Вещий сон

Махидевран сидела в своих покоях и рассматривала новый подарок, полученный от сеньоры Габриэлы, торговки из Генуи. Женщина сказала госпоже об этом зеркале одну весьма занимательную вещь: когда человек совершит грех, то зеркало вберёт его в себя и треснет. В данную секунду зеркальное отражение не было изуродовано даже маленькой трещинкой, что очень радовало Махидевран. Её шехзаде уже две недели как вернулся в Манису, поэтому, несмотря на печаль, в которую погрузилась вся семья повелителя после похорон Хатидже-султан, сердце её было спокойно. Однако проблемы гарема в очередной раз свалились на неё, как снег на голову. В покои госпожи влетела Фидан-калфа. Она была бледна, как привидение, и жутко встревожена. - Госпожа! Девушки в гареме хотят устроить бунт. Ни одну из них Шехзаде не звал к себе, потому что каждый вечер он проводит в компании новой кухарки, которую он привёз из Парги… Они уже несколько раз пытались подкараулить её у выхода из покоев шехзаде, чтобы связать и спрятать её в чулане, однако она догадалась попросить у шехзаде выделить ей одного из солдат, который всегда и везде её сопровождает. Так больше продолжаться не может. Мы с Дианой делаем всё возможное, однако теперь без вашего вмешательства не обойтись. Махидевран поджала губы и шумно выдохнула. Отложив зеркало в сторону, она внимательно взглянула на Фидан: - Ты говорила с этой кухаркой? - Нет. Но с ней говорила Диана. По её словам, она утверждала, что сам шехзаде распорядился её судьбой и никого другого она слушать не будет. - Где она сейчас? - В покоях шехзаде. - Я немедленно отправлюсь туда! – решительно заявила Махидевран и резко поднялась с диванчика, на котором она сидела всё это время. - Но, госпожа, шехзаде велел, чтобы его никто не беспокоил. Особенно когда в его покоях эта женщина, - слабо возразила Фидан. Она семенила вслед за госпожой, но не успела догнать её. Дорогу Махидевран преградил верный товарищ Мустафы Ташлыджалы. Стражник, о котором сказала Фидан, стоял возле дверей и резко опустил голову. Но госпоже не было до него дела. Она вперила яростный взгляд в Яхью, который, несмотря на то, что был на целую голову выше неё, сейчас испытал невольный страх. - Немедленно впусти меня! - Простите, госпожа, - ровным голосом начал Яхья. – Однако шехзаде не велел никого пускать к нему… - У меня срочное дело к сыну, - она попыталась сделать шаг вперёд, однако Яхья аккуратно схватил её за предплечье, вынуждая оставаться на месте. – Его очередная фаворитка, - она кивнула в сторону двери, за которой вышеупомянутая фаворитка в данный момент находилась, - вносит разлад в гарем шехзаде. Моя обязанность – следить за тем, чтобы не было волнений… Внезапно из-за дверей послышался голос Мустафы: - Впусти её, Яхья! Махидевран резко выдернула свою руку, так бесцеремонно схваченную Яхьёй, и через секунду скрылась в покоях. Вероятнее всего она ожидала застать их врасплох прямо в постели. Однако на удивление всё выглядело чинно, скромно и аккуратно. Шехзаде преспокойно сидел за столом и дожёвывал пирог, который, по всей видимости, принесла эта кухарка. А женщина была полностью одета и уже стояла, повернувшись, правда, лицом к Шехзаде. - Матушка, что вас так сильно встревожило? Почему вы так рвались в мои покои? Но Махидевран уже не слышала ни звука из того, что произнёс её сын. Она внимательно рассматривала женщину, которая явно не желала показать своё лицо. Махидевран внезапно почувствовала, как сердце её забилось чаще. С каждым шагом она приближалась к столу, за которым сидел шехзаде, и видела, как гостья медленно поворачивает голову: - Здравствуй, Махидевран, - улыбнулась Хатидже. Шехзаде позабавила реакция матери. Минуту назад, когда султанша яростно пробивалась в покои, Мустафа пытался что-то придумать и спрятать Хатидже. Однако женщина неожиданно заявила, что не боится быть узнанной и позволила мужчине впустить свою валиде в покои. Теперь глаза Махидевран были широко распахнуты. Она затаила дыхание, словно боялась, что любое лишнее движение спугнёт «воскресшую из мёртвых». В конце концов, прошло несколько секунд, а Хатидже с улыбкой на лице разглядывала потрясённую женщину. - Так вы… живы? - Как видишь… В эту секунду Махидевран бросилась обнимать султаншу. При этом она смеялась и плакала одновременно, не в силах сдержать свои чувства. - Аллах! Какое счастье! Какая радость! Нужно немедленно устроить праздник… - Тише! – усмирила пыл своей подруги Хатидже. – Ты сошла с ума? Неужели ты думаешь, что я просто так заставила Мустафу отправиться в столицу и сообщить о своей смерти? - Ах, простите меня и моё волнение, - Махидевран заговорила значительно тише. – Просто я так обрадовалась, что на секунду потеряла голову… Мне так много нужно Вам рассказать. И о многом расспросить… - Я непременно отвечу на все твои вопросы, - заверила её Хатидже. – Однако у меня к тебе будет просьба. О том, что я жива, знает всего несколько человек. Это твой сын и Яхья. Даже Хызыр-Реис не знает, что способствовал именно моему возвращению, поскольку стараниями шехзаде он ни разу меня не увидел. Остальные думают, что я – Кассандра из Парги, поэтому в присутствии посторонних ты должна называть меня только так. Если Повелитель узнает, что Мустафа тайно помогает мне, то попадёт в немилость… - Ах, Госпожа, Повелитель пребывает в глубочайшей печали из-за Вашей… кончины. Он совершенно ничем не интересуется. А от этого влияние Хюррем на Повелителя значительно выросло. Если бы не Лютфи-Паша, эта змея сумела бы продвинуть в Совет всех своих людей. С Вашим влиянием мы могли бы уничтожить эту змею за то, что она сделала с Ибрагимом-Пашой… - Довольно, Махидевран. Даже не смей заводить со мной разговор на подобную тему. Я не собираюсь противостоять Хюррем. Я дождусь, когда мои дети будут рядом со мной, и покину эти земли… Валиде побледнела. Ей нужно было срочно придумать веские доводы, чтобы убедить Хатидже остаться и отомстить за Ибрагима-Пашу. По её мнению, Султанша могла бы объединиться с Шах-Султан и окончательно разобраться с её вечной соперницей. Однако Хатидже уже откланялась и поспешила покинуть покои. Ибрагим незаметно последовал за ней. Едва добравшись до своей комнаты на этаже фавориток, Хатидже выгнала убиравшихся там служанок и велела своему спутнику войти. - Хатидже, что произошло? Неужели теперь и Махидевран знает?.. - Да, Ибрагим, - женщина схватилась за голову, напрасно надеясь, что от этого её волнение уменьшится. – Теперь я боюсь, что и о тебе они скоро узнают… - Но как? Если ты никому не скажешь… - Ибрагим, как ты можешь сомневаться во мне? Я скорее умру, чем выдам тебя. Собственно ради этого я и покинула Паргу, чтобы обезопасить тебя от людей султана. Теперь же нам нужно как можно скорее вернуться. Хоть бы Бейхан поспешила… От сильного волнения у женщины потемнело в глазах, и она резко села на кровать. - Хатидже, с тобой всё в порядке? – забеспокоился Ибрагим. Он подошёл к жене и сел перед ней на корточки. - Как же мне хочется, чтобы всё закончилось, - обессилено выдохнула женщина. – Но я чувствую, что все наши беды только начинаются. Махидевран может проявить неосторожность и тогда… - Прошу тебя, не думай об этом, - он поцеловал её в висок. Это как всегда подействовало успокаивающе. Хатидже улыбнулась и погладила мужа по щеке: - Ты останешься со мной сегодня? - К сожалению, у меня есть одно срочное дело, которое мне нужно уладить до того, как мы вернёмся в Паргу… Хатидже поджала губы: - Даже теперь, когда ты не служишь Султану, у тебя находятся какие-то дела, - она старалась, чтобы её голос звучал ровно, однако полностью скрыть своё раздражение у неё не получилось. Однако Ибрагима это даже позабавило: - Я обещаю, что всё расскажу тебе в подробностях, когда мы будем далеко отсюда, - пообещал он и, припав губами к её руке на несколько секунд, покинул покои. Хатидже, едва за мужем закрылась дверь, поспешила укрыться одеялом и заснуть, чтобы поскорее наступил новый день. Однако сон никак не шёл к ней. Тревожные мысли не покидали её. «Теперь Махидевран всё знает… О, Аллах! Зачем я не послушалась Шехзаде и не спряталась где-нибудь?..» Подумав об этом, Хатидже ухмыльнулась. Нет уж. Хватит прятаться! Тем более, от Махидевран. Она обожает своего сына, всегда поддерживает его решения, а значит, никогда и ни за что не выдаст его… *** После похорон Хатидже-Султан и казни сына венецианского посла Антуана Брагадина, Хюррем была вынуждена вернуться вместе с Мехмедом в Амасию. Она предвидела подобный исход событий, а потому не испытала ни скорби, ни сожаления, ни тем более удивления. Ей не хотелось оставлять своего мужа «на попечительство» Шах-Султан, однако Хюррем не посмела ослушаться его. Тем более что ей и самой нужна была передышка от всех этих тайн, интриг и стычек. В санджаке её встретили на высшем уровне. Нурбахар тут же принесла в покои Валиде очаровательного мальчика, благодаря чему лицо Хюррем озарилось неподдельной радостью. Мехмед в свою очередь сразу же организовал заседание и потребовал от каждого полный отчёт обо всём, что произошло за время его отсутствия. А вечером Шехзаде отправился к своей любимой наложнице. Он много расспрашивал о том, не обижал ли её кто-нибудь, пока его не было, ведь история с темницей, когда девушка случайно стала свидетелем побега Гюлезар-хатун, всплыла сразу же, а калфа, допустившая подобное, была выслана из дворца. С тех пор все девушки поняли, что отныне интриговать против фаворитки Шехзаде – себе дороже и старались с ней подружиться. Итак, спокойная атмосфера без склок и ссор, царящая в санджаке, где не было завистников, приятный климат Амасии и Шехзаде, который каждое утро завтракал вместе с ней, сделали своё дело. Хюррем окончательно расслабилась. Она даже в течение первой недели не писала исполненных грусти и тоски писем своему Повелителю, поскольку ничего этого не чувствовала. Хюррем вынуждена была признаться себе, что устала от равнодушия и апатии своего возлюбленного супруга. Он уже не был тем пылким и страстным Сулейманом, который беспрестанно читал ей стихи о бесконечной любви. Этому Сулейману было совершенно неинтересно, что происходит вокруг. Ей не хотелось думать, что именно она приложила руку к тому, чтобы всё закончилось так. В конце концов, если бы ОН захотел, то Ибрагим остался бы в живых, а вместе с ним и его жёнушка, которая, вероятнее всего, продолжила бы предпринимать жалкие попытки уничтожить её. Хюррем усмехнулась. «Хатидже-Султан никогда не видела ничего дальше своего носа. У неё просто напросто ума не хватило бы со мной тягаться. Для неё в любом случае был уготован печальный конец…» Вспоминая закрытый гроб, в котором привезли Султаншу, Хюррем думала: «Вот до чего тебя довела твоя ненависть, Хатидже…» Однако размеренная и беззаботная жизнь не могла длиться вечно. Тем более что Шехзаде очень много времени стал проводить со своим новым знакомым, которого он случайно встретил после долгой разлуки во время поездки на верфи. Её возмущало то, насколько восторженно Мехмед отзывался о нём, надеясь, что между ними будет такая же крепкая дружба, как была когда-то у Повелителя и Ибрагима-Паши. Впрочем, Илиас действительно оказался весьма образованным и талантливым юношей. Пообщавшись с ним один раз, Хюррем вынуждена была признать, что он может стать достойным спутником для её Шехзаде. А уж после того случая, когда он заметил в шатре Мехмеда ядовитую змею и тем самым спас ему жизнь, Госпожа и вовсе успокоилась. Правда, теперь она видела сына ещё реже, чем раньше. Хюррем предчувствовала, что спокойствию скоро придёт конец, а потому даже не удивилась, когда Гюль-Ага однажды пришёл к ней в покои в необычное время, когда Хасеки уже хотела начать готовиться ко сну. - Госпожа, из Манисы до меня сегодня дошли странные известия. Хюррем повернулась к слуге и ровным голосом попросила: - Говори. - Оказывается, Шехзаде Мустафа зачем-то пригласил Бейхан-Султан. Сделано это было в строжайшем секрете, поскольку наши пташки сообщили мне эту весть, когда Султанша уже прибыла в санджак. Но это не самое странное, Госпожа моя. Она зачем-то привезла с собой детей Ибрагима-Паши, притом, что своих оставила в Семендире. Хюррем насторожилась и подошла к Гюлю-Аге: - Зачем это ему понадобилось делать из этого тайну? Ведь никто не запрещает ему приглашать в санджак своих родственников. - С позволения Повелителя, - подмигнул Ага. Хюррем улыбнулась: - Я не сомневаюсь, что об этом визите Сулейману станет известно не раньше нас. Ах, Мустафа, почему же ты такой скрытный? Только и делаешь, что вызываешь у Повелителя сомнения на свой счёт… Гюль-Ага захихикал. - Ах, я же чуть не забыл. Это ведь ещё не всё, - евнух стукнул ладонью себя по лбу. – У Шехзаде Мустафы появилась новая фаворитка. Однако на людях она всегда ходит в тёмном плаще. Никто не видел её лица кроме женщин, работающих на кухне. Те в свою очередь утверждают, что она не очень привлекательна. Короткие волосы, многочисленные шрамы на лице и на руках. Кроме того, она довольно нелюдимая. Тем не менее, она чем-то привлекла Шехзаде, поскольку он каждый вечер приглашает её в свои покои. Да ещё и Махидевран-Султан иногда ужинает с ними… Хюррем задумчиво потирала подбородок: - А откуда вообще взялась эта фаворитка? - О! Вы не поверите, Госпожа моя, Шехзаде Мустафа привёз её из Парги. Хюррем встрепенулась: - Неужели? - Интересный факт, не правда ли? Может быть, стоит рассказать обо всём Повелителю? - К сожалению, мы не можем рассказать ему ничего такого, что могло бы его заинтересовать. Нам нужно непременно выяснить, кто эта женщина и почему она скрывает своё лицо. А Повелителю напишем, что я и Шехзаде Мехмед страстно желаем повидаться с Бейхан-Султан. Того гляди, он и сам захочет сопроводить нас в Манису. Может даже, Шах-Султан с собой возьмёт. Вот тогда-то Мустафа и познакомит всё своё семейство с новой фавориткой, - Хюррем потёрла ладони, предвкушая новую интригу. *** - Хатидже, ты понимаешь, что это огромный риск? – встревоженно спросила Бейхан. Сёстры сидели в комнате Хатидже в охотничьем домике. После того, как женщины встретились в покоях Шехзаде, где они наплакались и наговорились вдоволь, Хатидже несколько дней провела в охотничьем домике. Несмотря на радость, которую она испытала, увидев сестру, и волнительный трепет от предстоящей встречи с детьми, женщине не становилось лучше. Она страдала от головокружений и тошноты, а лекари не могли понять, что с ней. Одни говорили, что это последствия морской болезни, другие – что это отравление, однако чем её могли «травить», никто не мог сказать наверняка. Поэтому сейчас Хатидже лежала в кровати и выглядела весьма ослабевшей: - Я и так слишком многого боялась, Бейхан. - Но ведь близнецы ещё маленькие. Ты думала о том, что они могут и не захотеть покидать дворец в Семендире? А если они останутся здесь, то по своей детской наивности всем будут рассказывать, что они виделись с тобой? Ты осознаёшь, чем это тебе грозит? Тебе придётся предстать перед Повелителем! Хатидже улыбнулась, надеясь, что это поможет успокоить Бейхан: - Ты же сказала, что поговорила с ними. И что они сказали тебе, что согласись бы уехать далеко-далеко отсюда, если бы представилась такая возможность… - Не забывай, что слова детей часто расходятся с их поступками. Сколько раз они дают обещание не убегать из дворцового сада, а потом слуги находят их на дереве у самых ворот? Вспомни хотя бы нас с тобой, - Бейхан улыбнулась. – Как часто мы стремились ускакать от стражи, прогуливаясь по лесу… Женщины улыбнулись, погрузившись в такие далёкие воспоминания. - Ах, Бейхан, мне кажется, что всё это происходило не со мной, - призналась Хатидже. Через секунду улыбка исчезла с её лица: - Я готова рискнуть своей жизнью, Бейхан. Когда ты приведёшь их ко мне? - Завтра. Вы увидитесь завтра. А пока отдыхай. Ты выглядишь совсем неважно. Бейхан поднялась. Она мельком взглянула на сестру, которая снова слегла от неизвестной болезни. Женщина не стала говорить сестре о своём разговоре с лекаршей, навещавшей Хатидже до её прихода. Ведь та говорила совершеннейшие глупости. Мол, девушку надо показать акушерке. «Это исключено! Она не может быть беременна!» - категорично заявила Бейхан. Султанша даже мысли не допускала, что Хатидже могла быть близка с другим мужчиной. Ведь Ибрагим-Паша погиб два года назад… *** Едва Бейхан села в карету и отправилась во дворец Шехзаде Мустафы, в комнату Султанши забежал Ибрагим. Несмотря на то, что у Хатидже не было сил даже для того, чтобы приподняться с кровати, глаза её светились от счастья: - Ах, Ибрагим! Я уже не верю, что завтра мы воссоединимся с нашими детьми! И наконец-то вернёмся в Паргу вместе… Однако Ибрагим, по всей видимости, не разделял радости своей жены, поскольку на его лице не было даже намёка на улыбку. Напротив, он побледнел и медленно подошёл к кровати. Хатидже знала, что когда её муж приближался к ней с непроницаемой маской на лице, когда невозможно было даже догадаться, о чём он думает в этот момент, то это означает, что то, что он собирается сказать, связано с их скорым расставанием. Так он сообщал ей о предстоящих военных походах или поручениях Повелителя, связанных с подавлением опасного мятежа, разросшегося до невероятных масштабов. Вот и теперь он точно так же поцеловал её руку и посмотрел прямо в глаза: - Госпожа моего сердца, Хатидже. Мне нужно кое в чём тебе признаться… - тихо начал он. - Ибрагим, ты пугаешь меня, - честно призналась Султанша. – Неужели кто-то узнал о тебе? - О, нет, не беспокойтесь, - заверил Ибрагим. – В эту тайну посвящены только те, кому я сам счёл нужным рассказать. Хатидже не смогла сдержаться и с ужасом ахнула: - Ибрагим! Что ты наделал? Как ты мог? - Прошу Вас, выслушайте меня… - Я не смогу потерять тебя снова! Я не вынесу этого! - Ты меня не потеряешь! – сказав это, Ибрагим приложил палец к губам, тем самым призывая жену сдержать свои эмоции. Затем украдкой взглянув на дверь, которая, к счастью была закрыта, он наклонился к Хатидже и заговорил шёпотом: - Когда мы плыли сюда, Хызыр-Реис собрал всех своих людей. После того как все ушли, он попросил меня задержаться. Хатидже, он узнал меня, как только я вошёл в капитанскую каюту! От страха Султанша крепче сжала ладонь своего мужа. - Но он не стал разоблачать меня при всех. Только когда мы остались наедине, он потребовал, чтобы я открыл лицо. - Но ведь он мог выдать тебя Повелителю! - Хатидже. Посуди сама, даже Шехзаде до сих пор не знает о том, что я жив. Да и ты бы не узнала, если бы я не сказал. Поверь, Барбаросса надёжен. Кроме того, мы с ним разработали некий план касательно защиты Шехзаде Мустафы. - О чём ты говоришь? Шехзаде в опасности? - Пока Лютфи-Паша остаётся Великим Визирем, опасаться нечего. Однако Хюррем-Султан делает всё, чтобы прекратить это. Рустем-Паша скоро женится на Михримах. - Не может быть! - Махидевран не сказала тебе? - Они с Шах-Султан пустили слух о том, что Паша болен проказой, и пока не будет доказано обратное, ни о какой свадьбе не может быть и речи… - Тем не менее, мы должны быть готовы к худшему. Хызыр-Реис собирается создать тайное общество, в которое должны войти самые влиятельные люди Османской империи. Он попросил меня помочь разыскать всех, кто поддерживает Шехзаде Мустафу, чтобы объединиться. Поэтому завтра я отправляюсь вместе с ним в плавание. - И как долго оно продлится? – голос Хатидже дрожал от волнения. За два года она отвыкла от светских манер, вынуждающих из последних сил сдерживать рвущиеся наружу чувства. Поэтому сейчас у неё слабо получалось скрывать свой страх. - Я не знаю, - вздохнул Ибрагим. – Но я прошу тебя, забирай детей и уезжай в Паргу. И ничего не говори им, пока вы не сойдёте на берег. - Мы без тебя никуда не уедем! – возмутилась Хатидже. - Сердце моё, - Ибрагим провёл ладонью по её щеке, вытирая непрошенные слёзы. – Не смей сомневаться в том, что я вернусь к тебе и нашим детям. - Ах, почему судьба так жестока ко мне! Даже теперь, когда, казалось бы, мы остались одни в целом мире, ты всё равно покидаешь меня. Султан избавился от тебя самым унизительным способом, а ты всё равно продолжаешь помогать ему… - Я делаю это не ради Султана, а ради будущего Османской империи. А её будущее – это Шехзаде Мустафа. Не ты ли сама так убеждала меня в этом? Если бы эта ситуация произошла два года назад, Хатидже поджала бы губы, стремясь подавить в себе негодование, однако теперь она порывисто обняла мужа и разрыдалась на его плече. Она понимала, что её муж подвергает себя страшнейшему риску, но остановить его было не в её власти. - О, Госпожа моя, не плачьте. Если наши дети увидят Вас в таком состоянии, они не захотят отправиться с Вами… - Обещай, что вернёшься ко мне! Ибрагим улыбнулся. Как же он тосковал по своей жене, которая ценила его жизнь превыше всех остальных. Его собственница, которая желала, чтобы малейшее её требование непременно было исполнено. - Непременно. Но и Вы мне должны кое-что пообещать взамен, - он взглянул в её пытливые заплаканные глаза: - Береги наших детей. И обязательно дождись моего возвращения! Хатидже улыбнулась. Это требование она с радостью исполнит. - Ты останешься со мной сегодня? - Как ты пожелаешь, но рано утром я отчаливаю… Ей больше не хотелось думать о разлуке. Она жадно целовала его, пытаясь насытиться. Ведь неизвестно, когда им суждено увидеться вновь. И суждено ли… *** Утром Махидевран разбудил настойчивый стук в дверь. - Госпожа! Мне нужно сообщить Вам важные новости! - Ах, Фидан, - Махидевран повернулась на другой бок, намереваясь досмотреть прерванный сон. – Приходи в более подходящее время. - Но, Госпожа, новости пришли из Амасии, и прислал их наш человек… Услышав это, Султанша резко поднялась с кровати и поспешила сама открыть дверь: - Ты с ума сошла? Как ты можешь кричать на весь коридор о таких вещах? Входи немедленно и рассказывай! – Госпожа буквально втащила калфу в свои покои. Она внимательно посмотрела по сторонам, прежде чем запереть дверь. - Простите, Госпожа, но вести тревожные. Илиас написал, что в скором времени Шехзаде Мехмед приедет сюда вместе с Хюррем-Султан. Ей стало известно о том, что Бейхан-Султан гостит здесь и она, спросив позволения у Повелителя, прибудет сюда, как только от него придёт ответ. - Вот мерзавка! – Махидевран от переполнявшего её негодования звучно ударила кулаком по столешнице. – Она ещё и Повелителю обо всём рассказала! – женщина стала беспокойно метаться по комнате. – Хюррем никак нельзя сейчас появляться здесь, а Повелителю тем более… - Госпожа, простите мне мою дерзость, но… Это как-то связано с Кассандрой? – калфа спросила и тут же осеклась, поскольку Махидевран резко остановилась и смерила Фидан таким взглядом, о котором говорят, что он может убить: - Ты задаёшь слишком много вопросов, Фидан. Лучше приведи ко мне Ташлыджалы и Бейхан-Султан! Фидан-калфе оставалось только подчиниться.