Let me feel your recognition I can taste the way you look I guess it was the right decision! My thoughts are my bible, thatʼs by what I live Дай мне ощутить твое одобрение, Я чувствую на вкус твой взгляд. Наверно, это было верным решением. Мои мысли — моя библия, я живу ими.
Мисс Ронде Ллойд всегда думалось, что этим футболистам не мешало бы чаще принимать душ, особенно после тренировок. Они хоть и выглядели прекрасно, особенно для своих лет, все же в том, чтобы ощущать даже едва различимый запах пота, было мало приятного. Уилл являл собой радующее острое обоняние Ллойд исключение: всегда ухоженный, он был не только хорош собой, но и не жалел времени на поддержание формы и своего стиля. Ронда, со своей истинно королевской вальяжностью и придирчивой натурой, не могла не обратить внимания на представителя едва ли не вымирающего в школе вида мужчин, которые не считали поддержание имиджа чем-то из разряда «гомосятских штучек». В свои семнадцать Уилл неплохо разбирался в брендах, подбирал себе отличный гардероб и шикарно смотрелся рядом с Рондой, что было особенно заметно на многочисленных фотографиях в ее комнате, прикрепленных к огромному зеркалу. Каждый раз, любуясь своим отражением и случайно бросая взгляды на молодого человека, который блистательно улыбался ей с фотокарточки, девушка ловила себя на мысли, что находит Уилла привлекательным чисто эстетически, тогда как ее любвеобильное сердечко внезапно решило замолчать, будто бы наотрез отказываясь воспринимать подобных мужчин как нечто сексуально привлекательное. Странные мысли несколько пугали Ллойд, потому она сразу же старалась от них избавиться, убеждая себя в неопровержимой физической тяге к молодому человеку. Подкреплялись подобные убеждения, как правило, страстными поцелуями и жаркими объятиями; зачастую Ронда прижимала футболиста к стенам класса, не заботясь о мнении окружающих — все, что угодно, лишь бы тут же выкинуть из головы неприятную мысль. Собственно, мнение каких-то школьников никогда особо не волновало самопровозглашенную королеву моды, если только дело не касалось ее блестящей репутации законченной стервы: в таких случаях Ронда не скупилась на грубые выражения и угрозы, дабы навсегда указать обидчику на его место. Вот только в ситуациях, касающихся Уилла, Ллойд будто забывала о существовании кого-либо в помещении, кроме них, и временами это несколько пугало ее. Рука, обхватившая ее талию, вернула девушку в реальность; приподняв голову и заметив подошедшего молодого человека, Ронда довольно улыбнулась и протянула к нему руки, тут же обвив ими накачанную шею. На мгновение ее глаза зацепились за расположившегося неподалеку парня, вальяжно рассевшегося за одной из школьных парт; казалось, своим взглядом он намеревался проделать меж ее глаз огромную дыру, потому что той секунды хватило, чтобы сердце Ллойд ощутимо екнуло. Однако не прошло и минуты, как ее губы уже блуждали по щеке Уилла, в то время как мысли лихорадочно цеплялись друг за друга, пытаясь найти оправдание собственной слабости: «Этот Сид в последнее время совсем из ума выжил, не удивлюсь, если слухи про его мамашу окажутся правдивыми: для взращивания такого отморозка нужна просто исключительная почва». Прошедший мимо паренек едва заметно задел локтем спину Ронды, на что принцесса отреагировала мгновенно, быстро оглянувшись и прошипев несчастному в лицо пару оскорблений. В тот же момент, будто услышав ее мысли, Гифальди презрительно поморщился и отвернулся; лицо его настолько скривилось от искреннего отвращения, что Ллойд удивилась, как он сдержался и не сплюнул. Подошедший к нему Стинки, опустившийся рядом на парту, явно был призван отвлечь Сидни от неприятных мыслей, но должного эффекта его появление не возымело. ― Мне, может, позже подойти? А то ты так занята разглядыванием этого мудилы, — усмехнулся Уилл, слегка расслабив хватку. Обернувшись в ту же секунду, девушка раздраженно фыркнула и легонько ткнула тонким пальцем с длинным светлым ногтем в чужую грудь. ― Не упоминай меня и этого ошметка в одном предложении, иначе меня стошнит прямо здесь, прямо на твою белую майку. Ты ведь этого не хочешь? — вкрадчиво поинтересовалась она, заметив примирительную улыбку на лице Уилла. — Чудно. Воздействовать на парня посредством кокетства — самый примитивный способ заполучить его расположение; разумеется, если девушка имеет в арсенале хорошую внешность, сильный характер, отличный вкус и харизму. Все из перечисленного Ронда с уверенностью относила к себе, потому никогда не теряла возможности пустить свое убийственное обаяние в ход, дабы заполучить желаемое. И, собственно, что было в этом предосудительного? Не напрасно ведь природа наградила ее неплохой фигуркой и симпатичным личиком, а родители — средствами и вкусом, благодаря которым Ллойд всегда удавалось из просто хорошенькой девушки перевоплотиться в яркую диву, одного взгляда которой хватало, чтобы местные звезды уделяли ей все свое внимание. Одно ее пугало — собственные вкусы. Правда, она не опустилась до Сида, который одно время уделял ей повышенное внимание. Напротив — она издевалась над ним и демонстративно унижала, но дело было и не в презрении вовсе, как можно было подумать на первый взгляд, просто сердце ее в тот год было занято совсем другим неудачником. Кем же надо быть, чтобы объектом своего обожания избрать неповоротливого ленивого Бермана, неспособного опустошить тарелку со стейком, не вымазавшись при этом с ног до головы соусом, человека, который в свои семнадцать продолжал спорить со всякими молокососами, выполняя их идиотские задания? Он охотно проводил время со Стинки и Сидом, который в то время еще казался относительно вменяемым, и наотрез отказывался от общества Вольфганга, несмотря на заметное его преимущество в виде возраста и репутации. Нет, у Гарольда были свои интересы, которые далеко не во всех аспектах совпадали с интересами Вольфганга, и были свойственны скорее подросткам, в компании которых он постоянно ошивался, нежели его сверстникам. Не нужно было обладать особым вниманием, чтобы заметить недалекость Бермана. И хотя Ронда в отношении него всегда старалась подобрать как можно менее резкие выражения, это не спасало ее от осознания простой истины — Гарольд был откровенно туп и невозможно ленив, что в сочетании являло миру его здоровую округлую тушку с неким подобием мускулов под слоем жировой ткани и глупым взглядом небольших — поросячьих, как их называла Хельга — глазок. Порой Ронда задавалась вопросом — как этому глупцу удавалось скрывать наличие с ней отношений от влюбленного в нее же Сида, особенно учитывая тот факт, что они, вроде как, неплохие друзья и сравнительно много времени проводят вместе? Это всегда оставалось для нее загадкой, но поднимать эту тему при Гарольде она не решалась — их встречи и без того были короткими и довольно редкими, портить ему настроение расспросами о предательстве друга не казалось ей удачной идеей. Сам Берман тоже не спешил откровенничать с ней на тему своих чувств, а когда Гифальди принялся ухлестывать за Рут МакДугал, вопрос отпал сам собой. И все же, что Ллойд умудрилась найти в этой ходячей нелепице? Принцесса и по сей день сама задумывалась на эту тему, каждый раз приходя к неутешительным выводам о своем весьма специфичном вкусе, благодаря которому она сбегала с идеальных свиданий с мальчиками мечты прямиком в объятия как всегда обжиравшегося Бермана, а после, возвращаясь домой, долго лежала на собственной постели, не смея шелохнуться и пытаясь понять — что же такое с ней творится, в конце концов? ― А Вам не пора протестировать меня на адекватное восприятие реальности и всю такую ерунду? Женщина, сжимавшая в своих руках небольшую книгу, тут же оглянулась: глаза ее слегка округлились, а губы приоткрылись в немом удивлении. Еще бы — не каждый день юные девицы, отпрыски богатеньких родителей, столь прямо намекают своим личным психологам на наличие у них проблем восприятия. Конечно же, состоятельные люди, будучи куда более дальновидными и продвинутыми, прекрасно осознавали ценность психолога и возможное наличие у себя небольших психологических отклонений на фоне стресса или же переутомления, но сомнения насчет собственной адекватности — с таким женщина, судя по ее удивлению, сталкивалась в своей практике впервые. ― Ох, хм… — психолог заметно растерялась и направилась обратно к своему креслу, попутно отложив книгу на рабочий стол. — К счастью, я не вижу в этом никакой необходимости, Ронда, но… Очевидно, наткнувшись на недовольной взгляд зеленых глаз и сдвинутые к переносице тонкие черные брови, женщина дружелюбно улыбнулась и всплеснула руками. ― …, но если ты хочешь, то я, конечно же, протестирую тебя, это не составит никакого труда, — договорив, она вновь поднялась со своего кресла и отошла к высокому прозрачному стеллажу, а потому не заметила облегченный вздох юной принцессы. Подобным образом Ронда терроризировала несчастную женщину целый год — все то время, что длились их странные и противоречивые, ровно как и чувства девушки, отношения с Берманом. Все двенадцать месяцев Ллойд требовала психолога проводить с ней всевозможные тесты, каждый раз морально подготавливая себя к неутешительным результатам, которые говорили бы о наличие у нее определенных психических проблем. Конечно же, будучи далеко не глупой, в отличие от все того же Гарольда, строение головного мозга которого было чуть сложнее состава ее любимой помады, Ронда догадывалась, что ее требования рано или поздно будут донесены психологом до ее отца. Разумеется, она знала о таком понятии, как «профессиональная этика», но когда дело касалось личных психологов детей влиятельных родителей, оно зачастую как-то совсем незаметно удалялось восвояси. К счастью, женщина оказалась куда менее падкой на деньги, чем Ллойд того ожидала: в один из совершенно непримечательных дней отец пришел к Ронде, чтобы сообщить новость — ее нынешний, на тот момент, психолог считает, что девочка уже давно вышла из того возраста, когда ее следует называть «девочкой». Будучи адекватно оценивающим свои возможности работником, сосредотачивавшимся на детский психологии, она уже не в состоянии наблюдать мисс Ллойд, а потому посоветовала ее отцу найти для дочери другого специалиста. Несмотря на осознание правоты ее бывшего психолога, Ронда какое-то время не могла отделаться от мысли, что женщина ушла слишком рано и совершенно не вовремя: принцесса успела к ней привыкнуть, и именно в тот момент, когда она находилась в столь неустойчивом состоянии, психолог оставила ее наедине с собственными проблемами, неопределенностями и противоречиями. Капризная избалованная Ллойд отказывалась воспринимать нового специалиста всерьез даже после того, как отец от души расхвалил его перед дочерью. И, конечно же, один сеанс у него стоил целое состояние — куда же без этого. ― Рад познакомиться с тобой, Ронда… ― Мисс Ллойд, — холодно поправила девушка. Если бы сидящий перед ней мужчина не имел два диплома о высшем образовании и приличный стаж, он бы наверняка ощутил лезвие слов около своей шеи. ― Хорошо, мисс Ллойд, как Вам будет удобнее, — учтиво улыбнувшись, мужчина сложил пальцы в «замок» и слегка навалился на стол, очевидно, рассматривая сидящую перед собой девушку. Под наигранно равнодушным, как ей показалось, взглядом психолога Ронда чувствовала себя более чем уверенно: к тем годам она уже успела обзавестись отличным вкусом и неплохой фигурой, а потому мужской интерес ей был вполне понятен и привычен. Горький привкус разочарования оказался весьма неприятным, более того, совершенно неожиданным: ― Позвольте заметить, что у Вас прекрасное сочетание в одежде, особенно мне нравится Ваша юбка: утонченная, элегантная, замечательный фасон и ткань. «Armani», если я не ошибаюсь? У Вас отличный вкус, — уверенно произнес мужчина, подкрепив сказанное доброжелательной улыбкой. «Гей. Блестяще», — не сдержавшись, Ллойд закатила глаза и отвернулась в сторону, устремив взгляд в окно. ― Делаете вид, что разбираетесь в брендах, надеясь таким образом разговорить меня и войти в доверие? Выглядит довольно жалко и примитивно, — оглянувшись на психолога, Ронда обольстительно улыбнулась, после чего язвительно добавила: — Без обид. Улыбнувшись ей в ответ, мужчина неторопливо встал из своего кресла и, обогнув небольшой деревянный, выполненный в старинной манере, стол, слегка присел на него, дабы оказаться напротив принцессы. ― Что Вы, мисс Ллойд, уверяю Вас, что мне, как специалисту, важны замечания моих клиентов, ибо они помогают мне совершенствоваться. Девушке понадобилось приложить немало усилий, чтобы сдержать рвавшийся наружу порыв как следует приложиться ладонью по мерзкой натянутой роже мужчины, который в тот момент, не прекращая дружелюбно улыбаться, полусидел напротив нее. Очевидно, желание, так и не получившее физическое воплощение, все же отразилось на ее лице, потому что в следующее мгновение психолог саркастически произнес: ― Ну-ну-ну, столь красивой девушке совершенно не идут гримасы. Без обид. С приходом в ее жизнь нового раздражающего фактора в виде психолога, от одного имени которого Ронду выворачивало наизнанку — Дональд Палмер, отвратительно же, — мисс Веллингтон-Ллойд внезапно поняла — необходимо что-то менять, и начать нужно было с самого отягощающего обстоятельства. «Если наличие чего-то определенного в Вашей жизни кажется Вам неправильным даже по истечению длительного времени, то стоит задуматься — возможно, Вам действительно нужно это исправить», — пожалуй, единственная на самом деле полезная и вполне отрезвляющая фраза, сказанная мистером Палмером за все время их общения. Эффект оказался довольно неожиданным — хуже красной тряпки для быка. На какое-то мгновение Ронда даже умудрилась представить Дональда в форме матадора, с огромным куском красной ткани в руках, которой он резво размахивал прямо перед самым носом девушки, дожидаясь, пока она кинется ему навстречу, чтобы затем пронзить ее рапирой. Однако рапирой, пронзившей Ллойд, оказалась вовсе не материальная шпага, а лицо Бермана, исказившееся непередаваемой печалью, когда она, Ронда, предложила ему перестать встречаться. Хотя, зачем же привирать: она попросту бросила его, поставив перед фактом расставания, на что Гарольд отреагировал куда эмоциональнее, чем девушка могла себе представить. Он был хорошим, действительно хорошим, каким-то родным и надежным — Ллойд сама не понимала, почему, но именно эти определения первыми приходили ей на ум, когда она решалась про себя охарактеризовать личность Гарольда. Рядом с ним принцесса чувствовала себя спокойно, даже несмотря на страх быть застигнутой врасплох — Берман внушал умиротворение, с ним Ронда находила душевное равновесие и чувствовала какое-то духовное единение, хоть тогда она еще и не думала о таких понятиях. Духовное единение богатой избалованной стервы и недалекого толстяка-неудачника — объясните причину, по которой Всевышний счел это удачной идеей. Ситуация напоминала ей какую-то злую шутку: почему-то подобное влечение Ронда испытывала именно к Гарольду — человеку, который совершенно не подходил ей по статусу, что было для Ллойд одним из основополагающих критериев. Именно его девушке больше всего хотелось видеть рядом с собой и именно его меньше всего ожидали увидеть рядом с ней окружающие. К сожалению, людское мнение оказалось важнее чувств и зова сердца. Когда, спустя непродолжительное время, на горизонте замаячил Лоренцо, однажды прикрывший на тот момент еще плоский зад Ронды после того, как она потеряла бесценное мамино кольцо, принцесса решила, что это знак — знак того, что она все же поступила правильно, оставив Гарольда. А еще это было прекрасным шансом забыться и наконец-то постараться выкинуть из головы сложившуюся ситуацию; во всяком случае, девушка сочла этот шанс таковым. В отличие от все того же Гарольда, Лоренцо был умным, действительно умным, разносторонне развитым, опрятным, красивым, доброжелательным и… невероятно скучным. Не успело пройти и пары месяцев, как Ллойд начала ловить себя на мысли, что во время разговора с ним ее все чаще посещает желание снять его отличный дорогой галстук и благодаря ему повеситься на огромной люстре, под которой они сидели на светлом кожаном диванчике и пили не менее отличный чай. Все отпуска были обсуждены, все истории рассказаны, все недоброжелатели смачно политы грязью, а что же дальше? — мрак. Туман сгущался; буря в голове Ронды усиливалась, казалось, с каждым сказанным ее молодым человеком словом, и в какое-то мгновение девушке показалось, что ей никуда от этого не деться. Она прекрасно понимала, что совершенно не обязана терпеть рядом с собой человека, общество которого стало для нее столь непереносимым, однако по неизвестной даже ей самой причине не могла оставить Лоренцо; то ли имеющийся статус был для нее настолько важен, то ли пресловутое чувство благодарности не давало ступить шаг в противоположную от парня сторону… При мысли о втором у Ллойд возникало чувство дежавю: она тут же вспоминала, чем в итоге обернулся для нее прошлый опыт, после чего приходила к неутешительным выводам. И ведь нельзя сказать, что Лоренцо обращался с ней недостойно; совсем напротив, он был крайне обходителен, галантен и заботлив. Ронда даже подумать не могла, что этот, на первый взгляд, зажатый и скромный паренек может быть столь нежным и внимательным, в особенности к ней — девушке, к которой нельзя было отнести ни один из возвышенных эпитетов. Он сопровождал ее практически везде, баловал роскошными подарками, забирал и доставлял домой, не упускал возможности сделать ей комплимент и всегда замечал незначительные для многих мужчин изменения, вроде новой стрижки или платья. Конечно же, такое повышенное внимание подкупало Ллойд, ее откровенно самовлюбленная натура брала самые высокие октавы, вот только длилось все это совсем недолго, пока окончательно не осточертело девушке. Когда Ронда все-таки решилась поделиться своими сомнениями с психологом, которого она не прекращала посещать по наставлению родителей, девушка и подумать не могла, что найдет себе развлечение на ближайшие полгода. ― Вас что-то беспокоит, мисс Ллойд? Все же привыкнуть к натянуто заботливому и чрезмерно спокойному тону Палмера Ронда смогла. ― Да, — коротко ответила она, наблюдая за реакцией мужчины. Выражение его лица ничуть не изменилось, даже уголки губ не дрогнули; он лишь сдержано кивнул, давая понять, что внимательно ее слушает. — Я очень устала. Не хочу вдаваться в подробности, просто… устала. ― Полагаю, Вам следует отдохнуть, — произнес Дональд и, очевидно, заметив нескрываемый скептицизм на лице Ронды, с усмешкой добавил: — Я понимаю, совет не блещет оригинальностью, но он пропорционален тем крупицам информации, которыми Вы меня снабдили. Глубоко вздохнув, Ллойд опустила взгляд на собственные переплетенные тонкие пальцы с аккуратными светлыми ногтями, рассматривая немногочисленные изящные кольца, обрамленные небольшими драгоценными камнями. ― У меня нет желания делиться с вами своими личными проблемами, — отрезала Ронда, нервно вертя золотое кольцо на среднем пальце. ― В таком случае, может быть, Вам лучше обсудить сложившуюся ситуацию с родителями? Громко усмехнувшись, Веллингтон-Ллойд подняла голову, чтобы посмотреть мужчине прямо в глаза. ― А вас они, по-вашему, зачем наняли? Чтобы вы вместо них разбирали со мной мои проблемы. ― Как же я могу разбирать с Вами Ваши проблемы, мисс Ллойд, если Вы не желаете со мной о них говорить? — мягкая улыбка Палмера обычно жутко раздражала Ронду, но только не в тот момент — тогда она почувствовала себя непередаваемо глупой. — Мой совет не кажется Вам логичным? На следующий же день, вечером, когда ничто не предвещало беды, покой девушки потревожил ее отец. Неожиданный визит заставил Ллойд напрячься, однако когда мужчина одарил ее дружелюбной улыбкой, а после опустился рядом с ней на постель и произнес до боли избитое «У тебя какие-то проблемы, милая?», Ронда позволила себе расслабиться и с улыбкой бросить не менее банальное «Нет, пап, все хорошо», в ответ на что отец все же настоял на доверительном разговоре. На протяжении всего диалога девушку не покидало чувство, будто она играет определенную роль, причем человек, сидящий в тот момент напротив нее, делает и чувствует ровно то же самое, и оба, как законченные кретины, боятся друг другу в этом признаться. Расстраивать отца примерной дочери совсем не хотелось, потому она, изредка смотря на Бакли оленьими глазами, рассказывала ему едва ли не первое, что приходило ей в голову в тот момент. Так за один вечер Ронда внезапно обзавелась конфликтами с одноклассницами, различием во взглядах с преподавателями и, что самое забавное, безответной любовью. Ну, не говорить же отцу, все еще видящему в своей юной дочери маленькую девочку, о странном влечении к отстающему задире и вытекшей из этого попытке отвлечься благодаря галантному богатому однокласснику, рядом с которым Ллойд умирает от скуки. Уж лучше ему думать, что девушка имеет совершенно банальные и не особо примечательные для ее возраста проблемы. Несмотря на очевидное вранье с ее стороны и не менее очевидное наигранное понимание со стороны Бакли, Ронду искренне порадовало проявленное к ней отцовское внимание. Все же, в силу своей занятости, мужчина довольно редко находил время для своей единственной дочери, предпочитая откупаться от нее подарками, а все проблемы, связанные со становлением ее личности, поручать профессионалам. Когда за школьным обедом Ллойд решила поделиться случившимся с более старшими подругами, как бы между делом упомянув разговор с отцом, девушки, молча переглянувшись между собой, внезапно разошлись звонким смехом. ― Какая же ты еще наивная дурочка, — саркастично протянула одна из смеявшихся, театрально подперев рукой голову и устремив взгляд ярко накрашенных светлых глаз на виновницу веселья. ― Без фамильярностей, дорогуша, — отчеканила Ронда, не узнав собственный низкий голос. Удивление блондинки она предпочла проигнорировать. — К чему был этот смех сейчас? Девушки разом вздохнули — иногда у Ллойд складывалось впечатление, будто их выпустили в одной упаковке на заводе «Братц» с одним механизмом на всех, — а затем, старательно изобразив на лицах искреннее сочувствие, обратились к Ронде. ― Солнышко, это — цирк для одного зрителя, в данном случае — для тебя, — произнесла Симона, легонько обхватив теплую ладонь Ллойд. — У Марии было то же самое в твоем возрасте: это все договоренности отца с личным психологом. Темные брови девушки непроизвольно поползли вверх. Скрепив зубы, дабы не выдать свое удивление, она как можно спокойнее спросила: ― Какие еще договоренности? ― Твой отец отвалил психологу денег, чтобы он, в случае чего, докладывал ему о каких-то твоих проблемах, а уже потом твой отец приходил к тебе по вечерам, делал вид, что «чувствует, будто с тобой что-то не так», допытывался до тебя и пытался помочь. Игра в заботливого отца. Что ты как маленькая, ей Богу, — несколько раздраженно бросила Мария, по окончанию фразы развернувшись и поприветствовав прошедшую мимо девушку. Ллойд рассмеялась; смех вышел несколько нервным и неестественным. Оно и понятно — тяжело изображать безразличие, когда чувствуешь себя откровенной идиоткой, обманутой собственным отцом. ― Что за бред, зачем им все это проворачивать? — с улыбкой обратилась она ко всем сидящим рядом девушкам разом, стараясь уловить реакцию каждой. ― Ну, дорогая, как же ты не поймешь: чтобы ты не чувствовала себя брошенной и забытой собственными родителями, чтобы создать иллюзию доверительной атмосферы в семье и бла-бла-бла, — Симона повертела головой в такт сказанным словам, и Ронда поймала себя на мысли, что последнее выражение из ее уст звучит особенно мерзко и наигранно. ― Где ты таких слов понахваталась? — язвительно спросила Конни, играя со светлой прядью волос. ― Просто я не блондинка, киса, — парировала Симона, но Ллойд уже и не вслушивалась в их щебет, перерастающий в кудахтанье. Осознание обмана отца больно ударило по самолюбию Ллойд, задев при этом ее сердце. Мало ей было до тошноты заботливого Лоренцо и постоянно ошивавшегося где-то поблизости Бермана, вечно бросавшего на нее обреченные взгляды, так еще и отец решил выкинуть такой номер, выставив ее полной дурой не только перед подружками, но и, что самое обидное, в собственных глазах. ― Не упусти шанс как следует повеселиться, милая, — заговорческий голос Конни в тот момент заставил Ронду отвлечься от самобичевания. ― Что за шанс, о чем ты? — нетерпеливо спросила она, чувствуя нарастающее внутри напряжение и, казалось, давно забытое чувство восторга — восторга, который приносили ей лишь шалости. ― Всему тебя учить нужно, — на мгновение закатила глаза Мария, после чего слегка наклонилась вперед, поддавшись навстречу Ллойд. — Наплети психологу всякой ерунды о своей жизни, придумай кучу разных проблем, вплоть до абсурдных, а потом наблюдай, как охреневший отец будет едва ли не каждый вечер забегать к тебе в комнату и пытаться выведать у тебя, что же случилось. Ронда напряглась и отвела глаза, тут же начав обдумывать сказанное. Она всегда гордилась своими хорошими отношениями с родителями — ни для кого не было секретом, что Ллойды предпочитали держаться вместе в любой ситуации, что не раз доказывали на практике, а не только на словах. Однако поступок отца — возможный поступок отца — настолько задел юную принцессу, что, как ей казалось в тот момент, она была готова гонять Бакли от кабинета до собственной комнаты двадцать четыре часа в сутки. Видимо, размышления отразились на ее лице, потому что в следующий момент она почувствовала чью-то руку на своем плече, а когда обернулась, заметила хитрую улыбку на лице Марии. ― Не забудь рассказать нам подробности, милочка. Воплощать предложенный и уже давно испробованный подругами план оказалось для Ронды сплошным удовольствием. Очевидно, курсы актерского мастерства пошли ей только на пользу, потому что удивление на лице время от времени врывавшегося в ее комнату отца было бесценным. Конечно же, крупицы надежды на то, что Бакли не могла прийти в голову такая идея, жили в ней, но ровно до того момента, когда отец, на следующий вечер после первого же экспериментального сеанса, вновь нарушил покой Ронды и принялся разыгрывать сцену а-ля «Я чувствую, что с тобой что-то не так». Как и говорила Мария, слово в слово. Ронда бросала Палмеру буквально первое, что приходило ей в голову: авария во время поездки загород с подругами, чувства к молодому учителю географии, подозрения на беременность — и с каждым разом все хлеще, все дальше в дебри лжи. Единственное, что для Ллойд оставалось загадкой, — реакция Дональда, а точнее ее отсутствие. Каждый раз, стоило ей сообщить ему любую, даже, казалось бы, самую что ни на есть провокационную новость, он оставался непоколебимым, спокойно начиная расспрашивать Ронду о подробностях проблемы. Это пугало и интересовало ее одновременно, и в какой-то момент девушка поняла, что не понимает, какое чувство в ней преобладает. По истечению нескольких месяцев Ллойд внезапно осознала, что и это развлечение уже не приносит ей никакого морального удовлетворения. Отец паниковал, подружки от души смеялись, Лоренцо все так же заботился о ней, Палмер продолжал притворяться новостройкой, Гарольд не прекращал изредка провожать ее печальными взглядами, а сама принцесса чувствовала, как сложившаяся ситуация камнем тянула ее на дно океана депрессии. Ронда поняла, что ситуация накалилась до предела, когда в один из вечеров в ее комнату прошел не отец, а мать. Вид у нее был, мягко говоря, встревоженный, что тут же заставило колени Ллойд мелко задрожать; благо на тот момент она уже расположилась в постели, потому падение на пол от подкосившихся коленей ей не грозило. Мать долго собиралась с мыслями, после чего, коротко вздохнув, выразила свое опасение за времяпровождение дочери. Пока женщина рассуждала о досуге Ронды, принцесса считала, сколько раз Брук упоминала отца, его работу и его состояние. Насчитала девять. ― Мам, у меня все в порядке, обычные подростковые проблемы, ничего особенного, — пыталась заверить женщину Ронда, с сожалением замечая, что это никак не меняло ситуацию. ― Дорогуша, тебе совсем не жаль отца, он так переживает за тебя! Ты разгуливаешь черт знает где, а потом рассказываешь ему о своих похождениях… — Брук говорила четко, холодно, будто быстро шинкуя острым ножом перец на разделочной доске для очередного давно изученного блюда. В какой-то момент Ллойд-младшая замолчала, осознав, что лучшее, что она может сделать в данной ситуации — это дать матери закончить свою нравоучительную речь, чтобы после в конце кивнуть, ответить «Да, мама, я все поняла» и мирно разойтись в противоположные углы ринга. ― Ты поняла меня, милочка? — обратилась к дочери Брук, глядя на нее сквозь хищный прищур, ставший для той обыденностью. ― Да, мама, я все поняла, — отрепетировано произнесла Ронда, после чего, почувствовав быстрое прикосновение холодных губ к своему лбу, проводила взглядом быстро удаляющуюся женщину. Испытывать терпение матери Ллойд совсем не хотелось, да и изведенный родной отец — тоже зрелище не из приятных, потому на очередном сеансе девушка, впервые за долгое время, с улыбкой заявила, что у нее все хорошо. И отношения с одноклассниками внезапно наладились, и подружки вдруг стали ее понимать, и новый мальчик таки обратил на нее свое внимание, и беременности никакой у нее не было, и вообще она все это выдумала, потому что хотела привлечь внимание родителей. Реакция Палмера не заставила себя ждать: выслушав поток слов, он лишь утвердительно кивнул, как всегда доброжелательно улыбнулся и удовлетворительно произнес: «Вот и славно». Закрыв затянувшийся на полгода бразильский сериал имени Ронды Веллингтон-Ллойд, девушка уж было приготовилась вернуться к рутине, включавшей в себя пустоголовых подружек, осточертевшее времяпровождение с ними, бутики и Лоренцо, как судьба смилостивилась над ней и столкнула в коридоре школы с капитаном футбольной команды. Словно в примитивной молодежной комедии, парень едва не сбил Ронду с ног, а когда она уже было открыла рот, чтобы нагрубить ему, он неожиданно подошел к ней едва ли не вплотную, оглядел задетое им девичье плечо, едва ощутимо провел по нему рукой и извинился, обворожительно улыбнувшись. Этот контраст накачанного квотербека и удивительно внимательного юноши мгновенно покорил начавшее обрастать паутиной сердце Ллойд, потому, когда в качестве компенсации за доставленные неудобства парень предложил ей поужинать после школы в неплохом ресторане, Ронда, не задумываясь, приняла предложение. Ллойд до сих пор помнит те чувства, что вспыхнули внутри нее, когда она, после нескольких месяцев тягомотных отношений с Лоренцо, оказалась в компании активного и чертовски обаятельного Уильяма Чарлза Брайанта. Он поистине являл собой воплощение мечты практически любой девушки, о чем Ронда не переставала самой себе напоминать; что таить, встречаться с идеалом приятно. Принцесса даже не пыталась выдумывать какие-то отмазки для Лоренцо и врать ему, на следующий же день после знакомства с Уиллом заявив своему молодому человеку, что он переходит в статус «бывших». Лицо Лоренцо в тот момент сильно напомнило ей лицо Гарольда, однако в этот раз она не предала этому аспекту практически никакого значения, справедливо, как ей казалось, отметив, что каждый почерпнул из отношений то, что хотел. Время, проведенное с Уиллом, было одним из самых чудесных в ее жизни, но, увы, и в этот раз привычное чувство тревоги вновь начало потихоньку возвращаться в ее жизнь. Что происходит, что с ней не так, почему это злосчастное чувство никак не оставит ее насовсем, не даст насладиться обществом отличного парня и наконец-то перестать заморачиваться на пустом месте — на все эти вопросы Ронда никак не могла найти ответы, что начинало пугать ее. Дабы не издеваться над собой лишний раз, Ллойд уже привычно старалась закрывать глаза на закрадывавшиеся сомнения, отметая их в сторону, словно горстку пыли под шкаф; рано или поздно придется убрать, но пока не видно и черт с ним. ― Ваш Сидни, я смотрю, редкостный авторитет, — ухмыльнулся Брайант, и Ронда с сарказмом заметила про себя, что, вероятно, вместо «авторитета» должно было прозвучать совершенно другое, куда более резкое определение. — Твоя подружка умолкла от одного его взгляда. Оглянувшись на пронзающего Надин своими темными глазами Гифальди, в тот момент напоминавшего готовившегося к прыжку дикого зверя, Ллойд как-то нервно усмехнулась. Сид весь день ходил мрачнее тучи, но в следующее мгновение он, будто что-то для себя осознав, ощетинился и, неторопливо размяв шею, наконец-то обратил свое внимание на подсевшего к нему Стинки. И хотя Ллойд догадывалась, что конкретно сумело привлечь внимание Сидни, она предпочла выкинуть это из головы и постараться отвлечься на Уилла, чьи руки уже давно блуждали по ее спинке. Черт его знает, что собирается выкинуть этот Сид. Ронда не являлась чертом, чему была непередаваемо рада: не позавидуешь участи того, кто живет со знанием всех планов Гифальди.***
You live your life between these worlds Color twists around your body You and I got lost in rainbows Our dreams were never made to last Ты живешь между двумя этими мирами. Цвет обвивает твое тело, Мы с тобой затерялись в радугах, А наши мечты всегда были недолговечны. Diary of dreams — Butterfly: dance!