Вещий сон

Утро в Амасии выдалось особенно солнечным. Хюррем-Султан проснулась раньше обычного и потребовала немедленно приготовить ей платье. Что-то подсказывало ей, что сегодня очень многое изменится. Причём изменится не только для неё, но и для всей семьи Повелителя. - Госпожа моя, желаю Вам доброго утра! – ворвался в покои Султанши Гюль-Ага. На его лице была улыбка, однако глаза его беспокойно бегали. - И тебе, - улыбнулась Хюррем. Смятение самого верного слуги не укрылось от её внимательного взора, поэтому женщина поднялась с кровати и вплотную подошла к нему: - Что с тобой, Гюль-Ага? Неужели у тебя появились для меня радостные вести? - Ох, Госпожа моя, - шумно вздохнул Гюль-Ага. – Я даже не знаю, с чего начать… - Сразу скажи мне, видел ли ты сегодня Мехмеда? Он здоров, я надеюсь? - Эту ночь Шехзаде снова провёл с Нурбахар. Хюррем закатила глаза: - О, Аллах! Когда же у него пройдёт эта привязанность? Гюль-Ага, ты должен отдать распоряжение калфе от моего имени, чтобы для Шехзаде сегодня развлечение устроили. Гюль-Ага закашлялся от волнения, и всё же почтительно поклонился: - Госпожа моя, Вам, конечно, лучше знать, когда и где устраивать праздники, однако сейчас не самое лучшее время… - Почему ты так говоришь? – испугалась Хюррем. Гюль-Ага осмотрел комнату, останавливая полный сомнений взгляд на служанках, занимающихся одеждой для Султанши. Хюррем проследила за этим её взглядом и приказала всем выйти. - А теперь выкладывай, что ты узнал? - Ибрагима-Пашу казнили сегодня ночью… Несмотря на то, что Хюррем была прекрасно осведомлена об отношениях Ибрагима и Сулеймана, а потому могла себе представить, что в эту минуту испытывает её супруг, Госпожа всё же не смогла сдержать торжествующей улыбки. Она посмотрела на своего преданного слугу, который по-прежнему выглядел опечаленным, и решила подбодрить его: - Не нужно расстраиваться, Гюль-Ага. Всё только начинается. Скоро всех моих врагов постигнет та же участь, можешь не сомневаться, - и чтобы убедить Агу в своей правоте, Хюррем вручила ему мешочек с золотом, который по размеру и весу был в два раза больше, чем обычно. - Безусловно, Вы правы, Госпожа моя. Нет на этом свете женщины более могущественной, чем Вы, однако есть ещё одна новость. - Надеюсь, она тоже приятная? А ты ещё говоришь, что время для праздников неподходящее… - Хатидже-Султан, говорят, от горя подожгла свой дворец и сгорела там заживо, погубив ещё двух слуг Бейхан-Султан, пытавшихся её спасти... Хюррем только презрительно хмыкнула. После того, как Хатидже несколько лет издевалась над ней с помощью шпионки Фирузе, Султанша ни капельки не сожалела о смерти супруги Ибрагима: - Ты видишь, Гюль-Ага, как торжествует справедливость? Что же, Хатидже-Султан сама избрала себе такую участь. Она не подумала о том, что оставляет круглыми сиротами своих детей. Хюррем с удовольствием рассуждала обо всём произошедшем, деловито расхаживая по своим покоям, позволяя солнечным лучам, пробивающимся через решётчатые окна, отбрасывать блики на её локонах и шёлковой белоснежной сорочке: - Каждый получает то, что заслужил, Гюль-Ага. Теперь ты в этом убедился? Я абсолютно уверена, что скоро Повелитель призовёт меня к себе… - Ах, Госпожа! – в сердцах воскликнул Гюль-Ага. – У нашего Повелителя от горя случился сердечный приступ. Врачи говорят, что состояние его тяжёлое. Он уже второй день не приходит в себя, лежит неподвижно… Услышав ужасную весть о том, что Повелитель снова при смерти, у Хюррем тут же подкосились ноги, и она упала на ковёр. Ей тут же сдавило грудь, и дышать стало невыносимо тяжело. В этот же самый момент, когда Гюль-Ага приказал послать за лекарем, в покоях Хюррем появился Мехмед: - Матушка, мне только что сообщили… Увидев, что Госпожа сидит на полу, уставившись в одну точку, он поспешил обнять её: - Михримах написала мне. Она просит нас приехать… Но Хюррем не слышала того, что говорил ей сын. Сколько раз она вместе с Повелителем стояла на краю пропасти, именуемой Смертью. Всякий раз она готовилась прыгнуть в неё, не колеблясь, вслед за любовью всей своей жизни. Вот и теперь после радостных вестей о кончине врагов она и сама рискует расстаться с жизнью. - Гюль-Ага, вели собирать вещи. Мы отправляемся в Топкапы. - Как прикажете, Шехзаде. Мать и сын сидели, обнявшись ещё некоторое время. Мехмед как мог успокаивал матушку, которая в эту минуту не стесняясь своего Шехзаде проливала у него на плече горькие слёзы. Её в тот же миг перестали волновать все дела, которыми она планировала заняться, враги, с которыми собиралась бороться, рабы, чьей поддержкой она хотела заручиться. Её жизнь неразрывно связана с жизнью Повелителя, и если его не станет… - Всё будет хорошо, матушка! Повелитель и не с такими трудностями справлялся! Хюррем с удивлением взглянула на сына. Видимо, последнюю свою мысль она произнесла вслух. Конечно, её сын прав. Повелитель сильный. Он выдержит всё. А она будет рядом, пока он не поправится. А потом, если он так захочет, она снова вернётся в Амасию, зная, что он жив и здоров. - Мехмед, сынок мой, конечно, твой отец поправится. Я в этом даже не сомневаюсь! Хюррем вздёрнула подбородок и, наконец, нашла в себе силы подняться с пола. - Нельзя терять ни минуты. Едем немедленно! Шехзаде улыбнулся. Именно такой, сильной, несломленной, готовой к борьбе привык он видеть свою матушку. *** С каждым днём Нурбахар-Хатун всё тяжелее было скрывать своё положение. Ситуация обострялась тем, что из-за неё другие наложницы гарема не видели Шехзаде даже издали. Девушки завидовали Нурбахар чёрной завистью, и оставалось радоваться, что колкие замечание, которые они бросали в её адрес, были связаны с её лишним весом. До отъезда Шехзаде Гюль-Ага лично оберегал беременную девушку, сопровождал её в хамам после того, как другие наложницы там уже помылись, приносил еду в её комнату, спасая её тем самым от необходимости лишний раз появляться в общей комнате. Однако вот уже вторую неделю Нурбахар чувствовала себя совершенно одинокой. Она терпеливо выслушивала упрёки калфы в свой адрес, ведь из-за своей беременности, которую до сих пор ей удавалось скрыть, работала она не так усердно, как другие девушки. А на занятиях её постоянно клонило в сон. В конце концов, несколько наложниц, которые очень сильно невзлюбили Нурбахар, подстроили ей западню, якобы она украла деньги у нескольких девушек, в результате чего калфа в назидание другим отправила девушку в темницу. Девушка терпеливо прождала несколько часов в надежде, что её наказание быстро кончится. Однако время шло, но никто за это время даже не подал ей стакан воды. Когда дело приблизилось к ночи, Нурбахар удалось устроиться на твёрдом земляном полу, чтобы попробовать немного поспать. Она терпеливо сносила холод, пробиравшийся в её камеру из всех щелей, темноту и крыс. Девушка полагала, что такова расплата за её любовь к Шехзаде. Однако её разбудил странный шум. Поскольку в подземелье было очень темно, девушке трудно было что-либо чётко разглядеть. Она прильнула к решётке в надежде, что охранники смилостивятся над ней и хотя бы дадут немного еды. Но произошло нечто, чего девушка никак не ожидала. Стражник, стоящий возле входа в темницу, не успела даже рот раскрыть, как вдруг сзади на него кто-то набросился и перерезал ему горло кинжалом. После чего неизвестный отыскал в его карманах ключи и отворил решётку. Девушка не на шутку испугалась, что её может настигнуть та же участь, что и того несчастного, поэтому она от решётки тут же отстранилась и притворилась, что спит. С замиранием сердца она слушала, как неизвестный крадётся всё ближе, однако вскоре его шаги затихли. Нурбахар на свой страх и риск приоткрыла глаза и увидела, что человек подошёл к другой камере, находящейся на противоположном конце коридора. Она снова незаметно подползла к решётке, и ей удалось услышать, как неизвестный прошептал: - Пришло самое время исполнить свой долг, Гюлезар-Хатун. Ты готова? Девушка громко вздохнула и ответила: - Готова, Зейнаб-Ага. - Тогда нам нужно ехать немедленно. Повелитель сейчас не совсем здоров, поэтому ты расскажешь всё его доверенному лицу – Малкочоглу Бали-Бею. Тебе всё ясно? - Ясно, Ага. - Тогда надень вот это и иди за мной. Нурбахар видела, как человек в маске идёт по тёмному коридору, ведя за руку девушку, чья фигура была полностью спрятана под чёрным плащом. Нурбахар была ни жива ни мертва от страха. Неужели её благородный Шехзаде способен проворачивать такие тёмные и странные дела? Почему всё это происходит в его отсутствие, да ещё и ночью? «Вероятнее всего, ему об этом ничего не известно. Так же как и о моём заточении» - с грустью подумала девушка. Теперь ей предстояло решить, как же рассказать об увиденном? Сослаться на беременность нельзя, поскольку единственной просьбой Шехзаде к ней было соблюдать осторожность и никому до его возвращения не раскрывать эту тайну. Девушку спасло провидение. Стражник, который должен был прийти на смену убитому, появился через несколько минут. Увидев труп, он, конечно же, поднял шум. Вместе с другими стражниками в темницу спустилась и калфа. Она увидела перепуганную Нурбахар и поняла, что ей удалось стать свидетелем всего, что произошло. Калфа распорядилась немедленно выпустить девушку, отвела её в покои и накормила. Когда девушка в подробностях пересказала всё, что ей удалось увидеть или услышать, то стала настаивать на том, что надо обо всём написать Шехзаде. Однако калфа испугавшись того, что по возвращении Шехзаде разгневается на неё за то, что Нурбахар по её приказу сидела в темнице, убедила девушку в том, что Шехзаде наверняка сам обо всём распорядился. Только после того, как Нурбахар заверила её, что не станет ничего писать Шехзаде, калфа покинула покои фаворитки. *** Дни и ночи напролёт Хюррем-Султан возносила молитвы Аллаху, не смыкая глаз. Дети совсем не видели её. Когда матушка не молилась, то находилась рядом с отцом и держала его за руку. В покои Султана она никого не впускала. Детям она позволяла навещать отца, но настаивала на том, чтобы это долго не длилась. Мехмед настолько переживал из-за состояния отца, матери и пребывающего в полной растерянности Аяса-Паши, что не придумал ничего лучше, чем написать письмо Шехзаде Мустафе с просьбой приехать. У него уже был немалый опыт в управлении санджаком, да и во главе государства он неоднократно оставался на время военных походов. Когда Мехмед известил Совет о приезде Мустафы, визири вздохнули с облегчением. Ведь в связи с кончиной Ибрагима-Паши Великим Визирем стал Аяс-Паша, который тут же заменил верных Ибрагиму людей на тех, кто больше всех любезничал перед ним. И в сложившейся ситуации, не имея необходимого опыта, им трудно было управляться с делами. Весть о смерти Ибрагима облетела практически весь свет, поэтому Европа, а в частности, Венеция, почувствовала себя более уверенно. Все знали, что Османы готовятся захватить сердце христианства – Рим, однако многие были уверены, что этот поход без Ибрагима-Паши теперь будет обречён на провал. Папа Римский активно пытался примирить враждующих много лет глав Европейских держав. Теперь он пребывал в полной уверенности, что без своей правой руки Султан Сулейман очень сильно ослабеет. Несколько раз Мехмед и Мустафа инспектировали базары и с ужасом выслушивали жалобы о том, как тяжело живётся торговцам, особенно тем, что привозят товары из заграничных земель. - Ибрагим-Паша благоволил венецианским торговцам, поддерживал их, а теперь происходит нечто невообразимое… *** Весть о смерти Ибрагима добралась и до Тэке. Рустем-Паша, вдоволь насладившись слезами Нигяр, тут же отправился вместе с ней в столицу. Хюррем-Султан написала ему о том, что из-за всеобщего горя в связи с болезнью Повелителя Шехзаде Мустафа управляется с делами государства. Хюррем опасалась, что влияние Мустафы растёт, и если с Повелителем случится беда, то ничто не спасёт её детей от неминуемой участи. Поэтому Госпожа просила Рустема немедленно приехать в столицу, чтобы оберегать Шехзаде и следить, чтобы Мустафа не переступал черту. - Однако сейчас постарайся не мешать ему, - распорядилась Хюррем, когда Рустем приехал в Топкапы. – Вынуждена признать, что в это нелёгкое время Шехзаде поступает грамотно и принимает любую помощь от Мехмеда. Твоя задача – просто наблюдать. *** Эту ночь, как и несколько предыдущих, Хюррем-Султан провела в покоях Повелителя. Поэтому Гюлю-Аге очень сложно было ранним утром пробиться к Госпоже с важными вестями. - Госпожа, простите, что беспокою Вас в столь ранний час, но случилась беда! - О чём ты? Гюль-Ага так волновался, что несколько секунд ему понадобилось просто на то, чтобы отдышаться: - Гюлезар-Хатун… Услышав это имя, Хюррем закатила глаза: - Она мертва, Гюль-Ага… - Да нет же, - Ага побледнел: - Фатьма-калфа написала мне, что два дня назад Зейнаб-Ага проник в темницу санджака и позвал Гюлезар-калфу в столицу. Скоро она будет здесь! Когда до Хюррем дошёл смысл слов, сказанных Агой, страх её сменился гневом: - Рустема в мои покои позови! Быстро! Когда Гюль-Ага убежал, сверкая пятками, Хюррем оглянулась на кровать. В кои-то веки она с облегчением вздохнула, увидев, что глаза Повелителя закрыты. Однако через минуту она уже замаливала этот грех. - Аллах, наконец-то я снова рядом с Повелителем! Не допусти ещё одной разлуки между нами! Когда же настанет конец всем этим несчастьям?..