Вещий сон

Шехзаде внимательно выслушал всё, что сказала Хатидже-Султан, и некоторое время пребывал в молчании. - То есть, Вы хотите вернуться вместе со мной, но не в Стамбул, а в Манису, и не в своём законном статусе, а в статусе служанки? - Верно. Кроме того, ты должен уговорить Хызыр-Реиса и его солдат покинуть Паргу как можно быстрее. Жители и так настрадались от нападений, поверь мне. - Но что я скажу Повелителю? Как я смогу обмануть его и выдать чужой труп за Ваш, прекрасно зная, что Вы живы? - Ах, Мустафа, Повелитель не заслуживает той любви и преданности, которая переполняет тебя, - с горечью произнесла Султанша. – Если бы Ибрагим мог, то непременно подтвердил бы мои слова… - Поверьте, Госпожа, если бы Вы знали, в каком состоянии сейчас Повелитель, то не говорили бы так, - искренне возмутился Мустафа. - Меня не волнует его состояние, - в голосе Султанши проявлялись металлические оттенки. – Точно так же, как и его никогда не волновало моё. – Хатидже поднялась. – Итак, я назвала тебе условия, при которых я согласна покинуть Паргу. Самое главное, больше никто не должен узнать, что я жива. Ни Махидевран, ни Хюррем, ни тем более Повелитель. И если ты решишь поступить иначе, то я никогда тебе этого не прощу. - Как же Вы можете быть так жестоки по отношению к родным людям? Взять хотя бы Ваших детей… - Я бы всё отдала, чтобы снова увидеть их. Но моя последняя попытка могла привести к необратимым последствиям. Если бы Бейхан получила то письмо, то мои дети остались бы одни на чужой земле… Мустафа шумно выдохнул: - Я попытаюсь организовать для Вас тайную встречу с детьми в Манисе. И я согласен на все Ваши условия. Я поговорю с Антуаном и Хызыр-Реисом. Когда он открыл дверь, чтобы выйти на улицу, то крикнул Госпоже напоследок: - Послезавтра мы отчаливаем. Хатидже только кивнула, глядя вслед удаляющейся фигуре: - Как прикажете, Шехзаде… Нико и Манолис, наблюдавшие за уходящим из их дома Шехзаде и вызвавшейся проводить их Марией, услышали последние слова Мустафы и испуганно переглянулись между собой. Когда почтенные гости скрылись из виду, Манолис прошептал: - Мы должны рассказать Госпоже о том, что Ибрагим жив! - Ты прав, отец. Вероятнее всего, её нашли раньше, чем мой брат получил послание. Закончив говорить, Нико толкнул дверь в комнату, где Госпожа сидела, сгорбившись, на низеньком стульчике и смотрела в одну точку. По её щеке стекала слеза, и она даже не сразу услышала, как Нико окликнул её. - Хатидже-Султан, мне нужно рассказать Вам кое-что. Женщина медленно повернула голову: - Я тебя слушаю, Нико. - Вы напрасно стремитесь отсюда уехать! Ведь Ваш муж, Ибрагим-Паша, жив! И он здесь! Хатидже всю трясло от волнения, и когда Нико упомянул своего брата, Хатидже уже не могла контролировать свои эмоции. Слёзы потекли ручьём: - Я знаю, я видела его, говорила с ним, - Хатидже улыбнулась. Похоже, это будет единственное счастливое воспоминание, которое ей предстоит сохранить до конца своей жизни. - Тогда почему Вы уезжаете? Неужели он Вам не нужен без статуса Паши и без богатств? Да, ему нечего Вам предложить, только скромную жизнь в Парге, - Нико скривился. Хатидже была настолько возмущена услышанным, что резко поднялась и залепила Нико пощёчину: - Да как ты смеешь даже думать так? Ибрагим – это вся моя жизнь! Если бы пришлось, я пошла бы в Преисподнюю за ним! И никакие богатства мира не заменят мне счастливых мгновений, проведённых рядом с ним. - Тогда почему?.. – Нико придерживал щеку, которую жгло после удара, и потрясённо смотрел на женщину. - Ему грозит опасность, Нико. Если я не уеду завтра с Шехзаде, то люди Барбароссы останутся здесь, чтобы заняться поисками человека, убившего двух солдат. А этим человеком был твой брат! А так мне удалось убедить Мустафу отменить поиски, и завтра все покинут Паргу, а Ибрагим сможет вернуться к нормальной жизни. Нико был потрясён. - Воистину ваша любовь так сильна, как о ней говорят! Я помню те дни, когда мой брат вернулся сюда, утратив всякую надежду увидеть Вас снова… А сейчас Вы возвращаетесь в родные края… - Место, где моего мужа пытались лишить жизни, уже никогда не станет мне родным, - обречённо сказала Госпожа. Внезапно она взглянула Нико в глаза и взяла его за руки: - Я хочу попросить тебя. Когда ты увидишь его вновь, скажи ему, что я люблю его и ни за что не позволю, чтобы Султан узнал о том, что он жив. Сердце моё будет радоваться, если я буду знать, что он в безопасности и хотя бы иногда вспоминает обо мне. «Плохо же Вы знаете своего мужа, раз думаете, что он так легко сдастся» - ухмыльнулся про себя Нико, а вслух сказал совсем другое: - Непременно передам, Госпожа. Будьте уверены, что и он никогда не прекращал Вас любить. Эти слова вызвали у Хатидже улыбку. Нико улыбнулся в ответ и покинул комнату. Манолис, всё это время сидел на крыльце, не желая стеснять Госпожу своим присутствием, и чистил рыбу. Увидев, как Нико быстро пробежал мимо, толкнув рукой калитку. Манолис вздохнул. Несмотря на то, что он старался специально не прислушиваться к тому, о чём его сын говорил с Госпожой, отдельные обрывки долетали до него через неплотно закрытое окно. Он понимал, что женщина сейчас пребывает в глубокой печали и не представлял, как её утешить. Манолис несмело зашёл в комнату и слегка поклонился: - Не желаете ли отужинать, Хатидже-Султан? - Нет, благодарю Вас, - она уже лежала на кровати и повернулась лицом к стене. – И прошу Вас, не называйте меня Хатидже-Султан. Я уже давно не являюсь ею… - Ну что Вы! – Манолис искренне удивился, услышав такую просьбу. Он подошёл к кровати и присел на самый краешек. – Ведь Вы родились в Стамбуле, в самом роскошном дворце. Вы – первая красавица среди всех Султанш. В Ваших жилах течёт кровь Династии. А мой сын Тео… Он всего лишь сын рыбака. Но он не стыдится этого. По крайней мере, не теперь… Хатидже резко повернулась к рыбаку: - Неужели вы все здесь сговорились? Неужели думаете, что я перестала любить Ибрагима просто потому, что он теперь не Паша? Значит и он должен был разлюбить меня, ведь я уже не первая красавица Династии. По-Вашему, я не подхожу для простой деревенской жизни? – женщина не думала о том, что говорит и кому. Её настолько задели сомнения отца и брата Ибрагима в её чувствах, что она выплеснула на старика всю свою обиду. - Нет! Ни в коем случае! Элени иногда рассказывала о Вас и Вашем трудолюбии, я даже хотел лично познакомиться с Вами, даже когда ещё думал, что Вы обычная учительница. - Ах, если бы я смогла сразу отыскать Ваш дом, Манолис, всё могло бы быть иначе. Но никто не хотел ничего говорить о Вас и Вашей семье. - Поймите нас, Госпожа, мы должны были оберегать Тео. Внезапно Хатидже сделала то, чего сама от себя не ожидала. Она порывисто обняла Манолиса. Воистину его семья – это самое ценное, что у него есть. И ей не придётся бояться, что когда она уедет, что он будет одинок. - Я знаю. И именно поэтому я завтра покину вас. *** Когда Хатидже поспешно увела из леса Антуана и Шехзаде Мустафу, Ибрагим ненадолго с облегчением выдохнул. Он понимал, что Госпожа всячески пыталась отвлечь внимание мужчин на себя. Однако в скором времени его тайник был обнаружен. Один солдат отстал от группы, которой было приказано вернуться в деревню, и по ошибке свернул не на ту тропу. Обнаружив следы от костра и брошенную возле ручья флягу, он пришёл к выводу, что здесь кто-то был. И далеко уйти не мог. Затаив дыхание, он сумел расслышать негромкие стуки и медленно направился в сторону шума. Увидев силуэт человека, срубающего мелкие ветви, он хотел окликнуть его, но внезапно почувствовал, как кто-то ударил его сзади по голове камнем. - Тео! – Ибрагим резко обернулся, услышав голос своего брата. Заметив на земле бездыханное тело, он сначала побледнел, но поняв, что оглушённый солдат был один, с облегчением выдохнул. - Как ты меня нашёл, Нико? - Это неважно! Я пришёл, чтобы рассказать тебе важную новость. - Какую? Судя по тому, что я видел, солдаты покидают лес и в скором времени покинут Паргу. И я смогу вернуться к Хатидже? Кстати, как она? - Именно из-за Хатидже-Султан я так спешу к тебе, брат. Она завтра с утра покинет Паргу вместе с Шехзаде… *** Всю ночь Хатидже не могла сомкнуть глаз. Перед её глазами стоял Ибрагим, читающий письмо в лесу возле ручья. После стольких месяцев мучительной боли она вновь смогла дышать, улыбаться и залечить своё сердце, просто находясь рядом с любимым мужем. Но, по всей видимости, Всевышний решил, что этих нескольких часов, проведённых рядом с мужем, ей будет достаточно. Дальше – снова беспросветная тьма. Кроме того, она почувствовала недоверие, которого так боялась. Было настоящим оскорблением услышать, что она покидает Паргу, лишь бы не оставаться с простым рыбаком. Хотя её сердце разрывалось на части от одной только мысли, что она больше никогда его не увидит. Шехзаде явился в дом Манолиса едва только начало светать. Хатидже без эмоций выслушала слова прощания от старика, Марии и Элени, которая тоже пришла проводить Госпожу и была одной из немногих, кого посвятили в тайну личности Кассандры. - Ничто не происходит просто так, - шепнула знахарка ей на ухо. – Надеюсь, теперь ты это понимаешь. Он должен был узнать, что ты жива. - Какой теперь в этом смысл? – губы Хатидже едва шевелились. Слёз у неё уже не осталось, поэтому глаза её выглядели безжизненно. - Хатидже-Султан, нам пора, - объявил Шехзаде и взял Госпожу под руку. Женщина покорно последовала за своим племянником. Свою душу и сердце она оставила здесь, только ноги её утопали в прибрежном песке, словно из последних сил пытаясь задержать её. *** Когда все поднялись на корабль, Шехзаде отвёл Султаншу в самую просторную каюту и велел сообщить, если что-то понадобится. Хатидже знала, что путь будет долгим. И с каждым днём она будет отдаляться от своего счастья. Единственное, что её утешало, это возможная встреча со своими детьми. Она долго сидела неподвижно, внимательно разглядывая дощатый пол. Но когда солнце застыло в зените, женщина подошла к иллюминатору, чтобы взглянуть на пейзаж. Она не сразу услышала, как кто-то вошёл к ней и запер дверь изнутри. - Госпожа моя, мне известно, что Вы ничего не ели со вчерашнего дня, - услышав голос своего мужа, она резко обернулась. Увидев одного из солдат, стоявшего возле двери, она разочарованно хотела вернуться к созерцанию морских волн, однако мужчина стал медленно убирать со своего лица ткань и снял с головы тюрбан. Хатидже почувствовала, как её сердце бешено заколотилось, когда она снова увидела его лукавую улыбку. Её уже не интересовало, как он сюда попал и почему был так одет. Они подбежали друг другу навстречу и, обнявшись настолько крепко, что, казалось, ни одна сила мира теперь не сможет их разъединить, впились друг другу в губы. *** О, тайное сокровище, сокрытое в каждой душе. О, жемчужина каждого разбитого сердца. О, тайное крыло каждой бескрылой птицы. О, видимый в каждом сердце внутренний смысл внешнего образа. О, любимая, о, Госпожа. Я говорю: «Любовь! Любовь! Хочу раствориться! Страстно хочу быть не по отдельности, а единым целым! Моё разбито сердце. Мои сломаны крылья. Я лечу вдаль. Мои глаза не видят, уши не слышат. Мой путь ведёт лишь к любви…» Разве это не любовь заставляет дождь литься, воду – превращаться в облако, а облако – в воду, пропитывая землю любовью? Разве это не любовь содержится в каждом семени, выдаёт саму себя? Разве её безумное слияние с землёй не есть встреча влюблённых? О, любимая. О, Госпожа! Точно так же, как я влюблён в Вас, вода влюблена в землю. Она не обращает внимания на палящее солнце. Она не беспокоится, во что превратится из-за этой любви. Ведь даже если она испарится и поднимется в небо, она терпеливо будет ждать, когда снова вернётся. Дует ветер, сверкает молния, плачет облако. Вода опять бежит к своей возлюбленной. И весь мир провозглашает воссоединение влюблённых.