***
В затхлом помещении тюрьмы, где не делали ремонт со времен принятия крепостного права, как говорил Рок весело хмыкая, было в жаркий день душно настолько, что казалось с фиалки скоро потекут капельки пота. Во всех углах коморки-поста шерифа были напичканы бумаги и паутина. В кипе книг и папок виднелась белая макушка Маркуса. Рядом с постом облокотившись о клетку камеры заключенных надув губки стояла Маришка. — Боже, Марк, неужели ни одного вызова? — оттягивая воротник блузки закатила она глаза. — Марина, что ты тут вообще делаешь? — раздраженно вопросом на вопрос ответил Марк. — Работаю, — она приподняла брови, будто вопрос Ляхтича был ужасно глупым, не заслуживающим звания шерифа. — Я многого не знал, — протянул парень опуская голову в документы. На стене не замолкая тикали часы. Марина задумчиво поковыряла каблучком облезлый линолеум, сложив руки на груди. — Марк. Парень что-то промычал в ответ. — Мне просто нравится это чувство. Ты ходишь по клеткам и чувствуешь себя превосходной, лучше чем все они. — её глаза озорно блеснули. — Доминирование, да, оно притягивает, — Марк оторвался от заполнения бланков. — Не философы, а ловкие обманщики утверждают, что человек счастлив, когда может жить сообразно со своими желаниями: это ложно. Преступные желания — верх несчастья. Менее прискорбно не получить того, чего желаешь, чем достичь того, что преступно желать*. Марина промолчала, подойдя к посту. Марк сидел за тонким стеклянным окошком. Маленькое, хрупкое окно, отполированный кусок стекла, а столь проблемный. Как маленький ребенок сданный в детдом. Совсем еще несмышленый, но трудный и острый. Она коснулась пальчиками стекла, задумчиво постучал по нему. — Я правда такая ужасная? Её спокойный голос резал тишину лучше острых ножниц. Марк дернулся, тут же начав быстрее записывать что-то на листке. И опять тишина. Лишь тиканье часов, звук мчашейся по бумаге ручки и два колотящихся сердца. Она хмыкнула, не высокомерно, не насмешливо, а грустно, как хмыкают непонятые подростки. Марк слышал как удаляются её шаги. Принялся всё быстрее писать, стараясь отвлечься. Ручка царапнула бумагу, в дрожащих руках глухо упав на пол, вслед этому звуку закрылась дверь, и грустно звякнули колокольчики.***
На нём была белая рубашка, на рукаве было алое пятно от вина. Черные брюки были велики, а громоздкие часы болтались на его руке. Черные глаза смотрели с издевкой, призрением и холодом. Волосы были уложены, всё так и кричало о богатстве и чистокровности великого рода. Юноша постучал по столу ручкой, выжидающе смотря на Фэша. У самого потолка гудел кондиционер, рядом были пыльные полки с книгами, окно, задернутое шторами и колонки. Прекрасное жило с отпугивающем в одной комнате. Револьеры, маскарадные маски, скелет летучей мыши, семейный фотографии и награды. - Да всё нормально, - фраза которая должна была вылететь у Фэша спонтанно и успокаивающе, была неуверенной, и заставила Рока нахмуриться. Фэш вжался в кресло, как можно сильнее стиснув зубы и сжав руками подлокотники. Лишь кондиционер мерно гудел, давая осознать, что время идет. - О, заткнись, - нервно высказал Рок Драгоций, массируя переносицу. Фэш неуверенно открыл рот, тут же громко защелкнув его. - Увалень, вечно проблем наберешь, а мне расхлебывать! Где у тебя мозги были, кретин? - Рок привстал с кресла, оперевшись руками о стол. Его вид явно не предвещал хорошего, будто разряды тока незаметно исходили из его кожи, разъедая атмосферу и делая её жарче настолько, что заглушен был на этом фоне кондиционер. - Когда он приедет? - устало спросил Фэш. - Он приедет завтра, - Рок был в ярости, его руки испещренные венами дрожали, а лицо покраснело. - Что ты собираешься делать? Вопрос застал врасплох. Фэш вздрогнул, испуганно пожав плечами. - Он знает? - Я по твоему настолько подонок, чтобы своих родственников убивать? - Рок приподнял левую бровь. - Астрагор будет в ярости. - Не то слово! - присвистнул Рок. Фэш прыснул; нервно, сжато, как напуганные дети, которые пытаются ободрить себя. Его руки тряслись, словно осиновые листы, он сильнее сжал мягкую кожу на подлокотниках. - Что мы будем делать? - голубоглазый отвел взгляд на маскарадные маски; они были усыпаны золотом и серебром, кракелюры, искусственные трещины, кружева. Пафосно и богато. Фэш подумал о людях делающих эту маску. Они возможно живут в Канаде, возможно они бедны, возможно умерли. Они трудились ради наигранного величия комнаты. Их имен мы не знаем. Мы не можем позвонить и сказать; спасибо. Мы можем смотреть на их труд, гадать, умерли эти люди, заболели, богаты ли, бедны. - Я удивлен малость, что ты спросил, что мы будем делать. Делать будешь ты, а что, я не знаю. Сам виноват, мое дело - предоставить опеку, я всё что мог сделал. - А, вот такая у нас отзывчивость в семье? - Фэш засмеялся. Рок вяло улыбнулся в ответ. - Таков отбор.