Слова здесь лишние

— Вы очень агрессивны, агент Курякин, — заумно проговорил врач, рассматривая папку агента. — Что вы говорите? — любезно улыбнулся Илья, но седовласого мужчину от такой улыбки слегка покорежило. Он снова уткнулся в листы бумаги, изучая анализы крови. Экспериментальное лечение было действенным, но иногда имело серьезные осложнения, о которых агенты, естественно, не знали. Благо, с их анализами было все в порядке. Препараты постепенно выходили из организма естественными путями. Их снова подключили к прибору, и на экране монитора появились черно-белые картинки с какой-то мазней, которая визуализировала работу мозга. Илья нервно затарабанил пальцами по своему колену, и счетчик пульса уловил учащенное сердцебиение. Наполеон сегодня тоже был на взводе, что не обронил практически ни одного слова за завтраком. Габи только глаза закатила и сразу открестилась мирить друзей, решив, что те уже должны разобраться сами. — Вы ощущаете какие-нибудь изменения в мышлении? — поинтересовался врач. — Да, с каждым визитом сюда мне все больше кажется, что я обладаю экстрасенсорными способностями, — ответил Илья, — могу с точностью предсказать все ваши вопросы наперед. — Как остроумно, — кисло улыбнулся мужчина и стал что-то вбивать на клавиатуре. — Что же, думаю, это ваш последний визит. Эксперимент закрыт, — вздохнул врач. — Двое других испытуемых скончались во время операции. — Полезная информация, — подметил Наполеон. — Слышишь, большевик, мы с тобой еще легко отделались. — Я так не думаю, — русский перевел взгляд на напарника, но перед глазами все резко побелело от резкой боли. В кабинете потух свет, и мерзко запищала аппаратура, а вышедшая из строя машина, которая считывала нужные данные с мужчин, закоротила. Илью и Наполеона пронзило электрическим зарядом, и в воздухе запахло паленым. Первым вскочил с кресла Илья, дернув за собой и Наполеона. Свет замигал, а испугавшийся врач стал что-то тыкать на своих приборах. До сих пор пахло паленым. — Черт возьми! Черт возьми! — причитал он, рассматривая машину, из которой шел дымок. — Данные повреждены! Курякин нервно одернул руки и с силой схватил мужичка за шиворот. — Все, с меня довольно! Без согласия первый эксперимент я стерпел, но это, — запястья были покрасневшими от несильного ожога. Врач весь съежился от страха, но Соло примирительно похлопал напарника по спине. — Чего?! — Он выполнял свою работу, все закончилось и здорово, — недовольно потерев голову в местах, куда пришлись колючие удары от тока, Наполеон все-таки оттянул Илью от врача, и они вместе покинули кабинет под благой русский мат Курякина. — А если бы коротнуло сильнее? — гневался Илья. — Это я виноват, — признался Соло уже на улице, когда они отошли от штаба. Русский вопросительно уставился на мужчину. — Перед тем как он пришел, я немного подпортил технику. Я не думал, что нас током ударит. Мне просто хотелось, чтобы все данные были удалены, а диски там точно расплавились, это я гарантирую. — Но зачем? — Зачем? — усмехнулся Наполеон. — Затем, что мы с тобой в этом не понимаем. Каждые два дня одно и то же, но каждый прием он что-то вбивал и изменял данные. Мало ли что, м? Я просто подстраховался. — Чуть не отправив нас на тот свет! — Не ори. Ночь была тяжелой, — хмуро попросил американец, и Илья послушно затих, вспомнив, что было этой бессонной ночью. — Я хотел помочь тебе, — все-таки выдохнул Курякин. — Знаю. Но никогда не называй меня так. Мое имя — Наполеон. Лео — совершенно другое имя. Это уродливое сокращение меня раздражало даже в те годы. — А мне нравится, — пожал плечами русский. Соло недовольно на него глянул. — Когда я впервые услышал, то почему-то удивился, что сам не додумался до этого. Но, как знаешь, я больше не стану. И… — Что еще? — Ничего не было. — Теперь я понимаю, что ты вкладываешь в эти слова, — усмехнулся Соло. — Но я согласен. Илья кивнул и, глубоко вдохнув, посмотрел в небо. Соло недолго составлял ему компанию, а потом ушел, бросив что-то об ателье. Русский был предоставлен самому себе, и он спокойно гулял по городу, иногда останавливаясь у магазинов. Если бы мать была жива, он бы привез ей что-нибудь, но везти было некому. Те немногие знакомые, с которыми он мог общаться, знать не знают, что у Ильи есть возможность покидать Россию. Сложно пользоваться преимуществами своего положения, если тебя никто не ждет дома. Да и дома у Курякина не было. Та трехкомнатная квартира уже давно служит другим хозяевам, у Ильи самая обычная служебка. В отель Илья вернулся ранним вечером. В фойе он увидел Габи, которая о чем-то переговаривалась с персоналом за стойкой. Мужчина направился к ней, но вдруг каждый шаг стал для него испытанием. Стены вытянулись, потолок растянулся, а плиты под ногами стали смазываться. — Илья? Илья! — встревоженный голос Теллер раздавался в ушах эхом. Проморгавшись, Илья вдруг очутился в своем номере на диване. Рядом сидела Габи с мокрым и почему-то кровавым вафельным полотенцем в ладони. — Илья? Ты как? — Что? Что произошло? — не понял мужчина и попытался присесть. В висках резью раздалась боль, и он, прижав руку к голове, лег обратно. — Лежи! — Габи прижала мужчину за плечи к дивану. – Ты, как грациозная лань, упал в фойе. Что с тобой? Я не стала вызывать врача, ты их не любишь. — Откуда кровь? — Илья перехватил тонкое запястье девушки. — Из носа, уже все, я просто вытерла, — улыбнулась девушка. — Что с тобой, Курякин? Ты так сильно переживаешь из-за отца? Родителей? — Спасибо, — выдохнул мужчина и прикрыл глаза, так и не отпустив ладонь девушки. «Реши проблему с Габи», — пронеслось в голове. — Габи… ты всегда так переживаешь. — Кто-то же должен, — вздохнула та. — Спасибо, правда, — улыбнулся русский и погладил ее руку от запястья до локтя. Девушка нахмурилась и убрала полотенце на стол. Она молчала, Илья ничего не говорил, продолжая слегка поглаживать ее руку. — Мне сложно, — все-таки выдохнул он. Теллер опустила взгляд на мужчину и устало кивнула. Ей тоже было сложно, и ей казалось, что ей намного сложнее. — Не хочу тебя обижать, не хочу тебя ранить. Я не знаю, что случится завтра. — Но всегда есть сегодня, — ответила немка, поджав губы. — Ты ведь знаешь, что будет сегодня? — А ты? — спросил Курякин, с усилием немного приподнявшись. Голова затрещала. Чего он вообще свалился? Небось, из-за случая в штабе. — Все по расписанию, но завтра Наполеон обещался куда-то сводить меня, все-таки последние дни вместе. Присоединишься? — Воздержусь, — выдохнул Илья. Теллер не ожидала другого ответа. — Лучше позже свожу тебя куда-нибудь, только ты и я. Помнишь, как в Риме? Только без приключений. — М, — удивилась девушка, — неплохо. Ладно, ты встать можешь? Тебе бы перелечь на постель. — Да, конечно, — Ильи присел и сразу согнулся, так сильно сдавило виски. — Ох, завтра тебе действительно стоит воздержаться, — вздохнула Габи и проследила за Ильей. Тот в одежде свалился на постель. Немка присела на корточки перед постелью и сложила на краю руки, смотря в глаза мужчине. — Если что — звони, ладно? Может, стоит вызвать доктора. — Нет-нет, все нормально, — кивнул Курякин и перестал дышать, когда Габи подалась вперед и невесомо коснулась губами его лба. В памяти всколыхнулись ненужные воспоминания, но Илья сдержал себя и просто улыбнулся, устало прикрыв глаза. От чего-то он был страшно вымотан. Последние его мысли были адресованы двум погибшим. Сначала лабораторные крысы загрызли друг друга, потом умерли агенты. Да и ситуация со снами тоже не вселяла позитивных мыслей. Илья не мог так глупо попрощаться со своей жизнью. Ради чего был этот эксперимент? Точнее, что сам Илья извлек из него? Поделился своим прошлым с тем, кому уж точно не хотел говорить ничего лишнего? С тем, кого вчера желал всем своим поплывшим от возбуждения сознанием? В память ворвались картины из прошлого Наполеона. И, честно признаться, когда Илья был заперт в теле Соло, он был страшно напуган, потому и понимал его вчерашнее поведение. Но когда он вспоминал обо всем, являясь собой, он думал уже совсем иначе. Наполеон не заслужил такого, но Илье с такой же силой и таким же желанием хотелось взять его. Но не насильно. Насильно — это не про него. Чертов Соло, чертов Лео… С легкой головной болью Наполеон вернулся в номер, но не один. В его компании была молодая девушка, начинающая актриса. Сетуя на некачественный алкоголь, Соло пропустил девушку в номер, и вскоре неплохая постановка в постели отвлекла от неприятных ощущений. — Я останусь? — поинтересовалась Мари, облизнув пухлые губы и прильнув к телу мужчины. — Только если разбудишь меня своими сладкими губами, — улыбнулся Соло, несильно сжав острый подбородок блондинки и чуть на него нажав большим пальцем, чтобы она раскрыла рот. Мари лишь довольно хихикнула и подалась к Соло для поцелуя. Намек она поняла, и ей было весьма несложно устроить приятное пробуждение новому любовнику. Возвращаться в общежитие, в котором она жила, ей не хотелось. Как истинная актриса она желала больших гонораров и роскоши вокруг. Наполеон Соло был воплощением ее представлений о мужчине, который должен был поддержать ее в творческой карьере, если, конечно, она заинтересует его не только на эту ночь. У каждого были свои планы и каждый к ним стремился. Утро дало начало новому дню. Наполеон проснулся от страшной боли в паху. Первая мысль была, естественно, обращена Мари, которая ночью справлялась с подобными ласками превосходно. Однако стоило ему раскрыть глаза, он понял, что в номере один. Девушки и след простыл. — Черти! — сжавшись, Соло пропустил руку под одеяло, нащупав мощный стояк. Член был просто каменным. Не успев толком проснуться, американец засеменил в ванную, и уже там, стоя у толчка, оттянул резинку трусов и оторопел. Любой мужчина точно знал, как выглядел его собственный член. Но член Наполеона выглядел этим утром иначе, как и ладонь, которой он его сжимал. Не поняв, что произошло, он несколько раз проморгался и метнулся к зеркалу, в шоке врезавшись спиной в противоположную стену. Из зеркала на него смотрел Илья. Русского утро встретило более ласково. Сон о Наполеоне сменился чем-то приятным. Все тело одолевала сладкая нега, и все больше он понимал, что эти ощущения дают ему вовсе не сновидения, а что-то реальное. Но когда сладкая мука сконцентрировалась на члене, который уже пульсировал от возбуждения, Илья распахнул глаза и, сжав простынь в кулаках, выгнул спину и со стоном выдохнул. Утренняя разрядка никогда не была такой приятной. Но когда до еще сонного сознания дошли посторонние хихиканья, Илья в шоке уставился на огромный бугор под одеялом. Появилось понимание, что он не один, и в подтверждение из-под одеяла вдруг показалась раскрасневшаяся девушка с мокрыми от спермы губами. Она подалась к Илье и жарко поцеловала его в губы, проскальзывая проворным язычком ему в рот. Рецепторы разнесли по всему языку вкус собственной спермы. Курякин в ужасе дернулся, стукнувшись затылком об изголовье. Кто она?! Что она здесь делает?! И почему, черт возьми, она делала «это»?! Действия были выполнены на рефлексах. Он с силой оттолкнул от себя девушку, что та слетела с постели и громко вскрикнула. — Эй, что ты творишь?! — плаксиво пискнула она. — Ты же сам просил! Курякин вскочил прямо на постели, прижав к паху скомканное одеяло. Он стал озираться по сторонам, пытаясь понять, как оказался в такой ситуации. Руки у него немного затряслись от осознания того, что к нему прикасалась незнакомая ему женщина. И вообще женщина! Вкус спермы во рту вдруг подтолкнул воспоминания Соло о детстве, и когда блондинка поднялась с пола и стала что-то недовольно кричать, Илья ее вырубил, чтобы не шумела. В голове у него вдруг заштормило, и он, продолжая придерживать одеяло, спрыгнул на пол и прошел в гостиную номера. И тут до него дошло, что это вовсе не его номер. Он стоял голый и, честно сказать, униженный в номере Наполеона. — Ну, сука! — гневно рыкнул русский и нервно дернулся, когда дверь в номер открылась, и на пороге он увидел… себя.