Вещий сон

Несмотря на то, что дворец Топкапы спустя несколько недель после казни Великого Визиря начал постепенно возвращаться к привычному распорядку, эта ночь выдалась весьма необычной. Повелитель к концу дня посчитал, что он уже полностью поправился, однако Хюррем категорически запретила ему подниматься с постели, поскольку лекари, осмотревшие его, в один голос утверждали, что только в условиях полного покоя он сможет приступить к делам гораздо быстрее. И Султан пошёл на эту маленькую уступку, в кои-то веки, позволив кому-то другому принять решение относительно его состояния здоровья. Он ни на минуту не оставался один. Всё свободное время Хюррем беседовала с Повелителем, рассказывая ему о том, как Мехмед успешно завоевал сердца жителей Амасии своими добрыми поступками и справедливыми решениями. Когда Султанша в очередной раз упомянула своего сына, он вдруг резко прервал её и потребовал пригласить в свои покои Мустафу и Мехмеда, чтобы те доложили ему о том, как обстоят дела в совете. Его интересовало абсолютно всё: начиная от реформ, предложенных Шехзаде, до назначений новых руководящих лиц. В любой другой момент Хюррем встревожил бы тот факт, что Повелитель не пожелал увидеть ещё и Рустема-Пашу, который не только с полной ответственностью подходил к исполнению своих обязанностей в Тэке, но также всячески старался помогать Шехзаде в их нелёгком деле управления государством. Но сейчас она была даже рада такому повороту событий, ведь по информирующим его источникам Гюлезар-Хатун уже совсем скоро будет во дворце. - Сведения предоставил мне один надёжный человек, - тихо докладывал Рустем, стоя перед Госпожой в её покоях. – Девушку повезут по дороге, пролегающей мимо сгоревшего дворца Хатидже-Султан. Я уже приказал своим людям приготовиться и сделать всё возможное, чтобы дальше тех мест она не добралась. - Что же, будем уповать на то, что твои люди не ошиблись, - хмыкнула Хюррем. Она ненадолго погрузилась в размышления, когда в покои постучали. - Госпожа, Кесмет-Ага просит принять его. Он говорит, что у него для Вас есть сведения, которые могут оказаться чрезвычайно полезными. - Что же, проси, - улыбнулась Госпожа. Нетерпеливое любопытство явственно отразилось на её лице, и это не ускользнула от Рустема. Однако когда женщина увидела чересчур внимательный взгляд Паши, она поспешила убрать со своего лица все эмоции и, приложив максимум усилий для того, чтобы голос звучал спокойно, сказала: - Ты можешь идти, Рустем. - Как прикажете, Госпожа, - разумеется, ему не понравилось то, что у Хюррем-Султан появился какой-то секрет от него, однако дело, связанное с Гюлезар, стояло на первом месте, поэтому Рустем принял для себя решение не терзать себя сомнениями раньше времени. Хюррем потребовала, чтобы её оставили с Агой наедине, и лишь после того как она убедилась, что все двери плотно закрыты, она вернулась на свою тахту и приказала слуге подойти ближе: - Итак, Кесмет-Ага, я так поняла, тебе удалось что-то выяснить? - Верно, Госпожа. - Что же, не тяни, рассказывай. Ты узнал, ездила ли куда-нибудь сегодня Бейхан-Султан? - Хюррем-Султан, я с уверенностью могу Вам заявить, что Бейхан-Султан не покидала дворец. Целый день она провела вместе с детьми покойного Ибрагима-Паши. Только на несколько минут Султанша покинула свои покои, чтобы навестить Повелителя. - Об этом мне и без тебя известно, - грубо прервала отчёт слуги Хюррем. Она резко повернула голову в сторону, не желая смотреть на человека, который её разочаровал. – Не понимаю, какую ценность должна иметь эта информация. - Прошу Вас, не гневайтесь, Госпожа, - ровным голосом продолжил говорить ага, не обращая внимания на возрастающее недовольство Хюррем-Султан. – Я ведь только начал… Госпожа снова внимательно взглянула на агу. - Вы ведь просили узнать не только о том, где бывает Госпожа, но и с кем общается. Так вот, сегодня во второй половине дня к ней зашла Гюльфем-Хатун. Через некоторое время она покинула покои Султанши и выглядела при этом весьма встревожено. Она постоянно оглядывалась по сторонам, словно боялась быть обнаруженной. В руке она держала письмо, которое, по всей видимости, написала Бейхан-Султан. Я подумал, что Вам может быть интересно его содержание, но поскольку на тот момент у меня не было никакой возможности перехватить письмо, я решил проследить за Гюльфем-Хатун. Как и предполагалось, она в условиях совершенной секретности передала послание одному слуге, которого я раньше никогда здесь не видел. - Я надеюсь, ты проследил за ним? – Хюррем распирало любопытство, поэтому она с трудом сдерживала себя, чтобы не подбежать к слуге и хорошенько его встряхнуть. - Разумеется, Госпожа. Я предполагал, что ответ на этот вопрос может Вас заинтересовать. - И куда это письмо было доставлено? - На окраине города есть дом. Он обставлен довольно скромно. Я думаю, что Вы даже можете его вспомнить, - Кесмет-Ага сделал театральную паузу, давая Госпоже возможность сделать предположение. Однако женщина по-прежнему хранила молчание и в упор смотрела на слугу, поджав губы. Медлительность этого человека начинала её раздражать. - С чего бы это? – резко спросила она. - Дело в том, что когда-то в этом доме Хатидже-Султан прятала незаконнорождённую дочь Ибрагима-Паши. Хюррем от удивления даже встала с тахты: - Неужели Бейхан-Султан хотела распорядиться судьбой этой девочки? - Я в этом сомневаюсь, Госпожа. Когда гонец прибыл к месту назначения, дом был пуст. Мне удалось подслушать его разговор с агой, сидящем на входе. - И что же он рассказал? - Ага сказал, что женщина, которую прятали в этом доме, пропала… Хюррем не составило никакого труда сопоставить то, что ей самой удалось подслушать, и то, что поведал ей Кесмет-Ага. - Теперь я точно уверена, что этой женщиной была Хатидже-Султан! – глаза Хюррем загорелись новым огнём. - Но и это ещё не всё, - сказал слуга, протягивая Госпоже свёрнутую в трубочку бумагу. – Мне удалось незаметно выкрасть письмо, поскольку той, для кого оно было предназначено, уже там не было. Хюррем несколько секунд смотрела на заветное послание и понимала, что перед ней – ключ ко всему. Она развернула бумагу и погрузилась в чтение. В записке Бейхан обращалась к сестре по имени, справлялась о её здоровье и главное, просила о встрече, поскольку у неё уже не было сил наблюдать за страданиями маленьких детей и скрывать от них правду. Госпожа взглянула на Кесмета-Агу: - Ты понимаешь, что только что произошло? Теперь я смогу шантажировать Бейхан-Султан. Она ведь занимается безопасной доставкой Гюлезар-Хатун во дворец. Я думаю, увидев это письмо в моих руках и услышав о моих намерениях показать его Повелителю, Бейхан-Султан сможет принять правильное решение. А тебе, - Хюррем вручила слуге мешочек с золотом, - необходимо сию же секунду покинуть дворец. Это нужно для твоей же безопасности. Отправляйся в порт и садись на корабль. Забудь моё имя и то, что ты сделал сегодня. Слуга поклонился: - Госпожа, Вы можете положиться на меня. Ради Вас я готов пожертвовать своей жизнью. - В таком случае лучше сохрани её. Возможно, однажды ты снова мне пригодишься. *** Матракчи внимательно слушал рассказ Госпожи о том, как Гюлезар-Хатун была тайком отправлена в Амасию, чтобы ждать того часа, когда она должна рассказать Повелителю о своём намерении убить Шехзаде Мустафу по приказу Хюррем-Султан. Конечно, Насух-Эфенди смутно припоминал, что Ибрагим-Паша вскользь упоминал об этом деликатном деле. Но, видимо, на тот момент ему не хотелось вовлекать в него слишком много людей. -… Я ни в коем случае не стану просить тебя о помощи, ведь если что-то пойдёт не так, ты потеряешь доверие Повелителя. Я прошу тебя лишь поговорить с моей сестрой. Она должна рассказать тебе обо всём, что произойдёт после разговора с Повелителем. А ты перескажешь всё мне. Увидев, что Матракчи немного растерялся, Хатидже ободряюще улыбнулась: - Не волнуйся. Я не стану подвергать тебя ещё большей опасности и оставаться в твоём доме. - Дело вовсе не в этом, Хатидже-Султан. Я пожертвую своей жизнью ради Вас и не позволю Вам рисковать собой. - Поверь, Матракчи, моя жизнь ничего не стоит, - горько усмехнулась Госпожа. – И чем быстрее я умру, тем будет лучше для всех! - О, Госпожа, одумайтесь! Ибрагим-Паша никогда не простил бы Вам этих слов. Вы были для него всем… - Но Ибрагима больше нет, Матракчи! – в голосе Хатидже явно слышалась боль и отчаяние, с надрывом вырывавшиеся наружу. – Повелитель не пощадил его. И меня. На некоторое время Хатидже затихла. Она не мигая смотрела на дощатый пол в дальнем углу комнаты, снова и снова позволяя огню безысходности полностью поглотить себя. Внезапно страшная мысль пришла к ней в голову. Женщина резко поднялась с кровати и с мольбой посмотрела на Матракчи: - А что, если он и детей моих захочет убить? - Как Вы можете так думать? Ведь в них течёт кровь династии. Никто не посмеет причинить им вред… Хатидже рассмеялась: - Возможно, несколько лет назад я признала бы твою правоту. Однако теперь я точно знаю, что слово Повелителя не стоит ничего. Ни-че-го! Он поступает так, как хочет Хюррем, - Хатидже невольно сжала кулаки и почувствовала боль от того, что ногти вонзились в кожу. - Я даю Вам своё слово, что с Вашими детьми ничего не случится, - искренне пообещал Насух-Эфенди. – По крайней мере, я сделаю для этого всё возможное. - Тебе я верю, Матракчи, а потому от всей души благодарю тебя. Когда она надела плащ и накинула на голову капюшон, собираясь уходить, из другой комнаты послышался шорох. Через мгновение перед мужчиной и женщиной появилась девочка. Хатидже не могла промолвить ни слова от удивления, а Матракчи – от стыда. Он побледнел и судорожно вздохнул, после чего подошёл к девочке и взял её за руку: - Эсманур, милая, зачем ты так рано встала? - Я захотела пить, - тоненьким голоском ответила девочка. – А кто эта тётя? - Это мой друг. Пойдём, я налью тебе молока, - Матракчи украдкой взглянул на Госпожу, однако из-за того, что она уже повернулась к двери, выражения её лица невозможно было разглядеть. Хатидже испытывала противоречивые чувства. С одной стороны ей захотелось поскорее убежать из этого дома, куда вскоре должна прийти Нигяр. Однако Госпожа не понимала, почему Матракчи делает вид, что и понятия не имеет, где девочка, и намеревалась это выяснить. С другой стороны, Эсманур как-никак являлась дочерью Паши, частичкой его плоти и его души. Поэтому она не могла ненавидеть её. Хатидже вспомнила, как даже готова была принять её во дворце и, возможно, со временем, стать ей матерью. Однако Ибрагим заявил ей, что во всём произошедшем только его вина, а потому только на нём лежит ответственность за это дитя. Он не пожелал впутывать свою Госпожу во всё это. - Простите меня, Госпожа, - она не слышала, как Матракчи подошёл к ней. - Почему ты оставил девочку здесь? - Вы должны понимать, что в отличие от Ваших детей, она не является представительницей Османского рода, а потому ей угрожает большая опасность. - Вот именно, Матракчи. А покрывая её, ты подвергаешь опасности себя! Почему ты не отдашь девочку её матери? - Госпожа, Нигяр замужем за Рустемом, а он явно не обрадуется, что дочь Паши будет жить в его доме. - Рустему скоро придёт конец! – решительно заявила Хатидже. – Поэтому я не вижу смысла скрывать правду от Нигяр. Хатидже с грустью вздохнула: - Мои дети останутся без матери. Даже если они и узнают, что я жива, то мне не удастся подарить им ту жизнь, которой они заслуживают. Я не смогу больше дарить им радость, потому что сама больше никогда её не испытаю. Я буду лишь обузой для них… - Хатидже посмотрела на Матракчи. - Я прошу тебя, не лишай матери хотя бы эту девочку. Мужчина не успел ей ничего ответить, как вдруг в окно постучали. Госпожа испуганно покосилась в сторону окна. - Вспомнишь хорошего человека, как он тут же появляется, - взволнованно пробормотал Матракчи. - Я должна спрятаться. Никто не должен меня видеть. Тем более Нигяр. Матракчи лихорадочно стал озираться по сторонам в поисках подходящего укрытия для Султанши: - Спрячьтесь в кладовой. Ради Вашей безопасности я так и быть исполню Вашу волю и отведу Нигяр к девочке. А за это время Вы сможете незаметно убежать. Госпожа кивнула и спряталась в маленьком помещении, где у неё была отличная возможность проследить за разговором.