За границами книги

      Чёрт возьми.       Маркес меня четвертует.       Я закрыл дверь запасной комнаты, как только тень начальника скрылась за дверями, ведущими наружу, отдышался, прижимая руку к ноющей груди, и только тогда смог облегчённо вздохнуть.       Я не понимал, для чего это всё делаю, но медленно, точно повинуясь чьим-то указаниям, приблизился к шкафу, провёл рукой по сухим корешкам чёрных книг и сбросил их. Дальше я почти ничего не помню. Книги ссыпались одна за другой, желая, видимо, поскорее перенести меня в иной мир.       Я прищурился, загородился рукой от ослепительного жёлтого света с парящими в воздухе кусочками пыли. Глаза быстро привыкли к свету.       «Сегодня Рождество, Итан, что же ты делаешь», — произнёс ледяной голос в ухо. Я замер, но другой голос заставил меня отмереть. «Давай, дружище, это не страшно. Ты ведь уже пробовал». Ты ведь уже пробовал. Уже. Пробовал. Уилл.       Посильнее запахнувшись в пальто, я приблизился к раскрывшейся жёлтой бездне и уверенно шагнул внутрь.       Меня закружило сильнее, чем в прошлый раз. Брызги бледно-жёлтых лучей то и дело сновали рядом, пролетали возле моего лица на опасном расстоянии. Конечно же, я не знал, что поведёт за собой прикосновение с ними, так что уворачивался от лучей, а при возможности рукавом сбивал несколько. И был ветер. Сильный, порывистый — такого урагана даже у нас, в Англии, не было.       Скорость полёта была огромной — много больше, чем я мог себе представить. Мимо меня пронёсся какой-то предмет. Я не успел его разглядеть, но понял, что он из моего мира.       Искрящееся пространство, состоящее в основном из мириад звёздочек всевозможных оттенков жёлтого, не кончалось. Мне нравилось во время полёта рассматривать тягучую светлую пыль. Трогать её руками — по ощущениям, как погружаешься в воду, только очень густую, застоялую, да ещё и с примесью чего-то хрупкого и неприятного на ощупь. Как песок. Временной песок.       Покалывание в руках заставило меня отвлечься от своего бесполезного занятия, я посмотрел на них. Пальцы начали медленно исчезать, сначала становились сыпучими, потом распадались и меркли среди всего света. Со мной это было не впервые — когда Уилл толкнул меня в шкаф, я чуть сознание не потерял от этой странности — но всё же было весьма непривычно «рассыпаться на глазах» у себя. Хоть я и понимал, что не умираю после вековой жизни.       Картина знакомого помещения всплыла перед глазами. Размазано, едва ощутимо, как при прочтении книги, но со временем стала чётче. Я приближался к своей писательнице.       — Итан! — нечесаные волосы Джесси рассыпались по моим плечам. Она подбежала ко мне и так неожиданно заключила в объятия, точно мы были старыми друзьями.       Но я не стал вырываться, хотя и понимал, что поступаю оскорбительно по отношению к даме. Я немного наклонил голову и тут же почувствовал приятный, немного дурманящий аромат. Он исходил от девушки. Я не позволил себе прикоснуться к ней, тронуть подрагивающие руки или склонить голову ниже, к её плечу, лишь медленно отстранился. Постарался быть холоден, хотя у самого, должно быть, на губах играла улыбка.       Её глаза встретились с моими. Мы долго молчали, оглядывая друг друга, как с прогулки. «Вы не перепачкали своё пальто, когда упали в снег?» — должна была спросить она. С таким взглядом обычно так и спрашивают. Я не знал толком, что и сказать. Не знал, как себя вести.       Джесси отошла от меня на приличное расстояние. Я чувствовал, что она, как и я, борется с эмоциями на лице.       — Сегодня сочельник, — тихо произнесла она.       Я кивнул. Молчание снова влетело в комнату. Как мне хотелось выгнать его! Накричать на эту тишину, с отвращением выбросить в окно, но только не молчать!       — Вы… прямиком с фабрики?       Я снова молча кивнул. Нужно было время, чтобы завести насыщенный разговор. — Спасибо за, — она осеклась, но твёрдым голосом продолжила: — За прошлый раз.       Точно. Я ведь защищал честь девушки. На сей раз я не смог сдержать улыбки.       — К вам никто не придёт?       — Нет.       Это было немного странно. Рождество всё-таки. Только если у них сохраняется наш обычай — посещать церковь. Я поднял на Джесси глаза.       — Вы никуда не идёте?       Она помотала головой.       Хотя я тоже не хожу в церковь. Разве что в детстве ходил. А вот верующая миссис Роуз каждый год с извинениями покидает мой дом почти на целую ночь. Мне уже привычно. Обмениваемся парой слов, всё равно она заранее знает, что я её отпущу.       — А как ваш… — я закусил губу, стал вспоминать слово. — Ангет?       — Кто? — она улыбнулась. В синем омуте глаз заплясали блики.       — Эм, извините, я не так выразился?       Мне стало неловко, а Джесс залилась смехом.       — Агент, — сказала она, прикрывая рот рукой. И холодным тоном продолжила: — Ничего.       — Как вам удалось снова залезть в шкаф? — перевела девушка тему.       — Меня не уволили, — торжествующе отозвался я. — Представляете, Маркес увидел мои чертежи.       — Какие чертежи?       Я мог рассказать ей, что угодно и не пожалеть об этом. С ней было легко, она понимала мои мысли. А я — её. Казалось бы: она знает обо мне всё, она меня создала и вырастила, но я не чувствовал себя с ней, как с матерью. Другое чувство раздвигало все остальные и теплилось в душе.       — Те самые чертежи?       По тону её голоса я понял, что она скорее рада, чем удивлена. Я с улыбкой кивнул.       — Можете показать? Пожалуйста! Я представляла себе каждый ваш рисунок, но, понимаете, видеть в живую — это совсем другое.       Я на мгновение представил себя знаменитой личностью, проезжающей в карете по заснеженным улицам. Народ столпился вдоль всей дороги, мешает коням бежать, а извозчику — их подгонять, и размахивает шапками, что-то крича вслед. Я вмиг понял, что вещица, пролетевшая мимо меня — мои же рисунки. Вот, на что смотрела Джесси, когда я только что появился.       — Вы не подумайте, я не хотел хвастать. Они сами прилетели.       Я развернул один листок на столе, положил на него различных предметов, чтобы не сворачивался, и подозвал девушку.       — Ух, ты, — ахнула она.       Меня смутило незнакомое слово, но я промолчал.       — Я ещё буду его дорабатывать, — тихо сказал я через плечо Джесси.       — А потом начнёте строить макет?       — Да.       — Всё-таки вы такой же благородный, как я и задумывала.       Она отвернулась к большому окну. Её силуэт был идеален в закатных лучах. Она обхватила руками плечи, потом повернулась ко мне.       — Здесь столько недоработок. Честно, не понимаю, почему Маркес так восхитился, увидев их.       — Я в вас верю.       — Боюсь, у меня ничего не получится, — сокрушённо добавил я.       — Вы измените историю.       — Не думаю.       — Отчего вы так считаете? Вас ждёт светлое будущее. Вы станете великим изобретателем.       — В книге? — я взглянул на Джесс. Она не произнесла больше ни слова.       Мне стало не по себе от наступившей тишины. Тоже ляпнул, что попало. Мне ведь даже нет разницы, буду я великим или нет. Получается, я не только её оскорбил. Её, девушку, придумавшую меня, мою жизнь, мои изобретения. Ту, которая вытащила меня из затхлого фабричного мира, которая доказала, что и в книгах жизнь идёт своим чередом.       — Простите, — я приблизился к ней. — Простите, ради Бога. Я не хотел. Мне совсем ни к чему знаменитость и…       Мне хотелось её чем-то успокоить, поднять испорченное радостное настроение. Увидеть улыбку на её лице.       — Что за книга? — я взял со стола книгу в тёмном переплёте, на которую уже давно смотрел, и пролистал несколько страниц.       Остановился я на одном интересном моменте. «На вид ему нельзя было дать и сорока. Выглядел он молодо, бород не носил, а с подчинёнными…»       — «Границы свободы» Мэррлоу, — отозвалась Джесси.       Никогда о такой не слышал. Хотя, учитывая, где я нахожусь, это не удивительно.       — Ваш знакомый писал? — осведомился я. Сказать «друг» язык не повернулся.       — Э, не совсем. А в чём дело?       — Ни в чём, — я захлопнул книгу и положил её обратно на стол. На тёмной обложке золотистыми буквами светилось название и имя автора. Было красиво, учитывая тусклый свет в комнате.       — А вы не отмечаете?       Я резко обернулся к девушке. В голову закрались сомнения. Писатели умеют читать мысли героев?       — Нет, как-то не до этого.       Фабрика. Запах дыма на улице, дальше — скучающие лица прохожих. Хорошая атмосфера для Рождества. Не понимаю, каким образом прогрессирует наша эпоха, но раз создали такие вещи. Джесси смотрела на меня. Я хотел было отвести взгляд, но не смог.       — Моя кухарка отмечает. Каждый год ходит в церковь, за неделю до праздника закупается свечами.       Ну и дурак. Кто же говорит без устали о себе? Я кашлянул.       — И всё-таки, это очень странно. То, что мы с вами вот так встретились. Так необычно. Я читал множество книг, пытался представить себе, как герои живут за границами книги, но мало что получалось. А теперь. теперь я герой, а вы — писатель.       Она молчала.       — Вы будете кофе? — раздался вдруг звонкий её голос.       — Кофе?       — Ах, точно, — Джесси улыбнулась и повела меня на кухню. — Думаю, вам понравится.