Свет твоих глаз

— Господин, ну сколько уже раз повторять, не трогайте вы пироги грязными руками. Забыли уже, как цельную ноченьку в нужнике просидели, а Лео по всему городу за снадобьем бегал? — Злая ты, Прана, — грустно сказал Арго, отдёргивая руки. — И никакого почтения к своему хозяину не испытываешь. — Сейчас? Нет! А ну положь* пирог на место, а то мигом Лео позову, ужо он миндальничать не станет!       Толстощёкая кухарка весьма непочтительно и грозно смотрела на Арго, упирая пухлые руки в бока. После того, как Арго распробовал её стряпню, такие сцены проходили регулярно, на радость Лаймы, выполняющей множество обязанностей — и служанка она, и белошвейка, и помощница на кухне. — А Лео нет дома, — проговорил довольный Арго, — так что, хозяин я или нет? Дай пирога, говорю! — Тьфу ты, ну прямо дитё малое, — проворчала кухарка, отрезая хороший такой кусок и ставя его прямо перед господином. — Какой есть, — пробурчал Арго и вонзил зубы в пирог.       С тех пор, как в его доме поселился Лео, всё завертелось. Поначалу выяснилось, что личный слуга это не только безотказный наложник, а ещё множество разных умений. Он как-то незаметно изменил всё в доме, да так, что Арго перестал себя ощущать никому не нужным нищим аристократом, но вместо этого поднялась гордость потомка славного рода. Первый же совместный поход с готовой работой принёс де Лавину в три раза больше, чем обычно ему платили. И в самом-то деле, разве можно дать меньше аристократу, в дорогом, хоть и скромном наряде, которого сопровождал личный раб? Арго до сих пор не знал, как успел Лео за неделю из старого камзола деда сделать что-то очень красивое, современное и модное? И это при том, что ночи у них были очень нескучные, именно тогда Арго начал понимать, что его жуткие шрамы вовсе не помеха и большую часть проблем он создавал себе сам. А уж когда при уборке из забытой в шкафу корзинки выпал кошель с золотом, многие проблемы решились одним махом — монет хватило и на продукты, и на чёрный слоистый камень, что горел жарко и давал много тепла, и на замену некоторых стёкол. Постепенно почти заброшенный дом становился уютным и тёплым, напоминая Арго те времена, когда были живы родители.       Незаметно в доме появились рабы, сначала та девчушка, как оказалось ей и было-то всего пятнадцать. Личиком она была не очень привлекательна, но оказалась расторопной и умненькой, а поскольку татуировку рабыни ничем не смыть, а бесхозной ей никто не позволит оставаться: молода же ещё, Арго зарегистрировал девушку на себя и дал имя.       Спустя месяц Лео привёл старика и, не сказав ничего господину, поселил его в каморке под лестницей. На вполне резонный вопрос поутру, кто это и зачем он тут, Лео спокойно ответил, что это раб, раньше был приписан к городскому саду, а когда возраст не позволил справляться со своими обязанностями, ему дали вольную — набили рядом с прежней татуировкой новую и выставили за ворота. Там старик и просидел чуть не неделю, пока его не приютила Аньха, а после короткого разговора она же посоветовала Лео его забрать.       Арго тогда хмыкнул, осмотрел деда, его трясущиеся руки, покрасневший нос, и спросил, справится ли тот с запущенным садом, а потом просто махнул рукой, мол, пускай живёт, не объест. Даже если всей работы и будет, что дорожки подмести. Но старик оказался дотошным — за зиму он отъелся, отоспался, а по весне так взялся за работу, что уже к началу лета сад было не узнать. Понятно, что помогали ему Лео с Лаймой — девушке особенно удавалось делать клумбы, но главное-то было сделано! Почему-то у де Лавина даже не возникло вопросов, на каком это основании раб распоряжается в его доме — это казалось таким правильным и совершенно незыблемым. Вот так было нужно и всё.       Кухарка пришла сама. Просто в один прекрасный вечер в ворота постучали пухлым кулачком и на вопрос, что нужно, женщина ответила, что ищет себе дом, где могла бы жить и работать. У неё была своя печальная история — умерли родители, муж нашёл себе новую жену, а разводов-то не бывало в их стране, вот и решил продать первую ближайшему хозяину борделя. Прана не стала ждать покупателя, тем более что внешностью она тоже не блистала, зато готовила отлично, и пошла бедная женщина искать себе пристанище. Старый Миньша, знавший её родителей, посоветовал найти Лео, к тому времени уже заработавшего в их краях хорошую репутацию.       Вот так и получилось, что под крышей одинокого аристократа, живущего без всякой надежды, стали появляться люди, с такой же нелегкой судьбой. Но Арго принимал всех: помня о долгих вечерах в пустом доме, он радовался тому, что сейчас не один. И больше всего тому, что делит постель с самым красивым рабом в городе. И чтобы там ни говорили другие — его Лео самый лучший! — Прана, возьми скорей, пока не уронил! — Лео как-то бочком пробрался на кухню, неся в руках коробку, мешочек и связку с сухими грибами, за которыми не было видно большой корзины и маленького туеска. — Как ты всё донёс-то? — охнула кухарка, освобождая раба от ноши. — С трудом, — ответил тот. — И грибов принёс, — всплеснула руками женщина. — Случайно нашёл, иду я вдоль полянки, ну там, на окраине, знаешь? — уточнил Лео. — А там сморчки, да много так! Я все собрал. — Молодец! Сделаю на ужин земляные яблоки с грибным соусом. — Мммм, вкуснятина! — облизнулся Арго, под шумок утащивший ещё один пирог. — Да! Это будет вкусно! Лео, а наш господин пироги таскал. Грязными руками! — сдала кухарка хозяина. — Ай-яй-яй… — покачал головой Лео, — разве так можно? Руки не облизали, кухарку не прогнали. Нельзя так, мой господин.       Арго жмурился от шуточных слов раба, грыз истекающий сладким соком пирог, и радовался, что он не один. — А пойдёмте-ка, господин, в комнаты, я вам подарок принёс!       Арго подарки любил, а потому охотно пошёл вслед за рабом, он словно забыл о своих годах, шутка ли почти четверть века, и вёл себя, как ребёнок, будто вернулся в детство. Лео только улыбался, умудряясь находить странные вещи на окраинах. Там можно было встретить и добропорядочных граждан, и мошенников, и контрабандистов, часто сбывающих забавные вещицы, вроде той странной фигурки в виде диковинной птицы, что лежала сейчас на его ладони. — Красивая, — прошептал Арго, касаясь пальцем тонких крылышек. — Да, я сделаю из неё заколку для ваших волос. Скоро Весенний бал, вы должны быть достойны своего имени. — Бал? Я не пойду. — Но, мой господин, король разгневается, вы и так пропустили праздник Середины Зимы. — Я болел, — надулся Арго. — Конечно, вы болели, — согласился Лео, — но в этот раз вам не позволят пропустить праздник. — У меня нечего надеть. — Есть, мой господин. Я приготовлю для вас светло-зелёный камзол, вышитый жемчугом. И к нему эту заколку. Вы будете самым красивым аристократом на балу! — С этими уродскими шрамами? — Вы прекрасны, господин, а те, кто этого не видит, просто слепы.       Как убедить господина, что он лучше всех? Ведь красота заключается не только в красивом лице и безупречной фигуре, она может быть внутренней, такой, что озаряет собой человека, делая незаметными все мелкие недостатки. Шрамы? Лео не видел их – достаточно было только взглянуть в сияющие глаза господина. Раб поправил выскользнувшую из косы прядь волос, приложил к ним диковинную птицу и полюбовался — это то, чего не хватает для образа идеального аристократа.       Арго отвернулся, так до конца и не поверив этим словам. Да и кто бы на его месте верил рабу? Тому, кто полностью от тебя зависит? Но на Весенний бал идти придётся, тут Лео прав, как ни крути, даже его болезнь зимой полностью не удовлетворила короля — тот даже лекаря прислал с проверкой, и слава предкам, что Арго в то время на самом деле был сильно нездоров.       Но в этот раз всё было совсем по-другому: впервые за всё время де Лавин был нарядно одет, Лео сделал ему красивую причёску, которая немного скрыла шрамы и подчеркнула природную красоту. Глядя на хрупкого юношу с таинственно мерцающими глазами, Арго даже растерялся, подавив желание оглянуться и проверить, кто стоит за ним. Хотя можно было и не смотреть — позади находился Лео, очень красивый, строгий и надёжный.       Да, именно — надёжный. Этот раб за зиму стал для Арго тем, чего у него не было с того злополучного пожара: опорой, защитой, семьёй. И ведь не сказать, что эти обязанности для Лео в тягость, особенно если вспомнить их жаркие ночи, так полно и искренне отдаваться можно только испытывая хоть какие-то чувства, даже если это просто благодарность или почтение.       Лео придержал дверку наёмного экипажа, скользнул следом за господином и опустился на маленькую скамеечку у его ног. Поймал немного испуганный взгляд и ободряюще сжал тонкие пальцы. — Всё будет хорошо, мой господин. Поверьте - вы прекрасны!       Яркие огни, шум, смех, музыка. Всё как было в прошлый раз. Или не всё? Тогда Арго прятал своё уродство в тени портьер, скрывался от нескромных взоров, ограничивался лишь одним танцем с той, которую посылал король, пристально следивший за развлечениями подданных. В первую минуту, как только взоры некоторых гостей обратились на Арго, он готов был сбежать в темноту ниши, но тихий голос раба, говоривший что-то успокаивающее, удержал от постыдного поступка. Сначала Арго заметил недоумение, видимо, остальные не могли поверить своим глазам, затем было удивление — а он ли это вообще, а затем, у кого-то промелькнуло и одобрение. В основном это были немолодые аристократы, знавшие его родителей. Даже король, к коему следовало обязательно подойти в начале бала, отметил его великолепный праздничный вид. Услышав, что это целиком и полностью заслуга личного раба, венценосный собеседник обратил благосклонный взор на вышеупомянутую личность и даже чуть улыбнулся коленопреклоненному Лео. — Развлекайтесь, де Лавин, — тепло проговорил король, — пусть сегодня ваши ноги не знают усталости. Лирна де Кааас, соблаговолите подать руку такому блистательному кавалеру, под эту музыку нельзя стоять у стены. — Благодарю, государь, — поклонился Арго и повернулся к направляющейся к нему молодой девушке.       «Так себе девица! Мой Лео гораздо красивее» — думал Арго, кружа партнёршу в веселом танце. Бал набирал свои обороты, музыка сменяла одна другую, Лео с прохладительными напитками был всегда рядом, а привычная ниша на этот раз пустовала. Арго неожиданно понял, что его партнёры почему-то не отказывают, охотно принимают ухаживания, мило улыбаются и даже поддерживают беседу. Правда, с последним проблемы были у самого де Лавина, ну не знал он о чём говорить с напыщенными и расфуфыренными аристократами.       Лео, как-то быстро понявший, в чём проблема, посоветовал господину вести речь о каллиграфии, мол, вот такое увлечение есть. И дело пошло, об этом Арго мог говорить бесконечно, приводя в пример всех знаменитых каллиграфов, скромно умалчивая о своих успехах. Прослышав о том, что де Лавин увлекается таким сложным искусством — для удовольствия, разумеется, не ради же презренного металла, его приняли за своего в среде и более старших аристократов. Попеняв на легкомысленность молодёжи, Арго сначала снисходительно похвалили, а затем, выяснив, где можно полюбоваться на его рук дело, уже более искренне, так как среди знати было принято посещать публичные библиотеки и проводить два-три часа за чтением какого-нибудь трактата. Смущённые слова Арго о том, что ему выплатили вознаграждение за свитки, ныне украшавшие стены храма науки, были горячо одобрены, подумать только, один из них достиг таких высот в своём увлечении, что ему даже платят. — Это весьма похвально, весьма, — говорил седовласый генерал. — Достойный молодой человек! — поддержал его совсем старый аристократ. — Благодарю вас, — кланялся Арго.       Время летело незаметно, и Арго поймал себя на мысли, что наслаждается балом, что вот-вот уже придёт время ужина, а он до сих пор ни разу не испытал желание уйти. — Мой господин, шампанского? — глаза Лео сияли гордостью, и Арго подавил порыв прижаться к нему, почувствовать надёжное тепло рук. — Давай! Гулять, так гулять!       Шампанское щипало язык, перекатывалось прохладной свежестью, пьянило голову. Выпив бокал, Арго вдруг захотелось танцевать, и он стал осматриваться по сторонам, в поисках партнёра. Но все, кто ему нравился, были заняты, подумать только, он ищет с кем потанцевать! — Господин, взгляните, у стены скучает очень молодая девушка.       Арго посмотрел в указанном направлении и понял, почему та скучает, очень уж серая мышка, прямо классика незаметности. Девочку стало жаль, особенно, когда вспомнил, как сам прятался по тёмным углам, и Арго направился к ней. Кружа партнёршу в танце, де Лавин говорил о чём-то нейтральном, отмечая скованность и скромность девушки. И когда провожал на место, получил полный благодарности взгляд. — Вы останетесь на ужин? — спросила почтенная матрона, судя по всему, мать или иная родственница девушки. — Да, но я не задержусь после него. — Почему же? Разве не входит в развлечение мужчин некоторое время, проведённое за карточным столом?       Арго представил, что проигрывает всё, что у него есть, и в ужасе помотал головой. Нет уж, ужин и сразу домой, под бочок к Лео, хватит ему на этот вечер. Да и очень уж хищно смотрит на него матрона, никак жениха для дочери присматривает, а ему жениться никак нельзя. Да и не видел смысла: его отец не был наследником состояния де Лавин, получив при женитьбе только определённую сумму денег, да и ту вложил в покупку особняка в столице, того самого, что сгорел. Хорошо ещё, что матери в приданое дали небольшой домик с садом, где сейчас жил Арго. Так спрашивается, зачем ему жениться, если постель ему греет Лео, а детей и даром не надо? Так что никаких развлечений после бала, только домой! ____________ *специально - не поправлять!