God of the Shadows

Утро в больницах — всегда самое тяжелое. Будь за окном солнце, свежий ветер или тяжелая гряда черных туч — в любом случае пробуждение было не из приятных. Я села на постели, вспоминая прошедшие дни. Все это в сумме не сулило мне ничего хорошего. Я проснулась в тот день, не ведая эмоций — хороших или плохих, я знала тогда лишь одну странную решимость. Еще в Вамми-хаусе я увлекалась медициной и психологией, и мне было уже не десять лет — мне было тринадцать, и у меня было развитое, закаленное многочисленными тренировками тело. Проснувшись и отвернувшись от столь ненавистного мне пейзажа за окном, я рядом со своей кроватью увидела тумбу, а на ней — поднос. Зрение у меня по-прежнему было не очень, поэтому мне пришлось привстать и взять эту склянку в руки, чтобы разглядеть надпись на этикетке. Их было несколько: тут были и транквилизаторы разной степени «мощности», и снотворное, и даже нейролептики, и еще какая-то лабуда, которую мне вводили в тело через капельницу. Я машинально дернулась, проверяя свои руки: игла в локте отсутствовала, но вся кожа на сгибе была отчетливо исколота. Я очень надеялась, что я не стала наркоманом по воле неизвестных мне медиков и уж странно озабоченных моей личностью мистеров Дженкинса и Оуэна. Рядом на подносе лежало несколько шприцев. Я встала с кровати, и неслышно стала обследовать палату — они должны были вычистить мои вещи и сохранить рядом на время, пока я была не определена в лечебницу похуже. К счастью, так и случилось: мои вещи были аккуратно сложены в шкафу, лежа на полке рядом с рюкзаком. Но стоит ли говорить, что они были безнадежно испорчены? Порой Вселенная исполняет наши желания буквально, не заботясь о нашем итоговом комфорте. А вот рюкзак был цел. Я запихнула в него свою подпорченную одежду и сгребла туда почти все склянки и упакованные шприцы. Последний я открыла и повернулась к подносу. Итак, фризиум и хальцион. Для тех, кто не знает — это два вида из нескольких достаточно хорошо известных транквилизаторов, направленных в основном на бессонницу, панические припадки, неврозы, мигрень и тому подобное. Конечно, они имеют существенные различия. И очевидно, один из них побывал у меня в крови, потому что несколько сразу вводить запрещается, или медики конченые идиоты? Естественно, нельзя опускать тот вариант, где я — гипотетический подопытный кролик, такое тоже нельзя исключать. Но, скорее всего, мне вводили хальцион — иное объяснение своему угнетенному состоянию и минувшим сессиям эйфории и депрессии до нынешнего пробуждения я дать не могу, а ведь это одно из побочных действий данного препарата. Немного подумав, я всё же наполнила шприц изрядным количеством фризиум — интересно было посмотреть, как он будет действовать на «абсолютно здоровых» людях. — Смертельная доза — примерно десять-одиннадцать частей от того, что прописывают, — бормотала я. Тема нейролептиков, транквилизаторов и барбитуратов вместе с прочим-прочим была одной из последних, которую я прошла в Вамми-хаус. Насколько я помню, суточная доза колеблется от двадцати до тридцати миллиграмм. Значит, мне достаточно будет трехсот при удачном раскладе. Но увы и ах, самый большой известный мне шприц — шприц Жане, вмещает в себя сто пятьдесят миллилитров, а в моих руках максимум пятидесяти миллилитровый экземпляр. Н-да. Проще ввести сразу воздух в артерию. Наверное, многие сейчас хотели бы меня спросить: с чего вдруг я стала помышлять о нападении и, не приведите высшие силы, об убийстве? А я не отвечу, потому что вас не слышу. Если честно, плевать я хотела на мнение окружающих. Они считают меня больной — увольте, от чего бы и не подыграть? На самом деле, причина банально проста: мне страшно. Да, мне просто страшно. Алоис останавливается у дверей и ждет, пока я наброшу рюкзак на плечи и возьму в худенькие руки шприц, в котором нет ничего, только воздух. Он прикладывает палец к губам и легко растягивает красивые губы в теплой улыбке, склоняя голову набок. Его длинные волосы неслышно стелятся по запятнанной кровью нарядной рубашке. Как в тот вечер, когда мы… Я судорожно сглатываю, не в силах отвести взгляд от открывшегося мне видения. Когда мы… Алоис перехватывает мой взгляд и мотает головой из стороны в сторону, силясь отвлечь. Машет руками, которые почему-то не задевают дверь и стены, его глаза испуганно блестят. Сейчас кто-то войдет. Я иду навстречу брату. Он приобнимает меня за плечи, накрывает мою вспотевшую ладонь со шприцем своей. Я чувствую спиной, как равномерно вздымается его грудь, как он спокойно дышит и как он улыбается — одобрительно, тепло, мне. Только мне. Дверь с легким скрипом открывается… …и чья-то жизнь вскоре обрывается. Я слышу мягкий бархатистый смех брата за спиной, за закрытой дверью, где осталась лежать ни в чем не повинная медсестра, оставшаяся на дежурстве в полупустом крыле. Я бегу по коридору, едва касаясь пальцами светло-коричневого пола — бегу навстречу окну. Между мной и моей целью всего несколько шагов. Меня пьянит неведомое чувство. Я распахиваю створки и становлюсь на подоконник. О да. *** — Одли, я хочу сигарет, — говорит Скай, когда медсестра заходит к ней в сопровождении с подносом. Одли где-то уже под сорок, она сухощава, и у неё много глубоких морщин вокруг рта. Скай стоит в своей излюбленной позе, опираясь о прутья кровати, штаны неприлично приспущены на самые бедра, не имеющие никаких приятных округлостей. Мужчина за спиной Одли — санитар и, видимо, новенький — окидывает взглядом тщедушную фигурку в противоположном конце палаты, и набирает побольше воздуха, стараясь поменьше шуметь — Одли жесткая женщина. — Тебе нельзя сигареты, — отрезает медсестра, поджимая губы. Она выходит, позвякивая ключами, а следом за ней и неуклюжий шкафообразный санитар с детским выражением лица. Он на миг поворачивает голову в сторону Скай — она смотрит ему глаза в глаза и улыбается, словно гипнотизируя, и в то же время плотоядно. Через несколько часов, когда сменяется дневное дежурство сменяется на ночное, Скай выкуривает первую сигарету. У неё есть целая пачка отвратительных, полных едкой отравы сигарет. В горле, в груди отчаянно першит, и она чувствует, что задыхается. Отчаянно хочется выпить, и желательно, чего-нибудь покрепче. Скай запрокинула голову и выпустила изо рта дым. Грязно-серый, противный, горький, терпкий — и что в нем только находят люди? Она затянулась еще, чувствуя, как дым бежит по венам, проникает в мозг, а в глазах — дурман, дурман… Кровь горячая и соленая. Никакой вкус не сравнится со своим собственным. Скай раньше билась головой о стены, кусала ладони и тонкую кожу запястий, слизывая выступающие капли. Едва тлеющий бычок падает на пол — Скай смотрит в пространство, и видит в отражении темного камня себя — неестественно бледную. Та, другая Скай только что убила. У неё из носа струйкой сочится кровь, изрезаны ножом в неравной схватке руки — она стоит над трупом и лижет собственные запястья. Скай дергается, точно вырываясь из неприятного сна. Огрызок сигареты тухнет на полу, а спиной она чувствует спасительный холод стальной двери палаты. *** — Мне нужно навести справки об этом…учреждении, — нахмурился Мелло, откусывая шоколад. — Но Мелло, ни одна психиатрическая лечебница не имеет электронной базы данных, — возразил Джейсон, отрываясь от компьютера. — Это значит лишь то, что ты здесь бесполезен, Джейсон, — спокойно констатировал Мелло, наставляя на него пистолет. Негр явно взволновался. — Мелло… Но ведь они вправду вся документация существует лишь в бумажном варианте и заперта в сейфах. Особенно когда речь идет о таких пациентах, как эта Скай, — вмешался Билл. — Значит, постарайтесь найти какую-нибудь информацию о ней самой. В каких лечебницах была прежде, полицейских участках, преступления — мне нужно знать всё. Психиатрическая лечебница находится на окраине Истли. Но мало кто из горожан знает, кого содержат в её стенах. Если верить той информации, что он уже сам нашел (доверять этим двум увальням нет смысла, а так пусть хоть не мешаются и делом займутся), её реальное имя неизвестно, пусть её происхождение стало известно после длительного расследования местной детективной звезды — Дженкинса, ныне покойного. Что же было не так с этими Скайуокер? Мелло вышел наружу и двинулся по слякотным улицам Истли — зима здесь была сырой, а о снеге, похоже, и не слыхивали никогда. Может, следует заняться этим почившим семейством? Заговорить о нем со Скай? Интуиция, на которую он обычно полагался, сейчас безмолвствовала. Спросить — не спросить? Чтобы знать, однако, нужно узнать диагноз Скай. Мелло остановился и грязно выругался на немецком. Прохожая тут же шарахнулась от него и вжалась в стену серого здания, а потом исчезла — точно растаяла в клубах вездесущего английского тумана. Мелло машинально достал из кармана следующую плитку и зашуршал серебристой фольгой. А ведь Скай, кажется, любила туманы и серебристый цвет… 22-е февраля, 2002 г. Вамми-Хаус Нынче на десерт подали сладкую запеченную тыкву. Справа от Мелло рубился в приставу Метт, позабывший о своих любимых коричных булочках, которые пеклись здесь чрезвычайно редко, еще через пару-тройку ребят напротив уселся Ниа и какая-то девочка с синими глазами. У неё до того вызывающий вид и задиристый, почти хамоватый характер, что Мэтт пару трапез назад всё-таки приметил её и прозвал «дорогой лошадкой». Помнится, Джин пыталась его тогда здорово поколотить. Сейчас Джин посылала яростные взгляды в сторону кого-то по левую руку от Мелло — он наклонился вперед, чтобы увидеть, кто сел рядом с Томом, который имел весьма незаурядный театральный талант. Вместе с тем, он был просто потрясным заикой, но когда он думал, что его никто не видит, позволял своим способностям развернуться на просторе. С ним сейчас и разговаривала та, кому Джин посылала испепеляющие взгляды. Скай хмурила тонкие угольные брови и исподлобья разглядывала лицо Тома, время от времени размыкая плотно сомкнутые бледные губы и цедя короткие фразы. Том энергично мотал головой и заикался вдвое больше. В разговор попытался вклиниться Робб, но получил лишь ладонью по лбу — обычно немногословная и малоподвижная Скай сейчас была очень взвинчена. — На что ты так засмотрелся? — поинтересовался Мэтт, наконец, пододвигая к себе блюдо и наливая в стакан какого-то сока. — Да вот… на новенькую. — М? — новеньких в Вамми всегда было немного, особенно в последние пять лет — Мелло, Ниа и Мэтт были одними из последнего «большого набора», собранных Куилшем Вамми во время его последнего путешествия по Европе. — А… я её не знаю. Не видел раньше. — Я её видел от силы пару раз, — пожал плечами Мелло и вернулся к трапезе. Но потом он услышал скрип лавки и проводил взглядом удаляющуюся по направлению к выходу спину Скай — за окнами приюта бушевала метель. — Эй! Ты замерзнешь! — воскликнул Мэтт, и беспомощно повернулся к Мелло. Тот покачал головой — немец никогда не любил вмешиваться в чужие проблемы, предоставляя людям решать их самим. Так должно было быть и сейчас. Хлопнула дверь, и Скай вырвалась на улицу — в одном свитере и плотных штанах, неаккуратно заправленных в высокие и узкие, почти армейские ботинки. На одной из веток болтался чей-то шарф — бордовый. Скай, как завороженная, двинулась по направлению к нему. Шарф призывно трепетал, зацепившийся за ветку, отчаянно срываемый ветром. Скай протянула руку и когда рука, наконец, ухватилась за обледеневшую шерсть, она услышала голос: — Тебе так нравится бегать раздетой в такую метель? Ты и так больная, хочешь усугубить свое состояние? Скай ощутимо напряглась. Было заметно, как она съеживается, пытаясь спрятаться в своем необъятном свитере. Больна, больна, больна… — Эй, ты меня вообще слышишь? — Мелло возник прямо перед носом Скай. Он помахал рукой, но она так и продолжала смотреть стеклянными глазами в пространство и едва-едва шевелить побелевшими губами. Мелло раздраженно фыркнул и толкнул её в сторону здания. Благо, за ними никто не побежал, и никто не увидит этого инцидента. — Скай, ты вообще здесь? Она не ответила, но уже продолжила идти самостоятельно. Пальцы ног в тесных и отнюдь не теплых ботинках задубели, снег отчаянно бил в лицо, изо рта вырывались тяжелые клубы пара. Но у крыльца Скай неожиданно остановилась и произнесла: — Ненавижу зиму. — Почему? .. — Скай потянула на себя алый шарф. Мелло безропотно разжал пальцы. Он, так же как и Скай, стоял в одном растянутом свитере и штанах, но смотрел прямо в глаза, не отрывая взгляда. — Ты знаешь, что Ад априори не может быть горячим? Я имею в виду, последний круг. Самый центр. Там холодно. Скай разжала покрасневшие от холода ладони — пальцы едва шевелились. — А что же ты любишь тогда? — хмыкнул он. — Туман. Туман укрывает Аваллон, где лежит Артур, — Скай повернулась к нему, и её глаза неясного сумрачного света смотрели совершенно серьезно. — Да ты о чем вообще? — вскинулся Мелло и круто развернулся, распахивая дверь и врываясь в обитель тепла и света, оставляя эту… позади, наедине с её туманами и аваллонами. — Вот же дура. *** И отчего он вдруг вспомнил этот бред? Мелло заказал кофе, газету, и пару плиток черного шоколада с минералкой. Первая строка городских новостей не представляла никакого интереса, гораздо любопытней было узнать, что творится в мире. О Кире здесь почти ничего не писали. Он раздраженно перевернул страницу. Пусто. На следующей странице была заметка о каком-то состязании между колледжами (на самом деле, закрытыми частными школами для мальчиков) Истли, Винчестера и еще парочки окрестных городов. Ничего стоящего. Мелло отхлебнул невероятно крепкого кофе — в самый раз, однако, в такую-то паршивую погодку. Мафиози взбодрился, и нетерпеливо постучал пальцами по столешнице. Скучно здесь в Англии — впрочем, как всегда. Скай… Странное прозвище, даже для Вамми-Хаус. Мелло был готов поспорить, что её настоящее имя было куда странней. Он снова бросил взгляд на газету. А из какого города пришла Скай? Роджер говорил, что перед своим побегом девчонка умудрилась прокрасться в его кабинет и уничтожить абсолютно все записи о ней, а уж информация, переданная Ватари и L, была уничтожена уже самим Ватари в момент собственной смерти. Мелло откинулся на стул. Где произошло первое убийство Скай? Она говорит, что она совершила его еще до того, как покинула Вамми. Это не могла быть Джин — она была серьезно покалечена, но не мертва, и Скай это знает. Она сама намекнула на то, что убила её уже после того, как покинула приют. Когда и сама Джин покинула его. Значит, это случилось раньше. Мелло снова припал к чашке и принялся разрывать обертку шоколадки. Знакомый шорох приятно успокаивал нервы, даже помогал сосредоточиться. До того, как попасть в Вамми, она была в приюте Истли — это он знал совершенно точно, под именем Сьюзен. А в Истли её привезли из… Мелло положил локти на стол и скрестил ладони, упираясь лбом в подставленные подушечки больших пальцев. Откуда её могли привезти? Откуда… Октябрь, 2002 г.  Те, кто говорят, что воспитанники приюта Вамми-Хаус никогда не покидали его стен, всегда безнадежно ошибались. Иначе как бы дети узнали устройство внешнего мира? К тому же они дети, а гении они или нет, им свойственны обыкновенные детские желания, вроде поездок на побережья, какие-то познавательные экскурсии, в роли награды или поблажки, в конце концов. Тогда они приехали в Саутгемптон, что в графстве Хэмпшир. Все воспитанники рванули к побережью и резвились там, скользя по влажной гальке. Было пасмурно — недавно прошел шторм, и в воздухе тревожно кричали чайки. Скай сидела вдали от всех, почти у самой воды. Она, как обычно, предавалась своим мыслям и, кажется, была вполне довольна жизнью. Те, что помладше, постоянно одергивали сопровождающего, и указывали пальцами на то или иное, выспрашивая, что оно есть. Какой-то мальчик указал на странные сооружения неподалеку от маяка, крытые, куда как раз пыталось пришвартоваться какое-то судно. — Что там? — Корабельные доки, — ответил воспитатель. — А что там делают? — Ремонтируют поврежденные судна после шторма, — ответила Скай, опередив замешкавшегося воспитателя. — Ого-го! — Джим тут же подскочил к ней. — А откуда ты знаешь? — Я жила в портовом городе до того как попала в приют, — Скай слабо улыбнулась и рассеяно скользнула взглядом по горизонту, где резвились чайки. — Как же я скучала по Те-Солент… *** Мелло устало потер виски. Он никогда не жаловался на плохую память. Что ж, теперь предстояло основательно прошерстить все портовые города, располагавшиеся на побережье Те-Солент на предмет несчастных случаев, постигших целые семьи семь лет назад. Как же было бы прекрасно, если бы Скай не догадалась прирезать этого Дженкинса в один прекрасный день. Хороший, должно быть, детектив — многое узнал он, раз Скай не поленилась пересечь полмира вслед за ним и прикончила собственноручно. Хотя… подобные ей редко действуют чужими руками. Мелло задумчиво прикусил губу, а после извлек из внутреннего кармана телефон и набрал номер. — Билл, если вы с Джейсоном такие бесполезные, мне придется отослать вас назад. Но мне нужно, чтобы вы отыскали мне человека, который способен взломать любую базу данных любого уровня сложности, сами вы на это неспособны. Найди мне такого человека. Сроку у вас — три дня. — Искать только в Истли, Мелло? — усомнился на том конце Билл. — Нет, по всей Англии. — Но..! — Живо. Что ж, Скай. Если ты решила поиграть в прятки, то будь по-твоему. Но правила отныне диктую Я.