Чудеса, да и только!

Постоянно чем-то недовольный, то респектабельно-холодный, то взъерошенный и злой. Кричит, дерется веером и угрожает пистолетом. Язвительный, наглый, иногда мелочно-вредный. С мерзким характером, так не соответствующим ангельскому личику. Светлая кожа, золотые волосы, белоснежные одеяния и бедовые аметистовые глаза. Стальной стержень во взгляде, ни разу не дрогнувшая рука с револьвером и такая трогательная на этом фоне боязнь кошек. Вечный запах кофе, табака и пороха. И совсем нет крови, хотя иногда кажется, что вы пропитаны ей насквозь. Обманчиво хрупкий, ужасно упрямый, вроде как мудрый, но такой дурак… Ну и как это чудище не то что любить, а хотя бы просто терпеть? Раздражает своей холодностью, вымыкает своим безразличием, иногда хочется убить своими руками, иногда обнять и согреть. Его одного тянет не дразнить – задирать. Что бы вспыхнул как порох. Что бы выбить из светлой головушки все заморочки. Хотя бы на время, но стал не ледяной глыбой – человеком. А он злится. И ведется. И, ты точно знаешь это, благодарен тебе. Но никогда не скажет. А может – скажет. Кто его вобщем-то знает, Санзо-сама? Годжо, хмыкнув, пригладил растрепавшиеся золотистые прядки и крепче прижал к себе тело монаха. Белобрысая сволочь уютно устроилась у него на коленях, уткнувшись в грудь и тихо посапывая. Нее, а все таки любить его можно, хоть он и гад порядочный. А заскоки и прочая фигня… С кем не бывает? Уж это-то он знает как никто другой. Санзо – это Санзо, хоть и сволочь, да родная. - Эй, каппа, что застыл? Дай сигарету, - раздался сонный голос и Санзо, чуть приоткрыв глаза, дернул ханьё за алую прядь. - И тебе с добрым утром, Санзо, - хмыкнул Годжо и, порывшись в кармане штанов, достал пачку. Вытащил сигарету и сунул ее в рот, остальную пачку протянул Санзо. Потом прикурил и убрал зажигалку. Санзо приподнял бровь. Полукровка нагнулся к нему и прикурил его сигарету от своей. Тот удовлетворенно затянулся и откинул голову на плечо красноглазого. Пару минут молча курили. Годжо, прикрыв глаза, о чем-то думал. Санзо разглядывал соседнюю стену. - Санзо… - наконец позвал монаха полукровка, как бы невзначай скользнув по его руке своей. - Что тебе? – откликнулся блондин, наблюдая, как переплетаются их пальцы. - А что будем делать с призраком? – спросил Годжо, сдвигая ткань хои с колена монаха. - Убить, - отрезал Санзо, игнорируя руку каппы, огладившую внутреннюю сторону его бедра. - Ну и как ты это сделаешь, о Великий? Она же и так… - пробормотал ханьё, обнимая блондина за талию и склоняясь к его шее. - Заткнись, придурок! Шауреджо мне, по-твоему, на что? – отозвался Санзо, повернувшись к каппе лицом. И не дав тому ответить, обнял за шею и поцеловал. Оторвавшись от полукровки пару минут спустя, с удовольствием убедился в затуманенном состоянии глаз того. Прижался на секунду всем телом и прикрыл ладонью рот потянувшегося за продолжением каппы. - Не сейчас, - мысленно улыбнулся его разочарованному выражению лица Санзо и стал одеваться. - Холодный~ - обиженно протянул Годжо и последовал его примеру. - Долго я спал? – спросил монах, скептически разглядывая все измятое свое традиционное одеяние. - Пару часов, - ответил ханьё, накидывая жилетку. Санзо наконец разобрался с хои и уже затягивал пояс, как его со спины обняли и прижали к горячему телу. - Тупой каппа, я же сказал, не сей… - возмущенно дернулся блондин, поворачиваясь лицом к полукровке, и удивленно замолчал. Ханьё глядел на него с какой-то щемящей нежностью и грустью. - А будет ли потом? – шепнул он, отведя мягкую прядь с глаз монаха. Тот пристально посмотрел ему в глаза. Потом, фыркнув, обхватил ладонями лицо полукровки и притянул к себе. - Не надейся, что сможешь так легко от меня отделаться, Годжо. За эту неделю ты мне много чего задолжал, так что… - слова его заглушил очередной поцелуй. - Придурок… Не сейчас… же… - пробормотал Санзо, уткнувшись ханьё куда-то в шею и пытаясь отдышаться. - Да понял я, понял! Разберемся с призраком, и меня ждет награда в виде тушки Сазо-самы, – засмеялся Годжо. – Кстати, официально поздравляю вас с лишением невинности, Святейшество! – покровительски похлопал он по плечу опешившего монаха. - Надо же, как быстро к тебе вернулась уверенность. Наглеешь прямо на глазах, - отмер наконец Санзо. - Что поделать? – философски пожал плечами Годжо. Потом, приобняв монаха за плечи, прошептал тому на ухо, нагло улыбаясь: - Теперь нам можно будет с чистой совестью экономить денежки и заказывать три номера вместо четырех, в одном из которых все равно никто не спит. Раз уж Санзо-сама вознамерился прописаться в моей постели… - Заткнись! Убью! – заорал на него Санзо, выворачиваясь и пытаясь ударить полукровку локтем в живот. Благо, тот вовремя отскочил. - Сан-чан такой милый! – насмешливо протянул каппа, сверкая улыбкой. - Тебе что, жить надоело?! – Санзо судорожно искал в рукаве пистолет. Ханьё воспользовался заминкой, подскочил к монаху и легко поцеловал его в губы. Тот замер. - Давай разберемся сначала с этим призраком, Санзо-сама? – лукаво улыбнувшись, предложил Годжо. Санзо, хмыкнув, кивнул.