Не тоните, вы, люди, в надеждах, в сомнениях, ведь они так же бренны как наш ветхий завет
Раздался громкий хохот юноши. Она улыбнулась в ответ грустно, с тревогой. - Что? Серьезно? Подсобка? - внутри живота всё сжалось. Диана нервно тряхнула головой, её пушистые волосы смешно взъерошились, отчего Ник пуще прежнего залился смехом. В маленькой каморке еле-еле желтым, как в шахте, светом горела лампочка, что едва держалась, повиснув на тонком проводе. От лучей тусклого света летела пыль; её было неимоверно много, тысячи блестящих осколков летали тут, от этого слезились глаза и нос щипало запахом затхлости. - Прекрати, - Диана, покраснев, толкнула Лазарева локтем, отчего он ойкнул, красноречиво посмотрев на Фрезер. Он провел пальцем по рядом стоящей вещице. Диана видела, как на пальце остался серый пучок пыли. - Что это? - Это пыль, я же сказала, что еще не убирала тут, - Фрезер покраснела. - Нет, это, - юноша кивнул в сторону вещи, с которой снял пыль. Диана хмыкнула, протиснувшись поближе и слепо щурясь, вытянув руки перед собой, словно мертвец. - Это электрофон! - Диана обернулась к Нику, изумленно открыв рот. Ник улыбнулся в ответ. - Как он тут оказался? - Фрезер фыркнула в ответ. - Я не удивлюсь, если найду тут лапти или идолов, - она сжала губки. - Хозяин дома - старый скряга, - последние слова звучали преимущественно громко. Сзади раздался противный, дребезжащий смех, будто кто-то качал из стороны в сторону ржавую канализационную трубу. - Не впервые на своем веку слышу, но имейте совесть, миледи, - захохотал старик. Диана обернулась с ужасом на глазах. В них будто застыло время за стеклянной кромкой. В неизбежном страхе она то закрывала, то открывала рот, как рыба, выброшенная сильным приливом на сушу. - Я как понял, вы та самая горничная? - прокряхтел Астрагор. В его старческом облике было что-то непередаваемо сильное. Могущественное. В черных глазах-бусинках была насмешка, он умел командовать людьми, управлять. От накрахмаленного пиджака до черных, блестящих остроносых туфлей, от этого человека веяло дорогими сигарами, чебрецом и лаком для ботинок. Какофонию запахов и эмоций вызывала сморщенная, дряхлая фигура. - Н-нет, сэр, я лишь судомойка, сэр, - пропищала Диана, её голос дрожал. - Горничная живет на чердаке, сэр, - бедную девушку трясло от страха. Ник стоящий рядом прибывал в немом ужасе, в то время как Астрагор, несмотря на всю столь нелепую ситуацию, прибывал в отличном настроении. - А вы, юноша? - Астрагор нагло тыкнул своим скрюченным пальцем Нику в грудь, буравя его черными глазами. У парня перехватило дыхание от такого хамства. - Он просто со мной, сэр, - Диана покраснела, нервно теребя рубашку. - В этот дом нельзя посторонним, - строгим, леденящим голосом проскрежетал старик. - Простите, я не знала, сэр, - казалось девушка была готова выбросится в окно, лишь бы не стоять тут, около подсобки. - Вероятно, то, что в двенадцать часов дня, - словно резонер продолжил старик, злобно кряхтя. - Судомойка обязана вымыть всю посуду перед трапезой и вычистить комнату, а заодно и постирать белье, - Диана выглядела как никогда жалко. - Вы тоже не знали? - Знала, сэр, конечно, да, я сейчас же пойду... - она тихо бормотала, глядя в пол стеклянным взглядом. - Нет, сейчас мы пойдем за горничной, - Астрагор насмешливо прищурил глаза, хватая морщинистой рукой Диану за локоть. У той чуть глаза на лоб не полезли, она успела лишь ухватить Ника за рукав, юноша ойкнул, смиренно шагая за ними. Они поднимались по крученым лестницам всё выше, пока перед ними не появилась дубовая дверь, заклеенная скотчем. - Забавно, забавно, - проговорил Астрагор, проводя пальцами по подбородку и толкая дверь. - Сто лет дома не был, - присвистнул Астрагор. Перед ними предстала небольшая комната с деревянными плитами на полу, большим витражным окном, а потолок уходил далеко вверх, завершаясь конусообразным видом. На полу было собрано много одеял разных фасонов и материалов, все они составляли собой подобие кровати. Около сего сооружения были стопками сложены книги, их было сотни. На полу, у стопки книг сидела спиной к ним рыжеволосая девушка в старом хлопковом платье. Её чудные огненные локоны были длинными и тонкими, а к концам завивались, словно маленький ураган огня. Худые, нежно-белого оттенка плечи были в царапинах. Диана прижала руку ко рту, чтобы не закричать, но Ник и Астрагор не заметили увечий, увлеченные лицезрением комнаты. - А вы, вероятно, горничная? - Астрагор постучал костяшкой пальцев по стене. Эхом раздался стук, обойдя всю комнату и завертевшись к самому кончику башни. Рыжеволосая обернулась, склонив голову набок, лишь заметив что Диана машет рукой вверх, делая ей красноречивые знаки, Василиса встала с пола, сделав кривой реверанс. - Вероятно, сэр, - отозвалась девушка. Ник смотрел на неё испуганно, пытался развернуться, отвести взгляд, уйти, но Диана шипела на него и крепко держала за рукав. Василиса с улыбкой посмотрела на Диану, та приветливо кивнула подруге. Взгляд горничной соскочил на рядом стоящую фигуру. И внутри всё замерло. Её бледное лицо стало еще белее и холоднее. В глазах метался испуг в вперемешку с ненавистью и холодом. Астрагор заинтересованно смотрел на метаморфозы, происходящие на лице рыжеволосой горничной. - Мисс, я прерву ваши страстные взгляды, - крякнул Астрагор поправляя манжеты на рукавах. - Но вы, вероятно, не знали, что вся прислуга обязана работать в двенадцать часов. - Нет, сэр, - нервно ответила Василиса, - мистер Рок Драгоций не жалуется. - О, мистер Драгоций вообще у нас туповат на голову! - проворчал Астрагор. - Но мне всё равно, дамы, вы будете работать, - он повернулся к Диане, - пока не выплатите мне долг, без выходных, мисс, сейчас же, - предостерег Астрагор. - А вы, сейчас же уберете весь особняк! И не забудете выкопать сорняки в саду. - Но, сэр, это невозможно сделать за несколько часов! - возразила Василиса вслед уходящему старику. - И в город за продуктами не забудь съездить! - добавил старший Драгоций. Ник заметив, что Диана зазевалась, проскочил через неё, ломанувшись вниз по лестнице. - Ник! - Что ты встал? - прикрикнула женщина. Беловолосый юноша с жалостью смотрел на скрючившуюся фигуру в углу темной комнаты. Стены были серыми, сырыми и облезлыми. Её блекло-рыжие, грязные волосы скрывали тонкую и хрупкую фигуру. Миниатюрные плечи в родинках, поверх которых были бесконечные порезы. Дыхание было хриплым, будто умирающим, жутким, леденящим. По голой ступне стекала кровь, словно летний ручей протекая к его ногам. Юноша чуть не кричал. Он готов был выпустить пистолет из рук, бросить его в дурацкое маленькое окно и помочь бедняге. Или застрелить женщину. Она хохотала громко, бесчувственно. От этого смеха по его коже бродил мороз. Ника трясло от ярости. Он представил как дуло направлено на Елену. Как он нажимает на спусковой крючок. На курок. Как свистя, рассекая воздух, летит пуля к холодному телу Мортиновой. Как льется кровь изо рта, как она ей захлебывается. И ужаснулся, что становится таким же, обернулся на женщину. - Нет, - тихо сказал он. - Тебе отца-то не жалко? - Зачем? - Давай, - крикнула Елена, ухмыляясь. Сердце гулко случало, казалось, оно прорвет кожу, убивая его быстрей и мучительней. - Прости, - качая головой, прошептал он, видя как девушка испуганно смотрит на него, умоляя не стрелять, как она мечется из угла, пытаясь вырваться, но, крича, ощущая как железо вбитое ей в спину, больно тянет на себя. Из глаз брызгали слезы, она запрокидывала голову, почти умирая от нестерпимой боли. И он выстрелил. Не видел, куда попала пуля, глаза застилали слезы. Он выбежал из комнаты, бросив пистолет под ноги Елены. Он видел лишь, что девушка перестала метаться, как загнанный зверь, юноша не знал, умерла она или потеряла сознание, и это успокаивало. Незнание.***
Кружка с кофе со звоном опустилась на скамейку. Ник вздрогнул, смотря на закат. Алое небо окутывало ярко-рыжее солнце, последние лучи пестрели в отражение луж. Птицы с города летели в лес, раскрыв крылья и балансируя на ветру. - Что-то ты дерганный, дружок, - хмыкнул Фэш. Ник отмахнулся, случайно опрокинув свою кружку. Белые осколки разлетелись о кальку. Один задел оголенную ногу Лазарева. - Почему ты приехал, Фэш? Вопрос, казалось, застал врасплох. Фэш скрыл испуг за холодной радужкой глаз. Прищурился и, облокотившись об абажур скамьи, заинтересовано посмотрел на друга. - Я по глупости помог леди, за что меня отблагодарили погоней, - кратко, но лаконично сказал Драгоций. - Кто за тобой гнался? - вопрос, что должен был выйти безразличным, лишь предлогом для темы, был заинтересованным, что подтвердил огонёк пыла в глазах юноши. - Зачем тебе? - Просто интерес. - Незнание - лучшее из подарков судьбы, - Фэш встал со скамейки, разбив кружку и шагая к особняку.***
Колокольчики зазвенели на двери, разгоняя радостный смех по холлу. Девушка легкой походкой прошла к столу. За ним дремал кудрявый паренёк. Василиса улыбнулась, прочищая горло. - Кто здесь? - сонно поморщился юноша, потирая переносицу. - Это я, Маар, - она наклонилась к его уху. Не проснувшийся парень закричал, с грохотом рухнув со стула. Стул же полетел вслед за юношей, придавив тому ногу. - Убивают... - простонал Маар, театрально запрокидывая голову. Василиса засмеялась, помогая другу встать. Кофта, накинутая на хрупкие плечи, соскользнула. - Что это? - он нахмурился, указывая на порезы. Девушка проигнорировала вопрос. - Это Драгоции? Василиса рассердилась на Броннера, нахмурив брови. - Если они, я мог бы... - Не мог бы, - отрезала рыжеволосая. Колокольчики зазвенели еще раз, друзья обернулись к двери, там, протискивая через небольшой проем громадную комнатную пальму, стоял Миракл. На нём был ярко-фиолетовый пиджак, словно у фокусника в цирке, черная трость свисала, зацепленная за карман брюк. Бакенбарды придавали лицу суровость, но всё смягчали добрые карие глаза. - О, кого я вижу! - радостно воскликнул Миракл, вручая неподъемную елку Маару и протягивая руки к Василисе. Та улыбнулась, нырнув в объятия мужчины. - Откуда же ты взялась! - заулыбался Миракл, оглядываясь на Маара, сгибающегося под весом комнатной пальмы. Броннер в ответ невразумительно прокряхтел. - Сопля растет! - хмыкнул Миракл, Маар пытался что то ответить, но чуть не упал. - Спишь только, а надо помогать, чтобы пальмы лучше таскались. Справившись с пальмой, Маар возмущенно открыл рот. - Ой, ну офигеть теперь! - Тут леди, выражайся помягче, - упрекнул Миракл закрывая за собой дверь в кабинет. Маар в ярости то открывал, то закрывал рот, в конце концов усаживаясь за место на стуле. - Слышала, Маркус с Мариной опять берутся за дело, говорят, они поссорились. Маар был машиной сплетен и фактов, они извергались из него, как пылающая лава из вулкана. Василиса после диалогов с другом была всегда ошарашена, напугана и изумлена. В одной голове друга помещался весь мир, да, пожалуй, и еще один в придачу. Он не казался умным заучкой, что непонятно шутил и быстро говорил, пытаясь сумасбродом сбить собеседника с ног, нет. Он говорил, растягивая слова, мурча, будто кот, он создавал интригующую обстановку, дымящуюся тайнами. Василиса подумав, покачала головой, устраивая голову на сложенных руках, в ожидании томного рассказа... - У Нортона, недавно умершего бизнесмена, наследство было переведено не на жену, а на дочь, Елена Мортинова, это его жена, была жутко возмущена. Пыталась вернуть наследство себе, говорят, дочь Нортона не могут найти, думают, что было совершено покушение, замешана Мортинова. Но это лишь домыслы, Маркус не оглашает свои мысли. Помнишь, я говорил, что дело по убийству бизнесмена так и не раскрыто? Так вот, убийцу нашли. Но народу не говорят, побегут слухи, и опять начнется бунт. Правительство боится народа - народ боится правительства. - А что дочь? - А? Её личность не установили, она с рождения была брошена отцом, почти и не видела Нортона, поэтому и фамилия другая. А когда он её к себе то забрал, никто её не видел, вообще. Даже дворецкого держали в неведении, это очень странно. - Мы окутаны слухами? - Незнанием и догадками.