Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Первый день простуды Среда, 18ое декабря 2019 Лев

В среду закрытие в пять, но освободиться вышло только к шести. Когда все разбежались, Лев поднялся наверх с Кубо-саном. Повар устало поморщился каким-то своим мыслям и перед дверью попросил Льва не оставлять Яку-сана одного, раз он сегодня не встаёт с постели. Ну, если он сам Хайбу подальше не пошлёт. Тот отвёл взгляд. Все сегодня что-нибудь да заподозрили. Официанты даже пытались припереть его к стенке и чего-нибудь выпытать, но он им не сдался. Рей обошлась без комментариев, но каждый раз по-особому поглядывала на Льва, когда тот поднимался сегодня наверх проведать простывшего шефа. И теперь вот даже Кубо-сан решил, что тайна Льва раскрыта или скоро раскроется и реакция Яку-сана незамедлительно последует. — Я буду стараться, — ответил Лев. — И всё будет нормально, обещаю. Сейчас предстояло зайти внутрь и после ухода Кубо-сана остаться с Яку-саном один на один. Если б повар не сопровождал его сейчас, Лев, наверное, долго ещё мялся перед дверью. Войти, померить температуру больному, выдать ему таблеток и уговорить поужинать — это понятно. Но потом что? Он, конечно, просил остаться, даже на ночь, но... Может, Яку-сан совсем оправился после своего бреда и больше не станет хвататься за руки и просить остаться или про поцелуй вовсе не вспомнит? Лев пытался не показать паники, но Кубо-сан, кажется, всё равно всё понял. Он ничего не сказал, но по плечу так хлопнул, что Лев чуть не выронил коробку с едой. Хорошо, что там крышка у контейнера... — Ну, смотри... — повар открыл дверь, а Льву очень захотелось заскулить. В квартире горел свет, в кухне и в зале, где на журнальном столике больше не стояла тарелка с едой, а Яку-сан полулежал на диване, сжимая в руках телефон. — Закрылись? — Яку-сан отложил мобильник. Наверное, собирался позвонить вниз. Голос у него ещё был хриплым, он закашлялся. Лев замешкался, разуваясь, а Кубо-сан просто заглянул из коридора в большую комнату, махнул рукой: — Да, всё в порядке. Никаких ЧП, так что можешь не переживать. Сам как? Яку-сан кивнул ему. Лев протиснулся мимо повара, унося коробку на кухню. — Твой кошатник ужин принёс, ты ешь и поправляйся обязательно. Насчёт завтра не беспокойся, приду пораньше, как и сегодня. Рей будет в обед и поработает вечером... "Он не мой кошатник", — обычно отвечал ему Яку-сан. Сегодня не сказал. За стенкой Лев тихо доставал еду из коробки и ставил на кухонный стол, пока Кубо-сан отчитывался. Хайба был благодарен за эту минутку перерыва, прежде чем он мог снова остаться с Яку-саном один. Сегодня нервное напряжение почти не оставляло его, а качели настроения кидали его то в строну эйфории, то в ужас. Он честно не понимал, что могло найти на Яку-сана, пусть даже и от простуды, и всё пытался подобрать слова для своих вопросов. Сегодня его втянули в это безо всякой подготовки и Хайба ещё не понимал, как теперь быть, и неужели и впрямь можно было больше не скрывать, не молчать, не обрывать себя на полуслове и не останавливать свои руки, так и тянущиеся хоть на секундочку коснуться Яку-сана. Лев собирался сегодня просить у него выходных на два Рождественских дня и уехать к чёрту из города, заполненного предвкушением праздника влюбленных, помимо ёлок украшенного сердечками. Даже в зале их ресторана уже развесили весёлые украшения: Рей и Хани с Банни больше интересовал прижившийся в Японии романтический настрой праздника, чем религиозная тематика. Не хотелось этого всего видеть. Но утром Яку-сан оказался простывшим и вопрос о коротком отпуске отпал сам собой. Лев вздрогнул, когда Кубо-сан попрощался и ушёл. Это усталость после смены заявляла о себе, отбирая уверенность и вселяя сомнения. Наверное, Льву стоило вымыть руки и умыться. Или вообще залезть в душ, если Яку-сан разрешит. Лев выглянул из кухни и чуть не столкнулся с Яку-саном. Тот что-то кашлянул в ответ и первым занял ванную. Ненадолго, впрочем. На выходе он уцепился за Льва. — Что-то сил совсем нет, знаешь, — он и не собирался его отпускать, и Лев позволил себе приобнять его в ответ, чтобы точно не упал. — Вы почти ничего не ели сегодня, откуда они у Вас будут? — М-м, — Яку-сан даже пальцами за его свитер не хватался, только опирался ладонями. — Я принесу сюда ужин, хорошо? — Лев довёл своего простывшего подопечного обратно к дивану. Яку-сан забрался под одеяло: — Не хочется совсем. Сил нет, понимаешь? Даже на то, чтобы поесть. — Не поедите — не появятся, — нахмурился Лев. Яку-сан опять вошел в режим капризного больного. — Поесть придётся. — Какая у меня строгая сиделка, — улыбнулся всё же Яку-сан. — Вот именно. Так что я принесу еду, ладно? Лев присел на корточки, поправляя Яку-сану одеяло, и оказался совсем близко от его лица. Яку-сан улыбался и выглядел расслабленным. Наверное, смог отбросить сегодня все заботы и старался отдохнуть. И хорошо, быстрее поправится. Он высунул ладонь из-под одеяла и попытался отогнуть непослушный уголок пледа, чтобы тот не тёрся о щёку. Лев помог ему. Семпай теперь немного напоминал шоколадный рогалик и выглядел чертовски милым. Лев сам не понял, куда девалась вся осторожность, которой он набирался. Собираясь уйти на кухню, он быстро приблизился и чмокнул Яку-сана в щёку, не отдавая себе отчёта, будто так и вёл себя всегда. Он резво поднялся на ноги и тут только по удивлённому взгляду Яку-сана понял, что натворил. Они, чёрт возьми, ещё не говорили о том, что теперь между ними происходило. Что было допустимым теперь, а что нет. — Я.. я сейчас, — выпалил Лев, отвернувшись, и быстро ушёл в кухню. Ох... Он закусил палец и вспомнил, что собирался вымыть руки. Сначала он всё-таки поставил чайник, а потом пробежал в ванную. В последнее время Лев слишком много фантазировал перед сном о их возможной совместной жизни. Представлял поездки или обычные походы в магазин, совместную готовку на кухне или просто сон в обнимку. Это начинало походить на зависимость. И даже мешать — он как-то раз чуть не притянул не выдуманного Яку-сана к себе для того, чтобы обнять, как в мечтах. Хорошо, успел одуматься тогда... А эту ночь вообще не заснул, не в эротическом смысле перевозбудившись. Слишком хороша была идея. Неисполнимая, невозможная в реальной жизни, но такая заманчивая. И утро всё перевернуло с ног на голову, подсунув ему простывшего Яку-сана, который в бреду цеплялся за руки и просил остаться. Всё-таки выдумав, что сказать, Лев вернулся с подносом в зал. Яку-сан сидел, опустив ноги на пол и укрыв их пледом, поправлял позади себя одеяло, а рядом лежала диванная подушка. Он готовился ужинать. — Яку-сан, — Лев поставил поднос на журнальный столик. — Если Вам противно, вы лучше сразу скажите... В горле у него сдавило и сердце заколотилось, что он не смог выдавить продолжения. Но Яку-сан не обратил на это внимания, он глянул на еду и ответил: — Да меня вроде не тошнит... И прижал кулак к лицу, смутившись и сразу поняв свою промашку. Лев не знал, куда деться. Яку-сан потянул его за рукав. — Сядь! — велел он. Нахмурился, когда удивлённый Лев сел на свободную сторону дивана справа от него. Яку-сан дышал шумно, уставший, и потратил ещё немного сил, заставив Хайбу наклониться совсем близко к себе, хотя они и так сидели вплотную. Потянулся вперёд, положил ладонь на шею Льву и быстро поцеловал его, сердито, сначала в губы, потом в щёку. Лев зажмурился, потому что воздуха ему не хватило, а Яку-сан подарил ему ещё несколько поцелуев — снова в губы, медленнее, мягче. На последний Лев ответил, не веря своему счастью, задрожал и ткнулся семпаю носом в щёку. Ощутил на шее поглаживания, а потом чужие руки опустились на плечи. — Лев, — позвал его Яку-сан. Пришлось чуть отодвинуться и открыть глаза. Он осторожно выдохнул. — Сколько раз мне это сделать, чтобы ты поверил, что это не бред? — Яку-сан смотрел на Хайбу так серьёзно — Согласен, что нам надо поговорить, но я сейчас не в состоянии подбирать слова. Так что позже, ладно? Лев почувствовал, что покраснел весь и сейчас, наверное, лопнет от радости. Взорвётся на миллион маленьких Львят. Это всё было правдой, самой замечательной на свете наконец-то правдой, а не очередной несчастной выдумкой! Но Яку-сан не дал побегать по комнате и поорать, обнял его, и Лев обнял его в ответ, с радостью прижимая к себе это маленькое чудо, которое чуть закашлялось и затихло у него на плече. Они сидели так несколько минут, но Лев не замечал течения времени. Чересчур много мыслей роилось в его голове, они слишком быстро сменяли друг друга, не давая успокоиться, да ещё сопровождались взрывающимися фейерверками радости в его сознании. — Мне было... — прервал вихрь в его голове Яку-сан, но снова закашлялся и притих. — Что? — спросил Лев, отстраняясь и желая заглянуть в его лицо, но Яку-сан покачал головой, отказываясь договорить. Он хотел обниматься и Лев снова прижал его к себе, только через минуту бывший либеро снова зашёлся кашлем. Пришлось отстраниться. Лев спохватился, что не принёс воды запить лекарств, но Яку-сан ухватился за него, не дав встать с дивана: — Потом, после еды... — Он оглядел поднос на столике и спросил: — А почему тут только моя порция? Ты уже поел? — Нет ещё, — растерялся Лев. — И что, не поужинаешь со мной? — огорчился Яку-сан. Лев почувствовал, как его качели настроения снова унесло в верхнюю точку радости. — Поужинаю, — прошептал он и тогда Яку-сан прислонился к спинке дивана, отпуская его и разрешая высвободиться из объятий. Вернувшись со своей порцией, Лев никак не ожидал не обнаружить Яку-сана на месте. Окно было открыто, а сам хозяин дома в соседней комнате вытаскивал из шкафа что-то красное в клетку. — Надевай, — велел Яку-сан, передавая ему это. Лев развернул тёплую ткань, оказавшуюся хантеном. Яку-сан закашлялся и прикрыл дверцу шкафа. Лев улыбнулся ему: — Спасибо. Но окно я всё равно закрою. Яку-сан кивнул, небольшое жилище проветрилось ведь уже. В нём было холодно и забота от семпая Льва очень грела. Сильнее утеплённого кимоно. — Ох... Вас опять лихорадит? — Лев закрыл окно и опустился рядом с задрожавшим Яку-саном на диван. Семпай помотал головой: просто озноб. Но он взял себя в руки и пообещал поесть. В конце концов именно поесть они и собирались. Лев повертел в руках палочки. Начинать трапезу с привычного "итадакимас" у Яку-сана сил явно не было. Он старался не выронить свои палочки из рук и устало разглядывал любимые жареные овощи на тарелке перед собой. Лев принёс ему из кухни ложку, с которой можно было не церемониться. Хайба снова уселся на диван и вздохнул, побродив взглядом по комнате; всё равно было как-то неловко и он нервничал. Может, устал слишком сегодня. — Хочешь — включи, — произнёс Яку-сан, по-своему истолковав его замерший на телевизоре взгляд. Ух. Идея была неплохой, какая-нибудь передача помогла бы расслабиться. Во всяком случае у себя в квартире Лев постоянно включал канал с клипами или хотя бы радио. Было не так пусто тогда. — А Вам не будет мешать? Голова не болит? Правда можно?.. — Если это поможет тебе перестать дрожать, то даже нужно, — усмехнулся Яку-сан, смущая Льва ещё больше. Лев расфыркался, что ничего он не дрожит, это Яку-сан сам дрожит, кто тут из них вообще больной с ознобом?.. И включил телевизор. По экрану поплыл синий кит, неожиданно для кохая заставил Яку-сана поделиться воспоминанием о походе в кино с классом в начальной ещё школе. Как сидели маленькой группой в тёмном зале одни, близко к экрану, и, задрав голову, смотрели на проплывающих над ними огромных китов в голубой воде. — Совсем не помню, о чём фильм был. Помню только это ощущение восторга перед такой громадиной, — с улыбкой тихо говорил Яку-сан, успокаивая Льва своим рассказом. — Плоская картинка, а потрясла как настоящая почему-то. Хайба зачарованно смотрел на семпая, но тот закашлялся и больше ничего не добавил. Он улыбнулся своим воспоминаниям и снова принялся за еду, а Лев последовал его примеру. Диктор в телевизоре на прощание ввернул какую-то пафосную фразочку и по экрану побежали титры. Кит в последний раз взмахнул хвостом, а Лев вдруг спохватился, что нужно ведь ещё лекарства своему простуженному шефу дать. Яку-сан с недоумением повертел в руках коробочку от таблеток. — Откуда ты добыл этот антибиотик без рецепта?.. Лев даже руками всплеснул: — Ирука-сан приходила и выписала! Неужели не помните? Укол Вам сделала! Яку, не веря, разинул рот. Он правда не помнил. Льву снова стало неуютно, вернулись опасения о том, что семпай снова мог начать бредить. Яку-сан таблетку принял, но продолжал не верить. Лев собрал тарелки со столика: — Не верите, тогда проверьте. Говорю вам, укол делали. — И куда мне его делали?.. — скептически отозвался Яку-сан. — Куда-куда... — Лев потоптался немного, что-то неразборчиво буркнул под нос и унёс тарелки на кухню, прикрывая раскрасневшиеся щёки. Яку-сан фыркнул за его спиной, но Лев решил дать себе время и вымыть пока что посуду. Он вернулся с двумя стаканами растворённой шипучки. Яку-сан на диване стрельнул на него глазами и закутался в одеяло сильнее. Хмурился и честно не помнил ничего о приходе терапевта. Лев сделал вывод, что место укола Яку-сан обнаружил. Ох. Он сел рядом с семпаем, снова покраснев как школьник. Яку-сан кашлянул, задрожал, а потом Лев понял, что это вовсе не кашель, а смех. Весело ему стало, видите ли. — Чучело, — фыркнул на Льва Яку-сан и толкнул кулаком его через одеяло в плечо. — Давай сюда стакан. Пока Яку-сан пил, Лев пересказывал ему события утра и обеденного времени. Что-то семпай помнил, а что-то — нет. Припомнив о том, что у него был бред, расстроился. Поразглядывал температурный лист, пластырь на локте и почесал щёку, показывая растерянность и полное недовольство поведением своего тела. Льву очень захотелось его обнять, такого миленького и печально вздохнувшего, но в который раз за день его отвлёк звонок телефона. Яку-сан, не подозревая о его планах на объятья, вывернулся из одеяла и отправился в ванную комнату. Ничего не оставалось, как ответить на вызов, а так не хотелось! Капитан требовал объяснений за прогул и ругался. Лев ничего рассказывать не хотел и терпелка у него потихоньку кончалась. Яку-сан выйдя из ванной, услышал, как тот бросал в трубку довольно грубый ответ: — Если ты опять там кому-то нахвастался, что у тебя в команде двухметровый русский, то это не мои проблемы. — Тёплые отношения с капитаном? — Яку-сан устроился на диване, когда Лев бросил трубку после ещё нескольких недружелюбных ответов. — Очень тёплые, — фыркнул Лев в ответ. — Думаю менять команду уже. Хотя, сами ребята неплохие, только этот парень раздражает. Не меня одного... Лев взялся за свой стакан растворённого порошка и продолжил бурчать: — Это не школьный клуб, с парнями нормально договорились, что если у кого-то завал на работе или дети времени требуют... да не важно, что! — то можем спокойно не приходить. Для души же собираемся... Этот только выпендривается вечно. Нет, я рад, что он нас когда-то всех собрал, но это было единственное, что он сделал приятного. А знаете, как он нам соперников на игру приглашает? Фразочками в духе "а у нас диагональный бывший чемпион Токио по старшим школам за такой-то год, вы нас не обыграете, бе-бе-бе!" — передразнил он. Яку-сан ухмыльнулся. — Или "у нас двухметровый русский блокировщик"? — Угу, — обиженно надулся Лев. — А я-то хотел извиниться, что оторвал тебя от твоего волейбола и котят... — наклонил Яку-сан голову. — Ну.. — смутился Лев, вдруг вспомнив, что Яку-сан теперь не любил упоминание об игре тоже. "Твой волейбол". Волейбол больше не был их общим увлечением. Травма заставила Яку-сана вычеркнуть огромную часть его прошлой жизни и ему наверняка не хотелось больше чувствовать ту боль, которой сопровождались воспоминания об этой утрате. Льву очень сильно захотелось переменить тему. — Волейбол это не так уж и важно, — тихо проговорил он. — А котята.. без меня не умрут. Я же не ветеринар, я там так, вроде волонтёра на подхвате. Мелочь из пипетки покормить или с уборкой помочь. Хозяйка, знаете, — оживился он. — Кафе собирается открывать при питомнике. С кошками. Вечернее, чай там, пирожные... — С кошачьей шерстью? — улыбнулся, но не одобрил Яку-сан. Лев вздохнул. — Но про чай ты не зря вспомнил, — семпай снова наклонил голову и Хайба догадался отправиться на кухню вскипятить чайник заново. Когда он вернулся, на экране телевизора плавилась от жары саванна с львами и львицами. Большие кошки лежали на ветвях деревьев, высунув языки, что составляло контраст холодной комнате, где на диване под одеялом и пледом собирался греться чаем маленький Яку-сан. — Вам стало лучше после еды? — поинтересовался Лев, передавая ему в руки чашку. Яку-сан ухватил её пальцами, отпил глоточек и только тогда кивнул. — Устал только. Лев сел рядом, а Яку-сан придвинулся к нему ближе, прислонив голову к его плечу. Дикторы в телевизоре затронули тему спаривания и очень захотелось переключить и ничего не слушать про сорок раз в сутки по двадцать секунд. Яку-сан тихонько засмеялся. — Забавно, — проговорил он. — Мы как дети... Лев вздрогнул, а семпай, не обращая внимания, продолжил совсем не о львах: — Чай пьём... не вино, не пиво, а какой-то чай... Смешок у него перешёл в кашель и Лев придержал его чашку с облегчением: кажется, Яку-сан в телевизор не смотрел и к дикторам не прислушивался. — Вам всё-равно нельзя никакого алкоголя, — наклонился он к семпаю. — И вообще, я вот чай люблю очень даже! — А ещё что любишь? — просто спросил Яку-сан, подняв голову так, что их лица оказались близко друг к другу. У Льва заколотилось сердце, потому что он снова запаниковал. Он уже почти час сидел рядом со своим любимым Яку-саном, больше не нуждаясь в сокрытии своих чувств, и всё ещё не верил в это. Столько паниковать вредно. Ему точно будут сниться кошмары. Если он вообще уснёт. А Яку-сан лениво повернул голову, по-домашнему устроив её на плече у Хайбы, будто только что не устраивал идеальную ситуацию для поцелуя (которую Лев проворонил, чего до конца жизни себе не простит), и продолжил: — Пирожные, например? Лев недоуменно кивнул. Яку-сан — пироженка? Очень даже пироженка. Только не может быть, чтобы он сейчас со Львом кокетничал. Нет же? А Яку-сан откашлялся и всего-лишь предложил Льву посетить холодильник и найти там коробку пирожных, чтобы съесть к чаю. — Сегодня я тебя загонял совсем... — пробормотал он, когда Хайба в сотый раз за вечер присел рядом. — Ну я же ваш курьер, — улыбнулся ему Лев. — И всё-таки я тебе должен, — ещё тише произнёс Яку-сан. — Самым лучшим будет ваше выздоровление. — О-о, слушаюсь, мамочка, — насмешливо фыркнул Яку-сан на такое заявление и завозился на диване, стараясь улечься Льву головой на коленки. Лев тихо охнул. — Градусник передай? С градусником Яку-сан завернулся в одеяло, устроившись спиной к телевизору, а потом потянул Хайбу за руку, чтобы тот его приобнял. Лев несмело провёл ладонью по его плечу. Через несколько минут забрал термометр и обнял Яку-сана уже уверенней. На экране перед ним под бормотание дикторов большие кошки доедали антилопу и гоняли львят, но он не смотрел на них. Он думал о том, что совсем не соврал маленькой Тыковке сегодня — на коленях у него дремал самый настоящий котёнок, простывший и очень особенный. Котёнок, которого он никогда бы не решился назвать так вслух. С которым его развело в разные стороны по жизни, но год назад столкнуло прихотливым случаем вновь. Котёнок тихо дышал, больше не срываясь на кашель, и Лев сам потихоньку задремал на большом диване.