Наёмники Госпожи Удачи

Голова болела зверски, словно по ней стукнули чем-то очень тяжелым. Глаза открыть не было вообще никакой возможности — так их начинало сразу резать от яркого света. И пить. Безумно хотелось пить. Но все эти «неудобства» отступали на второй план перед воспитанным опасностями наемническим инстинктом: сначала разведать обстановку, зализывать раны будем после. Так что хочешь — не хочешь, а пришлось с трудом разлепить глаза, чтобы обнаружить себя в богато обставленных (уж не императорских ли?) покоях, одетую в роскошное платье. К счастью, на столике рядом с кроватью нашелся графин с водой. Не забыв проверить содержимое стеклянной посуды с помощью амулета на наличие в нем неподобающих добавок, Люси залпом осушила едва ли не половину графина (прямо из горла, не до этикета сейчас) и отправилась обследовать комнату. Чтобы, если уж удрать не получится (толстые решетки на окнах и переругивающиеся стражники за дверью настраивали на минорный лад), то как минимум сменить безумно раздражающее платье поросячье-розового цвета на что-то более удобное. Увы, в шкафу кроме пеньюара такого же отвратительного оттенка ничего не обнаружилось. Разорвав безвинную одежку в качестве маленькой мести гостеприимному хозяину с отвратительным вкусом на длинные полоски, Люси устроилась в кресле и попыталась вспомнить вчерашний день. Последнее, что отложилось в памяти — это мужская рука и голос, приказывающий «Спи!». А вот их обладателя вспомнить никак не удавалось, хотя все остальное до прогулки у главного Собора: неожиданное появление императора, обнаруженное в комнате письмо, в котором некий доброжелатель обещал поведать имя убийцы отца, дорогу до города — Люси помнила отлично. Получается, письмо было ловушкой, и она так легко в нее попала! Но кто его отправил и, самое главное, как оно ее нашло? Обычно заказы для наемников оказывались на столе у мастера, а раз это сразу попало к ней в комнату, значит, послание зачаровали на адресата. Выходит, кто-то знает, что она жива. Дрееры и его будь трижды неладное Величество (нет, Люси была безмерно счастлива, что император жив и здоров, но ведь теперь и замуж за него придется выходить!) отпадают, остается только… — Как спалось моей дорогой гостье? — донесся от двери приторно-сладкий голос. «Вот же ж! — мысленно чертыхнулась Люси. — Помяни нечистого, он и появится. В своем земном воплощении — Его Преосвященство кардинал Генма». А вслух добавила: — Отвратительно. — Что ж так? — продолжался заливаться соловьем кардинал. — Душно было? Али перина жесткая попалась? — Приглашаете в гости вы странно как-то… — невольно передернула плечами Люси, одновременно отодвигаясь подальше от «заботливого» хозяина. — Ну уж как умею, — развел руками Генма. — Поучились бы, что ли, у кого. — Так не у кого, да и некогда, — вольготно устроившись в кресле, в котором совсем недавно сидела его гостья, пожаловался на жизнь кардинал. — Император с братцем сгинули куда-то, а кто о государстве нашем подумает? Приходится мне делами всеми заниматься. До обучению ли этикету тут? — Можно подумать, они без вашей помощи сгинули, — сразу ощетинилась Люси. — Сами же руку к этому приложили. — Не дерзи, девчонка! — прикрикнул на нее Генма, стукнув ладонью по подлокотнику кресла. — Не место нелюди светопротивной на троне монаршем! — А как же заповедь Светоча, что всем его детям место найдется и все создания его? — Погорячился батюшка Светоч. Да и что ему там на небе дело разве есть, что у нас здесь происходит? Мы же, святые отцы, пастыри его, аки волки, должны стадо от больных и убогих оберегать. Ты же, я смотрю, языкастая больно. Ну ничего, все вы, девки, после свадьбы смирными становитесь, как мужнину волю над собой почувствуете. — С чего это вы, Ваше Преосвященство, судьбой моей озадачились? Не отец чай, не дядя, не брат, не сват. Да и поздновато что-то спохватились — я уже сама все за себя решать могу. — Не твоей судьбой, дева глупая, а государства нашего, — гаденько ухмыльнулся Генма. — Кому, как не тебе, последней из младшей ветви Императорского Дома, корону на себя принять придется, коли Его Величество покинул этот свет так рано, наследника прямого не оставив? Народу, правда, об этом пока не объявили — нечего его пугать да смуту разводить. До завтра подождем. Утром, перед венчанием, и объявим, дескать, извели нелюди, твари богопротивные, императора, только тебя, несчастную, спасти и удалось. Вот и торопимся со свадьбой, чтобы государство без главы не оставлять. А уж за женихами дело не станет — только клич пусти, от желающих отбоя не будет. Впрочем, этим вопросом я заранее озадачился, подобрал тебе пару. Не красавец, правда, зато знатен, а что еще нужно для монаршего брака? Да и к предстоящему празднеству все почти готово. Завтра с утра вас обвенчаем, потом показательную казнь нелюдей-убийц устроим, а там на пиру отгуляем и в спальню вас, молодых, проводим. — Не боитесь, святой отец, что ваш женишок брачную ночь не переживет? — зло зашипела Люси. — Так не он, девица, семенем своим чрево твое наполнять будет, — похотливо облизнулся Генма. — И поохочее есть. Жаль, хватит тебя только на один раз — помрешь в родах. А следом и муженек отправится. Я уж, так и быть, опекуном наследничка стану, хе-хе! — Ах ты! — задохнулась от возмущения Люси, но ничего сделать не успела: глаза заволокло уже привычным туманом, во рту пересохло и ослабевшее тело, как подкошенное, рухнуло на пол.

***

Город был прекрасен — ровно настолько, насколько его можно было за одну ночь подготовить к императорской свадьбе. Помытые улицы источали стойкий запах помоев (не иначе из ближайшего крепостного рва воды натащили, чтоб хоть попытаться придать мостовым приличный вид), флаги трех цветов гордо реяли под порывами ветра, дома утопали в цветах, местами, правда, уже немного подвядших — жара все-таки. Главный Собор сиял. Буквально. На него было больно смотреть: лучи солнца, отражаясь от окон близлежащих домов, падали на стены Собора, сделанные из белого камня, создавая ощущение залитого солнцем круга. Собственно, именно поэтому площадь и называлась Солнечной. Народ, собравшийся у Собора, радовался предстоящему торжеству несколько вяло. Еще бы! Обожаемый император убит, брат его младший раньше сгинуть успел, но хоть супостатов, что на такой грех решились, поймали. Про будущую императрицу и вовсе только слухи ходили: говорили, что молода и красива, потому, дескать, и позарились на нее нелюди, в плену горьком держали, пока святые отцы не нашли да на волю не выпустили. Поэтому и сопровождать ее до Собора сам кардинал Генма будет, дабы защитить благостью своей. Жених же и остальные святые отцы у алтаря ждать собрались. Наконец загрохотали по плитам подковы коней, экипаж и сопровождавший ее эскорт появился на площади. Соскочивший с облучка кареты мальчишка, открыв золоченую дверь, откинул складные ступени. Поддержал под локоть святого отца, приложившись заодно к его перстню. Помог спуститься тихой и бледной невесте и, перехватив шлейф свадебного платья, приготовился двигаться к церкви. Появившаяся в этот момент на горизонте черная точка мало походила на облако. Да и скорость ее передвижения точно не была «облачной». А уж грозный рев, который издала странная «тучка», и вовсе лишил зрителей последней надежды на дождик. Кто первым заорал — неизвестно, но вопль «Дракон! Дракон!» прокатился по всей площади, заставив испуганный народ порскнуть в разные стороны, как тараканов. Перед Собором остались стоять только находящаяся в трансе невеста, сопровождающий ее кардинал и несколько зевак, как-то уж больно профессионально взявших Его Преосвященство и будущую императрицу в кольцо. Генма от народного крика вздрогнул, заполошно закрутил головой, выискивая ящера. Тот, словно почувствовав такое особое к себе внимание, сделал круг над Собором, оседлал маковку и снова заревел. — Явился-таки, тварь поганая, — процедил сквозь зубы кардинал. — Да опоздал ты, нелюдь, — он схватил Люси и, загородившись ею, как щитом, зло ухмыльнулся: — Ну что теперь делать станешь, ящерица проклятая? Дракон зашипел: — Уничтож-ж-жу-у! Отпус-сти ее! — Не тебе, выродку нечистого, мне указывать! — истерично завопил Генма. Еще одна точка, стремительно увеличившись в размерах, подлетела к площади. Птица Рух уселась на находящийся недалеко дом и встопорщила оперение. Потянуло озоном. Мелькнула молния. Дракон снова взревел: — Убьюс-с! — Ты чего тут разговоры разговариваешь, твое тудыт-растудыт Величество? — рассержено клокотнул Лекс. — Давить гада надо, а не лясы точить. Дракон задумчиво глянул на свою лапу, потом на «гада». Не менее задумчиво кивнул и дунул. Не огнем еще. Нет. Всего лишь дымом и пеплом. «Святого» отца от его живого щита словно ветром сдуло. Когда он смог прочихаться, прокашляться и открыть глаза, рядом вместо Люси стоял высоченный лохматый детина, кокетливо поправляющий на голове некогда белую, а теперь грязно-серую фату. — Сбежала твоя невеста, отче. Может, меня замуж возьмешь? — похабно усмехнувшись, поиграл бровями Бикс (а это был именно он), но потом принюхался и выдал: — Не, я за тебя не пойду — говнецом от тебя за десяток верст несет. Ты мне весь нюх мой оборотнический собьешь. — Щенок! Волчара облезлый! — зашипел Генма. — Да из тебя даже коврик прикроватный не получится. Если только чучело на потеху народу сделать. — Ну попробуй, отче, — обернувшись, рыкнул обиженный Бикс. Кардинал вдруг затрясся; лицо его потемнело, вытянулось; из боков, разрывая дорогую ткань одеяния, вытянулись еще две пары длинных рук, заканчивавшихся клешнями. Через минуту на месте Генмы стоял мерзкого вида огромный богомол, из открытой пасти которого медленно капала серовато-зеленая слюна. — Ох ё! — испуганно выдохнул, отскочив в сторону, потрясенный Бикс. — А кто-то об убиении всех нелюдей кричал. Он же сам такой же! — И вот это вот меня в брачную ночь вместо муженька поиметь собиралось?! — звонким от негодования голосом возопила пришедшая в себя Люси. — Что?! — взревел окончательно взбешенный дракон. — На мою невесту позарился?! И дохнул — на этот раз настоящим огнем. Кардинал-богомол заверещал, закружился на месте, но довольно скоро превратился в кучку угольков, по которым, едва пламя утихло, потопталась Люси, выкрикивая что-то вроде «Так тебе и надо, гад!» Останавливать разгневанную девушку никто не решился. Немного полюбовавшись на нее, дракон аккуратно спикировал вниз, на землю, и превратился в человека. Подтянувшийся обратно народ восторженно-неверяще зашептал: «Император! Живой! А говорили, извели его нелюди. Врали небось». Выползшие из Собора кардиналы, боязливо переглядываясь и заикаясь, попросили внезапно свалившегося на их головы (в переносном смысле, конечно) вполне живого и здорового государя подтвердить свою подлинность — ну чтобы уж наверняка знать, а то вон сколько всего случилось… Зереф только плечами пожал: «Не вопрос!» — и произнес: — Кровью избранных заклинаю — явись! Едва он закончил, в воздухе прямо перед ним появился украшенный драгоценными камнями золотой скипетр. Император протянул руку и спокойно взял знак высшей власти. — А че, я так тоже смогу? — полюбопытствовал принявший человеческую форму Бикс. — Нет, — огорчил его Зереф. — Прикасаться к скипетру могут только те, кто имеет право на трон. Остальных ждет примерно такая же участь, — и кивнул в сторону оставшейся от кардинала кучки. — Люси, кстати, тоже бы смогла, поэтому Генма и искал ее. Народ, обрадованный возвращением любимого императора, ликовал. К площади подтянулись личная императорская стража, присоединившись к охраняющим государя наемникам. Зереф нетерпеливо махнул Лексусу рукой: — Забирай Люси и возвращайтесь! Дальше я сам. — Как скажешь, — не стал возражать Лекс. — Может, нам остаться? Для страховки? — поглаживая эфес шпаги, предложил Фрид. — Я за! — тут же поддержал его довольно ухмыляющийся Бикс. Когда это он возражал против хорошей еды, мягкой постели и бесплатных развлечений? А то, что последние будут в избытке, ему говорил не только его нюх, но и вытянувшиеся лица толкавшихся в сторонке придворных. Ну а что? Попугает людишек, глядишь, охоты плести заговоры у них и поубавится. Лекс, словно прочитав его мысли, кивнул, подхватил порядком уставшую от всего произошедшего Люси и со всех крыльев понесся в трактир — хотелось опохмелиться и поесть. Не тут-то было. Сначала пришлось успокаивать несостоявшуюся невесту, у которой случилась истерика (она, хоть и наемница, но все же девушка), потом, сдав Люси на попечение недовольно ворчавшей Полюшки («Ишь, до чего девицу-то довели, ироды»), кормить оголодавший зверинец и под конец полюбоваться валяющимся в отключке кронпринцем. — Вы как улетели, так он и упал, — пожаловалась Венди. — Обратка, наверное, накрыла, — догадался Дреер. — Оттого, что братца в чувство приводил. Ну дай Светоч, оклемается. Только поздно вечером, закрывшись в кабинете вместе с Мирой, он смог, наконец, спокойно поесть. И пожаловаться на судьбу.  — Вот знал же, что от этой чокнутой на голову семейки держаться подальше стоит, так ведь нет, угораздило. Сначала один, потом второй, потом невеста… Задолбали. — Подожди, — подколола его Мира, — они тебя еще детей крестить позовут. — Тогда лучше сразу в суп, — передернул плечами Лекс. — Это гуманнее. Деми рассмеялась и наполнила кубки — на этот раз, к счастью, обычным пивом.