Наёмники Госпожи Удачи

Что ощущает человек, приходящий в себя после длительного забытья? Какую-то невесомость, сомнение «здесь» ли он или еще где-то «там». Вот и Зереф, очнувшись, совершенно не понимал, где, что и как. Однако разум постепенно возвращался, как и понимание того, что спасение пришло в облике бессовестно тормошащего его розоволосового недоразумения. Только почему-то губы вместо просьбы перестать его мять выдавили одно-единственное слово, за которое его едва не уморили в стальных объятиях: — Саламандр?.. А следом пробурчал еще один смутно-знакомый голос, кажется, его он слышал, когда первый раз очнулся: — Отпусти, еще задушишь брата-то. Узнал и ладно. Значит, точно в себя приходит. На-ка, лучше напои его лекарством. Пущай поспит, оно полезнее. И девок не пущать, а то мало ли! Не поняв, про каких-таких девок говорил старушечий голос, Зереф выпил из поднесенного к губам стакана горьковатую муть и снова провалился в дурманное марево с тем, чтобы очнуться на следующее утро от звонкого девичьего голоса за дверью, зовущего какую-то каску, удивиться, зачем звать неживую вещь, а потом схватиться за цепочку, после стольких приключений все еще висящую на его шее и неверяще выдохнуть: — Да быть не может! Хлопнувшая дверь возвестила о появлении посетителя. На сей раз зрение полностью восстановилось и порадовало картинкой возмужавшего, но все такого же родного брата. Теперь Зереф окликнул его уже осознанно: — Саламандр! Ты жив! — Кто бы что не говорил, но кровное чутье Драгнилов обмануть не удалось еще никому, и очнувшийся император был абсолютно уверен, что перед ним его младший брат. — Я знал. И снова стальные объятия и еле слышный облегченный выдох: — И ты жив! Вместе справимся. Очередной хлопок двери оповестил, что поток посетителей на брате не закончился: в комнату вошли высокий широкоплечий блондин и старушка с недовольным строгим лицом, от которой первый как ни странно держался на почтительно расстоянии, с опаской посматривая на клюку, сжатую в сухонькой ладони. — О, анператор очнулся! Ну хорош, сукин ты сын. — Блондин прикрыл глаза рукой, а Нацу почему-то скоренько сменил место дислокации, отгородившись от боевой старушки кроватью и сидящим на ней ничего не понимающим государем. — Богохульник ты — не успел в трактире появиться, а сразу на женский пол кидаться начал, хорошо, что моя клюка верная при мне была. — Обозначенный предмет бодро затрясся перед самым носом Зерефа. Пока тот приходил в себя, старушка быстренько зажала ему нос и влила в рот очередное мерзкое зелье. После чего заявив, что он теперь не опасен для жительниц данного места и его можно выпускать, удалилась, напоследок хлопнув дверью. Оставшись без ее весьма смущающего общества, Зереф наконец внимательно рассмотрел третьего находящегося в комнате человека. Удивлению императора не было предела. — Лексус Дреер? Живой? Не ожидал, но тем более рад такому сюрпризу, — Зереф, осторожно поднявшись с кровати, протянул Лексу руку. — И, как понимаю, именно тебе я обязан своим сегодняшним нахождением на свободе. — Не только мне, Ваше Величество, — ответил рукопожатие Дреер. — Прежде всего брату своему спасибо скажите. Зер обернулся и с силой, неожиданной для только что пришедшего в себя больного, хлопнул Нацу по спине: — Обязательно скажу! — и озорно подмигнул. — Он у меня молодец, хоть и мелкий. — Да я шире тебя в плечах, мешок с костями! — обиделся Драгнил-младший. — В чем только душа теплится? Учти, здесь очередной роскошной груди фаворитки не будет, чтобы за нее держаться. Зереф не сдержал широкую, счастливую улыбку: — У меня уже есть кто-то намного лучший, чем все те фифочки вместе взятые! — Узнаю своего брата, — хмыкнул Нацу. — Чуть на ноги встал и уже за юбкой волочиться начал. Значит, точно здоров. Драгнил-старший, сжав в кулаке рубашку на груди и спрятанный под ней медальон, отрицательно покачал головой: — За такими не волочатся. На таких женятся и не отпускают. — Все настолько серьезно? — изумленно присвистнул Нацу. — И когда ты мне об этом сказать собирался? Или это тоже втихую решил провернуть? Так вот знай: не получится, братец. Я теперь с тебя не слезу, пока ты меня с ней не познакомишь. Зереф примиряюще похлопал его по плечу: — И познакомлю, и покажу, и даже поговорить разрешу, но! — он предостерегающе поднял вверх указательный палец. — Только при мне. А сказать когда собирался… Лет десять назад еще порывался, да не до этого было. Нацу раздосадованно поморщился: — Будто сейчас время есть. Что тогда была смута, что сейчас. Только зачинщики разные. — Зато и союзники у нас, как посмотрю, тоже не пальцем деланные, — кивнул на дверь император, намекая на незаметно вышедшего из комнаты в разгар их спора-разговора Дреера. Драгнил-младший широко осклабился, обнажая клыки: — О да! И это ты еще не всех видел! Пошли, познакомлю. — И, дав брату время только на то, чтобы натянуть сапоги, потащил его вниз. При входе в главный зал Зереф испытал сильное желание протереть глаза, выпить воды и — главное — не заржать. Ибо наемники, бывшие в курсе того, кто у них остановился, решили поприветствовать своего императора. Как умели. А умели они… Изобразить правильный книксен удалось разве что Мире, да и то просто потому, что за широким подолом платья не было видно неправильного положения ног. Остальные же… лучше всего происходящее можно было описать фразой: кто в лес, кто по дрова. Причем, это относилось не столько к наемникам, сколько к их конечностям. Полюбовавшись пару минут на криво-косые и абсолютно неуклюжие поклоны (ну не приучены наемники к такому, не при дворе чай церемонии разводили, а на трактах безобразничали), Зереф крякнул и, наклонившись к брату, тихо полюбопытствовал: — Что это с ними? Эпидемия? Падучая? Не заразно, я надеюсь? Нацу хрюкнул, стараясь сдержать смех, глядя на скособоченного Гажила: — Не, глупость, как и неуклюжесть, воздушно-капельно не передается. Бикслоу, отодвинувшись подальше от Эвы (а то мало ли, залепит в глаз или по лбу веером треснет, ручка у феи тяжелая, долго потом еще синяками-фингалами светить придется), не смог сдержаться: — Эх, зря Ключик на нас вчера весь день орала — не вышло из нас светских господ. Люська, Его Величеству не понравилось, как ты нас учила! Появившаяся Ключик с химерой Роугом на руках (в облике зайки с рожками) только собиралась раскрыть рот для ответа, как раздавшийся возглас: «Зайчик!» прервал ее так и не начатую фразу и заставил от неожиданности разжать руки. Роуг упал плашмя на пол. А Нацу только закатил глаза: «Еще один, с любовью к зайчикам!»

***

Нацу был рад возвращению брата и еще больше был рад возвращению того в своем уме и здравой памяти. Все же не хотел бы он на своих плечах тащить судьбу всего государства. Он лучше на подхвате постоит. Посоветует чего и вообще. Лучше Зереф. Его к короне с самого младенчества готовили. Да и по характеру брат больше подходит на эту роль: спокойный, рассудительный. Не то что он — вспыхивает, как спичка, чаще сердцем, чем разумом, думает. Поснимает так в гневе неповинные головы, обратно-то ведь не прикрутишь. Так что да, Зерефу на троне самое место. Неожиданная невеста удивляла. Точнее, удивляло не само ее наличие, это было логично и ожидаемо, а то, кем она в итоге оказалась. Что же брат нашел в этой девице? Нацу до сих пор не без содрогания вспоминал, как та его чуть на тот свет не отправила. И хоть она уверяла, что произошло это случайно, все равно за Зерефа было немного боязно — чай, брат у него единственный. Опять же, корона эта, будь она неладна… Поэтому кронпринц и отправился искать снова запропастившегося непонятно куда родственника, чтобы расспросить, как же так все получилось, когда, не доходя до угла трактира, услышал голоса Зерефа и Люси. А аккуратно выглянув за дощатую стену, увидел и их самих, в окружении всего зверинца. — Рад, что ты жива, — заговорил как раз в этот момент брат. — Как ты здесь-то оказалась? Я тебя по всему Фиору искал. Люси тряхнула головой, словно отбрасывая неприятные воспоминания: — Лекс притащил. Еле живую. Но все же вытащили, выходили, дали кров и защиту. Они замечательные ребята, хоть и наемники. — То, что замечательные, я уже понял, — согласился с ней Зереф. — Только обучению не поддающиеся. Люси, поняв намек, пожала плечами, мол, что поделаешь, не в ее силах за день научить тому, что она сама с младых лет познавала. Зато холодным оружием и огнестрелом так работают — закачаешься! Да и другими талантами тоже не обделены. — Эк ты их захвалила! — с уважением и легкой завистью присвистнул Зереф, выслушав пламенную речь невесты. — А для меня пару ласковых слов найдешь? — лукаво прищурившись, он вытащил из-под рубашки медальон. — Великий Светоч! — воскликнула пораженная Люси. — Я уж думала, не увижу его больше никогда! Зереф засмеялся: — Ну я пока еще не Светоч, да и отказ от мирских благ несколько не по мне будет. — Наслышана, наслышана о ваших амурных подвигах, Ваше Величество! — в шутку нахмурилась Ключик. — Тьфу ты, изыди, паразитка, — сплюнул покрасневший Зереф. — Нашла о чем припоминать. Хотя Генму стоит пожалеть… Ох, попадись он вашей знахарке, не одну бы метлу она о его спину сломала. — Да ты погляди на него! — вклинился в их диалог старческий голос. — Не успел на ноги встать, уже девку обхаживает. А ты чего расселась, уши развесила? Кто ж так честь девичью блюдет? Бесстыжие! От я вас! Смотреть на избиение младенцев, то бишь императора и его невесты, не к стати помянутой Полюшкой, Нацу не стал, решив, что своя шкурка дороже — а ну как заметит его знахарка? И ему прилетит заодно, в качестве профилактики. Поэтому он, стараясь делать это бесшумно, попятился и при первой же возможности перешел на легкую трусцу, с облегчением выдохнув только тогда, когда за ним закрылась дверь трактира. Осмотревшись, он прямиком направился к барной стойке, за которой уже обосновался Фуллбастер. — По какому поводу хорошее настроение? — глядя на его веселую физиономию, спросил ледяной маг. — Знаешь, на какие вещи приятно смотреть? — вопросом на вопрос ответил Нацу. — Огонь, воду и как кто-то работает вместо тебя? — предположил Грей. — Скорее, когда кого-то гоняют метлой вместо тебя, — хохотнул Драгнил. — Кому так не повезло? — удивленно поднял брови Фуллбастер. — Братишке. Госпожа Полюшка провела с ним воспитательную работу на тему как нужно вести себя с девушками.  — А точнее? — хмыкнул Грей, вспомнив одну из важнейших заповедей наемников: любопытство не порок, а средство получение информации. Нацу в красках описал процесс изгнания беса прелюбодейства из филейной части его величества. Грей расхохотался в голос: — Не повезло государю! Ну зато хоть Ключику не так обидно будет, а то обычно она одна у Полюшки всегда виновата.  — Кстати, давно хотел спросить: откуда у нее такое прозвище? — отпив из поставленной перед ним кружки с пивом, спросил Нацу. — Ну… — Грей, тоже сделав глоток, обернулся через плечо, желая убедиться, что напарницы нет поблизости, и уже гораздо тише продолжил: — Ты только при ней об этом не упоминай, а то потом огребешь не меньше, чем Его Величество от Полюшки. Это было одно из ее первых заданий, причем, заказчик потребовал именно наемницу, да чтоб посимпатичнее. Плата была немаленькая, заказ не магический, вот Люська и клюнула. Вернулась спустя двое суток злая, как черт. Влетела в трактир и к мастеру, орала там почище мартовской кошки, насилу успокоили. Никому они ничего не рассказали, но слухи потихоньку сами просочились. — Да что там было-то?! — шепотом закричал умирающий от любопытства Драгнил. — В общем, — Грей отпил половину кружки и придвинулся к нему ближе, — заказчик, граф, оказался вдовцом. Женушка его та еще ревнивица была и как куда-то уезжала, обязательно надевала на мужа пояс верности. Ключик, соответственно, с собой забирала. А из последнего своего путешествия графиня не вернулась — то ли заболела в пути да померла, то ли лошади понесли, неважно. Вот граф и надумал с нашей помощью замок открыть, потому как стыдно с такой проблемой к кузнецу топать, а заодно и наемницу… того… ну ты понял. В качестве бонуса, так сказать. А Люська подобного ой как не любит. Поэтому она насобирала по округе ключей всех мастей и размеров, свалила их на телегу и привезла в поместье. Чтобы он сам подобрал нужный. А на прощание пообещала, что коли ни один не подойдет, она ему радикально эту проблему решит, — Грей рубанул по воздуху ребром ладони. — Бесплатно. — Садистка, — просипел Нацу, успокаивая нервы новой кружкой пива. — Ага. Она побесилась первое время, а потом успокоилась. Кстати, давно хотел спросить: у тебя-то есть прозвище? Или так огневиком и зовут? — А зачем меня звать? Я сам приду, если захочу. Как тогда в таверну, — начал зубоскалить Драгнил. — Но если серьезно… Вот мое прозвище. Нацу, заговорчески подмигнув Грею, поднес к его носу кулак и медленно разогнул пальцы. Фуллбастер едва не свалился со стула: на ладони кронпринца сидела… огненная саламандра! Маленькая, но настоящая, живая! — Придурок! — зашипел Грей на друга. — Трактир спалишь! — Не волнуйся, — успокоил его Драгнил. — Она ручная. Я ее совсем махонькой нашел, когда еще мальчишкой был, выходил, выкормил. Она теперь от меня ни на шаг. Саламандра, словно в подтверждение его слов, шустро пробежала вверх по руке и шмыгнула за воротник. На этом разговор о прозвищах прервался по причине появления Его Величества. Зереф, морщась и потирая мягкое место, подошел к барной стойке, озадачив друзей вопросом: «Вы Люси не видели?» Парни, старательно пряча смешки в кулак, дружно покачали головами. — А ржете чего? — не мог не обратить внимания на их хорошее настроение монарх. — Да так, анекдот вспомнился, — старательно отводя взгляд, ответил Грей.  — Ну-ка, ну-ка, и мне расскажите, — подозрительно прищурился Зереф. Нацу, тщательно откашлявшись, начал: — Жил-был один… монах не монах, так, отшельник. В ските. На берегу реки около женского монастыря. Трудился денно и нощно. Настоятельница же того храма строга была не в меру: чуть что монахинь клюкой гоняла, но отшельника всем сестрам в пример за его трудолюбие ставила. Пока однажды не застала его в келье одной из сестер. После этого отшельника восхваляли уже в мужском монастыре как пример стойкости, ибо не убоялся он клюки самой настоятельницы. Грей, не удержавшись, громко и отчетливо хрюкнул. Зереф обиженно поджал губы, но как ни в чем не бывало сказал: — А я вот слышал другую версию, что матушка отшельника коленями на горох ставила и тридцать раз молитву заставляла читать. Нацу слегка приуныл: — Злой вы, Ваше Величество, о таких гадостях вспоминать. — Так вы первый начали, Ваше Высочество, — не остался в долгу Зереф. — И вообще, Люси где? — Да правда не видели! — чуть ли не в один голос откликнулись друзья. Монарх, вздохнув, только рукой на них махнул и направился к выходу: надо все же найти сбежавшую (теперь, правда, не от него, а от знахарки с метлой) невесту. И в дверях неожиданно с кем-то столкнулся, замерев каменным изваянием, когда в нос ударил обожаемый с детства запах вишни. Даже перед глазами что-то такое, красно-бордовое, мелькнуло! Зереф застыл, забыв, куда и зачем шел. И голос пропал, только какие-то нечленораздельные звуки изо рта вылетали. Эльза, которой так неосторожно попался на пути Его Величество, взмахнула волосами и, обходя по широкой дуге застывшего соляным столбом неизвестного парня (на церемонии приветствия государя она, возвращавшаяся с задания, поприсутствовать не успела) тихонько пробурчала: — Я, конечно, произвожу неизгладимое впечатление, но тогда люди обычно в полумертвых после удара шпагой превращаются, а не до него… — и уже громче, в голос, полюбопытствовала, потрясая завязанным платком: — Ключика никто не видел? У меня тут подарочек ей. — Опять животное приволокли! Я что говорил про прокорм? — рявкнул со второго этажа Лекс. — Да чего там кормить? — выуживая из платка вороненка, возразила мастеру Эльза. — Пшена насыпать и довольно. — Ага, все вы так поначалу говорили, — уже тише отозвался Дреер. — А потом что было? Ему, потираясь о ноги, басовито подмурлыкнула мантикора, уже ставшая размером с хорошего теленка. Лекс едва на ногах удержался. — Мне сказали, это обычный ворон, — вступилась за нового питомца Эльза. — Да, только вырастет потом, как шеф, курицей-переростком и не прокормить будет, — решил пошутить Бикс. — Ты кого там курицей-переростком назвал? — грозно насупился Дреер. Ответить оборотень не успел (на свое счастье, видимо, потому что мог легко схлопотать не только от мастера, но и размахивающей веером Эвы) — всех отвлек встревоженный голос Грея: — А Люська и вправду где?!