В следующий раз гость пришел в себя часов через восемь, ранним утром. Но никто из окружавших его не сказал бы, что это были самые лёгкие часы: парень метался в горячке, кого-то звал, периодически пытался расчёсывать только-только сросшиеся раны, от чего они снова начинали кровоточить. Приходилось держать его руки, что оказалось не так просто — больной обладал недюжинной силой. Полюшка ругалась на чём свет стоит, продолжая упорно отпаивать раненого и смазывать его раны. Ключик старательно помогала, хотя особого толку от неё не было: двое суток на ногах никого бодрым не сделают, да и беспокойство о напарнике застыло ледяной стеной в карих глазах девушки. Мастер же просто ждал объяснений.
Когда жар наконец спал и парень, открыв глаза, попросил пить, смотря на склонившихся над ним людей мутным, но осознанным взглядом, все с облегчением выдохнули: самое трудное позади. Полюшка тут же захлопотала вокруг него, чуть ли не насильно спаивая ему очередное дурно пахнущее зелье, при этом привычно бубня:
— Ох, и силен же ты, паря… Как только с того света вернулся? Видать, дела тебя здесь неоконченные сильно держат, ох как сильно. Но теперь уж поправишься, лично прослежу. От Полюшки ещё никто на тот свет сам не уходил… — Кто-то, стоящий в углу, поперхнулся и закашлялся, что впрочем не остановило разошедшуюся старушку. — На-ка, выпей, выпей, поспишь и силы вернутся. Ладно, поговорите, пока не заснул, — разрешила она и вышла, хлопнув дверью.
Подошедший к кровати мужчина представился:
— Лексус Дреер, Мастер-основатель клана наёмников «Хвост феи». Я пока не спрашиваю, кто вы и откуда. Я хочу знать только одно — как вы получили медальон?
Больной с трудом разомкнул сухие губы — после зелья во рту снова пересохло и пить хотелось неимоверно — негромко произнёс:
— Грей сам отдал мне его.
— Просто так он бы с ним не расстался. Какую-такую услугу вы ему оказали?
Люси в этот момент совершенно неожиданно вспомнила, что уже около года не видела медальона напарника. А на вопрос, куда дел, Грей придумал какую-то отговорку, что со временем благополучно забылась. Раненый же прикусил губу и качнул головой в отрицательном жесте:
— Он сам расскажет, если посчитает нужным. Это не моя тайна.
Ключик же, в это время наливавшая в стакан воду, ощутимо вздрогнула:
— Он не мог… — и как-то беспомощно посмотрела на Лексуса. — Не мог же, да?
Дреер пожал плечами. Раненый, с жадностью выпив протянутой ему воды, продолжил, но уже глядя на девушку:
— Я уверен, всё с ним в порядке. Он вернется, он всегда возвращается. — И, видимо, как дань уважения, а может, и желания успокоить вежливым отношением девушку, добавил: — Грей не мог оставить такую красивую леди одну.
Даже нелюди не меняют так быстро ипостась: буквально за секунду «красивая леди» из потерянной девушки превратилась в пиранью и оскалилась:
— Я НЕ Леди. Запомни это хорошенько. Я — наёмник, — и, словно в подтверждение этих слов, каким-то слитным и незаметным движением отправила в полёт непонятно откуда появившийся нож.
Мастер с осуждением непонятно кому покачал головой, но, видя, что больной начинает засыпать, решил остальной разговор отложить до завтра и вышел, забрав девушку с собой. А их гость, пока сон окончательно не поборол его, вспомнил свою встречу с Фуллбастером.
Это произошло около года назад, ранней осенью. В это время года княжество Вероника особенно прекрасно. Тёплые, яркие тона небольших домиков городского предместья сливаются с облетающими с кленов яркими листьями, и ощущение сказки надолго остаётся после увиденного. Только если увиденное вызывает отклики в душе. А он за полтора года уже насмотрелся на это княжество так, что словами не передать. И главное из-за чего? Из-за абсолютно стандартного договора о добрососедских отношениях. Подписание которого занимает максимум неделю, даже если проводить его со всеми положенными политесами. А он тут торчит полтора (гребаных!) года. И самое обидное, что это именно его сторона затягивает подписание договора. Как будто брат специально старается, чтобы он был как можно дальше и дольше от родной страны. На все его гневные письма Зереф отвечал шутливыми отписками, дескать, отдохни, отвлекись, проветрись. Вот и приходилось… отвлекаться и проветриваться, тайком, под пологом ночи, покидая гостеприимно отведённые ему покои, в которых он, кажется, знал каждую соринку на полу. Попросту сбегать через окно — благо, невысоко, да и растущий прямо у стены каштан весьма помогал ему в этом нелёгком деле. Костюм — простые штаны, рубаху и потёртый плащ — пришлось самым наглым и невоспитанным способом своровать где-то в городе, стянув с верёвки — не в своём же на такие прогулки ходить? А потом прятать по тёмным и пыльным (дворец называется! Как он только аллергию здесь не заработал, при такой-то «чистоте»?) углам, дабы захаживающая иногда прислуга их не обнаружила.
Тот вечер не стал исключением. Вот только потянуло его не по проторенной уже дорожке — к западной части города, ближе к горам, а в другую сторону — к заливу. Здесь-то, почти на окраине, в одной из подворотен он и услышал звуки ударов и грязный мат. Что его заставило завернуть туда? И тем более встать на сторону темноволосого израненного незнакомца, которого еле сдерживали пятеро рослых молодцов, как-то весьма недвусмысленно ухмыляясь? Кто его знает, может, чутьё подсказало, может, чувство справедливости — негоже всё же таким количеством на одного. Времени на выяснение, чем же чернявый так не угодил этой честной компании, особо не было: парень уже едва держался на ногах, а потом и вовсе, оступившись, рухнул на землю. Раскидать бугаёв было делом одной минуты, подхватить почти бесчувственное тело и скрыться в лабиринте улочек — ещё пары. Только убедившись, что погони нет, он спустил свою ношу на землю и попытался отдышаться: парень, хоть и худой на вид, оказался довольно тяжёлым и тащить его дальше на горбушке не было никакого желания. Благо, тот уже начал приходить в себя. Почти самостоятельно поднялся на ноги и, оперевшись на любезно подставленное плечо своего спасителя, методом кивков и неразборчивых указаний задал направление для дальнейшего передвижения.
Уже позже, в одной из комнат портовой таверны, выпроводив сердобольную служанку, принёсшую им чистой тряпицы на бинты, пару кружек эля и холодного мяса, ребята разговорились. Оказалось, что новый знакомый — наёмник. Возвращался с очередного задания, на котором-то и выдохся (заказ лишь на первый взгляд простым казался, а на самом деле та ещё подстава), а тут так неосмотрительно повздорил с местной гопотой — не поверишь! — из-за кружки пива! Хотя дело на поверку оказалось не совсем в той самой кружке, а в смазливом личике самого Фуллбастера и нетрадиционной ориентации подвыпившей гоп-компании. Так что спасли его не столько от заточки в бок, сколько от унизительной для любого нормального человека участи быть изнасилованным. Они проговорили несколько часов, а на утро Грей исчез. Вместо себя оставив медальон и записку. Впрочем, усмехнулся про себя раненый, если бы не чрезвычайная ситуация, в которую теперь вляпался он сам, вряд ли бы ему пришло на ум воспользоваться столь щедрым предложением.
***
Утро ознаменовалось саднящей головной болью, ворчанием лекарки и визитом мастера, внешний вид которого недвусмысленно указывал — разговору быть. И как бы не хотелось скрыть от Дреера некоторые вещи, а придётся всё же открыться, если он всерьёз рассчитывает заполучить клинки этих ребят…
Тем временем Лексус, дождавшись, пока Полюшка оставит их одних, заговорил:
— Надеюсь, вы в состоянии вести диалог? Вчера мы так и не договорили. Помните, как меня зовут? — и дождавшись ответного кивка, продолжил: — Теперь жду ответной любезности. Ваше имя?
Раненый откашлялся:
— Нацу Драгнил.
Мастер присвистнул:
— Однако неожиданно. Наследный кронпринц и в наших хоромах, — Лекс, усмехнувшись, несколько иронично обвёл рукой мрачноватую комнату, отведённую гостю. — Ну это, допустим, я и так знал — стыдно не знать в лицо брата императора. Меня больше интересует, откуда у вас медальон и какого чёрта лысого вас полумёртвого к нам занесло?
Драгнил поджал и без того бледные губы:
— Грей дал медальон. Почему и за что, он сам расскажет, если посчитает нужным. Повторюсь — это не моя тайна. Занесло потому, что идти было больше некуда. А тут шанс появился хоть рассвет встретить. Вы же не угробите безобидного путника? — и криво ухмыльнулся, глядя Дрееру в глаза.
Тот расхохотался:
— Да уж, безобидного. Да о вашем мастерстве владения любыми видами холодного оружия вся Империя наслышана, безобидный вы… почти как я. Ладно, пока я сделаю вид, что поверил в байку про желание встретить рассвет. Другое меня интересует — когда вы виделись с Фуллбастером в последний раз?
Кронпринц болезненно скривился:
— Так с того раза больше и не виделись, — подняв уже абсолютно уставшие глаза, продолжил: — Он вернётся. Обязательно.
Лексус лишь кивнул и оставил раненого на вновь пришедшую Полюшку.
***
Время, отведённое для возвращения Грея, упрямо не хотело останавливаться. Притормозить, хоть на немножко, на пару секунд, с каждой из которых Ключик становилась всё мрачнее и неразговорчивее. Да и остальные в гильдии тоже не веселели. Неделя даже не прошла — пролетела, невесомыми крыльями холода огладив вдоль позвоночника и вонзив в сердце ледяные иглы отчаяния. Только вот в отличие от магии льда Грея, казавшейся светлым и сказочным волшебством, эта была темнее ночи, ибо оказалась наполнена отчаянием.
Наступил последний день — тягучий, настороженный, заставляющий всех и каждого нервно вздрагивать на любое колыхание двери. Но и он закончился, утёк сквозь пальцы ледяной водой. Поздно вечером в трактире собрались все, кто в этот момент не был на заданиях. Никто ничего не говорил. Просто, кто счел нужным и правильным, написали по сложившейся давно традиции небольшие записки и сожгли их, развеяв над лесной поляной у пруда. Да вернулись в трактир. Не пить. Посидеть в тишине. Почувствовать рядом близкое плечо и надеяться — до последнего мгновения — что на доске с именами погибших всё же не появится новое имя.
Разошлись уже в полночь: быстро, не смотря друг другу в глаза, в почти полной темноте — все свечи, как одна, погасли разом, стоило только часам отбить двенадцать раз. Разбрелись по трактиру — кто в комнаты наверху, кто в сарай, а кто прямо в главном зале и улёгся на лавки. Но уже буквально через пару часов подскочили от жуткого грохота и громкого женского визга. Однако довольно быстро успокоились — мало ли кому какой кошмар приснился? Чужие в трактир забраться не могли, а наёмницы, хоть и готовы были в пасть к рогатому лезть, но всё ж таки были женщинами — кто пауков боялся, кто мышей. А от этой гадости даже заклятия не спасали. Поэтому, по-доброму поусмехавшись (главное, чтобы пострадавшая этого не увидела), наёмники вернулись к прерванным снам.
