Королевская честь

Утер без стука вошел в свои бывшие покои. Новый хозяин с улыбкой расставлял в пятнадцатой вазе прекрасные алые розы, перевязанные красной ленточкой. Пендрагон огляделся, а Сенред улыбнулся: — Твой сын любит розы? Утер покачал головой, но король лишь снисходительно скривился, ставя вазу на подоконник. — Зачем пришел, Утер? Испортить мне настроение в такой прекрасный день? — Я пришел спросить, что ты сделал с Артуром. А какой у тебя сегодня день? Сенред сел в кресло и, вытянув ноги, уложил их на стол. — Я всего лишь предложил твоему сыну сделать выбор. Он сделал. А день сегодня замечательный… вернее, ночь. Сегодня твой Артур полностью станет моей игрушкой. Все это, — Сенред обвел пальцами разноцветно украшенные покои, — для него. — Какой же выбор ты ему предложил? Наверное, такой, как и мне? Или я становлюсь твоим советником, или голова Артура на плахе отделяется от тела. Его ты шантажируешь моей жизнью? — Совсем нет, дорогой Утер. Я предложил ему целых четыре варианта: плаха, меч, изгнание или же стать моим. Как понимаешь, он выбрал последнее. — Почему не изгнание? — словно самого себя спросил бывший король. Сенред встал: — Может, он хочет быть рядом с тобой, может, хочет остаться в Камелоте, чтобы поднять восстание, а может, он действительно хочет быть моей зверушкой. — Не надейся! — сверкнул глазами Пендрагон. — А я и не надеюсь, — прошептал Сенред и придвинулся к уху Утера: — сегодня ночью твой прекрасный Артур, твой наследник престола, первый рыцарь королевства, лучший мечник Камелота и окрестных земель будет кричать подо мной, а я уж сумею показать ему все, что умею. И поверь, благородный король, очень скоро это станет криком не боли, а страсти. Он будет умолять меня о любви, как последняя девка. — Замолчи… — прошептал Утер, — ты же обещал, мы же договаривались… Молодой король снова уселся в кресло и развел руками: — Я пообещал, что если ты станешь моим первым советником и будешь вести себя хорошо, то Артур будет жив и здоров. Он жив и здоров, Утер, а ты мне надоел. Уходи. Пендрагон сжал кулаки, но понял, что сделать ничего не может, а его вспышка неконтролируемой ярости будет только на руку захватчику. Утер глубоко подышал носом и покинул покои нового короля. За окнами было совсем темно, когда в комнату Сенреда вошел его рыцарь, за цепочку ведя за собой накрашенного Артура. — Ваша зверушка, сир. — Спасибо, Джой. Ты свободен. Можешь идти отдыхать. Рыцарь почтительно склонился и ушел. Артур не двигался, только удивленно крутил головой, пытаясь понять, как можно было так изуродовать покои отца. — Нравится? — Конечно, нет, — пожал плечами принц. — Мне тоже, — кивнул Сенред, — но это для тебя. Вернее, для нашей сегодняшней ночи. Артур легко кивнул и спросил совсем о другом: — Как ты заставил отца стать советником? — Что же вы, Пендрагоны, такие привередливые?! — всплеснул ладонями Сенред, — Утер возмущается, что ты стал таким, ты не доволен, что отец занимается своим делом. Что не так? Артур пожал плечами: — Не похоже на отца. Ты шантажировал его мной? — Не обольщайся, Артур. О тебе и речи не было, мы говорили только о жителях Камелота, налогах, поведении моих солдат. И он согласился стать советником. По-моему, неплохо. Принц опустил глаза. Он говорил и вел себя внешне спокойно, словно со старым другом, но внутри все клокотало и билось. А еще он был удивлен поведением отца. Он предполагал что угодно, но только не почти свободную жизнь Утера в захваченном Камелоте. Да еще и место главного советника. Это было как-то… неправильно. — Ну что? — Сенред подошел близко и провел ладонью по щеке Артура, — готов расстаться с девственностью? Узнать, кто здесь настоящий мужчина и твой хозяин? Пендрагон резко перехватил руку короля: — Не забывай! За жизнь и здоровье отца я согласился на этот спектакль. Быть твоей безмолвной и покорной игрушкой, но не любовником. — И где же твоя покорность? — сузил и без того раскосые глаза молодой король, — Я накажу свою зверушку за показанные зубки. Принц разжал пальцы, сжимающие руку Сенреда, а тот лишь вздохнул: — Ты так красив, Артур, что я сейчас даже жалею, что люблю только женщин. Если бы мне хоть чуть-чуть нравились мужчины, я бы не упустил такого шанса. Принц только фыркнул, как норовистый конь, а Сенред засмеялся. Потом махнул рукой: — Жаль, очень жаль, что в этом мире так прекрасны и желанны женщины. А наш план на остаток вечера таков: сперва ты получаешь свое за то, что посмел повысить на меня голос, а потом ложимся спать. Все. Сенред расстегнул свой ремень и жестом велел принцу подойти к столу. — Обопрись. Двадцать ударов, — коротко командовал молодой король, — можешь стонать и даже кричать, все вокруг считают, что это наша первая ночь. Артур обернулся: таким собранным, немногословным и сосредоточенным он видел захватчика только на поле боя. Все остальное время тот был развязным, глумящимся и говорливым. «Не буду я ни стонать, ни кричать», — угрюмо решил Артур, закусывая правую щеку. После пятнадцатого хлесткого удара ремнем Сенред остановился и велел: — Кричи. Иначе добавлю еще двадцать. — Не буду, — упрямо прошептал Артур. — Сам напросился, — Сенред замахнулся и остановился только после двадцати пяти ударов. Он отбросил ремень, плеснул в кубок воды, шумно выпил и велел: — Иди к камину. Ложись. Король извлек откуда-то веревку, связал ею руки опустившегося на пол Артура и крепко привязал их к мощной решетке камина. — Мало ли, что тебе придет в голову, — пожал он плечами, — а мне бы очень хотелось завтра проснуться.