won't you come home

Сехуну шестнадцать, и он больше не шепелявит: его речь чётко поставленная, как и подобает Его Высочеству. Кроме того, он действительно возмужал: стал выше в росте и шире в бёдрах, и когда отец устраивает для него пышные танцы в бальном зале, на которые съезжаются сыновья и дочери всех высокопоставленных лиц с самых дальних краёв Трети, будущего наследника обсуждают абсолютно все. Цзытао девятнадцать, и он один из тех, кто дивится тому, как прекрасен стал принц. В глазах слуги маленький господин всегда был ярким и недосягаемым, и где-то там, за глазами в сто карат и улыбкой в два зуба, он всегда сиял для него как путеводная звезда. Теперь же это всё на виду. Для Цзытао вся неизведанность в любви к Сехуну в конце концов исчезает, но сами чувства становятся только прочнее, и он продолжает исподтишка разглядывать каждую строчку безупречного сехунового лица. То ли пытается запомнить, то ли – не забыть. Сехуну шестнадцать, а на вид – все двадцать. Он аккуратным движением руки поправляет чёлку, и Цзытао, наблюдающий за этим, невольно задерживает дыхание. В каждом порыве ветра в принцовых рукоплесканиях – моральная смерть слуги. Он следит взглядом за тем, как маленький – уже нет – господин медленно сглатывает, и его кадык делает шаг вниз-вверх, совсем как спусковой курок пистолета в голове у Цзытао. Это как личная зависимость. Он вспоминает их беззаботное – почти – детство бок о бок, когда они могли держаться за руки в скрытых от глаз уголках замка, могли немножко обниматься и баловаться сплетениями языков. Тогда всё было куда проще. Но время идёт, и вместе с его течением меняется всё: отношения между Сехуном и Цзытао, состояние здоровья королевы – в худшую сторону, к сожалению. Меняется Ифань: вырастает ещё выше, под два метра ростом, – а также его взгляды, которые он изредка бросает на Сехуна (больше совсем не смеющиеся). И Цзытао видит, что самому принцу это вполне по душе, что-то творится в воздухе, что-то с феромонами, и слуге это не нравится. Но он бессилен. Всё, что он может – прикрыть глаза от усталости и… за-быть. Сделать вид, что эти дела между его сводным братом и любовью всей жизни его самого никак не касаются и не злят. Единственное, в чём Цзытао когда-либо готов был признать поражение в сравнениях с Ифанем – это Сехун. Маленький – уже нет, – такой же глупый, как и годами ранее, безрассудный и глупый-глупый-глупый. Должно быть, самый глупый за все девятнадцать лет Цзытао. Наверное, в глубине души слуга всегда знал, чем закончится его глубокая и бесполезная влюблённость, потому что принцовские мысли и взгляды на Ифаня даже в самом невообразимом возрасте были слишком гулкие и долгие. Может быть, им просто предназначено быть вместе, а Цзытао всего лишь перевалочный пункт для Сехуна на пути к конечной остановке. Только это не имеет значения. Цзытао девятнадцать, и он видит свет в конце туннеля, на который идёт, не сворачивая, уже не-сосчитать-сколько лет кряду, и у него никаких планов на остановку.