Леди Янина Блэк

Игра «Найди Основателя» полностью захватила внимание студентов Равекло. Август с Яниной зарылись в архив клуба фехтования: казалось бы, какие бумаги может хранить чисто физический клуб? Ан нет, тут и ведомости о приобретении инвентаря, и докладные на реставрацию зала после особенно жарких дуэлей, в более старых есть выписки с турниров, закупка призов и медалей. Если верить этим бумагам, то клуб менял место своего пребывания минимум трижды, последний раз чуть больше 10 лет назад, когда зал был вдребезги разнесен вследствие групповой дуэли Слизерин-Гриффиндор. Интереснее другое, тренировочные залы клуба никогда не располагались выше первого этажа: либо в подземельях, либо в боковых крыльях замка, но на первом этаже. Причина этому была довольно прозаична — нижние этажи были укреплены ещё Основателями, поэтому зельеварни находились в подземельях: если вдруг и рванет, замок устоит. Найти тот самый первый зал помог случай, а точнее, портрет одного из бывших директоров — Финеаса Найджелуса Блэка. Склочный старик, в очередной раз поссорившись с своими соседями по директорскому кабинету, решил побеседовать с единственным родным человеком в замке — праправнучкой. Янина, к которой прадедушка наведывался регулярно и не меньше раза в месяц, не сильно удивилась, когда, возвращаясь в башню из теплиц с занятия травологии, она услышала скрипучий старческий голос.  — Удели старику пять минут, потомица.  — Конечно, директор Блэк. Можем, мы пройдём в более уединенное место? — улыбнулась предку девочка и махнула рукой однокурсникам, чтобы шли без неё.  — Иди за мной, — поманил за собой старик. Остановился он в пустующей аудитории на третьем этаже на милой картине, изображающей берег моря. — Расскажи-ка мне, как твои дела? Всё тебе доступно? Не обижают ли?  — Всё в порядке, благодарю, — кивнула Янина, простеньким заклинанием смахивая пыль с парты и усаживаясь на столешницу.  — А что за странную деятельность ты со своими друзьями ведешь? Ходишь всё, вынюхиваешь что-то, прям как дядька твой — вот он истинным псом бродячим был. Тоже вечно рыскал везде со своим дружком Поттером, позор семьи.  — Думаю, я могу доверить эту тайну вам, дедушка. Но только если вы поклянетесь никому об этом не говорить.  — Если директор задаст мне прямой вопрос, я буду обязан ответить, но до тех пор обещая хранить вашу тайну, — старик прижал правую руку с зажатой в ней волшебной палочкой к груди.  — Мы нашли портрет Ровены Равенкло, а теперь по её подсказкам пытаемся найти и остальных Основателей.  — Не может быть! Портреты самих Основателей! Это колоссальное открытие! — Финеас возбужденно заходил туда-сюда вдоль рамы, размахивая руками и выкрикивая свои восторги и сожаления о том, что такое великое открытие не сделали во время его директорства. — Ты просто обязана нас познакомить! Беседовать с самими Основателями — это же такая честь.  — Я не против, дедушка, но ты ведь понимаешь, что для начала мне нужно узнать, захочет ли Леди Равенкло принять тебя? — предок мелко закивал и расплылся в счастливой улыбке. — Но, думаю, если ты поможешь нам в поиске остальных Основателей, то они наверняка удостоят тебя беседы.  — Конечно, какая мелочь. Чему могу помочь?  — Дедушка, ты же состоял раньше в клубе дуэлей, верно? — спросила Янина.  — Было дело, веселые годы были, — бывший директор довольно сощурился и огладил бородку.  — Где в твои годы располагался зал для занятий?  — Поначалу в западном крыле на первом этаже, а после одной неприятной истории его перенесли в подземелья.  — Что за история? — заинтересовалась девочка.  — Грязная дуэль. Еще в годы моего детства, до того, как я получил заветное письмо, на старших курсах Хогвартса учились наследники Лестрейнджей и Лонгботтомов, а годом младше невеста Лестрейнджа — Анна, не помню уже из какого рода она была. Удивительно красивая девушка, если бы не жених, за ней бы почти всё мужское население Хогвартса бегало бы. Так вышло, что девушка влюбилась в Лонгботтома, поверь внучка, парень он был не плохой, но кто же устоит, когда на тебя первая красавица школы лезет? Вот и Лонгботтом не устоял. Попортил её, а Лестрейндж взбесился и вызвал на дуэль. Тогда ещё магические дуэли между студентами были разрешены, это уже после этой истории их запретили приказом тогдашнего директора. Дуэль провели по всем правилам, в зале клуба, секундантом Лонгоботтома был его младший брат, а Лестрейнджа — Розье. По итогам победил Лестрейндж, а вот что произошло дальше, так никто и не понял — победитель уже заносил палочку, чтобы покалечить обидчика, когда из толпы ему в спину вылетело что-то тёмное. Лестрейндж погиб на месте, перед смертью выбросив в воздух незаконченное проклятие, щедро сдобренное яростью и злобой. Чары вышли такими мощными, что весь зал оказался проклят, и находится там дольше пяти минут стало невозможно — рискнувшие испытывали на себе весь гнев убитого в спину волшебника. Виновника найти не сумели, под подозрением был младший Лонгботтом, но это недоказуемо. От открытой кровной вражды род Лестрейнджей удержал только прямой запрет Визенгамота в связи с недоказанной виной. Девушку, к слову, нашли потом повешенной, а наследник Лонгботтомов прожил немногим дольше соперника — он оказался в самом фокусе проклятия. Это был первый раз, когда пришлось менять зал, а уже позже залы менялись с завидной регулярностью. А в первом была мощная защита, она очень многое могла вынести.  — Дедушка, а вы не покажете, как туда пройти? — бывший директор кивнул и махнул рукой, предлагая следовать за собой. Дойдя до дверей, запертых мощным заклинанием, Янина огляделась, запоминая место, и, ещё раз пообещав Финеасу спросить у Ровены об аудиенции, поспешила в гостиную. К поискам портретов добавился новый подпункт: найти способ попасть внутрь запертого дуэльного зала и избежать проклятия. Поиски Хельги Хаффлпафф, пожалуй, можно было бы назвать более успешными: Виктуар, воспользовавшись своим членством в клубе Истории, взялся готовить доклад о известных колдомедиках, окончивших Хогвартс. Именно их портреты украшали стены больничного крыла. Используя доклад как прикрытие, Виктуар выбил из мадам Помфри разрешение на нахождение в лазарете. Помощь в опросе портретов оказывал Перси Уизли, третьекурсник-гриффиндорец, иногда занимающийся в гостиной воронов. Никто не посвящал его в подоплеку бесед с портретами, но такая помощь позволила существенно сузить список опрашиваемых. В итоге удалось выделить три подозрительных портрета: вечно спящая пожилая колдунья и две моложавые медиковедьмы, крайне смешливые и любящие поболтать, при этом никогда не покидающие свои картины, но с удовольствием принимающие гостей. В связи с этим встал вопрос: как пробраться в больничное крыло так, чтобы была возможность побеседовать с ними без лишних свидетелей. Рисковать баллами и получением длительной отработки за прогулки после отбоя никто не хотел, а симулянтов мадам Помфри чуяла ещё до того, как те войдут в её вотчину. Вариант заболеть или принять некачественное зелье, чтобы попасть в больничное крыло хотя бы на сутки, пока не рассматривали. К сожалению, поиски способов попасть в Тайную комнату тоже зашли в тупик. Всё, что удалось узнать — это то, что Комнату открывали около полувека назад, и тогда погибла студентка. В трагедии обвинили лесника, а тогда студента Рубеуса Хагрида и его ручного монстра. Изыскания по поводу парселтанга тоже были малоуспешны. Сэм перекопал почти все доступные в Хогвартской библиотеке книги, но информации о змееустах было крайне мало: пара строк в истории Хогвартса о Салазаре и его прямых потомках, упоминание о роде Мракс как последних несущих в себе кровь основателя и жутковатые истории о Тёмном маге Волан-де-Морте, бывшим, конечно же, змееустом, а потому все змееусты по определению тёмные маги. О возможности изучения языка змей, не имея врожденных способностей, нигде не было ни слова. В Хогвартсе были словари тролльего, гоблинского и даже русалочьего языков, а вот змеиного не было. Приближающееся воскресенье было решено отдать на то, чтобы наведаться в гости к Леди Равенкло. Утром, сразу после завтрака, компания первокурсников вместе с Августом Руквудом отправилась на 8 этаж. Ходить вдоль стены выпало Янине. Пожелав вновь встретиться с Ровеной Равенкло, девочка трижды прошла взад-вперёд, пока не появилась та же дверь, что и в прошлый раз. Основательница что-то писала в толстой тетради, но, услышав скрип открывающейся двери, подняла голову от записей и приветливо улыбнулась.  — Здравствуйте, юные господа, рада, что вы нашли время навестить меня. Вы сумели выполнить мою просьбу? — Ровена неспешно обмахивалась приоткрытым на три четверти веером.  — Не до конца, — покачала головой Янина, когда она и её друзья устроились на диванах вокруг портрета. — Мы сумели определить, где находятся портреты остальных Основателей, но у нас нет возможности добраться до них.  — Возможно, я могу помочь? — распахнутый до конца веер шумно рассекал воздух.  — На зал где, как мы предполагаем, находится Гриффиндор, наложено сильное проклятие, по слухам, влияющее на разум и эмоции, также на саму дверь наложены мощные запирающие чары, открыть которые нам пока не под силу. С леди Хаффлпафф мы почти справились, разве что вы, быть может, посоветуете зелье или чары, которые сымитируют неопасную болезнь и несильно повлияют на здоровье. Сложнее всего со спуском в Тайную Комнату: если верить найденной нами информации, войти туда может только наследник, а вход закрыт на пароль на парселтанге, — отчиталась о проделанной работе Блэк.  — Вряд ли я могу помочь вам со взломом запирающих чар, но с защитой разума я могу подсказать, — на низком столике перед креслами появилось три серебряных браслета в виде переплетенных змей. — Это работа Салазара, он сделал их для нас, когда занимался разработкой защиты от вампирской магии. Должно помочь. Зелья советовать вам не стану, за годы, что я провела здесь, наука наверняка ушла далеко вперед. Увы, хоть я и просила Салазара научить меня языку змей, это оказалось невозможным — нужно особое строение голосовых связок, — женщина виновато улыбнулась и чуть пожала плечами. В Выручай-комнате друзья просидели ещё около двух часов, слушая рассказы Основательницы о первых днях Хогвартса. Руквуд и Виктуар, перебивая друг друга, задавали вопросы о причинах, толкнувших на создание замка, и какие чары использовались при строительстве. Когда они решили уходить, Янина подошла к Ровене и спросила разрешение в следующий раз пригласить с собой предка — бывшего директора Хогвартса, ныне существующего в виде портрета.

***

Первый год в Хогвартсе подходил к концу. Янина обеспокоенно вчитывалась в письма бабушки и старательно учила маггловские науки, готовясь к экзаменам в своей школе. Хельга Хаффлпафф была успешна извлечена из больничного крыла в ночь после 14 февраля. Неправильно сваренная амортенция, которой попытались напоить Руквуда, стала той самой причиной, по которой парню пришлось провести в лазарете ночь. Веселая хохотушка Хельга Сметвик не стала юлить, когда вставший ночью с кровати Август задал портрету прямой вопрос и обратился по настоящему имени. Уменьшенный чарами портрет был спрятан в кармане мантии и вынесен наружу на следующее утро. Нарисованные волшебники часто бродили с места на место, потому в Хогвартсе и не было человека, кто бы запоминал, где висела та или иная рама. Ровена была очень рада компании старой подруги и долго рассыпалась в благодарностях. Хельга недовольно морщила нос, разглядывая заваленную бумагами картину Равенкло и, коротко поблагодарив за помощь в переезде, быстрым шагом перешла на картину подруги. Наводить порядок. Финеас Блэк стал частым гостем в Выручай комнате, приходя в гости к Основательницам с обязательным букетом и корзинкой вкусностей с картины-трактира на пятом этаже. В комнату он попадал при помощи открывающей для него дверь Янины. Чары, запирающие первый фехтовальный зал, всё ещё не поддавались напору Руквуда и Сэма, тративших не меньше пяти часов в неделю на распутывание сложнейшей вязи. Но мальчишки обещали взять это препятствие если не к экзаменам, то в следующем году до Рождества точно.