала Луна Лавгуд.       Флер вместо ответа выжидающе посмотрела на равенкловку, она прятала интерес за пренебрежительным взглядом, но и Луна не спешила продолжать разговор, сохраняю паузу. — Я сама знаю, кого я ищу! Не лезь не в свое дело, и если тебе больше нечего сказать, то лучше помолчи, петит фи — резко ответила Флер, а ее подружки поддержали ее насмешками над Луной.       Феникс на плече Луны недовольно заклокотал, выражая свое недовольство француженкой, но сама Луна была абсолютно спокойна, ей частенько приходилось игнорировать грубость своих однокурсников. Делакур бросила взгляд на птицу, затем отвернулась, но любопытство победило. — Да, я хотела посмотреть на Поттера. Скажи уже, что знаешь, — скомандовала шармбатонка. — Его нет в Хогвартсе. Гарри Поттер ожидает очередной заговор, а Турнир он считает отличным прикрытием, поэтому он решил скрыться на время в другой стране. Он вернется сразу же, если это понадобится, но сначала он дождется того момента, когда враг нанесет удар, — ответила Лавгуд. — Какой еще за-'овор?! Какой удар вра’а? Даже я знаю, что ваш месье Дамблёдор очень силен, за всем следят наши министерства, в любой момент сюда прилетят жандарм-чародеи, к тому же здесь наша директор. Любой злоумышленник побоится сунуться на Турнир, — заявила полувейла. — Если ты окажешься права, мы все будем только рады, — просто пожала плечами равенкловка. — Кстати, ты ведь планируешь участвовать в турнире, — снова утверждение, а не вопроса. — Да, и я буду не только участвовать, я еще планирую победить, — гордо заявила Делакур. — Тогда будь осторожна, — тихо сказала Лавгуд. — В этот раз Турнир будет особенно опасным.       После пира Сьюзен и Блез вместе с партнерами по букмекерскому делу не пошли спать, а снова собрались в пустом классе для обсуждения дел. Как они и ожидали, появление кубка огня и гостей вызвало новый всплеск интереса и новые ставки. Но брать ставки на учеников других школ они не стали, так как почти все хотели поставить на Крама. Фред и Джордж были изрядно потрепаны, но глаза продолжали гореть энтузиазмом, они продолжали постоянно лезть в драку с конкурентами, а лучшие ученики из числа кандидатов в чемпионы от Хогвартса продолжали мстить им за их дурацкие шутки. Но был и результат, конкурентов в школе почти не осталось, а после особенно показательных приколов над фаворитами, ставки стали распределяться более равномерно. — Кто-то предупреждает Диггори, — неожиданно заявил Фред. — В последнее время он вообще не попадается в наши ловушки, он наперед знает, где и что его поджидает, но это невозможно. — Он четко не трогает те блюда на столе, в которые мы спрятали наши зелья, — добавил его брат. — Жаль, конечно, — произнесла Сьюзен. — Но это не страшно, вы и так успели много сделать. Вы достаточно снизили его популярность, он уже не на первом месте по количеству золота… — Но по количеству ставок он снова впереди, просто на него ставят небольшие суммы денег, но гораздо чаще, — вмешался Голдштейн. — Но и по сумме золота он недалеко от первого места. Сьюзен, попробуй еще раз надавить на Треллони, пусть рекламирует невысокого брюнета… — Хорошо, Энтони, только выпивка для Треллони с тебя. Но я больше беспокоюсь о вас, Уизли, вы и так сильно подставляетесь, это очень опасно. Хорошо, что еще профессора не обратили на вашу активность внимания, а ведь вы бьете по любимцам профессоров, по фаворитам деканов, они все надеются, что чемпионом станет ученик именно с их факультета, а Седрик — главная надежда профессора Стебль и вообще всего нашего факультета, — ответила Боунс. — Профессора могут не только ударить по вам, но и просто прикрыть наше общее дело, тогда мы все потеряем. — Нас больше волнует, что он откуда-то знает все наперед, — хмуро проворчал Джордж. — Магия… — проговорил Забини. — Интуиция, зачаточный дар предсказателя, особые чары или специальный артефакт. Не заморачивайтесь по пустякам. Лучше дайте Диггори расслабиться, а вот когда он снова потеряет бдительность… Хотя нет! Нет! Скоро закончится отбор, и нам нужно, чтобы у всех трех участников Турнира репутация была на одном уровне, чтобы ставки были распределены равномерно. Жаль, что участников всего три, и испытаний тоже лишь три — это довольно плохо для бизнеса. Так что лучше прекратите свои шутки, а заодно и сами придите в порядок. И, если я правильно помню, то вы хотели сами принять участие в Турнире, вот лучше этим и займитесь, на вас тоже иногда ставят, и вы должны подать пример другим. — Хм, тогда я всем скажу, что ваши шутки над лучшими учениками — это ваша борьба с потенциальными конкурентами. Таким образом вы хотели показать, что вы лучшие, чтобы кубок выбрал именно вас, — усмехнулся Голдштейн. — Мы можем распространить слух, что кубок определяет сильнейшего… что он смотрит на количество побед в дуэлях. Пусть старшекурсники друг другу головы разбивают. — Я не уверена, что это хорошая мысль, — осторожно возразила хаффлпаффка. — Посмотрим, может быть, и попробуем рыбку ловить в мутной воде, — добавил Блез.       После собрания Сьюзен вернулась гостиную Хаффлпаффа, там все обсуждали будущий Турнир, Седрик сидел в окружении большей части хаффлпаффцев, которые решали, как ему помочь. — Сьюз, как дела, что нового? — спросил Диггори, увидев Боунс. — Неплохо, Седрик. Давай отойдем и немного поговорим, — предложила Сьюзен.       Так как Хаффлпафф располагался не в башне, то они занимали большую площадь, и у них было больше помещений, некоторые они использовали для занятий, другие для отдыха, в одно из таких помещений, где располагалась небольшая оранжерея, и зашли Седрик и Сьюзен. — В общем, планы поменялись, близнецы больше не будут тебя трогать, — сообщила Боунс. — Неплохо, а то они стали в последнее время слишком навязчивыми, — улыбнулся Диггори. — И спасибо за предупреждения, а то в тарелке явно было что-то небезопасное. — А тебе спасибо, что не стал им отвечать и мстить, — с улыбкой ответила Сьюзен. — Ты хотела мне что-то еще рассказать, — поинтересовался Диггори. — Когда ты станешь чемпионом, я расскажу, что будет на первом испытании, — сообщила Боунс. — Если стану, я ведь не единственный претендент, — хмуро добавил Седрик. — И вообще, это против правил, никто не должен знать о будущих испытаниях заранее. — Да брось, это даже не смешно, — отмахнулась Сьюзен. — Тебе даже инструктора из министерства присылали летом, чтобы он тебя лучше натренировал. — Черт, а ты действительно очень хорошо осведомлена, — задумчиво произнес Диггори. ***       Гарри шел по Мюнстеру, у него сегодня был свободный день, не было занятий ни в академии, ни у наемников, свои планы на этот месяц он выполнил и даже перевыполнил, поэтому решил немного отдохнуть и кое-что обдумать. Ему несколько раз снились кошмары, в которых он видел глазами змеи маленького уродливого младенца, которым стал Волан-де-Морт, или же он наблюдал какую-нибудь сцену глазами самого Волан-де-Морта. Один раз он видел Руквуда, пару раз Хвоста, в чем не было ничего удивительного, но по разговорам выходило, что с ними был кто-то еще. Гарри приближался к месту, где находился переход в магический район.       Неожиданно Поттер остановился, перед ним стоял тот, кого он совершенно не ожидал увидеть. Это был молодой мужчина с внешностью Тома Реддла, он был один в один похож на то воспоминание, которое вылезало из дневника и открывало Тайную Комнату. Поттер решил бы, что ему показалось, но этот человек тоже замер и удивленно посмотрел на него, он тоже узнал его, в глазах мужчины читались страх, удивление и злость. Их взгляды встретились, и оба почувствовали ментальное давление, а шрам стало покалывать. Оба достали палочки, Поттер выругался, было очевидно, что ему не показалось, это было воплощение его врага.       Вокруг было множество людей, поэтому начинать активные действия было нельзя. Оба стали наводить чары, отводящие взгляд маглов, затем Поттер бросил вперед проклятье, но Корвинус его блокировал. После Гарри аппарировал, хоть он и был еще несовершеннолетним и не проходил официальных испытаний, но наемники научили его этому почти сразу же. Его враг, почувствовав след, поспешил за ним, но Гарри аппорировал два раза, второй раз он аппорировал на пять метров в сторону, чтобы затем сразу атаковать преследователя с новой позиции, Корвинус Гонт лишь чудом успел увернуться от авады кедавры. Поттер выпустил поток адского пламени, но Корвинус его легко блокировал неизвестным Поттеру заклинанием, последовавшая за этим вспышка магии просто отбросила Гарри, заставив того пропахать собой землю, а затем врезаться в дерево. Гарри снова аппорировал, а дерево от нового заклинания Гонта обратилось в мерзкий прах, затем чары обратили этот прах в рой летающих насекомых, но Поттер легко избавился от них новым огненным заклинанием, а в ответ отправил в Корвинуса стальные лезвия, но тот испарил их без всякой палочки одним лишь взглядом. Поттеру снова пришлось укрываться от атакующих чар, он почти не полагался на щиты, так как не мог узнать чары врага, а неизвестные чары можно было принимать только на мощные универсальные щитовые чары, но и в ответ Поттер был только убийственными заклятьями, никаких оглушающих или обездвиживающих, только смерть, взрыв, тотальное сожжение и лезвия. Поттер достал мертвую руку домовика, чтобы использовать одновременно со своей палочкой, добавляя к каждому удару проклятие из мертвой магии.       Поттер использовал все имевшиеся у него сигнальные артефакты, которые должны были вызвать подмогу, сейчас он просто тянул время. Оба не пропускали ударов напрямую, но эффект от столкновения чар с щитами и землей, эффект от взрывов давал о себе знать, у обоих появились ожоги, синяки, кровоподтеки. После очередного неудачного приземления Гарри пришел к выводу, что у него сломано ребро, он поднял землю вверх, обратив ее в зачарованную сталь, чтобы была хотя бы пара секунд на отдых. Но сталь разрывалась под действием магии Корвинуса, Поттер расплавил и оживил ее, превратив в стального, раскаленного, полужидкого пса, который прыгнул навстречу Корвинусу и попытался вцепиться в него. Чары Гонта удержали клыки расплавленного монстра в опасной близости от себя, пес продолжал напирать. Позади него Поттер бросил заклинание в своего пса, вызвав взрыв, раскаленный металл брызнул во все стороны. Упавший за землю Гонт закричал, щит спас его от смерти, но несколько капель все же попало на него, в том числе и на лицо.       Поттер и Гонт оба одновременно аппорировали, чтобы затем метнуть лучи смерти в те места, где они стояли мгновение назад. Потратив лишь пару секунд на передышку, они снова схлестнулись в полную мощь, Корвинус был старше и опытнее, но Гарри не думал о последствиях. Из палочки Поттера стало рваться абсолютное адское пламя, вслед за ним он произнес заклинание своего карнифекса, не прекращая адское пламя, чары сложились, все силы Поттера шли на поддержания этого чудовищного магического воплощения огня его ярости и злости. Гонт оказался в море бушующего огня, множество демонов из пламени и магии пытались его достать, аппарировать он не мог, так как сейчас вокруг был чудовищный магический фон, но он держал сферический щит вокруг себя, он должен был лишь дождаться, когда силы Поттера иссякнуть, хотя выжить было нелегко. Не смотря на щит, на коже появлялись ожоги, лапы монстров периодически преодолевали щит, оставляя на нем шрамы.       Корвинус обратил свою щитовую сферу в взрыв, вложив в нее максимум сил, огромная мощь смела адское пламя, отбросило Поттера. Все лицо гриффиндорца было в крови, из-за нее он почти ничего не видел, волшебные очки пытались помочь, улучшая видимость, но толку было мало. Поттер все равно встал, готовясь снова сражаться, у него все еще был шанс, так как состояние противника было не намного лучше.       В этот момент стали раздаваться хлопки аппорации, сюда наконец-то прибыла подмога. Выругавшись, Корвинус Гонт аппорировал прочь прежде, чем новые свидетели успеют его рассмотреть, да и драться с группой неизвестных магов он уже не мог. — За ним, — крикнул Гарри. — Поймайте его, найдите, пока он не ушел далеко.       Волшебники переглянулись, пятеро из них прошептав определяющее заклинание, аппорировали по следу, а остальные бросились к Поттеру. — Магическая полиция Германии, назовите себя, — приказал волшебник. — Гарри Джеймс Поттер ученик Хогвартса прибыл по специальной образовательной программе в академию Христиана Розекрейца, остановился у Лааберта Айхенвальда, — четко ответил Гарри. — Что здесь произошло? — спросил взрослый маг. — Я увидел преступника, он узнал меня, мы аппорировали сюда подальше от маглов. Я использовал все сигнальные артефакты, — ответил Гарри. — Почему так долго? — Да, из Британии к нам прибыл глава вашего Аврората и доложил об этом вашем сигнале, одновременно с этим мы засекли здесь сигнал о применении здесь магии. Мы действовали так быстро, как только могли. По-всей видимости, герр Скримджер долго добирался до Германии, — ответил чародей.       Раздался хлопок и появился один из магов, отправившихся до этого в погоню. Они доложили, что беглец ушел, он очень быстро аппорировал и создавал помехи, поэтому преследователи потеряли след. Гарри наколдовал баночку и поместил туда белую нить из своей головы. — Здесь воспоминание, составьте портрет и в розыск, — сказал Поттер, протягивая склянку.       Поттера долго допрашивали, он не утаил ни одной детали, он объяснил, что внешность неизвестного мага полностью совпала с внешностью воспоминания Тома Реддла из дневника, который в свою очередь был молодым Волан-де-Мортом, что в начале встречи этот неизвестный маг его узнал, что они обменялись ментальными атаками. Скримджер использовал свои связи и влияние, чтобы Гарри не выдвинули обвинения в использовании магии вне учебного заведения и в применении опасных заклинаний против человека, ведь этот самый человек не погиб и сбежал, а также сам применял заклятья не лучше. Еще Скримджер позаботился о том, чтобы имя Поттера лишний раз не упоминалось в отчетах. — Фадж установил режим особой тишины из-за Турнира, он не позволит поднимать шум, и немцы имеют свою долю в Дурмстранге. Нам просто не позволят шуметь, проводить активные действия, и в Германии у меня нет власти. К тому же понятия не имею, что произошло, и кто это был, кого искать… Может быть, у Реддла были дети? — предположил Вильям Скримджер. — Может быть… У меня кольнул шрам, но чуть-чуть, будь это настоящий Темный Лорд воплоти, я бы испытал дикую боль. Но все же ощущения в шраме были. Я сам ничего не знаю. Кстати, вот воспоминание о моих снах… — Гарри протянул аврору бутылочку с воспоминанием. — Сны? — переспросил Руфус. — Просто посмотрите… — ответил Гарри.       Через несколько часов Гарри сам извлек из своего воспоминания портрет Тома Реддла и сидел напротив наемников. — Мне нужна его голова и палочка, найдите и уничтожьте его, — приказал Гарри. — Десять тысяч галлеонов. — Вы действительно располагаете такой суммой? — поинтересовался лепрекон в черном костюме. — Сначала его голова, потом деньги, — ответил Поттер, показывая на портрет Тома Реддла. — Я не собираюсь обсуждать свои деньги до того, как получу желаемое. — Мистер Поттер — состоятельный и надежный человек, — сказал Бельфигор. — Да, и еще две тысячи галлеонов за его голову и палочку, — Гарри достал портреты Руквуда. — Август Руквуд — беглец из Азкабана, — узнал его Асмодей. — И две тысячи за этого живьем, — теперь Поттер положил на стол портрет Хвоста. — Питер Петтигрю должен быть живым, чтобы предстать перед судом и дать показания.       Затем Гарри отправил письмо друзьям и Сириусу, он не был уверен в своем сейфе, но при поддержке Блэка у него точно хватит денег.