Наёмники Госпожи Удачи

Очередная ночь вступила в свои права. И снова чуткий сон наёмников был потревожен громкими криками, на этот раз, видимо, для разнообразия, мужскими. Лекс, чертыхаясь, подхватился с кровати, выскочил в коридор и нос к носу столкнулся с бледным до синевы Фуллбастером. На вопрос «Какого чёрта?», отчётливо написанный на недовольно скривившейся физиономии мастера, ледяной маг молча ткнул в сторону комнаты Хартфилии. Лекс осторожно двинулся в указанном направлении. Дверь была приоткрыта. Дреер, поудобнее перехватив кинжал, сунулся в проём и невольно застыл, чувствуя, как волосы на затылке начали шевелиться сами собой: в комнате, освещённой лишь светом полной луны, медленно, словно танцуя непонятный танец, двигалось нечто, отдалённо напоминающее огромного осьминога-переростка с множеством длинных, тонких, как верёвки, щупалец. Нечто что-то недовольно бубнило, вздыхало, шипело, в общем, производило самые разные, тоже весьма непонятные звуки, слабо поблёскивая и испуская непередаваемый аромат выгребной ямы. — Что это? — почти беззвучно спросил Лекс осмелившегося вернуться Грея. — Не знаю, — честно ответил тот. — Мне по нужде приспичило, шёл мимо, услышал странные звуки, постучал, а когда никто не ответил, открыл дверь, а там оно… дерево. — Почему дерево? — ошарашено поинтересовался Дреер. — Ну так… похоже ведь, — смутился ледяной маг. Лекс возразить не успел — сзади послышались бодрые шаги и уверенный голос Миры: — А ну-ка расступитесь. Слабый желтоватый свет свечи выхватил огромный, тёмно-зелёный постоянно шевелящийся клубок, отдельные побеги которого постепенно оплетали все предметы в зоне досягаемости, а к тем, что оказались вне досягаемости, упорно тянулись, удлиняясь на глазах, и так же опутывали. Вынырнувшая откуда-то сбоку Лаки попыталась уговорить непонятное нечто явно растительного происхождения пропустить ее в комнату или отпустить того, кто там находится. Ранить ножами, топорами и прочими колюще-режущими предметами «эту прелесть» она категорически запретила. Невыспавшийся и помятый Лексус задумчиво поскреб щетину на подбородке и так же задумчиво изрёк: — Кажется, Люське категорически не везёт. Ни с напарником, ни с его подарками. Это ведь он, да, Лаки? Дриада кивнула, продолжая уговаривать неожиданно вымахавший до размера средней пальмы ещё вчера тщедушный отросток. Потом хлопнула себя по лбу: — Люси! Он же как ребенок! Поговори с ним! Через десять минут громко слышимой ругани и ещё минут пять её же, но уже потише, зеленые лианы распались, выпуская из своих недр что-то не менее неопознаваемое, отдалённо напоминающее человекообразное существо, с макушки до пят покрытое густой, медленно стекающей на пол слизью. — Люси? — неуверенно окликнул напарницу Грей. Низкий злобный рык был ему ответом. — Похоже, это и правда она, — хмыкнул Лекс и подбадривающе похлопал ледяного мага по плечу. — Крепись, такое девушки не скоро прощают. Будет тебе на орехи. — Грей! — рявкнула зелёная кикимора, подтверждая слова мастера. — Засранец! Я тебя сейчас самого на корм этому «цветочку» отправлю. — Беги, Фуллбастер, беги! — под дружное улюлюканье подтянувшихся на шум наёмников посоветовал Дреер. — А то ведь и правда скормит. Грей, не медля ни минуты, юркой лаской проскользнул между расступившимися соклановцами и дал дёру. Пока собравшиеся выясняли личность оплёванной слизью кикиморы, а проштрафившийся Фуллбастер спасал свою тушку, Лаки, ни на кого не обращая внимания, ворковала над растением, поглаживая ближайший отросток: — Умница, ну какой же ты у нас умничка, Златик! И подрос, и мамочку признал.  Наемники молча начали пятиться назад, ибо разрастающаяся тёмная аура новоиспечённой «мамочки» была знакома слишком многим. Лаки же продолжала, ничего не замечая:  — Ах ты пусичка наш! Сейчас мы тебе горшочек новый найдём, пересадим, чтобы места стало побольше. Разрастёшься, красавцем будешь. Наёмников знатно передёрнуло от мысли, что Златик приобретёт еще большие размеры — этак им самим место в трактире не останется. Но высказываться никто не стал, чтобы не огрести от двух девушек разом: злая Лаки была столь же опасна, как и злая Люси. Поэтому все по-быстрому разбежались по своим комнатам досматривать прерванные сны в надежде, что больше их до утра никто не побеспокоит. — Пойду нагрею тебе воды, — тщательно пряча улыбку, сказала Мира. — И побольше! — крикнула ей вслед Люси, с тоской оглядывая залитое вонючей слизью комнату. — Мне еще одежду стирать. А здесь пусть Фуллбастер убирается, — мстительно закончила она, прихватывая полотенце и расческу. Лекс одобрительно хмыкнул (ну это же справедливо!) и отправился к себе — завтра его ждал тяжелый день, не мешало бы выспаться.

***

Как известно, утро добрым не бывает, особенно после ночи, почти полностью проведенной за стиркой и помывкой — слизь Златика оказалась на редкость неотмываемой. Люси пришлось извести не меньше десяти ведер горячей воды, и все равно волосы «приятно» попахивали тиной, радуя глаз всеми оттенками зеленого. Соклановцы деликатно молчали, поспешно заталкивая в себя остатки завтрака: находиться в одной комнате с плотоядно облизывающимся на них цветочком, который теперь обитал в углу нижнего зала, и его мрачно хмурящейся «мамашей» было весьма неуютно. У Люси аппетита не было. Поэтому поковырявшись в миске с похлебкой, она выпила стакан воды (вся остальная еда имела противный привкус тухлятины) и пошла в пристройку, где обитала их целительница — ее обязанности по уходу за болезным принцем никто не отменял. Полюшка, в отличие от наемников, скрывать своего мнения по поводу ночных злоключений Люси не стала, чем еще больше разозлила Хартфилию. Но знахарка не соклановцы, далеко и надолго не пошлешь. Пришлось молча выслушать щедро отсыпанные в её сторону подколки и советы, в качестве отвлекающего манёвра продумывая разные планы мести пока ничего не подозревающему Фуллбастеру. В конце концов Полюшка выдохлась и махнула рукой в сторону полок: — Иди, подопечный твой тебя уже заждался. Возьми зеленую склянку с синей этикеткой, дашь ему двадцать капель. Да не перепутай ничего! Там еще синяя с зеленой стоит, ее не трогай, — и, ворча себе под нос, покинула домик, прихватив корзинку — не иначе, в лес за травами отправилась. Люси, подождав пока за целительницей закроется дверь, состроила ей в спину недовольную гримасу, после чего осмотрелась. Их, простых смертных (причём, это относилось и к обычным людям, и к нелюдям), сюда редко допускали, а уж одних и подавно не оставляли. Надо такой возможностью воспользоваться и осмотреться. Тем более что смотреть и в самом деле было на что: свисающие с потолка пучки трав, чучела мелких животных, всевозможные ёмкости на полках, небольшой котелок на треноге, в котором варились жуткие на вкус и вид микстуры. Настоящее жилище ведьмы! Люси, хоть и была взрослой девочкой, но в сказки верила и порой мечтала попасть в какую-нибудь. Поэтому торопливо сунула свой нос во все возможные уголки, пока не получила случайно задетой метлой по макушке. Приняв это за намёк, наёмница повернулась к полкам с лекарственными настойками. — Так, какую там взять-то надо было? — озабочено потёрла она кончик носа. — Зелёную с синей этикеткой или синюю с зелёной? Кажется, эту. — Схватив одну из склянок, Люси покинула пристройку, тщательно затворив за собой дверь, и поспешила к больному. — Доброе… — решил поприветствовать её Нацу и зашёлся в сильном кашле. Вряд ли причиной новой напасти стала простуда — слишком старательно принц отводил глаза. Но если от наёмников подобное терпеть было привычно (уж в каком только виде они друг перед другом не представали! Да и всегда есть шанс отплатить соклановцу тем же), то от залётного гостя, да ещё и императорских кровей, оказалось почему-то обидно. И пусть она до этого одёргивала его, когда он пытался быть с ней вежливым, но этот неумело прикрытый кашлем смех стал для Люси последней каплей. Она щедро, не размениваясь на мелочи в виде отмеривания капель, плеснула из склянки в кружку и сунула посуду в руки Нацу: — Пей! Тот безропотно подчинился, напоследок причмокнув губами: — Надо же! Сегодня ради разнообразия меня решили напоить чем-то более приятным на вкус? — И вдруг посерел, дёрнул ворот одолженной Греем рубашки, упал обратно на подушку. — Что ты мне дала? Дышать… дышать тяжело… Люси с недоверием смотрела на его кривляния, и лишь когда Нацу, захрипев, попытался появившимися когтями расцарапать себе грудь и шею, испугалась по-настоящему. Первой на её крики откликнулась Эльза, проходившая мимо. — Что он пил или ел? — спросила она, бросив быстрый взгляд на закатившего глаза Драгнила. — Вот, — Хартфилия дрожащей рукой протянула Скарлетт склянку. Та понюхала, осторожно слизнула капельку с крышечки и смачно сплюнула на пол. — Снежная ягода. Вполне безобидная. Если только… — Эльза склонилась над больным, внимательно вглядываясь в его лицо. — Надо же! А я уж думала, их не осталось. Ладно, дружок, будем тебя лечить. Скарлет торопливо сбросила с себя одежду. Обнаженное тело тут же покрылось тёмно-коричневыми, красиво переливающимися всеми цветами радуги перьями. Сев принцу на грудь, для устойчивости впившись в неё огромными острыми когтями, Эльза, сохранившая вполне человеческую голову, наклонилась к Нацу и приникла к его губам. Тот ещё немного подёргался и затих, обмякнув. А Скарлетт, ярко вспыхнув, сгорела в пламени, оставив после себя маленькую горстку пепла и несколько перьев. Подоспевшая к этому моменту Мира аккуратно сгребла все в совочек, чтобы потом бросить в огонь — как иначе Фениксу возродиться? Пришедший в себя Драгнил обвёл склонившихся над ним девушек мутным взглядом, тыкнул в Люси пальцем: — Я больше от неё ничего не приму! — и отключился, на этот раз банально потеряв сознание от слабости.

***

— Ну спасибо, Ключик, удружила, — невесело усмехнулся Лекс, потягивая пиво. Его весь день не было в гильдии, а по приезду Мира обрадовала мастера историей про неудавшееся отравление. — Нам только покушения на кронпринца не хватало в добавок к остальным неприятностям. — Я не специально! — устало огрызнулась Люси. Ей уже успели проесть плешь на голове и Полюшка, отпаивающая Нацу теперь вполне привычными горькими настойками, и Миражанна, и даже Грей. — Да я понимаю, — отмахнулся от неё Дреер. — Хорошо, Эльза рядом оказалась, а то был бы твоему Цветику плотный ужин: Снежная ягода для таких, как кронпринц, опаснее змеиного яда. Почти мгновенная смерть. Ну ничего, оклемается, — и подумал про себя: «Да, глядишь, и от нас побыстрее свалит».