Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Вторник, 21ое января Лев

Вторник у Льва начался с больницы. Швы с него сняли, отругали за ванну и велели ещё неделю беречь руку ещё сильнее. Разумеется, никакого волейбола. Три вагона предостережений и указаний. А то он котят не видел после операций и не промывал. Не было у него никакого желания заводить инфекции в своих ранках. Справится, и превосходно притом. Теперь у Льва на предплечье тянулась полоса примерно такого же размера, как у Яку-сана на бедре, пока только не такая бледная, и сопровождаемая ещё парой царапин, которые неплохо заживали сами. Интересно, если Лев приложит к его ноге руку и сфотографирует, очень больно по голове получит? Он тихонечко грустил, под дождём труся из больницы на приём к своей тётеньке-психотерапевту. Никак иначе называть её в мыслях не получалось. Он даже не рассказал Яку-сану ничего о ней вчера. Тот и не спрашивал подробно, некогда было. На приёме Лев уже сомневался, так ли нужна ему терапия. Сугавара-сан уже был знакомым, но давать ему ковыряться в себе Льву не хотелось, а тётенька, пусть даже сто раз замечательная, была ещё более чужой. Таблетку сегодня утром он принял под одобрительное и понимающее "захочешь — поделишься ощущениями" от Яку-сана, чтобы появилось чувство, что он предпринимает действия для починки себя. Не то, чтоб он себя особо сломанным чувствовал. Маму он тоже сегодня навестил на несколько минут, проводил от тётиного дома до станции электрички. Мама переезжала к дедушке с тремя чемоданами, и все они катились, так что тащить ничего не пришлось. На попытку не грузить левую руку она сразу обратила внимание, и пришлось признаться, что он был немножко поцарапан кошкой. Кошек мама не одобряла, но лекцию не прочитала — поезд подошёл. Они обнялись на прощанье, и Лев пообещал приезжать иногда. Попросил позвонить ему, когда она доедет. Мама тут почему-то прослезилась. Конечно, в детстве это она всегда просила об этом его и Алису, но теперь-то его очередь настала. Но не было же это настолько трогательным? — Иди, иди, а то простудишься, холодно сегодня, — напоследок махнула она из захлопывающейся двери. Дождь не перестал, но Лев так и шёл от станции пешком, натянув пушистый капюшон. В ресторане сегодня с утра и до пяти находилась помощница Рей, и делать там Льву было совершенно нечего. Яку-сан торчал наверху с работниками по ремонту их ванной и мешаться или дышать пылью Льву не хотелось — скука. По пути он листал песни в своём плейлисте, подбирая ту, которая подошла бы для видеоклипа о их с Яку-саном творческом вечере в красках. Thinking Out Loud, кавер в исполнении Айрин из-за строчки про звёзды нравился ему пока больше всего, но он продолжал перебирать. Они ведь не только космос нарисовали вчера. Ах, интересно, как оно застыло? Но смотреть он один без Яку-сана не пойдёт! Надо ждать, когда тот освободится. Не зная, чем ещё себя занять, Лев позволил ногам принести его в приют к кошкам. Проведал поцарапавшую его бедняжку, которую так и не искали хозяева. Там к нему присоединилась Руна-чан, обычно бывавшая только в выходные дни. Лев показывал кошке текущую краску на своём телефоне, потому что она очень смешно следила за движущейся картинкой, и спрятать от Руны-чан экран не успел. Девушке стало любопытно, чем Лев таким ещё занимается, кроме ресторана и волейбола, так что пришлось быстренько поискать в интернете похожие картинки, чтобы отстала и не увидела поцелуев с Яку-саном на его видео. Руна-чан не отстала, насела: — Да это же ручная работа! Лев! Ты понимаешь, сколько это может стоить? Сделай ещё! Ну сделай-сделай, продадим в инсте моментально и выручим денежку приюту на расходники или лекарства!! Ну Лев!! Можно даже сделать в виде кошачьей головы или лапки... Или хоть сердечка... — она совсем размечталась. Как будто пятно растекающейся краски можно было заставить застыть в нужной им форме! Лев разрывался, потому что одна его часть никак не хотела ни с кем делить такое чудо, а другая уже генерировала идеи, как всё-таки подчинить краску. Он вздохнул, понимая, что сдастся: вторая картина вышла чудесно, и её они хотели подарить Алисе, третья, с космосом, слишком нравилась самому Льву, и он надеялся, что Яку-сану тоже. Они могли бы повесить её в зале или в не-комнате. А вот с первой было много косяков и Льву она не очень нравилась после двух, сделанных позже. Он сказал Руне-чан, что подумает. Руна-чан запищала от радости и обняла его руку, забыв о его ране. Лев взвыл и потом поморщился, слушая перепуганные извинения. Дома пахло неожиданной смесью пыли, чего-то строительного и сладкого печенья. Если Яку-сан решил издеваться аппетитными запахами над рабочими, он преуспел на все сто процентов. Внизу его Лев не видел, зато двое работяг в комбинезонах уплетали лапшу. Яку-сан обнаружился в кухне, заметающий следы готовки. Повернулся, удивившись приходу Льва, которого не услышал, хитро улыбнулся. — Они нам унитаз кокнули и поменяли за свой счёт, — выдал он самое неожиданное приветствие. Лев фыркнул от смеха: — Я бы тоже что-нибудь кокнул, если бы меня за работой дразнили такие ароматы! — Не представлю, о чём ты, — поднял брови Яку-сан, пряча за спину фартук. — Просто предупреждаю, что в ванной всё ещё бардак и завтра его тоже будут доделывать. Сейчас они привезут стенки кабинки, но установят её завтра. А пока плитка на полу приклеивается всё равно. — Ага, — Льва это вообще не интересовало сейчас. Он обнял Яку-сана и стёр с его щеки мучную полосу. Тот смутился, но задорные звёздочки из глаз у него не пропали. Лев целовал его так сладко, что тот не выдержал и сдался от нежностей, сказал, что в не-комнате его ждёт сюрприз. Захотелось немедленно туда побежать, но Яку-сана отпускать было никак нельзя, так что Лев потащил его с собой за руку. В не-комнате на полу стоял поднос с глубокой тарелкой, полной печенья, манящего сладким ароматом. Ну очень неожиданно — кто бы подумать мог, что Яку-сану захочется не приготовить ужин, а испечь печенье, по сути, баловство, а не сытную и нужную трапезу. Лев восхитился. Поднял тарелку, полную испечённых сердечек коричневатого цвета. Печенья были идеальны. Красивые и вкусные сразу, но даже если бы они сгорели в угольки, он бы любил их ничуть не меньше. Лев немедленно сунул в рот сразу вторую и третью. — Молока тебе согреть? — улыбался Яку-сан, все чувства читавший по его лицу. — Капучино! — попросил Лев. Радостно попрыгал вслед за семпаем обратно на кухню, прижимая тарелку к себе. Печенье он поставил на стол, слопал ещё две штуки, а потом додумался, что это сокровище надо сфотографировать. А то он всё съест, и ничего не останется! Лев открыл инстаграм и осторожно покосился на Яку-сана, но тот лишь кивнул, разрешая выставить на всеобщее обозрение его произведение. На сердечковые печенья немедленно посыпались лайки. Лев с удовольствием съел ещё одну штуку. — А в честь чего вы это? — спросил он. В ответ Яку-сан развёл руками: — Попытка позвать тебя замуж номер тридцать! — Ничего не тридцать!! — засмеялся Лев. Задумался. — Но если я соглашусь, то что тогда милого вы будете с меня требовать? Яку-сан округлил глаза: — Ох. Не продумал. Но ты всё равно соглашайся. — Ну, а если по правде? В честь чего печенье, Яку-сан? — Во-первых, не смей думать, что предложение замуж — неправда. Во-вторых, я же обещал, что мы отметим твою светлую полосу. А, человек без проблем? Порадуемся этому вместе? Лев вдохнул воздуха, чтобы от радости и смущения запищать, но не учёл, что ел печеньку, закашлялся. Яку-сан обеспокоенно постучал его по спине: — Эй, я не собирался убивать тебя ими, ну-ка, прекрати меня так пугать. — Кха, ха-ха, Яку-сан... Кхы. Я же не нарочно! Уверившись, что Лев собирается покидать этот мир, Яку-сан успокоился и тоже сел за стол рядом. — Нравится? — Знакомый вкус, — расплылся в улыбке Лев. — О боже мой, — простонал Яку-сан. Закрыл лицо руками. — Я очень хотел вам его испечь тогда, но подумал, что вы это тоже готовили, и я не удивлю. Агх-х-х, — признался Лев, смущённо забирая готовый капучино. Именно это он пёк с классом на первом году в Некоме на уроке труда. Яку-сан, ходивший на занятия к той же учительнице за год или два до него, наверняка готовил печенье по тому же рецепту. И, надо же, сохранил его, чтобы применить через столько лет! Да ещё для Льва! Лев снова умилился, но постарался больше не задыхаться. Яку-сан посмеивался и тоже немного стеснялся, опустил ресницы и, уложив руки на стол, задумчиво водил пальцем по рукаву Льва — осторожно, помня про ранку. — Как твоя рука? — спросил он. Лев стянул свитер, чтобы показать руку, отогнул пластырь с плотной марлей. — Сказали, бинтовать теперь так, протирать, следить, не нагружать, — тут Яку-сан чмокнул его пальцы, и Лев хитро улыбнулся: — И много-много целовать Яку-саном! — Хе-хе, ладно, постараюсь изо всех сил! — хмыкнул тот, соглашаясь быть его лекарством. Тут Лев снова пискнул от чувств. Это всё было чертовски мило, прямо как месяц назад, в самом начале, когда дыхание крала любая мелочь, будь то взгляд или робкое ещё касание за руку. Это всё и сейчас отзывалось в сердце горячей волной, только стало привычным и больше не вызывало шок. Лев уже позабыл то чувство страха — вдруг не так понял, вдруг шутка. Он целовал Яку-сана в благодарность за это, за каждый совместный вдох, за любую милую чушь и за все их искренние разговоры. Шептал: люблю; и никогда в жизни не хотел его отпускать. — Вот так на тебя печенья действуют? — улыбнулся Яку-сан. — Ум-м! — снова нашёл его губы Лев. Тот снова вывернулся: — У тебя передозировка лекарства будет!.. — Не будет! — Хе-хе. Но твой капучино остынет. Ох, ну нет! Волшебные печенья остывшего капучино не заслуживали! Лев взял в себя в руки и вернулся к своему сладкому подарку. Покосился на Яку-сана. Внимательно рассмотрел оставшиеся печенья и выбрал одно: — Вот это — самое вкусное. — Почему? — подвинулся к нему обратно Яку-сан. — А вы попробуйте! — протянул ему печеньку Лев, наклоняясь к его лицу. Яку-сан закусил его наполовину и хитро прищурился. Какой же он красивый! Дух захватывало! Лев притормозил всего на секунду, но продолжил задуманное: приблизился и откусил у него вторую половину печенья. Яку-сан довольно замычал и прикрыл глаза, получив доказательство. — Мы можем и остальные такими же вкусными сделать? — Яку-сан прожевал свою половинку и облизнулся. У-у-у, котёнок! Лев снова поцеловал его, а Яку-сан, смеясь, снова отпихнул его. У них так мало было времени на этот перерыв! Печенья оставалось ещё больше половины тарелки. Они вечером продолжат! — Пойдёмте смотреть картины!! — вспомнил Лев. — Пока Рей тут! — Может, пообедаем пока что, пока она тут? Потом кабинку привезут... — Нескоро ещё, они только доели там внизу... — припомнил рабочих в зале Лев. — Они что, у нас обедали? — поразился Яку-сан. Хмыкнул. Лев прихватил с собой пару печенек, но дожевал их ещё на лестнице. Внизу Яку-сан отдал Рей формочку — одолжил специально у неё!! Значит, придумал это не сегодня, а просил заранее! Лев ещё немного расплавился и с дурацкой улыбкой сполз вслед за шефом по лестнице ниже в подвал. До картин они не сразу дошли, снова целовались, но тут Яку-сан не позволил задерживаться надолго, здесь было холодно. — Ну что, — включил он только верхние лампы. Лев осторожно потрогал краешек первого холста, точно ли высох. Поднял все картины с пола, чтобы Яку-сану не пришлось наклоняться к ним, и он придирчиво рассматривал поверхность, вертя их в руках. Вчера он сидел на подстилке, подвернув под себя левую ногу, только так у него получалось сидеть на полу. Лев надеялся, что из-за вчерашнего нога у него не болела сейчас. — Первую мы, конечно, запороли, — признал он. Лев выдохнул. — А третья вам нравится? — На удивление да. Я думал, из остатков чёрт те что получится, — признал Яку-сан. — Но эти звёздочки её спасли. — Звёздочки! — воскликнул Лев. — Вам тоже космос напоминает? — Ещё как. Себе оставим? — Да!! — обрадованно обнял Яку-сана Лев. Они вынесли холсты из подвала и поднялись наверх, к окошку в коридоре между квартирой и кабинетом, чтобы рассмотреть их на свету. — Не знаю, где тут верх, если честно, — вертел так и эдак вторую картинку Яку-сан. — Но эта подойдёт Алисе, как думаешь? — Именно так и думаю, Яку-сан, — заверил его Лев. — Хорошо, а куда же эту пристроить? — вернулся он к первой, "испорченной" экспериментами. — Насчёт этой... есть мысль. Лев пересказал идею Руны-чан и виновато попросил прощения: — Я не собирался никому показывать, тем более ей. Так случайно вышло. — Хей, я не сержусь, — погладил его по руке Яку-сан. Лев придвинулся к нему. — Смотри: она не попросила подарить её себе. Она хочет продать её ради выгоды вашему кошачьему приюту. Может, ты зря думаешь, что у неё к тебе интерес? — Не знаю, — неуверенно вздохнул Лев. — Было бы замечательно. — Она с другими волонтёрами так же общается, как с тобой? — Н-не знаю. Там было ещё три девчонки один ну очень несимпатичный парнишка, но в последние месяцы мы вдвоём остались. Мне не с чем сравнить. — Ладно. Идём-ка пообедаем, а потом подыщем, во что завернуть хотя бы ту, которую подарим Алисе! — Пока Рей не ушла! — согласился Лев. Рей пообедала после них. Хотела о чём-то поговорить с Яку-саном, но того отвлекли привезённой кабинкой рабочие, и она сидела за его маленьким столиком напротив витрины, разглядывала отвечающего на телефонные заказы Льва. Спросила, как дела. — Чудесно, — искренне ответил ей Лев, взял телефон и подсел к ней на соседний стул. — А что? — Вы какие-то замученные оба. — Что? Нет! Ну... мы не высыпаемся, — нашёлся Лев. Почесал кончик носа. — Хо-хо, скажите пожалуйста! Они чудесно не высыпаются! — насмешливо подняла брови Рей. — Эй! Я не в этом смысле! — Лев замахал руками, а девушка рассмеялась. В принципе, не высыпались они в основном именно в этом смысле. Но вчера они создавали картины — и тоже поздно легли. Рей пожала плечами, уточнила: — Разве с ним не сложно? — А должно быть? Ты за меня беспокоишься? — Немножко да. Она словно хотела что-то сказать, но передумала. Ухватилась за другое: — Говорят, сложно работать вместе с, ну, родственниками или любимыми. Мне вот с Кайто здесь нормально было. А тебе нормально? — Нормально. Лучше скажи, Thinking out loud хорошая песня? — Ага. Только не для Яксана. — Почему это? — У него с английским прекрасно, а первая строчка там такая себе в случае с ним. Про ногу. Лев прикусил язык. — Так... ты.. думаешь, с ним из-за травмы сложно должно быть? — Из-за его отношения к ней. Понимаешь, если вы из-за неё ещё больше друг друга покусаете... мне это разобьёт сердечко. А я даже влезть с советами не могу, — Рей хмыкнула, пытаясь придать шутливости своей интонации. — Мы не кусаемся, Рей, — улыбнулся ей Лев. В песне пелось о том, что в старости любовь пары будет всё так же сильна, не смотря ни на что. Песня подходила их рисованию в подвале с гирляндами лишь строчкой про звёзды в припеве и то, только потому, что на картине Лев разглядел космос. Он вздохнул. Ему просто нравится кавер, если совсем уже честно. Но ведь были ещё десятки других чудесных песен про звёзды! Надо было только поискать. Надо будет спросить самого Яку-сана и не устраивать сюрпризов, решил к вечеру Лев. Это ведь их видеоклип будет. — Что-то очень знакомое, — прослушал за ужином Яку-сан кавер Айрин. Лев включил ему оригинал, и семпай замахал руками, узнал. — Не нравится? — огорчила Лев. Это он меломан и всё подряд любит. А у Яку-сана вечно эта радиостанция с японским роком включена в машине. Фуф, прогадал. — Теперь не нравится, — Яку-сан уже вчитывался в нагугленный текст. Лев зажмурился от ужаса. — Оригинал дёрганный какой-то после кавера. Девушка интересней поёт. Айрин, ты сказал? ...А текст хороший. — Яку-сан!! — Чего ты? — удивился семпай. — Там первая строчка про ноги, — Льву захотелось спрятаться под стол, и не зря — Яку-сан отвесил ему подзатыльник: — Ты дурак, что ли? Нашёл, из-за чего... Погоди-ка, — заподозрил он что-то. — Тебя Рей научила? Ты же сам извинялся, что случайно сказал этой Руне-чан, а теперь ещё одну девушка втягиваешь? — Я не втягиваю, — захныкал Лев, но по улыбке Яку-сана понял, что тот больше шутит, чем в самом деле сердится. Он погладил Льва по голове и напомнил про самые вкусные печенья на свете, которые ждали своего часа после ужина. Пришлось доедать поскорее, чтобы Яку-сан позволил добраться до сладенького. — Вот так, — с одобрением забрал у него пустую тарелку Яку-сан и отдал печеньки. Он отошёл мыть посуду, пока Лев должен был трескать свой подарочек, но тот отвлёкся, разглядывая его. — Яку-сан, а наденьте фартук, — попросил он. Яку-сан обернулся, поднял брови. Ну до чего сладкий! Слаще любого печенья, торта и эклера! Посуда осталась дожидаться утра в раковине.