Парни из дикого леса

— Джо? А вот теперь и Гермиона разглядела, кто стоит пред ней. Не стоит. Висит в воздухе. Как и она сама. Девочка чуть повыше ее, с растрепанными черными косами, в длинном глухом черном платье под шею. — Почему ты мне не помог? Я видела тебя в каждом всаднике в черной куртке. А ты где-то прятался. Прятался, потому что ты никчемный конокрад! И трус! — Не прятался! Я убивал красноногих и хотел обменять тебя на сержанта. Я не прятался. Я убивал янки.       Гермионе стало не по себе. Оправдание было страшней обвинения. И вот так оправдываться? Злобный, язвительный, постоянно спорящий с ней — а тут чуть не плачет? — Ты бросил меня там. Ты бросил меня им. — Я хотел обменять тебя на живого янки. И не я один. Мы их насобирали восемь штук. А обмен сорвался, Джо. Обмен сорвался из-за этих паскуд в Канзас-Сити. Из-за этих паскуд, которые подкопали несущую стену. И этот треклятый двухэтажный дом сложился внутрь. И там, кстати, не ты одна была. Мэри в шрамах по уши, Дженни ноги переломало так, что она на танцы ходила с банджо. Я хотел вас вытащить, а синепузым было удобнее передавить всех заложниц. Я хотел вас вытащить. — Ты бросил меня там. Ты бросил меня им. Ты ни на что не годный конокрад! — Я хотел вас вытащить.       Конечно, этот заслуживал самой болезненной казни, и свинья и убийца и расист и психопат, но вот что-то было не так. Точно. Пропорции! Это не привидение, это что-то другое. Слегка искаженные пропорции, будто рисунок на воздушном шарике. — Человек старался, Лоуренс сжег дотла, убивал янки так, что их жены рыдали по трое суток, железную дорогу сломал. И фундамент в тюрьме не подкапывал — Гермиона щелкнула зубами. Она защищает этого. Еще чего не хватало! Выродок, убийца, глумящийся над трупами, убийца мирных граждан, бандит, грабитель, конокрад, скальпер. Такой не заслуживает доброго слова и могильного камня. Поделом, поделом. — Грейнджер, а тут хвостик какой-то тянется. Тоненький. Беленький. К полу. От нее. Бери банку, выливай огурцы и лови эту штуку, из которой хвостик, в банку. Гермионе очень захотелось остаться на месте. Какая штука? Какой хвостик? Но от подола черного платья действительно тянулась вниз бледная пульсирующая нить, как пуповина монстра. Это оно! Это то, за чем они пришли. Это часть Тома Марволо Реддла. Крышка ближайшей банки отскочила вверх. На давно закисшие пикули плюхнулся небольшой серебряный кулончик. Крышка вплавилась в банку. — Молодец! И спасибо. Ты не хуже их троих, Грейнджер. — Выпускай Поттера и не урони банку! — Держу, держу. Прямо Тереза, только в штанах. — Кто такая Тереза? И ты это кому? Надеюсь, не мне? — Тереза-Игла. Благородных кровей девушка, пока не пришли французы. Они убили ее старого отца, изнасиловали сестру и застрелили мать. Ну вот и подалась Тереза в испанские партизаны. — Не сравнивай такого позитивного и доброго персонажа Корнуэлла с ним! Он конокрад и это у него наследственное. А Тереза — милая девушка и умеет играть на пианинно. — И резать французов. Десятками! «У нее хоть десяток в отряде был?» «Приблизительно сотня. И они все убивали французов.» «Рад за них. Ей хоть что-то дали за это?» «Медаль от герцога Веллингтона и пузо от стрелка Шарпа.» «Вот и возьми с нее пример, прибей этих Лестрейнджей. Может, тоже медаль получишь. Только сначала прокипятим консерву.» — А я вспомнила, у Терезы был придурочный жених! Он воевал мало, зато пытал пленных. — Ну вот с ним не надо сравнивать. Особенно меня. — Это что еще? — у Аластора Моуди последний час было очень плохое предчувствие. Он догадался, кем был Р.А. Б., который подменил один из хоркруксов Тома на издевательскую записку, но куда делись эти дети? Почему в доме такое ощущение, что ловушка под каждой половицей? И где эти дети? — Это Томми в банке, — Гарри Поттер прегадко улыбнулся и поставил банку с неизвестно чем на кухонный стол.