Ведомый

      Джессике понадобилось несколько минут, чтобы понять — она лежит на земле и серьезно ранена. Кровь, казалось, окрасила кожу в алый оттенок, делая ее внешний вид еще более демоническим. Триш была напугана. И настолько, что смогла растолкать толпу собравшихся зевак, одолжить машину и заставить троих мужчин посадить ее на пассажирское сидение. Последние несколько минут пролетели молниеносно. Она помнит, что видела сестру. И ее сердце упало в пятки, не от счастья, что снова нашла ее, а от того, что Триш находилась прямо посреди проезжей части. Машины пролетали мимо нее, а она не намеревалась оставаться на месте.       «Милый сюрприз от сволоты в костюме-тройке».       — Стой! — крича сквозь шум машин и при этом размахивая руками, Джессика пыталась привлечь внимание сестры, но та не слышала ее. Было впереди что-то слишком важное. Она. Триш видит ее. Даже не так, Триш кажется, что она ее видит.       Не было другого выхода, кроме как просто идти навстречу. То, что до сих пор она не пострадала, — чудо. Не стоит искушать судьбу. Ей пришлось сделать выбор, и он был не слишком уж тяжелым. Секунда – и Джессика сделала шаг, чудом избегая проезжающей мимо Хонды. Водитель был настолько поражен произошедшим, что даже не успел ударить по тормозам.       — Триш! — кричать и пытаться не умереть было не так просто. И вдруг до Джессики дошло. Стоп-слово. Килгрейв хорошо продумал этот момент встречи. Ей придется пожертвовать собой, чтобы спасти сестру. Фактически он мстит ей в ее же манере.       Воистину, месть — это блюдо с арктической заморозкой. Это произошло слишком быстро. Джессика не прогадала. Триш впервые повернула голову и остановилась на месте. Видимо, иллюзия растворилась, а от реальности повеял дурной запах морга.       Воспоминание уплывает. Крики Триш, звук тормозов, люди, их телефоны. А потом мягкое кресло, и щелкает пояс безопасности. Даже в такой стрессовой ситуации Триш не забывает о правилах.       — С дороги! — командует она и объезжает зевак. Они уставились то на кровавый след, то на машину.       Но и эта картинка быстро меняется. Они на скоростном шоссе. Как появились здесь — неизвестно. Их ведет навигатор, спокойным голосом извещая о поворотах.       Время пришло.       — Это как облизывать железную огородку.       Шутка не удалась. Триш выдавливает вымученную улыбку, на мгновение поворачивает голову, но вовремя напоминает себе, что оглядываться нельзя. Слишком большая скорость, слишком многое на кону.       — Джессика, ты же в курсе, что это твои губы?       Джон морщится. Белая тряпка, которую она нашла и приказала сестре прижать ею рану, становится оттенка алой зари.       — Не боишься, что нас остановят?       Такая чушь. Только Джессика могла сказать такое.       — Я же знаменитость, помнишь? Улыбнусь, дам автограф.       — Я тебе раньше нечасто это говорила, — снова начинает Джессика, но Триш даже представлять не желает трагичный исход.       — Даже не думай. Я вижу здание госпиталя. Мы успеем.       Она врет. Ехать несколько долгих кварталов. Навигатор тому подтверждение, но разве с Триш Уокер поспоришь?       — Ты всегда была для меня сестрой...       — Джонс, не смей! — получается парковка как у Вина Дизеля в «Лысом няне». Медики реагируют быстро, но Джесс хватает подругу за руку, не давая возможности выйти из машины.       — Я люблю тебя, — тихо шепчет она и отпускает руку подруги.       — Нет-нет-нет!..       И ее увозят. Триш бежит следом. Не оглядывается ни на кого. Не обращает внимания на других в приемном покое. Больше кровь ее не пугает, а вот жизнь, покидающая тело самого дорогого человека, — очень. Сжимая руку Джессики, говорит ей сущую ерунду.       — Мы можем бросить пить смузи, знаешь? Я разрешу тебе выпить бокал вина перед ужином.       — Звучит заманчиво, — улыбается одними губами Джонс.       И кто-то сильный дергает Триш на себя. Рука Джессики безвольно опускается. Каталка скрывается за дверьми.       — Дальше нельзя, — говорит сильный медбрат. Его держат в штате вот для таких ситуаций. — Ждите!       Банально звучит, даже слишком. Но упорствовать нет сил.       — Кем вы являетесь для потерпевшей?       — Я ее сестра.       Это было правдой. Хотя, казалось, просто слова. Джессика была куда больше, чем просто сестрой. Она была семьей.       Единственной. Ради нее, Джессика, наверное, пожертвовала своей жизнью.       «Джесс сильная. Она выживет», — повторяла снова и снова себе Триш. Пытаясь практически внушить эту мысль.       И время остановилось. Теперь уже ей следует быть сильной. Джессика обязательно выживет. Без вариантов.

***

      У Килгрейва было все, о чем он мечтал. И составляющее этого «всего» постоянно менялось, иногда даже моргнуть не успеешь. Вот он видит девушку, которая вступается за незнакомца. Ему стало интересно, как далеко она может зайти, как долго будет ему интересна.       Красивая и сильная — то что нужно. Но вот был один минус. Ее идеальность была не больше, чем внушением. Не любила Джессика дорогие рестораны, платья за несколько тысяч зеленых, долгие прогулки под луной с несчастливым концом для тех, кого они встретят.       Эти, если так можно назвать, отношения длились восемь месяцев. Любовь живет три года. Бегбедер не ошибается. А сколько жива одержимость человеком? Года, столетия или минуты?       Он любит ее, или просто это желание владеть чем-то или кем-то, что не может быть твоим? Инфантилизм? Возможно.       Вот и сейчас, наблюдая со стороны за Джессикой на операционном столе, он размышлял о том, что, возможно, для них ничего не потеряно. Есть же еще два года и четыре месяца. Он был ведущим в их отношениях или же ведомым?