Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Первый день простуды Среда, 18ое декабря 2019 Яку

Яку выбрался из хватки тяжёлого сна, потянулся к трезвонящему мобильнику, отмечая непонятную слабость в руке, а потом и во всём теле. Мобильник лежал не на месте, в стороне, тянуться было неприятно, и чего звонит, спрашивается?.. Нога не болит? — и ладно, отметил Яку, по привычке стараясь чутко прислушаться к старой травме. Чутко сейчас не получилось почему-то, и в голове звенело, и вообще он весь словно находился в желе со вкусом кресла... Что ещё такое в голову лезет?.. Чехарда какая-то.. В руки наконец попал мобильник, это не будильник — даже не восемь ещё, рано же — это телефонный звонок!! Яку щурился, но глаза предательски слезились и он не смог прочитать имя контакта, сдался и принял вызов, неожиданно для себя выдавая спросонья совсем уж лютый хрип вместо приветствия. Ответ он не услышал, потому что вдохнув, вдруг сорвался на кашель. Отведя трубку в сторону, попытался сесть, снова спрашивая у тела, не болит ли нога, можно ли? Но тело было ватным, тело молчало о ноге, придавливало тяжестью обратно к подушке. — Яку-сан? — услышал он и попытался оглянуться. Не сделал и четверти движения, как его настигли боль в глазах и понимание, что это голос из телефона. Голос Льва — он распознал почему-то. Поднес телефон к уху наконец и, закрыв глаза, выдавил из себя хлюпнувшее "Что?". — Так вы спите... Я так и думал, но вы на три звонка не ответили, я волноваться начал... Яку-сан, вы меня впустите? "Ты тут?" — хотел удивиться Яку, но снова закашлялся. Хайба в трубке охнул, сказал что-то ещё, опять позвал по имени. За это его школьное ещё "Яку-са-а-ан" хотелось цепляться, как за спасательную ниточку, потому что Яку не понимал, что с ним сейчас происходило. Он только понял, что Лев внизу и надо подняться и дойти до двери, нажать кнопку домофона и впустить гостя. Зачем тот пришёл, думать не получалось, голова тяжелела, руки не слушались. Яку выронил мобильник и пополз к стене. Два-три шага всего, а как голова кружится. Он всё-таки встал, держась о косяк. В сознание пробились слова Льва о том, что он волновался. И звонил до этого. Звонил, волновался, приехал?.. Чушь какая, приснилось, что ли?.. Мобильник на футоне продолжал выдавать какие-то звуки его голосом. Тогда Яку оставил затею разбудить мозги и отправился к двери. Он пересёк гостиную и с облегчением ухватился за стену у двери. Добрался до домофона. Кнопка, щелчок внизу. Яку повернул ключ во входной двери, отпирая её, и присел на тумбочку с обувью. Лев — лохматый какой-то весь, в куртке нараспашку, с сумкой через плечо и встревоженной мордочкой — появился в дверях через несколько секунд. Что ему, длинному русскому, один пролёт в девять ступенек. — Яку-сан!.. Простыли! — выдохнул он. Яку устало кашлянул в ответ, прислоняясь спиной и головой к стене. Видимо, простыл. Чёрт. Это никуда не годится. Лев закрыл за собой дверь и скинул кроссовки. Выдумал тоже в декабре в такой обуви ходить, и куртку не застегнул, сам ведь простудится... — Яку-сан, вы как? Яку опять закашлялся, чувствуя неприятное царапанье в груди. Плохо. Это плохо. Ему некогда болеть. Он открыл глаза, которые когда-то успел закрыть, и обнаружил, что Лев стоял близко совсем, тихонько касался плеча. Просил встать с тумбочки и пойти лечь обратно в постель. — Вы идти можете? Яку мог? Он попытался не вдыхать глубоко, чтоб снова не закашляться, и отклеился от тумбочки. В голове продолжало противно звенеть. Он сделал шаг обратно в гостиную, оторвал руку от стены и в глазах потемнело, всё ухнуло куда-то. Яку ожидал, что сейчас начнёт падать, но всё не падал и не падал. Ощущение тела вернулось на секундочку, всё-таки отозвалось, когда он его позвал, подсказало: он стоит на полу, а Лев придерживает его под локоть. Силы на этом совсем кончились, осталась жалкая капля, чтобы добрести с помощью Хайбы до дивана и сесть. Лев укрыл его валявшимся тут же пледом, поставил свою сумку на пол, а куртку бросил на подлокотник. Яку прикрыл глаза — слезились от света, за мельтешением следить было больно. И бессильно шепнул в ответ на вопрос, где у него аптечка: — Под телевизором. Лев обернулся на стоящий у стены с сёдзи напротив дивана зомбоящик, который давно покрылся бы пылью без уборщицы. Телевизор покоился на низкой тумбочке, Лев подошёл к ней в три широких шага — когда уже удивлять перестанет — и сел там, выдвинул ящики. Аптечка находилась в самом нижнем, там лежали разогревающие кремы, пачки таблеток и ампулы обезболивающего, несколько шприцев — зачем ему это всё? — И что, всё? Лекарства от простуды у вас нет? Может, на кухне где-нибудь? ­— поднялся Лев. Расфыркался тут. Нет там ничего, на этой кухне. Яку не простывает, что бы такое дома держать. А вот официанты иногда, а чаще курьеры ­— простыть вполне могут... Поэтому... — Внизу есть, — произнёс он тихо и снова закашлялся. Лев всё равно расслышал, понял. Кивнул, кажется, и метнулся в прихожую. Звякнул там ключами, а через минуту уже вернулся из ресторанного "закулисья", найдя там в бюро заветный пакетик антипростудного порошка. Зашуршал на кухне, споласкивая руки и набирая воду в чайник. Яку же прислушивался к собственным ощущениям. Ужасная слабость, царапающийся в груди кашель, слегка заложенный нос, тяжёлая голова — как давно он всего этого не чувствовал. Если редко простывать, простуда может обрушиться так внезапно и показаться настолько тяжёлой и невыносимой? Если честно, сейчас Яку хотелось сдохнуть. И казалось, что он что-то хотел сказать или сделать, но мысль ускользала. Ещё он вдруг обнаружил на себе халат, надетый поверх пижамы. Яку уже смутно помнил, как добрался до коридора, чтобы впустить Хайбу, но разве он надевал халат? Ведь на это не было сил?.. Странно. Лев вдруг образовался рядом, выгнав все мысли из головы. Пришагал из кухни, сел рядом и заговорил. — Сейчас чайник закипит и я растворю вам порошок, хорошо? Потом в аптеку сбегаю, куплю ещё. У вас даже градусника нет! Яку хотел хотя бы промычать что-нибудь в ответ на укор, но вышло только выдохнуть носом. Он шмыгнул, поражаясь своему жалкому состоянию. — Вы как? — снова заговорил Лев, заглянул в лицо своими зелёными глазами. Ответить снова не вышло. Наверное, Яку засыпал. Хайба качнулся, провалился куда-то с глаз — Яку понял, что это он сам вырубился на секундочку, а потом почувствовал чужую ладонь на своём лбу. — Горячий совсем. Яку-сан, у вас жар... Это нехорошо, — это Лев "мерил" ему температуру. Яку, не открывая глаз, повернул голову, прислоняясь ею к спинке дивана и заставляя Льва так и оставить руку на своём горячем лбу. Неожиданное проявление заботы успокаивало. В конце концов, это только простуда, сейчас Лев заварит ему пакетик, и всё пройдёт... — А ты почему так рано приехал? — Яку распахнул глаза. Лев отпрянул (и чего наклонялся к нему?), испуганно моргнул и всё-таки объяснил: — Я звонил вам почти час назад, а вы не отвечали. Я думал, случилось что... Но вообще, вчера вечером, когда я вернулся в квартиру, у меня там отключили воду. Во всём доме отключили. Я думал, ладно, утром помоюсь. В объявлении было написано, что включат в шесть утра. Но не включили. И в семь тоже. — Лев вздохнул. — Я хотел спросить у вас разрешения воспользоваться вашей ванной... — А я не отвечал на телефон. И ты приехал, — прошептал Яку, снова закрывая глаза. — Угу, — Лев наклонился и это отозвалось во всём диване, а Яку поморщился, чувствуя ненужное шевеление. Лев — громадина. Хайба побеспокоился о семпае и приехал. Надо же. "Спасибо," — хотел сказать ему Яку, но голос опять куда-то делся. Тогда он просто приоткрыл глаза, надеясь, что они не заслезятся. — И хорошо, что приехал. Как вы в таком состоянии ресторан откроете? Вот ещё! Поспит и всё у него пройдёт, вся простуда! Яку хотелось фыркнуть, но он опасался снова закашляться. Лев, кажется, без слов его понял, покачал головой. Умник. Яку перестал хмуриться, закрыл глаза и уткнулся носом в его ладонь, потому что слабость опять нахлынула и от собственной беспомощности хотелось расплакаться. Но и на это сил тоже не было. — Это пройдёт, — Лев провёл по его волосам другой рукой, высвобождая ладонь. Жадина. — Это ведь только простуда, да, Яку-сан? ...Чайник закипел. Я сейчас. И Яку честно терпел ожидание, стараясь не уткнуться лицом в диван, свернувшись на нём в комочек. Лекарство необходимо было выпить. Лев разбавил кипяток холодной водой и придерживал чашку с пахнущей лимоном спасительной жидкостью, пока Яку старался её выпить и не стучать зубами о краешек. — Спасибо, — всё же смог выдохнуть он, закончив пить. Хайба кивнул, отставил чашку на журнальный столик подле дивана и предложил вернуться в постель. — Да, надо поспать. А ты.. ты в душ хотел?.. Ну, полотенце знаешь, где. — Я своё взял, — Хайба помог ему подняться, не запутавшись в пледе, и довёл в соседнюю комнату к футону. — Правда можно? Яку кивнул, собираясь сесть на постель. Он думал, Лев уйдёт теперь, но тот помог и улечься, и укрыться, да ещё и притащил из зала плед, постелил его поверх одеяла для тепла. Телефон Яку он тоже предусмотрительно успел убрать к подушке. Задержал на нём взгляд, собираясь что-то сказать, но не успел. Яку вспомнил одну важную вещь: — Мусор! — он попытался сесть, но Лев его удержал. — Эй, вам лежать надо! Что "мусор"?.. Яку даже задохнулся от негодования. Советов лежать он уже наслушался после своих операций по самое не могу. То время он ненавидел всей душой. — Ещё раз скажешь про лежать-надо, получишь по шее, — злобно прошипел он. Лев даже отпрянул от неожиданности. — Мусор не вывезли, — пояснил Яку свой порыв подскочить. — Я не.. я не выходил..? Мусор — два больших контейнера отходов из ресторана — обычно вывозили по утрам в шесть часов каждый день, кроме воскресенья. Яку вставал по будильнику, натягивал халат или даже куртку и выползал наружу в тёмное ещё утро, чтобы выкатить за неудобную ручку тяжелые конструкции на колёсиках к мусоровозу. Парни с мусорки обычно всё остальное делали сами — крепили к машине, на удивление тихо вытряхивали содержимое и откатывали пустые контейнеры назад, прикрывая не отпирающуюся снаружи дверь в подсобку. Им это было несложно и, в конце концов, Яку за вызовы платил, потому уходил наверх, не дожидаясь окончания процедуры. А сегодня забыл. Может быть, мусорщики звонили в дверь, но не добудились его, простывшего... — Может, они сами вывезли.. Без меня?.. Да нет же, дверь не... Черт!.. — Я схожу посмотрю, — поднялся на ноги Лев, быстро поняв в чём дело. Сегодня он всё так быстро схватывал... — С-спасибо, — Яку облегчённо откинулся на подушку. Хайба вышел, а Яку снова ощутил мерзкие лапки простуды, прижимающие его к постели и выпивающие из него все силы. Какое гадкое состояние. Ассоциации с послеоперационным периодом только усиливали его. — Фу, — мотнул головой Яку, желая согнать наваждение, и пожалел: мерзкое ощущение погружённости в противное желе вернулось, а ещё ему будто бухнули тяжёлым поленом по затылку до звёздочек в глазах и звона в ушах. Он зажмурился и заскулил, жалуясь подушке на очередное предательство собственного тела. Хлопнувшая входная дверь и копошение возле неё ознаменовали возвращение Льва, и Яку удивлённо почувствовал успокоение. Присутствие кохая сейчас давало возможность на какое-то время забыть о заботах. — Контейнеры пустые, Яку-сан. Вы спускались, — радостно пояснил он. — Неужели не помните? Лев снова уселся рядом. Яку зажмурился, напрягая память. Вспомнить ничего не вышло, зато голова заныла и почему-то ещё дышать стало тяжело. Яку поморщился от шума в ушах. Лев заговорил о чём-то, но слушать его не получалось, всё плыло в обложенной сырыми тучами голове. — Яку-сан! — всё-таки прорвался Лев сквозь пелену мороси. Он предлагал позвонить кому-нибудь из родственников — дяде с тётей или сестре, чтобы они приехали и поухаживали за ним. Вот ещё! Нет. Нет! Ни за что! — Не надо, нельзя, Лев. Пожалуйста, — заупрямился Яку, заметив, что тот держит в руке его телефон. Другой рукой он касался ладони Яку. Через одеяло, но всё же. Может быть, от этого было чуточку легче — на столько, чтобы Яку смог его услышать. — Не надо их беспокоить с этим.. Не их... — А кого? Яку-сан? У меня смена сегодня, я не смогу всё время быть здесь. — Ну и не надо!.. Всё время.. — Яку смутился. — Ты сказал, что сходишь в аптеку. Этого хватит. Серьёзно. Я посплю часок и всё пройдёт. Лев не ответил, сердито смотрел на то, как пальцы Яку слабо вцепились в его ладонь, выбравшись из-под одеяла. — Неужели никого нет, кто мог бы.. — Нет, — шёпотом отрезал Яку. Нет и всё. Он не станет ни на кого это сваливать. Это всего лишь простуда. Чего пристал? — Да как можно так себя довести до такого, чтобы себя так не любить! Вы после вашей травмы ото всех отдалились!.. Яку-сан, ваша простуда не фигня и просить помощи — нормально! Почему вы.. не хотите беспокоить близких, думаете, не нужны никому? Яку не нашёлся, что ответить на такие сумбурные обвинения. Да и голос снова пропал. А если б он был, сказать Яку было нечего. Лев был прав. После травмы Яку оказался выброшенным за борт большого спорта. И пока дядя не отдал в его распоряжение ресторан, заняться ему было нечем. После операции восстанавливаться приходилось с мыслью, что волейбола не будет. Все — тогдашняя подружка, сестра, дядя с тётей и друзья — все были чем-то заняты в жизни, чем-то своим. И только он остался без своего драгоценного. Это жутко бесило, он просто-таки ненавидел всех. Неудивительно, что тогда отсеялась большая часть знакомых. Кому-то он нагрубил, кому-то было просто невыгодно поддерживать отношения с инвалидом. Не то, чтоб Яку себя им считал. Считали остальные. Видели в нём беспомощного. Это крайне злило. Он больше никогда не хотел оказаться беспомощным снова. А теперь.. он остро почувствовал одиночество. Оно просачивалось во все щели, а он упорно пытался забить свои мысли работой, лишь бы не думать о нём. Простуда оказалась поводом обратиться к другим людям. К близким, которых Яку и так сильно измучил своими выходками в период восстановления после операций. Он не мог снова себе этого позволить. Лев попал в точку, в больное место. Пугало, что именно он это всё понимал. Просто кохай, старый знакомый, с которым ходили в один школьный клуб вместе не больше года. С которым встретились случайно в поликлинике чёрт знает сколько лет спустя. В прошлом декабре. Лев подрабатывал где попало, потребовалась справка от врача для работы. Яку добывал рецепт на очередные таблетки. Обмолвился тогда, что скоро будет нанимать курьеров, открывать доставку в ресторане. Лев заулыбался, наврал, что права получил, попросил иметь его ввиду. Наврал, а сам закончил учебу только через месяц-два после их разговора. Наврал и про подработки где попало. Яку не спрашивал, зачем. Просто принял его, не спрашивая и о том, зачем ему менять хорошо оплачиваемое место официанта в ресторане приватного клуба в центре Токио на должность курьера крохотного ресторанчика почти на окраине. Хайба хотел мотаться на скутере, развозя коробки с едой по домам? Пожалуйста. Не было особых причин отказывать. Не нашлось причин сменить его кем-то более опытным после истечения испытательного срока — он оказался полезным помощником. Хайба улыбался по утрам, ныл по тяжёлым дням, с треском уплетал обед за обе щёки и всегда был рад видеть своего семпая. Теперь Яку, кажется, понял, почему. А Лев без всякой паузы продолжил: — Но это не так, Яку-сан самый замечательный и.. Он запнулся, уставился на одеяло, явно укоряя себя за сорвавшиеся слова. Сжал зубы и совсем не знал, как теперь выкрутиться, только подтверждая догадку. Яку постарался ухватить его пальцы покрепче. Не хотелось проваливаться в бездну одиночества, жестоко ударившего под дых от предыдущей фразы Хайбы. Если Лев может его спасти от этого — пусть будет Лев, Яку не против. Почему так приятно отозвалось в душе это осознание, он не успел понять или назвать словами. Не припомнил свои мысли, вертевшиеся в голове всё это лето. Лев удивлённо посмотрел на него, а больше Яку ничего не увидел, глаза закрылись и он заснул без сил.