***
Захарра нелепо вертелась по комнате, задевая ногами ковер и руками сшибая фолианты книг. На раскрасневшемся лице темнел испуг, взгляд метался по комнате; из угла в угол, со старого резного шкафчика до черных занавесок с дыркой. И эта дырка тревожила девушку сейчас меньше, чем две мышки проживающие в её комнате, поселенные в ней Захаррой самолично. Она даже цепляла взором мимолетные крошки сыра, украденного из кухни, с мелькающими перед глазами картинами разоблачения Дианой, которая гневно машет руками и зовет Рока. Но нигде не было розовых мышиных хвостиков, которые во время чтения, увивали её пальцы, не было маленьких ушек которые щекотали лодыжки, не было холодных маленьких лапок, заставляющих ежиться. Зато был стук. Торопливый, ненавязчивый стук, после которого последовала мелкая ругань и звук вытираемых о джинсы вспотевших ладоней. На пол, в сумбурном потоке махания руками, упал маленький фиолетово-синий лютик. В комнату влетел запах чудесных цветов и мокрой земли. Захарра засмеялась. — Диана тебя убьет, — повернувшись, она глянула на сорванные цветы, покачав головой. — Она же всё лето за этими лютиками глядела, столько крови было на них пролито. — с букета всё еще летела грязь, а оборванные корни свисали тонкими нитками. — Кошмар какой, ненавижу кровь, — Маар подыгрывая, улыбнулся, побыстрее сунув букет в руки Драгоций. — Я собирался влезть через окно, — Захарра насмешливо приподняла бровь. — Как принц, коим я являюсь, — за кашлем девушки скрылось деликатное «выпендрежник». — Но потом я вспомнил Рока, а затем твоё маленькое окно, а позже, что восемь метров не для принцев, — Броннер развел руками, печально вздохнув. — Я преодолел четыре лестничных пролета, теперь закрадывается вопрос, почему вам не страшно ходить по лестницам, они скрипят и ненадежно висят. Захарра мягко улыбнулась, вороша пальцами лютики. — легкая дрожь от неуверенности пробежала по ее телу. А улыбка медленно растянулась на губах девушки. Все было возможно не как в сказке или хорошем фильме, но он ей нравился, и это было главное. Фиолетово-синие цветы оставив на полу клочок земли, упали на пол, из дрожащих рук Драгоций, которые тут же бессильно повисли, подрагивая от странного, неизведанного чувства, теплого и сладкого, уводящего тебя в негу. Туманными глазами глядя в желтую радужку глаз, схожих с прохладным, упоительным лимонным сидром. Она слегка прикрыла прикрыла глаза, услышав, что Маар замолчал, чувствуя, как теплая рука проводит по её темным, спутанным волосам, Захарра готова была поклясться, что ни одно чувство не будоражило рассудок так, как это. Поцеловать его не составило труда. Даже совесть не сопротивлялась. Ей нравились его мягкие податливые губы, и тот детский, наивный восторг, словно это был первый поцелуй в ее жизни. А вот Маар впервые секунды растерялся и замешкал, но внезапно улыбнулся сквозь поцелуй и подался вперед, обхватывая тонкую талию девушки руками, которые соскальзывали с шелковой ткани её платья. Маар прижал её еще ближе, вдыхая кофейный запах, которым нельзя надышаться вдоволь. — Ты слишком наглый, — неожиданно прошептала девушка и тихо усмехнувшись, потянула Маара за руку. — И это я наглый! — наигранно недовольно протянул Броннер, но Захарра закатив глаза не обратила на это внимание — присаживаясь на край кровати она ухватила парня за руку и дернула на себя. Тихо засмеявшись парень рухнул на девушку и прижался щекой к ее плечам, крепко обнимая за талию. — Драгоций ты сумасшедшая, — прошептал парень, поднимаясь короткими поцелуями по ее плечам вверх, оттягивая ткань одежды вниз с руки. Захарра засмеялась. Было щекотно и непривычно и свой страх надо было как-то скрыть. Маара что-то пробормотал про легкомысленных молодых леди, которые к тому же и наглые, и скатился на бок с девушки, устраиваясь напротив ее лицо, стараясь подавить глупую улыбку. Она была безумно красивой. — Ты меня пугаешь, — с небрежной полуулыбкой призналась девушка закидывая одну руку на его талию, проводя ладонь вниз, собирая складками ткань его одежды, и неожиданно ахнула одернув руку касаясь голой кожи. Это было странное чувство. Которое ее напугало. Маар лишь хмыкнул и стараясь не замечать напуганного выражения лица девушки притянул ее к себе целуя в губы, и сомнения медленно отступили чему-то приятному что зарождалось где-то глубоко внутри девушки. Наверное те самые бабочки, о которых пишут в потрепанных романах, которые прижимают к груди девушки, томно вздыхая в ожидании чуда. Немного страха, привкус желания, и ощущение жара во всем тела, а еще то тепло… — это и есть те чувства, что наполняют тело любого человека в такой момент, это испытывает Захарра хотя мысленно отрицает и утверждает что не боится, и что ей приятны его прикосновения на талии, шее, ногах… — Ах, — вырывается из её уст и девушка закидывает голову назад на подушки, когда теплые губы касаются ее шеи. Всплеск дрожи пробегает по телу и колени дрожат, напрягаются мышцы и она уверяет себя снова что это не грешно и не так уж ужасно, но голова забита страшными стереотипами и воспоминаниями из отрывков книг и фильмов. Она снова целует его заставляя пораженно замереть на месте — это девчонка сведет его с ума! Если уже это не сделала, но ее перепады настроения слегка пугают, а с другой стороны, никто ей не запрещает что-то делать. И позже до Маара доходит — она боится. Ее руки слишком сильно сжимаю его футболку, ноги все время тесно сжимаются и она натягивает платье на колени, все это мелкие детали, но они становятся заметны, когда ты в миллиметре от её лица с испуганными карие глазами. Особенно покраснения на щеках от смущения и легкая дрожь в руках, а так-же быстрые сумасбродные движения. Маар усмехается — зачем устраивать спектакль, не проще признаться? — Расслабься. — просит парень, и его улыбка неожиданно действует на девушку расслабляюще. Она усмехается в ответ и тянет его за ворот, обнимая холодной рукой за шею. Новый поцелуй и Маар подается вперед на встречу девушке, пусть она немного зажата, но это все та же безумная девчонка с двумя хвостиками и поразительными глазами, словно плитка тягучего горького шоколада, которые сейчас смотрят немного напугано, но уверенно. — Маар, — Захарра тихо смеется когда он заводит ее руки над головой, прижимая к кровати, — как не стыдно, — цокает языком и Маар щурится и качает головой: — Стыдно, не представляешь как стыдно, — ехидно тянет парень, и улыбнувшись ей в губы, снова целует, Захарра пытается перестать улыбаться и отвечать на его поцелуи. Захарра тянет руку вниз, и он легко опускает ее руки, выставляя их по обе стороны от ее лица. Она заводит руку за спину и на ощупь ищет застежку платья. Маар фыркает и сам расстегивает ее платье, осторожно отводя ее руку в сторону. Теплая рука скользнула по спине девушки, оставив легкую дрожь, и опустилась на бедра — Маар прижал ее ближе к себе. От Захары пахло шоколадом, странный теплый запах. Избавиться от одежды было все равно что избавиться от накопившихся комплексов — страшно и стыдно. А вдруг что-то пойдет не так или он неожиданно встанет и уйдет, ничего из этого ей бы не хотелось. Набравшись храбрости который так не хватало она помогла ему, отыскав сзади застежку белья скидывая его вниз. Секунда замешательства и новый поцелуй чтобы отвлечь внимание. Усмешка поползла на губах Маара и что-то невнятно шепнув на ухо девушки он заставил ее расхохотаться и забыть о том что происходит, у него получилось успокоить ее. В какой-то момент он понял что это уже не та Захарра, это была более тихой и спокойной, умиротворённая, зарывающаяся в его волосы и губы словно в сладкую негу. Она была какой-то слишком… милой в тот момент. Захарре было стыдно она этого не отрицала, но страшно больше не было, было в Броннере что-то такое, из-за чего она ему доверяла и доверилась и сейчас, улыбаясь отвечая на его улыбку, подаваясь ему на встречу. … Со стороны послышался слабый писк, который Захарра переступив через себя, сделала вид, что не слышит. Писк повторился, к нему прибавился еще один, а затем, когда Драгоций уже подумывала о том, чтобы скормить мышек котам, она услышала грохот и тихий плачь наверху, где по сути расположился чердак. — Слушай, — рвано дыша, Маар провел рукой по волосам, — я боюсь мышей, — последнее он приглушенно прошептал ей в ухо, обдавая дыханием шею, приподнимая уголок рта. — Я тоже от них не в восторге, — она кинула уничтожающий взгляд на вдруг появившихся мышей, белых, с маленькими глазами-бусинками. Наверху опять раздался грохот, а всхлипывание всё отчетливее резало уши. Драгоций тревожно переглянулась с Мааром. — Наверное надо посмотреть что это, — убито шепнула Захарра, на что Броннер нечленораздельно промычал, оттягивая вставшую с кровати Драгоций за ногу. Та с не меньшим грохотом рухнула на пол, прошипев на парня. Юноша понурив голову, перегнулся через кровать, ловя её опухшие губы, заставив девушку тяжело выдохнуть. …Разгоряченные ступни касались холодного дерева, а лязг половиц заставлял поморщиться. Недалеко уже был слышен тихий всхлип, он доходил до девушки как через плотное стекло, которое устанавливают в зоопарках, чтобы злые звери не добрались до безобидных людей, тыкающих пальцами в решетки и заполняющих воздух душным запахом антиперспирантов и духов. Старые полотнища украшенные портретами, будто шептали на ухо свою историю, переплетаясь слухами и сказками, сквозь стены наблюдая за обитателями, безмолвно и обреченно, словно статуи, замерев на ткани. А ноги всё непослушно дрожа переступали по особняку. Послышался новый всхлип, Захарра еще скорее заспешила вверх, перепрыгивая за раз по три неровно сколоченных ступени. Некоторые гвозди повылезали и кололи обнаженные пятки, в отличие от нижних покоев, чердак был полностью нелеп и неаккуратен в своей конструкции, балки трещали и хлюпали, а лоджии ходили ходуном. Она толкнула дверь, выкрашенную в белую краску, ненароком поцарапав ладонь о жесткие, ветхие доски, что-то внутри прищемило холодной сталью отчаянья и злости; обхватив колени руками, на чердаке сидела горничная, согнувшись в три погибели и жадно вдыхая спертый воздух, роняя капли слез.Их можно было бы назвать хрустальными, но это было бы цинично, это были просто слезы, наивные, прозрачные капли, оставляющие за собой соленую дорожку, пропитанную грустью. Захарра стояла в проходе, изумленно хлопая глазами, растерянно кидая взгляд на Василису и не зная, что делать. Хотелось бежать, бежать дальше от этой странной картины, хотелось исчезнуть, раствориться и не услышать писка мышек, обнять Маара и утонуть в золотистых кудрях, и глазах цвета сладкого лимонного сидра, забывшись под теплой пеленой рук. Она прочистила горло, робко присев около горничной. Та перестала вздрагивать, лишь закрыла глаза и мучительно дергалась, глотая уныние, и запирая его глубоко внутри, в своем собственном платяном шкафу, в котором кручинилась память. Драгоций протянула руку, похлопав рыжую по плечу. В детстве, она видела как-то же самое проделывал брат, когда Лазарев на него дулся. А бывали дни, когда тому приходилось глядеть, как медленно умирает отец, а Фэшу нужно было лишь похлопать друга по плечу, как тот крепчал духом. — Ну же, —, но сейчас хотелось дать Драгоций оплеухи, за столь опрометчивые действия. Ведь в следующие секунды, можно было наблюдать как горничная впадает в истерику, нервно хлюпая и рвано дыша, пытаясь говорить при этом, брызжа слюной как тракторист. Выглядело это очень странно, потому что при каждой водной атаке, Драгоций надувала щеки и старалась успокоить подругу, махая руками, дабы отгородиться от слюней и соплей, которые вот-вот, да заляпают воротник. — В чем дело, Василиса? — решительно встряхнула она подругу за плечи, та сразу же очухалась, удивленно моргая глазами, будто впервые её видит. Затихнув окончательно, Василиса поджала губы, которые тут же начали трястись от подступающих слез. — Он не пришел! — оскорбленно хмыкнула девушка. - О, прости, ты же понятия не имеешь о чем я, — она глянула на Захарру, которая приготовилась внимательно слушать, лелея надежду провалиться в подвал, а лучше в винный погреб, открыв дорогую бутылочку вина, которое подсластило бы разум, затуманивая проблемную прислугу. — Понимаешь, — начала Василиса, растягивая слова, пытаясь надышаться воздухом, пропитанным горькими слезами. — Еще с детства, когда мой отец погиб, мы с братом, — девушка еще раз настороженно взглянуло на куцехвостую, думая, доверять ли ей столь ценную для себя информацию, подбадривая тихую речь рыжеволосой, Захарра одобрительно кивнула. — Мы заключили клятву, — на полном серьезе продолжала горничная, насупившись от своего глубокомыслия и недовольно смотря на Драгоций, которая явно подавляла рвущиеся смешки. — Очень значительную клятву, — черноволосая покраснела от смеха, поджимая губы, чтобы не закричать. — Так вот, мы поклялись, что в каком бы месте мы не были, будем всегда видеться в последний день лета. — Она грустно вздохнула, сжав ткань своего пиджака. — В тот же день мы с Нортом впервые возненавидели друг-друга, — Василиса закрыв глаза, натянула улыбку. Имя кровного брата Василисы расшатало рассудок Драгоций, все краски схлынули с лица девушки и она потрясенно глядела на подругу, словно увидела её по новому. — Нортон? — из всех братьев на свете, её братом являлся Норт. — Норт Огнев? — до Захарры тихо и не спеша доходило происходящее, и винный погреб сейчас был необходим. — Конечно… Ты же Огнева, — Драгоций ухмыльнулась, грустно, а может и с оскалом. — Огнева. Как же я не заметила. Огнева, — она как мантру шептала фамилию подруги, хватаясь за волосы. — Огнева Василиса, конечно, — губы куцехвостой задрожали. — В чем дело? — удивленно раскрыла глаза Василиса. — В чем дело… — Захарра неразборчиво промычала, закусив губу. — Ты не знаешь даже что натворила? — Драгоций высоко засмеялась, запрокинув голову назад. — Что я натворила? — рыжая часто моргала, хмуря брови. Но Захарра не переставая заливалась смехом, а по щекам катились слезы. Она не соизволила повернуться к Василисе, что недоуменно смотрела на подругу, пытаясь прочистить горло. — Вы убийцы, — Драгоций задержала дыхание, её смех быстро смолк, лишь слышно было как она тихо шепчет, и как слезы тихо падают на деревянные доски пола, солеными лужицами оседая здесь еще на долго. — Никого я не убивала! — вскрикнула Василиса, надувая губы от возмущения. — Ну конечно, отец Фэша сам умер, — Драгоций надрывно смеялась, прикрывая глаза. — Огнева. — фамилия звучала как непростительный приговор, окутывающий в леденящие кандалы. — Но… —, но было бесполезно возражать, Захарра была не в настроении слушать. Девушка уже другим взглядом смотрела на подругу, так бывает, когда ты ешь вкусное сливочное мороженое на летнем солнце, тебе весело и прекрасно, но на следующий день у тебя болит горло. Рыжая непонимающе округляла глаза, думая, что это просто шутка Драгоций, сейчас выскочит Маар, обняв их за плечи и заливаясь золотистым смехом и фыркая от странных подколок Захарры. Но Маар так и не выскочил, а когда взгляд куцехвостой стал еще более ненавидящим, Огнева сжалась, хватаясь руками за ускользающее платье. В том взгляде не было злобы, было нечто хуже — холод, лютый мороз, инеем укрывший сознание, было презрение и ужасающая еще больше, жалость. — Знаешь что? — резко повернулась девушка, закусив внутреннюю сторону щеки и прищурив свои опухшие от слез глаза. — А он приходил, — Василиса еще больше округлила глаза, открыв было рот, но тут же опомнившись, закрыла его с громким щелчком. — И вероятно, ты можешь идти, — она поджала губы, — твой… брат, — перевела дыхание девушка, сама не веря в свои слова, которые одно за другим вываливались изо рта, от чего саму от себя тошнило. — Поезд через тридцать минут, иди. Днем ранее. Из-за дождя, Диана напрочь вымокла и теперь с черных сосулек-волос, стекали капли дождевой воды. Пахло мокрым асфальтом и сырой землей. Тонкая шаль липла к телу, оставляя мурашки и мелкую дрожь, что била девушку, заставляя морщиться и стучать зубами. Она спешно сбросила промокшую накидку, прыгая на месте, дабы согреться. В темноте комнаты она разглядела Захарру стоящую у окна. Её тонкий, аккуратный силуэт очерчивал свет, лившийся из фонарей на улице. — Странно, он здесь весь день стоял, — хмыкнула Драгоций, глядя в спину уходящему юноше, фигуру которого быстро скрыла стена из капель. Диана зябло дернула плечом, поджав губы и нахмурившись, оглядывая Захарру, она неважно выглядела, с синяками под глазами, без намека на румянец на лице, который всегда прибавлял ей чего-то детского и радушного. — А, — махнула рукой Фрезер, обеспокоенно отворачиваясь, закусив изнутри щеку, зашипев от боли. — Норт какой-то, — Захарра вскинула брови, сложив руки на груди, показывая, что крайне заинтересована. — Василису искал, — нехотя пояснила девушка. Повисло молчание, прерываемое тихим гулом машин, не спокойным дыханием и раздражающим тиканьем часов, которыми был наполнен особняк. Захарра опустилась в думы, поскорее ища ответа у себя в памяти, перерывая алфавит и все накатившие беседы с Мааром, которые казалось, нельзя запомнить, он трещал как бабушка или заевший магнитофон, вечно открывая рот и задорно рассказывая обо всем, что только знает. Фрезер же, с боязнью смотрела на Драгоций, тревожась за свою жизнь и коллекцию холодного оружия Астрагора. — Господи, Диана! — испуганно вскрикнула куцехвостая, бросая взгляд на каждую деталь в кухне, ну всё, — подумала Фрезер, — ножик ищет. — Это же тот, — казалось, что девушка задыхается от возмущения и страха, её ноздри смешно раздувались, прибавляя ко всему антуражу динамики. — Мы ведь не… —, но закончить Фрезер не дали. Драгоций переглянулась с судомойкой, которая теребила своё обвисшее платье. — Нет, не скажем, я думаю, — играя желваками ответила девушка. — Зачем? Для безопасности, Диана отошла на два метра, подметив это, Драгоций ухмыльнулась, насмешливо щелкнув челюстью, от такого жеста, служанка чуть не упала в обморок, шатаясь, отходя еще на шаг. — Ты же не хочешь сказать? .. — Диана заговорчески пробормотала. — Ничего я не хочу сказать, — нахмурилась Захарра. — И не возвращайся, — прошептав, добавила куцехвостая, переступая порог, но вряд ли Василиса её услышала.***
У горничной Ветер хлестал по оголенным местам тела, обдавая невыносимой болью щеки и скорчивая сухие губы. Дыхание сбивалось, поэтому она изредка переходила на шаг, коря себя за полною не подготовку к физическим нагрузкам. Руки она расставила по обе стороны, словно беркут расставил могучие крылья, намереваясь парить над чопорным городом и людьми в угловатых шляпах. Девушка огибала озирающихся прохожих, которые крутили пальцем у виска, хватаясь тревожно за газету, давясь горячей арабикой и нервно хмыкая. Старушки махали вслед скукожившимися ручонками, зло хмуря седые брови. Но она никого не видела, лишь ветер опутывал её ноги, будто оттягивая назад, дальше от станции. Он удушливо вцеплялся в шею, доводя до хрипоты, дул в глаза, от чего появлялись слезы, заволакивая тротуар своей дымкой. Волосы не послушно лезли в лицо, она часто отплевывалась от огненных локонов, что непослушным пламенным ураганом крутились следом. Василиса видела лишь городскую припять, уныло разросшуюся, словно гигантский сорняк или плющ, обрастая вокруг прилегающей речушки. За той припятью, виднелся угрюмый лес, непроходимая, облезлая чаща веток, сплетенных вместе, словно сетка или капкан. Ноги сами скользили по кончающемуся тротуару, уверенно ведя за собой хрупкое тело, которое заносило от потоков воздуха, лишь вытянутые руки, да расставленные нелепо пальцы, позволяли не обрушиться на землю, словно подстреленный гусь. У остальных Захарра осторожно спускалась по ступеням вниз, где на кухне падали кастрюли и лилась вода, а кто-то напряженно бурчал себе под нос брань на иностранном языке. — Oui, vous devez combattre le diable, au nom de Lucifer, l'enfer spawn! — Диана стукнула рукой о дно раковины, которая явно ужасно функционировала на старости своих лет, девушка прикусила язык, завидев Драгоций. — Не волнуйся, я всё равно не знаю французского, — отстранено махнула рукой девушка, цокнув языком на засорившуюся раковину, которая выталкивала из себя серовато-бурую слизь, вызывая приступ тошноты, для пущей убедительности, Захарра сморщилась, вставив два пальца в рот. Фрезер нахмурила брови, сжав губы и сузив глаза, воинственно наступая на раковину с вантузом и ножом, заставляя Драгоций тихо хохотнуть в кулак. На смех, Диана быстро оборачивается, еще пуще прежнего сужая глаза-буравчики, от чего куцехвостой стало не по себе и она умолкла, подняв руки вверх и поджимая губы, чтобы не рассмеяться. Неразборчиво долбя раковину вантузом, Фрезер сдувает прилипшую ко лбу челку, второй рукой вонзая в засоренную трубу нож, кровожадно высунув кончик языка от упорства. — Позови Василису, я одна не справлюсь, — прикрикнула Диана, потому что голос её заглушала хлещущая жижа и странное жужжание сточных вод. Захарра сжала краешки кофты, кусая костяшки пальцев и притворившись что не слышит, промычала в ответ, отворачиваясь от судомойки и уже намереваясь улизнуть, пока еще чего не натворила, а Диана не поняла заминки. — Стоять! — крикнула Диана, всё еще стоя спиной к Драгоций, но вытянув назад ножик, поблескивающий от неярко впадающего в окно солнца. Девушка подпрыгнула на месте, закусив губу и понимая, что уже не получиться вот так просто отделаться. Да и перспектива бегать по особняку от служанки с ножом её не впечатлила, поэтому куцехвостая опять промычала в ответ, натянув улыбку и поворачиваясь к подруге, дрожащими руками расправляя складки на одежде, которых и вовсе не было. — Куда ты намылилась? — угрожающе пророкотала Фрезер. — Где Василиса? Захарра впала в ступор, удивляясь, как это Диана так ловко может раскусить злоумышленников, про себя усмехаясь, что в компании Марка и Марины, не помешала бы кровожадная Диана Фрезер — адская судомойка. — Я её послала ко всем тринадцати чертям, эту… — девушка слегка задыхалась от возмущения, уперев руки в бока. — эту… Огневу! — Диана вздрогнула, качнув головой, и только сейчас Драгоций поняла, что Диана с самого начала всё знала, совершенно не удивившись сейчас услышав до боли знакомую фамилию, обжигающую язык. — Ой дура-то, — ухватилась за волосы Диана, с болью оттягивая их. Захарра непонимающе и возмущенно смотрела на судомойку, которая цокала языком, не давая и слова вставить в своё нелепое оправдание. — Ума-то совсем Господь не удосужился дать? Вот и ищи теперь эту Огневу, ну ты и даешь, Захарра, это самый глупый твой поступок за всю жизнь. Тебе Маар там совсем мозги одушил своими фиалками? — у Драгоций глаза на лоб полезли, тут же покраснев, девушка осознала, что мимо служанки ничего не проходит. — Сами будете у меня свои цветы выращивать! — гневно добавила девушка, грозя пальцем. Выкатив глаза от ужаса и стыда, куцехвостая глянула себе за спину, осторожно косясь на наступающую с ножом подругу. Не выдержавшее детское сердце Драгоций, приказало мышцам дать деру, и так, убегала с позором с поля боя Захарра, а вслед ей неслась ругань. …Спустя десять минут, когда пыл Дианы погас, а ножик безмятежно лежал на столе, заявилась запыхавшаяся Драгоций, которая тянула за собой, словно нагруженную строительными материалами телегу, Ника, который озадаченно провел рукой по выгоревшим на солнце волосам, тупо глядя в пол, на что Фрезер показательно фыркнула. Она была явно не в восторге от столь неожиданной встречи, учитывая, что их последний разговор не увенчался успехом, а лишь повел за собой в мусорку пару разбитых ваз Драгоциев, которые настолько зажрались, что даже не заметили пропажи, хотя девушка могла поклясться, что стоили эти две безделушки явно не воздушных денег, поэтому сама выдавать себя, у Дианы не хватало тупости, да и перед глазами всплывало красное лицо Рока и его трясущиеся на пару руки и нижняя губа. Неделей ранее — Чертов идиот! — кричала Диана, занося руку с вазой, что попалась под руку. Красивая такая ваза, расписная, с ажурным узором из фарфора кажется, легко бьющаяся и хорошо вонзающаяся, полетела в Лазарева, который увернулся, неуклюже нагнувшись и изумленно разинув рот, пытаясь что-то сказать. А ваза то и впрямь из фарфора оказалась, разбилась только, жаль. Хорошая была ваза. — Да как ты вообще смог сюда заявиться, — пыхтела Фрезер, хватая еще одну вазу и вертя её в руках, зло глядя на Ника, будто давая ему сказать что-либо в своё оправдание, прежде чем осколки размажут ему голову, о чем там грезила девушка, пугаясь своего воображения, рисующего яркую картину малом. Парень замялся под настороженным взглядом девушки, перекладывающей вазу из руки в руку, как олимпиец готовящийся бросить копье со всего размаху. Ник почесал затылок, рефлективно подпрыгивая при каждом резком движении черноволосой, у той от нетерпения начал подрагивать глаз. — В своё оправдание, — он поспешно начал тараторить, поглядывая на предмет в руке девушки. — Она грозила смертью отца, да и я её не трогал! — возмущенно вскрикнул Ник, когда Диана шлепнула его по рукам, которые он мимоходом протянул к вазе, чтобы незаметно взять её из рук взбешенной Фрезер-фурии. — И не моё это дело, Диан, — почесал затылок Лазарев. — Твоё! Твоё это дело, бестолочь, — всплеснула руками черноволосая, заставив парня скукожится и пригнуться, видимо он ожидал, что та обрушит фарфор ему на голову. — Ты человека загубить хочешь, кретин, — в горле пересохло, но она продолжала надрывно кричать, думая разбить тонкую грань в мозгу юноши, образумив его на лучшие поступки. — У тебя мозги то не атрофировались еще? На поводу у этой ханжи, вот вздумал то! — Знаешь что! — гневно втянул воздух Ник. — Что?! — выкинула в ответ девушка, сложив руки на груди. — Иди к черту! — Что? — непонимающе протянула Диана, до которой медленно доходили резкие слова, отточенные и острые, острее фарфора, который полетел вслед уходящему юноше. - Что стоим? - уперла руки Захарра. - Кого ждем? - она усмехнулась, подбрасывая ключи от машины в воздух, те отозвались тихим звяканьем. У горничной Девушка продиралась через молодые сухие ветки, спутанные с мокрыми и старыми, все они хлестали по бледному лицу, исчерченному царапинами. За ноги хватали громоздкие корни деревьев, которые лезли из влажной земли, от которой воняло червями и гнилью — опавшие листья разлагались хуже не куда и зрелище было отвратительное. Сапоги вязли в этой грязи, поэтому Василиса крепче хваталась за ускользающие ветки и стволы деревьев, чтобы ненароком не упасть. Она пыталась бежать, но спотыкалась обо всё на чем свет стоит и быстро бросила эту затею, недовольно оглядывая любимые резиновые сапоги, старые и жмущие пальцы. Слава Богу, тот лес на который она наткнулась, был прилегающим «ребром» всей чащи, поэтому скоро показалась автострада, а за ней мерцали огни станции. Огнева протянула руку к ней, намереваясь коснуться, чувствуя лишь прилипшую к рукам грязь и хватая воздух ладонью. Она оказалась на небольшом холме, и когда расставила руки принявшись бежать, чувствуя как ветер сочиться сквозь пальцы, девушка быстро перебирала ногами, ощущая как алеют щеки от восторга и накатывает жгущая эйфория, заливающая тело теплом. Грудь наполнялась чистым воздухом, оскверненным лишь маленькими облачками пара редко проезжающих машин. Вдох, а затем выдох, и так легко становится на душе, так чисто, после пропитанного мрачностью леса. Она запрокидывает голову, улыбаясь небу, несясь на всех парах к дороге, вниз. Вниз по склону, блаженно растянув улыбку, дареную маленьким блестящим точкам, весело подмигивающим издалека. Будто кто-то рассыпал блестки на бескрайнюю бездну, блестки из новенького, девчачьего набора поделок, который девочка выбросила как только повзрослела, обозлившись на всех, кинула блестки в окно, а они россыпью падали вниз из окна многоэтажки, в бездонную бездну рутины. Бежала, быстрее и быстрее, соревнуясь с ветром в невероятной гонке, в которой было с самого начала ясно кто победитель. Она раскрыла рот, глотая воздуха как можно больше, задыхаясь и смеясь; дивно, заливаясь чистым хохотом свободы. Но Огнева споткнулась. Нога скользнула по влажной траве, задев бордюр, отделяющий поросший сорняками холм и автостраду. Руки, через которые ранее скользил ветер, сжались. Колени царапнуло о асфальт. Она прикусила губу от боли, жгущей кожу. Послышался звук скользящей по дороге машины, она всё приближалась, ослепляя васильковые глаза светом фар. Машина неслась, а следом за ней неслась музыка, гремящая из динамиков. И Василисе бы понравилась эта музыка, если бы не слепящие фары, и если бы эта машина остановилась, а владелец черного пикапа бы огляделся, и проругавшись, попросил бы прощения, выскакивая из машины, хлопая дверцей и цокая каблуками лакированных ботинок. Но этого не произошло, а машина всё неслась. С другой стороны, подъезжала еще одна, от чего захотелось истерично смеяться Василисе, проклиная весь мир божий. Говорят, перед смертью видно всё лучшее, но девушке было слепо и тошно, а видела она лишь цветные круги, когда закрывала глаза. И слышала как остановилась одна из машин, покрышка зажужжала и сердце екнуло. Может она её уже переехала? - зародилась мысль в голове рыжей, успокаивающая не больше, чем вторая пара мчащихся фар. Из машины кто-то выскочил, дверь не хлопнула, не было ругани, не было извинений. Выбежавший из машины лишь отразился неярким силуэтом, из-за того, что девушка была полностью ослеплена светом, от которого закружилась голова, а блики начали плясать по кругу, когда она жмурилась. Василису отбросило что-то тяжелое, навалившееся на неё своим весом. Нога и спина проскользили по асфальту, обжигая болью сознание, она была готова поспорить, что-то в этот момент громко хрустнуло, словно разбившееся стекло. Хрустнуло, свинцовой тяжестью придавливая к дороге, девушка ничего теперь не видела. Глаза застилали слезы и полная темнота, с пищанием, застывшим в ушах. Остолбеневши сидя на переднем сиденье машины, Диана глядела лишь вперед - на лицо водителя, который выбежал из машины, испуганно глядя на юношу и рыжую девушку, валяющуюся на дороге. И даже непонятно было, кому паршивее - им или Фрезер. Водитель заметил карие глаза в соседней машине, которые пристально глядели на него, и оперся о бампер, то ли от страха, то ли чтобы достать телефон и набрать номер скорой. Диана втянула воздух, пропитанный сигаретами и обреченно помахала рукой, губами шепча застывшему юноше. - Ты сбил их, - её шевелящиеся губы заставили его очнуться от накатившей полудремы, парень спешно искал в карманах телефон. Видно было как к нему подошла Захарра, отвесив оплеуху и дико крича, оглушая медсестру на той линии и заодно горе-водителя.