Ведомый

      Погода не радовала. Руки замерзли, но Джессика не обращала на это внимания. Она просто следовала за Малкольмом, иногда сталкиваясь на своем пути с другими жителями города. Слежка даровала возможность придумать, что делать дальше. Подробности сна все больше и больше ускользали из памяти. Ей так хотелось, чтобы все закончилось, но это было бы слишком просто.       Мужчина не оглядывался, хотя изредка останавливался, словно решался на что-то.       «Уже скоро», — пронеслось в голове Джонс. На другой стороне улицы располагались столики, за несколькими из них сидели посетители. Они переговаривались между собой, кто-то пил кофе, уткнувшись в газету или телефон. Она заметила его сразу и не только из-за броского костюма, трехдневной щетины и недовольного взгляда, которым он одаривал соседний столик. Еще мгновение – и Джонс потеряла его из виду, потому что остановилась машина, загораживая вид на столик. И Джессика не смогла ничего предпринять, слишком неудачное место для наблюдения она выбрала. Шаг влево или вправо – и можно послать к черту эти шпионские игры.       Машина отъехала, за столиком был только Малкольм. Килгрейв пропал.       — Черт, — выругалась девушка. В этот раз ничего не получилось. И вместо того, чтобы смириться с этим, развернуться и уйти, она быстрым шагом направилась к Малкольму, игнорируя сигналы и недовольные возгласы водителей.       — Куда он пошел? — просто спросила она у мужчины. Выглядел он слишком напуганным, чтобы ответить, только указал пальцем направление. Не теряя времени, Джонс бросилась следом. Она бежала сквозь толпу, мельком заприметив метрах в пяти знакомый плащ, как ее остановила пожилая женщина.       — Вы Джессика Джонс? — спросила она с улыбкой.       — Мне нужно идти, — отмахнулась от нее Джессика, но женщина не планировала так просто отпускать её.       — Триш тебя ждет.       Джессика остановилась и внимательно посмотрела на незнакомку. Килгрейв заметил её.       — Где ждет?       — Ты ведь не хочешь находить ее по частям, Джессика?       Джонс застыла. Сам факт того, что кто-то может навредить Триш, пугал ее. Килгрейв достаточно жесток, чтобы исполнить свою угрозу. Ужасная картина: небольшой сундук, а внутри сердце ее сестры. Она уж точно не продемонстрирует ту стойкость и спокойствие, что Хогарт.       — Не хочу.       — Тогда прекрати суетиться. Малышка Хоуп ждет твоей помощи, или ты уже забыла о ней?       Даже в устах чужого человека она отчетливо слышала издевки Килгрейва. Но это было все. Женщина часто заморгала и отшатнулась от Джонс, отпустила ее руку и зашагала прочь, не удостоив и взглядом.

***

      Джерин Хогарт не так часто звонила Джессике, зачастую предпочитала сообщения. Но стоило ответить на звонок, и Джессика сорвалась с места и мчалась к месту назначения. Еще одна плохая новость. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, для чего нужны были те деньги...       Хоуп Шлоттман лежала неподвижно, ее лицо казалось спокойным и даже отчасти умиротворенным. Если бы не приборы возле кровати, можно было подумать, что пациентка и вовсе мертва. Явных признаков защиты не было, руки и лицо без кровоподтеков, и страшная догадка мелькнула в голове у Джессики.       — Ты хотела умереть? — шепотом спросила она, но Хоуп лежала неподвижно, хотя сердцебиение участилось. — Зачем?       Джерин Хогарт разговаривала с медсестрой, часто оборачиваясь на свою клиентку. Её снедало любопытство: Джессику Джонс мало что пугает настолько, что она готова по первому зову бежать на помощь. Теперь же она выглядела растерянной. Ее рука как бы невзначай коснулась пальцев Хоуп, а та дернулась и открыла глаза.       — Ты хочешь мне что-то сказать?       Хоуп не ответила. Джерин заметила, что ее клиентка проснулась, поспешила войти в палату.       — С тобой все будет в порядке, — адвокаты умеют успокаивать, а их уверенность может быть заразительна, но сейчас фраза звучала слишком фальшиво.       — Когда это произошло? — спросила Джессика, глядя на Хогарт.       — Ночью.       — Ты можешь дать мне несколько минут? — просила Джонс. Хогарт нехотя удалилась, хотя дверь за собой не закрыла. Она стояла так близко к палате, как только могла, и прислушивалась к разговору. Поначалу слышен был только тихий голос Джессики, она говорила то быстро, то медленно. Иногда так тихо, что невозможно было услышать. И она прослушала главный ее вопрос, потому что мимо нее проехала тележка уборщицы. Правое переднее колесико так скрипело, что Джерин пришлось мельком показаться в проходе и наткнуться на недовольный взгляд Джонс.       Этот вопрос был главным, потому что после него Хоуп нарушила свое продолжительное молчание. Джессика решила не рисковать и закрыла дверь. Джерин выглядела разочарованной.       — Я просто не могу так больше, — слезы не останавливались, и Джессика протянула девушке салфетку, надеясь хоть как-то ее поддержать. — Я беременна, и это его…       Она не смогла произнести «ребенок». Уж слишком зловеще это звучало.       — Ты заплатила за избиение?       — Я хотела умереть.       Джессика только шумно выдохнула и закрыла глаза.       — Сколько из всего этого известно Хогарт?       — Немного. Я просила ее достать кое-что для меня. Таблетку.       — Ты уверена? — это был глупый вопрос. Конечно, она была уверена в своем решении.       — Пообещай мне, — начала Джессика, понимая, что ее роль ограничивается только креслом в зрительском зале. — Не убивай себя. Мы сможем отомстить ему.       — Я устала.       Джессика упорствовать не стала, просто поднялась с табуретки и сжала на прощание руку Хоуп. Та смотрелась на нее не смотреть. Уже на выходе Джонс окинула взглядом лежащую, такую беззащитную девушку, одну из многочисленных жертв Килгрейва, и ей становилось тошно от того, что она не смогла убить его.       — Завтра вернусь обязательно, — обещала она, закрывая дверь. Легче Хоуп от этого не стало, но у Джессики появилось ощущение, что Килгрейв вскоре свяжется с ней. Ему попросту станет скучно, а истязание Джонс стало для него чем-то вроде главного развлечения.

***

      Все, что окружало Триш Уокер, казалось нереальным. Она целую вечность бродила по большому многоэтажному зданию и никак не могла найти выход. Тысяча одинаковых белых дверей, которые открывались, стоило приложить малейшее усилие. А за ними снова двери. Коридоры похожи один на другой, и даже лестница не имела конца. Она все бежала и бежала. Даже принялась запоминать свой маршрут, делать пометки. И, возможно, вот за той или этой дверью свобода — повторяла себе в тысячный раз. Терять веру – значит признать, что Килгрейв победил. Триш не желала так просто сдаваться.       — Прекрати это, — взревел Килгрейв. — Ты никогда отсюда не выберешься.       Его голос звучал так близко, словно он находился за ее спиной. Но никого рядом не было. Этот лабиринт — обман. Может она вовсе бегает по комнате туда-сюда.       — Где ты? — у Триш сдавали нервы. Она вся вспотела, и ей едва хватит сил, чтобы пробежать еще коридор. — Покажись!       — Я был не прав. Ты мне больше нравишься в действии. Всегда хотел завести домашнего питомца. Так что ищи выход, — приказал Килгрейв. И как бы не хотела Триш остановится, отдохнуть и перевести дыхание, но ноги уже сами несли ее в сторону лестницы.       — Где же ты, Джессика? — молила она, открывая очередную дверь, за которой не было выхода.