Слова здесь лишние

Следующим днем на завтрак не спустился никто. Габи одолевало страшное похмелье. Впрочем, она все равно проспала все на Свете. Отсутствие дел в этом плане очень расслабляло, и она позволила себе поспать до самого обеда. Примерно в то же время, как Теллер еле выползла из душа, в ее номер постучался официант. Открыв ему дверь, Габи кисло причмокнула, увидев перед собой Наполеона. — Выглядишь ужасно, — не стал врать он, рассматривая немку с головы до пят. На голове непонятный пучок, волосы торчали во все стороны; на лице усталость всех прожитых лет; радовало лишь тело, скрытое белым халатом. — Что у тебя с губой? — выгнула бровь Габи. Соло пожал плечами, словно сам не знал, откуда рана. — Теперь ясно, как вы молчите. Теллер отступила от прохода, позволив другу войти в номер. Мужчина захлопнул дверь, и девушка прижала ладонь к виску, так у нее разболелась голова от шума. — Прости, — улыбнулся Соло. — Не буду спрашивать, как ты, но, может, ты хочешь чего-нибудь? — Воды, — голос слегка хрипел, — я уже заказала, должны принести. Наполеон понимающе кивнул и присел в гостиной на диван. Взгляд зацепился за нарды, и он тяжело вздохнул, ткнув языком в припухлость губы. Теперь он даже понимал Теллер, потому что на своей шкуре испытал этот самый «удачный» момент. Только если Габи кто-то мешал, то Наполеону никто помешать не мог, он на инстинктах сделал то, чего хотел в тот момент. Резкая боль от удара с кулака его отрезвила, но сделанного он уже исправить не мог. А чего Илья добивался?! Там был такой накал страстей, что Соло даже дышать не мог спокойно. Черт. Габи невозмутимо приводила себя в порядок, пока Наполеон погружался в собственные мысли. Вчерашний вечер никак не хотел покидать его голову: он снова и снова прокручивал в голове тот чертов момент у стены. Такой адреналин хлестал в крови, что и поцелуй-то лишним, наверное, был. Там и без него было, от чего сходить с ума. Соло уже так давно не был с мужчиной в такой близости, что сейчас не понимал, какой дьявол дернул его снова прыгнуть в пропасть. — Что случилось вчера? — все-таки спросила немка, вернувшись в гостиную уже в платье и даже с легким макияжем. В руке она держала высокий стакан с водой из-под крана или графина, Наполеон не помнил даже, с какой стороны номера она появилась. — Неудачно пошутил, — улыбнулся американец и облизнул губы. — Как обычно, — кивнула она, а после глянула на часы и нахмурилась. — Вы разве не должны быть у врача? — Решили пропустить, — Соло не готов был снова видеть Илью так быстро. Им после вчерашнего нужно было многое обдумать. — Разве так можно? — удивилась Габи. — Там ничего важного не происходит. Он надевает на нас шапочки, к рукам и ногам цепляет провода и пытается что-то высмотреть, вряд ли картина там меняется. Разве что Илья все больше и больше бесится, и врач подмечает его агрессию. — Понятно, — вздохнула Теллер. Как раз в номер снова постучали, и вскоре на столе перед девушкой был поздний завтрак или сразу обед и два кувшина воды с лимоном. — У тебя есть аппетит? — вскинул брови Соло, окинув взглядом накрытый стол. — Нет, меня тошнит. Но если не поем, будет еще хуже, — вздохнула она и долила в стакан воды из графина. Официант ушел, так и не дождавшись чаевых. — Габи, я чего зашел-то, — кашлянул Соло в кулак. — Ты довольно часто бываешь в штабе. Что там говорит старик Уэйверли? Мы все еще работаем в составе «А. Н. К. Л.» или как? — Не знаю, — пожала плечами девушка. — Вряд ли, хотя мне не хочется в это верить. Никогда не видела себя агентом британской разведки, но на деле это оказалось очень увлекательно. Я, конечно, вряд ли смогу убить человека сама, но от меня этого и не требуют, пока есть вы. А ты что? Переживаешь? — Я бы хотел все оставшиеся годы своего долга оставаться под началом Александра, от Эдриана меня несколько подташнивает, — честно признался Соло, — да и он тот еще жук, каждый раз увеличивает мой долг или грозится на двадцать лет меня упрятать. — Илье вроде тоже светит срок, да? — поинтересовалась девушка, без аппетита тыкая вилкой в салат. — Да, но у него особый случай. Он ничем перед своим Отечеством не провинился, но у него висит груз в виде проступка отца. Каждая его провальная миссия равносильна ссылке в Сибирь. Думаю, поэтому он один из лучших в КГБ. — Понятно, почему он вечно такой серьезный, — Габи дернула плечом, — еще и эмоционально его подорвали, мы вроде вчера это обсуждали? Черт, в голове все смешалось, то ли придумала все, то ли действительно все было… — Да, обсуждали. Он, небось, снова не вылезет из своей берлоги, — вздохнул Наполеон. — Насчет чего шутил-то? — любопытство взяло верх над ней. — Габи, я хотел тебя спросить. Когда ты с Ильей наедине, как он ведет себя? — мужчина потер пальцем под разбитой губой. — Ну, явно не махается кулаками, — хмыкнула девушка, забыв о своем вопросе. — Обычно спокойный и сдержанный. Когда я особенно хорошо выгляжу, он всегда об этом говорит. Очень редко я чувствую его… в смысле, я чувствую его, как мужчину, который меня желает. Знаешь, мне кажется, вся соль отношений с Ильей заключена в этом. — В смысле? — не понял Наполеон. — Ну, он всегда такой отстраненный, а иногда ведет себя с каким-то намеком, хотя я знаю, что намека нет. Я больше себе придумываю в силу того, что мне хочется, чтобы все так и было, чтобы был скрытый смысл во всем. Именно это постоянно сбивает меня с толку, и я не понимаю, что между нами? То он холодная стена, то становится теплее. И по поводу нечестности к женщинам. Знаешь, мы ведь не подростки уже, не понимаю, почему ничего не получается. Я же не жду кольца, к тому же у меня оно есть еще с первой миссии, — пожала плечами Габи и снова отпила воды. — С намеком? Я видел вас вместе, вы, как младенцы, не знаете, куда губами ткнуться, — с иронией выдохнул Наполеон и снова воспроизвел в памяти поцелуй. Нет, определенно, надо с Ильей поговорить! Этот поцелуй он спровоцировал сам! — Я бы могла его уже прижать, но моя самооценка не выдержит, если даже после этого он меня оттолкнет. А так игра на нервах, на эмоциях. Мне нравится, просто иногда понимаю, что заигрались уже. Что уже пора выйти из игры, а хочется же выиграть, а все никак. Соло снова потер пальцами под губой и вздохнул. Была бы Габи мужчиной, ее, наверное, он бы тоже ударил? Иначе как понять эти непонятные трения, это сбитое дыхание, эту железную хватку? Что-то такое явно случалось и с ней, но ее Курякин отталкивал несмелостью, Наполеона же он остановил вполне смелым ударом. Хорошо, что жив остался. Таким он злым вчера был, аж мурашки по коже ходили. Но Наполеон уяснил для себя одно — с мужчинами у Ильи действительно ничего не было. Если бы было, он бы не выглядел таким оскорбленным. Представить было сложно, что же тогда у него было с мужчиной? Также зажал и не отпускал? Тот инкогнито в его руках, небось, коньки от страха отбросил. Соло даже усмехнулся, проведя в голове аналогию с огромным зверем, который напал на охотника без ружья. Через пару часов Габи собралась на занятия по стрельбе, и Наполеон был вынужден занимать свое время сам. После долгого периода времени, когда он ходил по острию ножа, когда его тянуло упасть то влево, то вправо, сейчас Соло просто помирал со скуки. Отдых — прекрасен, но всего должно быть в меру. Таскать каждую юбку в свой номер уже тоже надоело, а перепалки с Ильей приняли слишком серьезные последствия. Скоротать время удалось продажей бриллиантового браслета, который так некстати потеряла Пенелопа в постели у чужого мужчины. Соло не чувствовал неловкости за такую кражу, и уж точно не чувствовал неловкости, когда выбирал себе ткань для нового костюма. Пошив обычно занимал достаточно много времени, но когда располагаешь деньгами, время быстро сокращается. К несчастью, сократить удалось только один чертов день. Впрочем, и этого было достаточно. Вернувшись в отель с небольшими покупками, Наполеон быстро закинул их в свой номер и направился к Илье. Им нужно поговорить, прояснить ситуацию. Возможно, Соло даже попробует извиниться, хотя, видит Бог, извиняться ему было не за что! Курякин, кажется, целый день не выходил из своего номера, но хоть ел  (об этом говорила посуда у двери). Уже по привычке Наполеон открыл дверь скрепкой и удивленно осмотрелся. В этот раз его висок не встретило дуло пистолета: Илья спал. Покосившись на наручные часы, Наполеон даже усмехнулся. Не было и восьми вечера. Наверное, нужно было развернуться и уйти, но американец все-таки прошел через гостиную и остановился у постели, подобно инквизитору встав у подножия кровати, словно перед алтарем. Плотные шторы не давали огням улицы полностью осветить эту часть комнаты. Но даже в узких полосках света Наполеон увидел длинное тело мужчины, который чуть ли не звездой расположился на своей постели. Пижамные штаны в вертикальную полоску, обычная белая майка. Соло разглядывал его, зачем-то покусывая воспаленную губу, которая от удара разбилась о собственные зубы. Илья спал на животе, почти полностью уткнувшись лицом в подушку. Идеальный момент для идеального преступления. Американец тихо подошел ближе к подножию и осторожно потянул за тонкое одеяло. Он понятия не имел, зачем это делал, но видеть Илью спящим и безобидным было довольно приятно. В желтоватом свете из окна блеснула полоска обнаженной кожи на спине, показав Наполеону соблазнительные ямочки на пояснице и прекрасный изгиб спортивного тела. Соло тяжело выдохнул и, облизнув губы, пропустил ладонь в волосы. «Что я делаю, черт возьми?» — спросил он себя и замер, когда Илья перевернулся на бок и дернул одеяло обратно. В этот же момент он проснулся и, увидев темную фигуру над собой, даже испугался, но лишь на сотую долю секунды. «А вот и дуло пистолета», — была первая мысль. — Это всего лишь я, — поднял руки Наполеон. — Что ты здесь делаешь? Ты время видел? — спросил русский, моментально проснувшись. Ему казалось, что уже глубокая ночь. Протерев глаза ладонями, он включил лампу и с прищуром уставился на Соло, который, наконец, стал приобретать краски. — Мы вчера не закончили, вот я и пришел, — усмехнулся тот, и Илья сощурил глаза еще сильнее. — Тебе жить надоело? — с ноткой удивления поинтересовался Курякин. — После вчерашней рукопашки у меня болит нога, — зачем-то сказал Соло. — И чего ты ко мне с этим пришел? Я разве врач? Хотя, конечно, я могу выписать тебе чего-нибудь, — русский подтянулся на постели и присел, скрестив руки на груди. — Чего-нибудь? Например? — Пилу или топор, отрежешь — перестанет болеть, — с убивающей серьезностью ответил тот и усмехнулся. — Что тебе нужно? Я хочу спать. Наполеон поджал губы и обошел постель, теперь встав сбоку. Илья напряженно поднял на него взгляд. Он знал причину визита, но ему казалось, что его вчерашняя несдержанность и маленький срыв, который все же нашел выход, всю ситуацию уже прояснили. Илья был в той фазе своего сложного положения, когда физиология требовала решения, когда на волне адреналина он немного забылся и чуть было не дал всему этому случиться. Он хотел, но «против» было больше. — Большевик, — выдохнул Соло и нагло присел на край постели, — осталась неделя. И, как я понял, нас отправят на все четыре стороны. — К чему ты клонишь? — Илья сильнее поджал губы. — К тому, что все твои проблемы, которые крутятся у меня в голове, есть в твоем личном деле, — вздохнул Наполеон. — И? .. — Но мои… понимаешь, Илья, это была тайна для одного, я не хочу, чтобы у КГБ появились некие рычаги давления, ты понимаешь меня? — Оу, — русский даже улыбнулся, — ты боишься, что я настрочу про тебя рапорт? Знаешь, я воздержусь. Можешь не переживать об этом. — Мне нужна гарантия, — брюнет встретился взглядом с русским. – И, учитывая все последние события, я знаю, как ее получить. — И как же? — усмехнулся Курякин. Наполеон резко подался вперед и уперся ладонью в стену по левую сторону от головы мужчины. Илья заметно напрягся. — Понимаешь, — все продолжал Соло, — в преступлении должны быть виноваты оба. — Ковбой, ты нарываешься на неприятности, — предупредил Илья и не дал Наполеону сделать ошибку второй раз. Он перехватил его левую руку и с силой перебросил мужчину на свою кровать, нависнув сверху. Крепко сжав его руки за запястья, Илья помотал головой и тяжело выдохнул. — Не вынуждай меня де… Русский не договорил. Наполеон с силой освободил одну руку и перехватил шею мужчины, дернув его к себе. И он снова поцеловал его, в этот раз не дав ему отстраниться так быстро. Илья дернулся, все же разорвав поцелуй, и с тяжелым дыханием уставился на Соло. — Всего пару раз, два на два, и тоже немного выходит, — улыбнулся Наполеон, рискуя заработать как минимум сотрясение мозга и вывих челюсти. — Ты так хочешь этого? — выгнул бровь русский вместо удара, и Наполеон тяжело выдохнул. Он шел целенаправленно за этим, точнее за разговором, но такое развитие событий было даже лучше. В конце концов, себе можно было не врать, ему правда этого хотелось. Ему этого хотелось еще тогда, когда Габи играла роль свободной женщины. — А как же твоя проблема, м? — Сегодня переживу, — кивнул тот и горячо выдохнул, когда Илья наклонился к нему ближе. Все оказалось так просто, что в голове застрял всего один вопрос, который он сразу и озвучил, — что мешало вчера? — Вчера бы не пережил, — легко ответил Илья и облизнул свои губы, про себя явно решая, надо это ему или нет. Помочь с ответом поспешил Наполеон, дернув подол белой майки на спине и прижав ладонь к пояснице. — Я хочу тебя предупредить, — выдохнул русский вместо долгожданного поцелуя. — Ну? — Наполеон нетерпеливо стукнул затылком по матрасу. — Я думал о тебе еще до того, как узнал наверняка, — Соло от такого признания удивленно замер, остудив свое нетерпение. – Но, учитывая твою проблему… — Нет никакой проблемы, сейчас ее нет, — сколько можно трепаться?! Хотя, конечно, такая уступчивость Курякина была прекрасной почвой для миллионов вопросов. Какого черта он так рьяно все отрицал, если сейчас шел на поводу истинных желаний? — Может, она была минут десять назад, но сейчас это не имеет значения. — Я долгий, — как бы между прочим вставил русский, вызвав этим лишь усмешку брюнета. — Это не есть плохо, — шепнул Соло и, наконец, подался к мужчине для поцелуя. Габи, наверное, проклянет его, но когда Илья ответил на поцелуй, внутри него разлилась горячая лава. Для человека, который был так сдержан в своей личной жизни, Илья целовался превосходно, заводя Наполеона с пол-оборота. Или все дело было в том, что он снова был с мужчиной? Размышлять о причинах такого быстрого старта было некогда, да и напор Ильи выбивал все мысли из головы. Возбуждение било волнами лишь от поцелуев, а они были такими, какие доктор прописал: глубокими, грубыми и долгими. Илья с первой минуты расставил приоритеты, даже в таких пустяках подавляя Наполеона. Скинув ботинки, Соло подтянулся на постели и дернул в сторону одеяло. Илья уверенными движениями стянул с напарника пиджак и принялся расстегивать жилетку. Соло растерялся от таких четких действий и уже на рубашке немного притормозил агента. Но Илья пер, как танк. Соло и рад был, и его это все же сбивало с толку. Разве не он должен быть опытнее? — Эй, тихо, — тяжело выдохнул он, облизнув губы, — так у тебя уже было? — Я же сказал, я думал об этом пару раз, — проговорил Илья, так и не дав четкого ответа. Было или нет? Да и какая, собственно, разница? Соло недоверчиво глянул в глаза напарника, просто теряясь от всего сразу. Черт возьми, Габи не могла понять их отношений между собой, но теперь и Наполеон не мог ничего сказать по этому поводу. До вчерашнего дня они были просто напарниками. Вряд ли что-то изменится после ночи, да и вряд ли жизнь сведет их снова, но контрасты их общения были слишком сильными. От желания убить до желания трахнуть? — Проблемы, ковбой? — спросил Илья, заметив явную растерянность американца. — Я удивлен твоим опытом, — голос предательски сел. Сейчас не время для разговоров, но Соло было страшно интересно узнать, куда делся тот Илья, который мог лишь отталкивать, и откуда появился этот, который прижимал к постели? Габи явно не знала истинного удачного момента, потому что волей случая Наполеон напоролся на него раньше. — Так хочется быть первым? — усмехнулся русский и вжался в тело мужчины. Курякин при всем желании сейчас не смог бы скрыть своего возбуждения. Страшная боль в паху разрывала еще с утра, давая все сигналы хозяину, что нужна разрядка. Обычным физиологическим выбросом спермы с утренним стояком дело уже не обойдется. И, действительно, не обошлось. — Так ты все-таки гей? — все не унимался Соло. — Все-таки жить надоело? — вздохнул русский и заткнул болтливого напарника поцелуем. У него был опыт, сравнительно небольшой и тоже с плохим концом. Сейчас это не имело никакого отношения к делу, и раз Соло так отчаянно желал ласки, то почему бы не сдаться? Илья ведь не разбил его голову о ближайшую стену лишь потому, что сам дышал неровно уже давно. Это и было причиной отсутствия ненависти к тому, кто ему сначала так не понравился. Наполеон с жаром ответил на поцелуй, погладив широкую спину мужчины под майкой. Вторую руку Соло пропустил вниз и без труда просунул ее в пижамные штаны, сжав член русского. Поцелуй распался от тяжелого выдоха Ильи, и он свел брови, нетерпеливо толкнувшись в тугое кольцо ладони. Соло ошалел от объема в своей руке, представив, к чему это все ведет. Илья уже был готов, по крайней мере, член у него стоял колом. — Мужчины не было также давно? — все-таки спросил брюнет, и Илья насмешливо посмотрел ему в глаза и улыбнулся. — Какая разница? — Просто интерес, — Наполеон облизнул уголки губ и стиснул зубы от болезненной тесноты брюк. — Если тебе легче от этого - да, — ответил русский и снова толкнулся в ладонь Соло. — Я всего лишь думал о мужчине, забыл? — Мысли были материальны, полагаю, — хрипнул Наполеон и довольно промычал, когда широкая ладонь Ильи легла на его пах. Он больше не позволял себе говорить, да и возможности такой не было. Наполеон недавно был уверен, что Илья его уже ничем не удивит, но открыть для себя такого властного любовника было для него шоком. Брюнет окончательно запутался в их взаимоотношениях, он не смог свести логические концы их общения, которые привели к такому исходу. Было уже неважно. Соло просто спустил все тормоза и отдался порыву. Жарко целуя губы русского, он стянул с него майку и помог со своей рубашкой, боясь, что Илья ее порвет. Да и пусть бы порвал, когда его губы коснулись груди и вмиг затвердевших сосков, даже любимая рубашка потеряла ценность. Илья, наконец, расстегнул ремень и дернул дорогие брюки Соло вниз, тут же вжавшись в его член своим. Дыхание у обоих сорвалось. Наполеон даже не знал, что чувствует, помимо крышесносного возбуждения, но в какой-то момент напор Ильи стал ему неприятен. Он целовал его, мысленно поражаясь тому, как фантастично Курякин это делает, но что-то было не так. — Постой, — тяжело вздохнул он, но Илья нетерпеливо перевернул его на живот и вжимался пахом в его ягодицы. Соло внутри аж передернуло от противоречия. Ему нравилось, и он невероятно хотел Илью, но каждое движение вбивало в него дрожь. И когда Курякин потянул брюки, Соло рефлекторно сжал пояс ладонью. — Стой! Илья не слушал. Вместо этого он влажно поцеловал выступающий позвонок на шее мужчины и, вжавшись возбужденным членом в бедро, плотно провел пальцами по промежности. Наполеон взбрыкнулся, перевернувшись на спину и с силой уперся руками в грудь русского. Сердце колотилось где-то в горле от подступающей паники. — Не надо, пожалуйста, — тяжело выдохнул он и подтянул штаны, чтобы скрыть свое испарившееся желание продолжать начатое. — Ты издеваешься? — Илья опустил взгляд вниз и поджал губы, тяжело дыша через нос. — Ты же сам это начал… — Я знаю, прости… Но я не могу, все еще не могу, — впервые Наполеон отзеркалил движение головой к плечу. Ему не было больно, он почему-то был страшно напуган.