Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Пятый день, утро Воскресенье, 22ое декабря 2019 Яку

Чуть всё не испортил своими дурацкими расспросами! И видел же, что лучше остановиться, но нет ведь, не сумел заткнуться. Просто хотелось ответить Льву на все его ласки. Ну и что, что он не может так же свободно двигаться из-за ноги, и что с того, что у него не было парней? Яку всё равно хоть что-то да может! Только Льву не нужно, чтобы Яку ему это доказывал. Глупо пытаться с разбега одним ударом заработать три раза по двадцать пять очков. Незачем. Он обнял Яку так мягко, так нежно прошептал, что сейчас им стоит просто привыкнуть друг к другу, что Яку сделалось стыдно. Он заколотил по голому плечу Хайбы кулаком, потому что и слов не нашлось, и взглядов, ничего вразумительного... Но Лев, кажется, всё и так понял. Успокаивающе целовал его, пока Яку снова не расслабился и смог расправить плечи. Яку понадеялся, что это была последняя волна паники, и что больше она никогда не придёт. Ему было так тепло и так хорошо в руках Льва. Ни к чему волноваться. Он, кажется, чувствовал тело Яку намного лучше него самого. Ловко подставил руку и не потерял равновесия, когда Яку решил взобраться ему на колени. Было непривычно, всё ещё слишком открыто, и нога тоже ещё побаливала, но снова очень хотелось почувствовать в своей ладони тяжесть его члена. Это было приятно. Приятно и интересно — наблюдать, как Лев смотрит за всеми его движениями, в самом деле влюблённый донельзя. Как Лев дышал им одним. Как дрожь выдавала его нетерпение. Как едва уловимые мелочи говорили Яку, что ему нравится. Как прямо здесь его руками творилась словно забытая магия. Лев рухнул вместе с ним на постель за секунды до того, как Яку довёл его до оргазма. Тот с неожиданной гордостью чувствовал разливающееся по ладоням тепло и даже не сразу понял, что тянущая боль на плече разгорелась от укуса. Яку хотел было высвободиться, но Лев вжался в него, тяжело дыша едва ли не со всхлипами на каждом вдохе. Перед глазами оказалась его голова со взъерошенными белыми прядями и раскрасневшимся ушком, вызвавшие у Яку безмерное умиление. Он принялся целовать Льва, куда только мог дотянуться, и бормотал что-то нежное и по-влюблённому глупое. Магия продолжалась: Хайба поднялся над ним на локтях, они встретились взглядом и крошечный кораблик снова потонул в зелёном море. Может быть, Лев точно так же понимал язык его тела, а может, тело это попросту изголодалось по ласке и приходило в восторг от любого касания — Яку сейчас не понимал и не мог больше думать, послушно повернулся среди тёплых одеял, безмятежно отдаваясь воле больших рук Льва. Он не знал, что теперь будет, но это больше не тревожило его. Лев хотел дарить ему наслаждение и Яку был готов принять его в любом виде. Он упирался ладонями в подушку, не различая, укусы или царапины покрывают его лопатки. Лев оставил жгучий засос на пояснице и сразу затем ещё один едва уловимый влажный поцелуй в самом низу ягодицы — Яку вжался лицом в подушку, приглушившую стон, и куда-то поплыл, уже не разбирая, использует Лев руки или снова так потрясающе сосёт ему. Ощущения сменились сводящими с ума фейерверками и рассыпались опаляющими искрами вокруг, когда Лев накрыл ладонью его голову и заставил повернуть к нему лицо. Стало так хорошо-хорошо и крошечку досадно, что всё так быстро закончилось. Яку почувствовал на своих губах дурацкую улыбку и на минуту провалился в темноту. Он открыл глаза, только когда Лев укрыл его одеялом. Хотелось спросить, на долго ли он вырубился, но сил совсем не нашлось. Лев улёгся рядом, довольный своей работой, и разглядывал его. Яку нашёл в себе силы повернуться к нему. И снова затих минут на пять, бессмысленно глядя прямо на его ключицы и медленно моргая. Он видел, как дышит Лев, и чувствовал, как дышит сам. Будто сквозь толстое стекло в сознание пыталась достучаться мысль, что с ним в действительности только что произошло нечто упоительное, куда большее, чем просто "секс". Это Лев. Лев устроил ему это, как самый лучший подарок. Люблю тебя. Яку зажмурился. — Вы что, спать собрались? — Лев ласково коснулся его щеки. От этой мелочи Яку в тысячный раз умер где-то там внутри. Я тебя люблю! Он зажмурился крепче. Послышался смешок. Язык не хотел ворочаться. — Н-н-н-нет, просто дай мне минуту, ох... Лев неторопливо гладил его волосы, давая ему время прийти в себя. От него не хотелось отклеиваться, а Яку за собой такого раньше не замечал. Он хотел обнять Льва, только откуда-то взялось дурацкое чувство, что он слишком прилипчив. Но в ответ на протянутую к нему руку Лев сам радостно его обнял, едва не мурлыча от счастья. Очередная бессмысленная попытка паниковать была побеждена. Прижавшись к его груди щекой, Яку счастливо затих. И, честное слово, он бы никогда не пожалел, если бы это продлилось вечность. У вечности таких планов не было и внешний мир потихоньку стал напоминать о себе. Пару раз пиликнул телефон смс-кой, под окнами с шумом проехал грузовичок. Нечего было разлёживаться. Яку приподнялся над их тёплым гнездом: чур, я первый в душ. Он чмокнул Льва в щёку, но был прижат к нему обратно. После десяти поцелуев стало понятно, что Лев его не отпустит. Р-р-р, сладкий. Но время!! — Вы куда-то торопитесь? — Ну... вообще-то, вечером смена, — напомнил ему Яку. — ОХ, ЧЁРТ! — Лев поразился своей забывчивости. — А. Но ведь это в пять? Сейчас же утро только-только кончилось? — Я много пропустил, — чмокнул его в нос Яку и всё-таки вылез, чтобы поскорее оказаться в душе. Потом отправил туда Льва, а сам вспомнил про сушилки внизу. — Яку-сан, ну вы вообще. У нас только что первый раз был, а вы бельё раскладываете, — нашёл его в подвале Лев. Его шеф рассмеялся: — Не бельё, а фартуки и скатерти. Не бузи, это всё завтра гладить будут. Когда уже запомнишь всё? Давай привыкай. Яку хотел ещё что-то добавить, но замолк: у Льва совсем недовольное лицо сделалось. Ну да, Яку в курсе, что это не курьерские дела, но ведь как раз об этом он хотел сказать. — Вы бы наверх шли, а. Тут холодно, я не хочу, чтобы вы обратно простыли, — сильнее нахмурился кохай. Ах вот, о чём он там думал! Яку улыбнулся, взялся за очередную тряпочку. Лев вздохнул и нагло щёлкнул выключателем. Осталась одна полоска света от двери — можно только выйти из помещения, но ничего так не разложишь — Эй, ну? — Яку согласился подойти ко Льву, всё ещё недовольно подпирающему дверной косяк. — Идите наверх, — упрямо повторил Хайба. — Я всё сделаю здесь. Вздохнув, Яку примирительно коснулся его запястья. Лев тут же оторвался от косяка, обнял Яку до хруста во всём теле. Лев разложил внизу вещи и поднялся наверх, там ему снова пришлось искать своего семпая, которого не обнаружилось в квартире. В рабочий кабинет вела отдельная от неё дверь, Яку не знал, за каким чёртом дядя вообще так сложно устроил второй этаж над рестораном. Сейчас он прекрасно слышал торопливые шаги пробежавшего от лестницы к квартирной двери Льва, а потом медленные, словно недоверчивые, они приблизились к двери кабинета и возмущённая светлая голова просунулась внутрь. Лев уставился на обложенного там за столом бумажками шефа. У Яку словно радостно зудело всё: "можно, можно, можно!" Никогда нельзя было, а теперь можно стало: не таить желаний, не прятать взгляд, пялиться сколько угодно, трогать руками именно так, и не списывать ничего на тупые шутки. Целовать, вдыхать запах парня, его парня, и не находить в голове ни единой мысли, что это неправильно, что обсмеют, что нужно прятаться. Это всё принёс ему Лев, и отпускать его от себя Яку не собирался. Ни на минуту! Он загорелся, захотел, а теперь срочно боролся со спутавшими его колючками, чтобы взять и получить то, чего он возжелал. Пер аспера, чтоб её, ад астра. Колючки — это приступы паники в то время, как Лев раскрывает ему свои объятья и тает от малейшей ласки. У него свои колючки тоже есть, Яку видит! Пусть он и не знает всего до мелочей, но если им обоим сейчас страшно, кому-то одному первому придётся перестать бояться хоть на минуту. И Яку сделает этот шаг. — Смотри, — не давая Льву высказать и слова недовольства, начал Яку. — У тебя занятость семь часов, могу взять другого курьера из фирмы, а тебя перевести к себе в штат, ну не знаю, назовём это менеджером. Если будем вдвоём делать то, чем я один занят, то станет побольше свободного времени; я даже думаю, что почти всю вторую половину дня можно было бы освободить, исключая редкую, но меткую жопу с завозами и закрытие — всё-таки касса. Не то, чтоб я при ещё одном курьере мог платить тебе на такой должности сильно больше, но зато всё ещё три раза пожрать и бесплатное проживание, даже без всяких свет-вода, вот, что думаешь? Всё это Яку оттараторил на одном дыхании, пока его кохай просочился в кабинет и обошёл стол. Лев уставился на него с не читаемым выражением, а потом опустился прямо напротив на колени. Бумажки полетели к чёрту, а Яку сопротивляться внезапному поцелую с объятьями не стал. Таял и, кажется, вовсе забыл, что собирался поработать, или куда он там разбежался после душа. Ах... Надо было извиниться, Лев не этого от него сейчас хотел, а, блять, внимания к себе. Он так сбежит ведь, поэтому — бумажки потом, всё потом!! Подумав о возможном "побеге", Яку приостановился, заглянул в зелёные глаза в поисках обиды, но Лев не заметил, пялился на его раскрасневшиеся снова губы, и было совсем непонятно, обижается он или нет теперь. — Изви... — Извините меня, — внезапно перебил его теми же словами Лев. Яку смешался. — Я такое хотел... Совсем не хотел... То есть... Это же вовсе даже замечательно было просто... Вот так сразу в постель... Даже без свидания... А, ч-ч-чёрт, так и не решили куда на Рождество... Сейчас точно кругом всё зарезервировано уже... Или вы не пойдёте теперь со мной, да? Так вот о чём он думал! Дурачок, умилился Яку, сжал в обеих ладонях его глупые щёки, не давая отстраниться. — И чего вы меня с курьеров списываете? Чего вам не нравится? Я же нормально вожу, у меня же ни одной аварии ещё не было!! И клиенты довольны! — наконец, возмутился Лев, всё же услышавший, о чём твердил ему его шеф. — Я просто хочу тебя рядом с собой всё время, дурак, — не выдержал Яку, поднялся с кресла, уцепившись за плечо Льва. — И погода дрянь. Я боюсь. Всю эту неделю я охренительно боюсь, пусть даже у меня нет ни одной объективной причины. Я бы тебя скотчем примотал к себе, честно. Или лучше кандалами. Давай попробуешь с января, а? Ну пожалуйста? А на свидание... Можно и просто пройтись. Это вызвало новый шквал поцелуев от Хайбы. Как будто Яку мог быть против! Но это не было ответом... Не прекращая поцелуев, Лев вытянул Яку из холодного кабинета подальше от бумажек обратно в квартиру, в тёплую кухню, чуть запнулся там о стул, но Яку ловко заставил его сесть на него же и сам встал меж его коленей, чтобы прижаться и быть как можно ближе к нему. Сидя у стола с поставленной в пивную кружку розой, Лев жмурился, обнимал его и целовал уже куда придётся, и руки, и подбородок, и меж пуговиц рубашки... Нежно отвечая ему, Яку переступил с одной ноги на другую, и Лев тут же обеспокоенно замер. Но нога у Яку не болела от стояния, он просто захотел положить руки Льву на плечи и перебирал теперь пальцами тонкие прядки его белых волос. Лев поднял на него глаза, когда тот задумчиво прошептал: — Если хочешь, у тебя будет даже своя комната. Яку мысленно отчитал себя за возвращение к деловым предложениям во время поцелуев, но вся эта задумка никак не хотела покидать его голову. Ведь свободная комната правда была, даже две — те, в которых в детстве жил он и его двоюродная сестрёнка Минеко. Лев отвечал совсем про другое, скривил лицо, сжался весь и будто уменьшился. Его почему-то прорвало рассказать, как он полтора года назад вернулся домой без звонка, а дома больше и не было. У въезда в гараж стояла чужая машина. В доме были чужие люди. — Дом продали и вещи — выбросили. Оставили только одежду и немного того, что мать сочла ценным. Хранили у тётки в коробке. Алиска успела припрятать от них мои дневники из ящика стола... А на столе под стеклом листок лежал — вы мне когда-то математику помогали решить, осталось. Его выбросили. И стол тоже. Со стеклом вместе. На нём было выцарапано... ваше имя... Яку фыркнул, мол, хватит уже: — Вот он я, живой, тебе что надо: это или царапины на столе? Фыркнул и тот час же прикусил себе язык. Понял, чего именно всё это время не поднимавший на него взгляд Лев на самом деле боится. Что снова дадут дом, а потом отнимут. Яку возмущенно набрал воздуха, чтобы протестовать, что он-то не такой, что он так не будет, что он никогда бы не... И ни слова не вырвалось. Кто всех посылал нахуй и подальше, когда со свистом вылетел из спорта после травмы? Вот и нечего тут. Сколько теперь вкалывать, чтобы вернуть хоть немного того доверия, что между ними было? Даже если Лев не растеряет всей своей школьной влюблённости? Много она вообще выдержит, эта школьная влюблённость? А Льву страшно снова терять. Его не какой-то там семпай кинул, а собственные родители. Как ставшего ненужным при переезде котёнка. Кому этот котёнок теперь станет доверять? И ещё он, конечно, боится, что ничего у них не получится — и тогда зачем съезжаться. Этого он вслух не произнёс, но сомнения его Яку чувствовал и не мог особо за них обижаться. А зарплаты курьера хватает на квартиру, коммуналку и проездной. Ест он всё равно в ресторане. Квартира его оплачена до конца декабря. До конца срока договора аренды. Нет, о продлении ещё не было разговора с хозяйкой. То есть, Лев ничего не потеряет, если переедет к нему! Яку уцепился за эту мысль: ведь какая разница, куда съезжать, а делать это нужно было в любом случае, хозяйка эта просила за аренду жилья слишком уж много. Так почему не к Яку? Лев слушал доводы, отвечал про оплату и сроки, говорил, что у него вещей-то три пакета, сомневался, но всё равно добавил: — Но не надо это называть "моей" комнатой... — Это будет твоя "не-комната", — торжественно пообещал ему Яку самым серьёзным шёпотом. Лев удивленно посмотрел на него, тогда Яку приблизился к нему так, что их лбы соприкоснулись: — Пожалуйста, дай мне шанс. Он нужен мне больше жизни. Не знавший, куда деть руки во время обсуждения, Лев наконец-то залез в рукава своего джемпера, надетого сейчас на Яку. Нашарил там манжеты рубашки и попытался застегнуть тугие дурацкие пуговки, совершенно не осознавая, что делает. Ты только что видел ту сторону меня, о которой никто на свете и не знал. Пожалуйста. Пожалуйста, дай мне хоть каплю такого же доверия в ответ. Я не предам. Я не смогу больше этого сам пережить. Я должен доказать, что могу быть человеком и поступать, как человек. Я не хочу, чтобы ты думал, будто кругом лишь враги. Я сам так недавно думал — ничего приятного! Мы поможем друг другу. Будем притираться друг к другу, будет сложно, но я обещаю. Всё. Будет. В порядке. — Не надо, — вместо того, чтобы сказать всё, что он думает, Яку мягко отстранил ладони Льва от своих рук. — Я их не застёгиваю. Это домашняя рубашка. Лев выглядел сбитым с толку. Яку ужасно ведёт важные разговоры. Просто ноль из десяти. Никуда не годится. Он растерял всю свою решительность в борьбе с колючками: — Пообещай мне, что подумаешь, — пробормотал Яку, совсем скомкав и без того не блестящий конец беседы. — Я ведь не думал толком, как оно будет, — помолчав, тихо отозвался Лев. — А-а... — Я, я подумаю, правда, — ещё тише добавил он и Яку крепко обнял его. Я тебя люблю. Скажи, что ты это знаешь. Лев. Ле-е-ев. — Я хочу, честно. — Яку едва расслышал эти слова. — Только совсем не знаю, как. Лев отстранился, потёр щёку, в которую при объятии впилась пуговица с воротника Яку. Извиняясь, улыбнулся, углядел на рубашке логотип ресторана. — Ничего она не домашняя, врёте вы всё. Ну пиздец, приплыли. Яку не врёт, он готов предоставить ему дом и всего, блять, себя на абсолютное растерзание, неужели не видно? — Это первая версия, видишь, кармашка нет? Сейчас форма другая. И пуговицы, говорю же, дурацкие. Дома я её ношу, когда с документами поработать надо. Настраивает на рабочий процесс и всё такое. Дисциплинирует. И испортить не жалко. Ну чего оправдывается? Он засопел, а мысли Льва опять побежали в непредсказуемом для него направлении: — Ой. Вы собирались поработать... — Собирался. Решил, что поем и начну. Хотел пожарить мясо, начал готовить, открыл окно. А внизу — ты. Лев смутился. — И вы меня случайно увидели... Яку, призывая всё своё терпение, поцеловал его: — Лучшая случайность, какая только могла быть. — Так я вам позавтракать не дал! — заволновался Лев. В нём снова просыпалось недавно обнаруженное призвание. — И совершенно сбил с рабочего настроя, — кивнул ему Яку. Лев вспомнил, как страшен в гневе оторванный от работы шеф. — Не то, чтоб мне было на что жаловаться... А вот этот комплимент дошёл до его сердечка: Лев смог улыбнуться в ответ. Чёрт возьми. Это дорогого стоит ведь, подумал Яку. — Я давлю на тебя с этим переездом, да? Я не хотел... Всё, обещаю, на сегодня закрыли тему, больше ни слова не скажу. Хочешь, пройдёмся немного, чтобы развеяться. Снег перестал идти уже... — Он всё утро идёт и перестаёт... Вы не завтракали!! — Вот и купим чего-нибудь в супермаркете... Не знаю даже.. Хочу булочку с джемом, вот! Нет, анманы. В пекарне при гипермаркете офигенские анманы! Всё! Одеваемся! Лев засмеялся, подался вперёд, чтобы поцеловать Яку в нос, сокровище: — А мясо? Вам надо после простуды хорошо пита... — Сиделка, — улыбаясь, Яку фыркнул ему в самые губы, поцеловал и так же шёпотом спросил: — Я разве не доказал, что полностью здоров? У Льва не обнаружилось никаких сил сопротивляться больше. Ему пришлось достать из сумки свою теплую кофту, так как Яку невозмутимо накинул куртку поверх его джемпера, не собираясь его отдавать в ближайшее время.