Вещий сон

- Как ты мог так подвести меня, Рустем? – несмотря на печаль, окутавшую дворец Топкапы в связи с болезнью Повелителя, у Хюррем хватало сил злиться, ведь сейчас на кону стояла её судьба. – Сюмбюль-Ага написал мне, что ты лично проследил за тем, чтобы этой девушки не было в живых! - Но, Госпожа, я клянусь Вам, что собственными глазами видел, что девушка спрыгнула с балкона, - Рустем был очень бледен, голос его дрожал от волнения. Хюррем метнула в него свой гневный взгляд и подошла к нему совсем вплотную: - А ты убедился, что девушка, прыгнувшая с балкона – это Гюлезар-Хатун? – Госпожа говорила сначала шёпотом, но с каждым словом звуки её голоса становились всё громче и громче. - Нет, но кто же ещё это мог быть? - Нет? Да какая теперь разница, кто это мог быть? Ты понимаешь, что из-за этой твоей оплошности мы все можем лишиться головы? – Хюррем зажмурилась и стиснула зубы. – Этот змей Ибрагим даже после своей смерти умудрился обвести тебя вокруг пальца, Рустем! - Госпожа, простите меня. Я готов понести любое наказание. Хюррем презрительно фыркнула: - Ты так просто не отделаешься, Рустем. Прежде реши проблему, которая возникла из-за тебя. Девушку доставят из Амасии во дворец примерно через неделю. Учти, она не должна добраться до дворца и уж тем более до покоев Повелителя или Бали-Бея. Ты меня понял? - Я сделаю всё, что в моих силах, Госпожа, - поклонился Рустем и поспешил покинуть покои. - Конечно, сделаешь, - Хюррем вздёрнула подбородок. – Иначе конец твой будет очень печальным. *** Несколько дней Хюррем прожила как на вулкане. Каждый раз она надеялась получить от Рустема добрые вести, но преданный Паша не оправдал её ожиданий. Все ловушки, которые он подстраивал для девушки, не срабатывали, поскольку слуги Ибрагима, которым давным-давно было поручено это дело, всё предусмотрели на сто шагов вперёд и прекрасно понимали, что их наверняка будут преследовать. Но в один прекрасный день, когда Повелитель наконец-то открыл глаза, обрадовав тем самым не только членов своей семьи, но и своих подданных, Рустем принёс ей катастрофическую новость: несмотря на все его старания Гюлезар-Хатун со дня на день прибудет во дворец. Поэтому сама Хюррем не знала, радоваться ей или огорчаться по поводу того, что Повелитель, наконец, очнулся. «Он и жизнь моя, и смерть», - думала она, держа его за руку и глядя в его глаза. Конечно, обнаружив рядом с собой свою Султаншу, которая, он не сомневался, всё это время была рядом с ним, Сулейман улыбнулся. Вот она, его жизнь, его спасение, его любовь: - Хюррем моя, - прошептал он, пытаясь сжать руку жены ещё сильнее. - Всевышний, благодарю тебя за милость! – несмотря на свои страхи, Хюррем искренне радовалась тому, что её муж спустя три недели, наконец, заговорил. – Если бы ты знал, как все переживали, сколько молились… - Она вздохнула и погладила Сулеймана по голове: - Позволь мне позвать детей, они будут счастливы узнать, что ты идёшь на поправку. Сулейман едва заметно кивнул. Но за столько лет совместной жизни Хюррем научилась понимать своего Султана, угадывать его настроение, поэтому она тут же велела позвать лекаря, а сама отправилась к детям. Султанша шла вдоль каменных стен. Мозг её напряжённо работал. Что можно предпринять, когда девушка уже скоро будет на пороге дворца? От мыслей её отвлекли голоса, доносящиеся из покоев Бейхан-Султан: - Как же Вы могли такое скрыть, Госпожа? – дрожащим от волнения голосом спрашивала Гюльфем. – Нам нужно немедленно привезти её во дворец! Когда Повелитель её увидит, ему сразу станет легче… - Нет! – резко вскрикнула сестра Султана. – Поверь мне, она сейчас в таком состоянии, что, увидев её, брату только хуже станет. Нужно хотя бы дождаться, пока она поправится… - А Вы навещали её после… всего, что случилось? - Один раз. Она сказала мне, чтобы я больше не приходила. Велела позаботиться об Османе и Хуриджихан. Велела ни в коем случае не оставлять их здесь… «Кто мог просить позаботиться о детях Паши?» - нахмурилась Хюррем. Внезапно удивительная догадка осенила её: - Неужели Хатидже-Султан жива?.. – потрясённо прошептала она. За дверью послышались шаги, поэтому Хюррем, чтобы не быть обнаруженной, поспешила спрятаться в своих покоях. Страхи, касающиеся Гюлезар-Хатун, мигом вылетели у неё из головы. Даже малейший намёк на то, что Хатидже может быть жива, давал ей обильную пищу для размышлений. Она понимала, что должна использовать эту бесценную информацию, но каким образом?.. - Стража! В покои вбежал Ага и с поклоном приготовился слушать. - Слушай меня внимательно, Кесмет-Ага. Тебе поручено следить за Бейхан-Султан. В особенности меня интересует, куда она ходит, когда покидает дворец, и с кем общается. Обо всём увиденном и услышанном будешь докладывать лично мне. И ещё, - Хюррем поманила слугу рукой. Тот в ту же секунду подбежал, и Госпожа заговорила совсем тихо: - Никто не должен знать о нашем с тобой разговоре, - с этими словами она вручила слуге увесистый мешочек. – Можешь идти. Когда Кесмет-Ага вышел из покоев, Хюррем торжественно улыбнулась. «Если я правильно истолковала то, что услышала, Бейхан-Султан может не поздоровиться. Ведь она обманула самого Повелителя! Но с другой стороны, с помощью этого факта я могу переманить её на свою сторону. Всё же союзник в лице члена Османской династии мне не помешает…» В покои вошёл Сюмбюль-Ага: - Госпожа, Михримах-Султан к Вам пришла. Она интересуется, есть ли новости от Повелителя. - О, Аллах, я совсем забыла! – Хюррем схватилась за голову. – Срочно зови всех Шехзаде в покои Повелителя! – Госпожа чуть ли не выбежала из комнаты и крикнула: - Михримах, идём скорее! Повелитель пришёл в себя! Сюмбюль, вели готовить сладости… - Как прикажете, Госпожа, - поклонился Ага. Он не мог скрыть радостной улыбки и помчался на кухню, разнося попутно радостную весть. *** За две с половиной недели, проведённые в доме под присмотром Зухры-Хатун Хатидже немного оправилась от своих ран. Следы от ожогов стали менее заметны, однако служанка, которая пришла обработать ожоги в очередной раз, охала и причитала, что шрамы на прекрасной коже Госпожи всё же останутся. - Какое мне теперь до этого дело, Хатун? Я теперь и не Госпожа вовсе… - Вы слышали новость? Наш Повелитель, дай ему Аллах долгих лет жизни, наконец-то пришёл в себя! Никто уже и не надеялся… Хатидже не ожидала таких новостей, поэтому резко оживилась: - Что? Ты уверена? - Конечно, Госпожа. Хюррем-Султан велела праздники по всему городу организовать… Хатидже зажмурилась. «Хюррем здесь… Ну, конечно, она убила моего мужа и как ни в чём ни бывало вернулась в столицу… Хорошо, что Бейхан пообещала выполнить мою просьбу и привести Гюлезар-Хатун. Посмотрим, как эта змея тогда запоёт…» Все эти дни, когда Хатидже мучилась от телесных ран, беспокойные мысли и ночные кошмары были постоянными её спутниками. Сердце Зухры-Хатун обливалось кровью, когда она видела страдания Госпожи. Служанка, как и сама Хатидже, на тот момент поверила, что в этот дом скоро постучится смерть. Однако Всевышний распорядился судьбой Хатидже совсем иначе. Забота Зухры-Хатун дала свои плоды. Физически Госпожа чувствовала себя намного лучше. А надежда на скорое разоблачение Хюррем придала ей сил настолько, что в ней, наконец, проснулся аппетит. Когда она подошла к зеркалу, то в первую секунду испуганно от него отшатнулась. Конечно, она привыкла видеть в зеркальном отражении безупречную нарядную улыбчивую Хатидже с фарфоровой кожей и струящимися, словно горные реки, каштановыми волосами. Сестру Султана Сулеймана, которая никогда ни в чём не знала нужды. И что самое болезненное для неё, раньше она видела позади своего мужа, который любил обнимать её сзади в том момент, когда она причёсывалась перед сном. Теперь на неё смотрела поникшая несчастная женщина с испещрённой незажившими ранами кожей в простой одежде, поскольку все её прекрасные туалеты сгинули в том роковом пожаре, где так надеялась исчезнуть из этой жизни и она сама. Взгляд её потускнел. Глаза выглядели безжизненными. Некогда прямые плечи сейчас осунулись. Всё, что осталось в ней от Госпожи, это её имя и кольцо на безымянном пальце. Последний подарок Ибрагима, символ нерушимости их чувств друг к другу. «Тот, кто находится вдали от своего любимого, сможет найти утешение в биении этих сердец» - так сказал Ибрагим, когда от имени Повелителя позвал её в сад, где много лет назад он впервые признался ей в своих чувствах. Госпожа села на кровать и внимательно посмотрела на творение персидских мастеров. Казалось, что она действительно надеялась почерпнуть хоть немного сил, чтобы пережить очередной день. Без него. - Хатидже-Султан, я должна снова обработать Ваши ожоги, - голос служанки разбудил задремавшую Хатидже. Пока Зухра-Хатун наносила целебную мазь, Госпожа смотрела в окно. На небе не было ни одной звезды, всё заволокли чёрные тучи. Неожиданно сверкнула молния, и грянул гром, ознаменовав начало проливного дождя. В конце концов, служанка завершила все свои дела и собиралась отправиться домой, но Хатидже, которая с недавних пор стала настаивать на том, чтобы Зухра со спокойной совестью оставляла её на ночь одну, не боясь обнаружить утром бездыханное тело, видела, с какой неохотной медлительностью та надевала плащ. - Сегодня ты можешь остаться здесь, Зухра-Хатун, - слабо улыбнулась Хатидже. – Я не позволю тебе рисковать своим здоровьем. Служанка с благодарностью поклонилась и отправилась готовиться ко сну, на радостях позабыв на кровати хозяйки небрежно брошенную деталь верхней одежды. Поспав несколько часов, Хатидже снова проснулась в середине ночи. С неожиданностью для себя, она очень долго не могла отдышаться. В конце концов, Госпожа поняла, что ей срочно нужен глоток свежего воздуха. И плащ, оставленный Зухрой, пришёлся ей весьма кстати, поскольку дождь по-прежнему барабанил по окнам. Наспех переодевшись самостоятельно, поскольку одежда, предоставленная служанкой, была гораздо более лёгкой и не требовала дополнительной помощи, Хатидже закуталась в плащ и вышла во дворик. Она прошла мимо аги, которого прислала сюда Бейхан, и который мирно посапывал в положении стоя прямо возле двери, и направилась к воротам. Зухра оказалась немного более беспечной, чем предполагала Хатидже. Видимо, служанка пребывала в полной уверенности, что Госпоже никогда не придёт в голову сбежать отсюда. Ведь Бейхан предупредила сестру, что как только та изъявит желание предстать перед Повелителем или хотя бы встретиться со своими детьми, Султанша тут же сделает всё необходимое. Калитка тихонько скрипнула, когда Хатидже толкнула её. Однако этот звук потерялся в шуме дождя. Точно также женский силуэт потерялся во мраке, поэтому слуга, на мгновение открывший глаза, подумал, что ему привиделось что-то, и со спокойной совестью снова задремал. Хатидже посмотрела на небо, подставляя изуродованные ожогами щёки прохладным каплям. Тьма поглотила небеса. Луна больше не освещает ей путь. Точно так же Хатидже осознала, что вместе с Ибрагимом она утратила источник своего света, своей жизни. Ей теперь уже всё равно, что с ней станет этим утром. Но подвергать опасности свою сестру, которая взялась оберегать её, она больше не могла. Хатидже была уверена, что этот дом скоро найдут. И она понимала, кто этому поспособствует. Хюррем была хитрее самого шайтана, и неважно как, но тайна будет раскрыта не без её помощи. А Бейхан может дорого заплатить за ложь, сказанную Повелителю ради сестры. Хатидже шла по тёмной улочке, стараясь не упасть посреди скользкой выложенной брусчаткой дороги. В домах, расположенных по обе стороны от этой дороги, не было ни одного огонька. Только в доме на самой окраине улицы, она заметила две тени, стоящие у входа. Невольно она приблизилась к ним и узнала голос самого верного человека своего мужа: - Доставь это письмо Шахин-бею. Он сейчас в Парге. Отправишься туда на торговом судне завтра на рассвете. Но помни, никто не должен знать об этом! - Я всё понял, Насух-Эфенди… Когда стражник скрылся из виду, Хатидже подошла к Матракчи. Увидев женщину в плаще, он невольно вздрогнул: - Ох, Нигяр-Хатун, неужели ты не могла подождать до утра? Я же обещал тебе, что с завтрашнего дня мы начнём поиски Эсманур… Он уже хотел было зайти в домь, как Хатидже рукой толкнула входную дверь, которую Матракчи потянул на себя, чтобы открыть. Мужчина шумно выдохнул и опустил глаза: - Ох, ну что за несносная женщина! А что, если Рустем-Паша хватится те… Внезапно он бросил взгляд на женскую руку, преградившую ему путь. В глаза ему бросилось дорогое кольцо, которое Паша показал ему во время последнего похода и сказал, что подарит своей Госпоже, когда они вернутся. У него ушло полминуты, чтобы сопоставить факты. Выводы, к которым он пришёл, повергли его в шок. Он потрясённо ахнул и резко повернулся к женщине, тщетно пытаясь разглядеть черты её лица, спрятанные под капюшоном: - Аллах Всемогущий! Хатидже-Султан, неужели это Вы? Но… Хатидже молча поднесла палец к своим губам, призывая Матракчи замолчать. - Вижу, что ты не оставляешь без своей опеки любимицу Паши, - с горечью заметила она. – И часто Нигяр-калфа приходит сюда по ночам? - Госпожа, я… - Может быть, ты впустишь меня, я вся промокла. - Ох! Простите меня, - Матракчи поспешно распахнул дверь. – Я так потрясён, не могу и слова вымолвить… Они вошли внутрь. На письменном столе в канделябре горело шесть свечей. Это был единственный источник света в комнате. Хатидже медленно осмотрела комнату, после чего сбросила капюшон, предоставив Насуху-Эфенди увидеть, что стало с ней после той роковой ночи. - Я прекрасно знаю, что рискую твоей жизнью, появившись у тебя на пороге, но больше мне не у кого просить помощи, некому доверять, - в глазах её была такая беспомощность, что по сравнению с ней Нигяр-Калфа казалась радостной и весёлой. - О чём Вы говорите? Хатидже присела. Матракчи автоматически последовал её примеру. - Уже прошло больше двух недель, Насух-Эфенди, - Госпожа слабо улыбнулась. – Я так надеялась, что за это время Аллах заберёт и мою жизнь. Возможно, тогда я бы встретилась с Ибрагимом в вечности… - Госпожа, оставьте эти мысли! – Матракчи не мог отвести взгляд от Хатидже. Он до сих пор не мог поверить в реальность происходящего. - Я видела, ты отправил кому-то письмо? – Хатидже внимательно посмотрела на собеседника, который тут же потупил взор. Заметив это, она усмехнулась: - Можешь доверить мне свой секрет. Поверь, уж я-то никому не расскажу. - Мне нечего от Вас скрывать, Хатидже-Султан. Просто… дело касалось… покойного Ибрагима-Паши. Услышав имя мужа, глаза Хатидже невольно распахнулись ещё шире. Она подсела поближе к Матракчи и нетерпеливо потребовала: - Говори! Я слышала, что ты послал гонца в Паргу? Почему именно туда? Несколько мгновений Матракчи раздумывал, стоит ли рассказывать о таких вещах сестре Султана. Однако когда он исподлобья взглянул на замученную женщину, которая минуту назад призналась ему, что надеется умереть, то понял, что ей всё равно. Хатидже подбодрила его: - Если ты боишься, что я пожалуюсь на тебя Повелителю, то это означает, что ты совсем меня не знаешь. Как будто ты никогда не знал, как сильно я люблю Ибрагима и на что я была готова ради него. Он был моей Вселенной, Матракчи, моим небом, моим воздухом, моим счастьем и моей печалью. А Султан из-за своей любви к Хюррем забыл обо всём и жестоко убил его! – Хатидже напряглась. Страшные воспоминания наполнили её глаза слезами: - Никому нет дела до меня, Матракчи. Все думают, что я погибла в пожаре, ну и хорошо. - Госпожа, я сам видел, какая боль пронзила сердце Повелителя, едва он узнал о Вас и как страшная болезнь в одно мгновенье подкосила его! Хатидже засмеялась сквозь слёзы: - Однако всё это не помешало ему позвать Хюррем обратно. Ты видел, Матракчи, как люди веселились на улицах? Словно никто и не умирал… - Госпожа… - Не называй меня так больше, Матракчи! – резко перебила Хатидже. – Я поклялась, что никогда больше не переступлю порог смертоносного дворца в Топкапы, и никогда больше не назову убийцу моего мужа братом! Посмотри на меня, посмотри внимательно. Разве я похожа на Султаншу? Теперь, когда у меня нет ни богатств, ни мужа, ни семьи? Я теперь такое же ничтожество, как и Нигяр… - Ах, не говорите так! И умоляю, только скажите, чем я могу Вам помочь? Хатидже была тронута тем, что Матракчи так сильно за неё беспокоится. - Ты говорил, что отправил письмо и что оно связано с Ибрагимом. Расскажи мне. - Хорошо. Дело в том, что Повелитель поручил мне похоронить Пашу, похоронить так, чтобы ни одна живая душа не знала, где находится его могила… - Умоляю! – Хатидже опустилась перед Матракчи на колени. – Умоляю! Отведи меня туда! - Госпожа, что Вы творите! – мужчина опустился рядом с Хатидже и попытался её приподнять, однако она лишь разрыдалась у него на плече. - Это всё, что мне остаётся… Отведи! Отведи! - Прошу Вас, сядьте на кровать, - на этот раз Хатидже покорно выполнила просьбу Матракчи, не прекращая, однако, молить его: - Отведи! - Аллах свидетель, я всем сердцем желал бы помочь Вам или хотя бы утешить, но я не могу! Эти слова подействовали на Хатидже отрезвляюще, словно ей дали пощёчину: - Не можешь? Но ты ведь сказал… - Да. Но я отдал тело Паши его отцу и брату, которые жили в провинции Мистра. Но как только я передал им тело, они… - Вернулись в Паргу, - догадалась Хатидже. – На Родину Ибрагима… Хатидже невольно вспомнила, как в последние дни он особенно часто вспоминал свою жизнь в Парге и особенно свою матушку… - Верно, Госпожа. И я обещал написать им о причине казни, но за это время так ничего и не выяснилось. Поэтому я написал о болезни Повелителя, о трагедии, произошедшей с Вами…- Внезапно Матракчи осенило: - Аллах, надо немедленно вернуть гонца и сообщить, что я ошибся, что Вы живы! – мужчина поднялся, однако Хатидже схватила его за рукав: - Постой, Матракчи. Не нужно. Какой теперь от этого толк? Он медленно сел на место и снова внимательно взглянул на Госпожу: - Что же Вы теперь собираетесь делать? Хатидже оживилась, вспомнив, зачем она пришла: - Ибрагим не рассказывал тебе о Гюлезар-Хатун?..