Выбор / Choice

      – Джин-хён, скажи, почему в этой истории ты самый страдалец? – Чонгук приподнялся с колен спящего Шуги, потянувшись.       – Потому что я позже с вами близко познакомился, Чонгук-а, – Сокджин усмехнулся.       – Это неправда, хён, последним был Чимин, – Хосок, откинувшись на пол с Чимином, перевел взгляд на Джина.       – Я о моральном сближении, – парировал Сокджин, что заставило лежащих рассмеяться.       – Если бы Спать-хён сейчас не дрых без задних ног, то обязательно бы записал это, – Хосок кивнул в сторону Юнги, приподнимаясь на локтях и прося передать стакан с колой. Никто не смог сдержать улыбки.       – Я все слышу, Хосок-а, – Шуга приоткрыл один глаз, посмотрев на обращавшегося, а затем на самого младшего, который в это время не смог сдержать резкий смешок. – Джин-хён, ты не вставил эпизод о том, что Чонгук-а двое избили, а ведь это был я в действительности. И, Чонгук-а, почему ты думал, что тебя избивают двое? Это потому что я такой сильный и классный?       – Думай, что хочешь, хён, – Чонгук с философским выражением лица взял кусочек пиццы.       – А хорошо, что все наши фантазии во время некоторых ситуаций не стали правдой, – Намджун раскусил чупа-чупс и принялся с хрустом жевать образовавшиеся карамельки. – И что тогда упал чупа-чупс, а не сигарета.       – Ещё философ, – Хосок вздохнул и усмехнулся. Только в этот раз никто не поддержал шутку: все смотрели на Намджуна, прокручивая в голове бытовые происшествия, будь то неуклюжие ситуации или несоблюдение курса таблеток. Каждый задумался о том, как бы на самом деле они переживали то, что нарисовала их все еще максималистская фантазия. Чимин похлопал Намджун-хёна по плечу, постаравшись вызвать у парня улыбку. И все-таки кто-то не меняется, даже если исчезают миры.       – Он прав, – Джин в большинстве случаев поддерживал Намджуна, так как последний, хоть и был младше его, но в умственном развитии стоял на ступень выше. – Не думаю, что было бы забавно смотреть, как каждый умирает.       – Мы все когда-нибудь умрем, – Шуга в своем стиле попытался разрядить обстановку.       – Шуга-хён, рано о таком думать, – Тэхён, размахивая баллончиком краски, рисовал что-то на стене. – Давайте просто веселиться. Почти всем нам, – он стрельнул глазами Чонгуку, – немногим больше, чем двадцать. Лучше думать об этом, как о самом прекрасном моменте в нашей жизни.       – И поэтому ты калякаешь что-то на стене? – Юнги окончательно перестал изображать из себя спящего, приподнимаясь и подпирая подбородок руками.       – Это бабочка, – недовольный голос художника заставил всех улыбнуться. – Она будет напоминать нам о том, что даже из самой плохой ситуации можно найти выход…       – И о том, что мы все будем живы, – Намджун снова затянул свою песню, одобряя рисунок Ви.       – Хён! – Чимин не мог заставить себя задуматься об этом всерьез прямо сейчас, поэтому вскочил и подбежал к компьютеру, чтобы включить какую-нибудь музыку. Комнату наполнили ритмичные звуки динамичной песни. Вдруг Чонгук вскочил, как бы прокручивая что-то в воспоминаниях, и сказал:       – Хёны обещали нам обед, если мы их обгоним? Намджун-хён, как по-английски будет «бежать»?       – Run, – с афроамериканским акцентом приятным голосом ответил тот.       – Ru~n, – потянул Чонгук, вскакивая. – Run?!       – Run! – хором подхватили все, поднимаясь с мест. Задержался только Юнги-хён, которому нужно было закрыть дом, и Джин-хён, который решил его подождать. На тумбочке, оставшейся дома, от сильного шума семи пар ног сильно затряслась маленькая ваза с темно-фиолетовыми смеральдо…