Pantomime

Джон, откупорив уже третью по счету бутылку пива, вольготно расположился на диване, закинув ноги на кофейный столик. Сейчас, разморенный и порядком уставший Джон предпочел забыть, что кто-то ест с этого столика, а он даже не удосужился снять обувь, ведь целый день же мотался по городу. Быть может, причиной этого была не столько усталость, сколько тот факт, что Шерлок без зазрения совести закинул ноги на столик, а объяснить ему, почему не стоит так делать не представлялось возможным, он-то так всегда делал. Скандала с Мэри было не избежать, ей каким-то удивительным образом всегда удавалось подмечать малейший беспорядок, а вдвоем получить по ушам будет не так обидно, вот Джон и решил не отставать от друга, вместе веселее. Да, они с Шерлоком те еще лоботрясы. По телевизору идет QI, Стивен Фрай снова мучает каких-то несчастных, на столе упаковки от курицы Тикка Масала, пустые бутылки из-под пива, и пачка пападама, рассыпанная по столу, соседствует грязным ботинкам. Просто гордость британской нации ни дать, ни взять. Но кроме них двоих в доме ни единой живой души, некому беспокоиться о крошках и бутылках без подставок, оно и к лучшему. Шерлок зевнул. Джон краем глаза наблюдал как мужчина, выгнув спину, потянулся, распрямляя затекшие ноги, так что они свешивались с другого конца столика. Кожа да кости. Вполне предсказуемо его домашний халат на нем висел, а пижамные брюки с футболкой и вовсе казались на несколько размеров больше. Хотя стоило признать, сейчас он был весь такой домашний, а Джон и забыл каково это видеть своего друга без костюма и дорогого пальто. Вообще было трудно понять по чему же Джон скучал больше? По расследованиям? По их сумасшедшим приключениям? Или вот по этим тихим вечерам вместе? А что тогда его раздражает в детективе? Сколько же вопросов, а ответов ноль… - Скучно? – Джон спросил, кивая головой на телевизор. – Можем переключить на что-нибудь поинтереснее, если хочешь. Шерлок, скрестив ноги и закинув руки за голову, откинулся на спинку дивана. - У людей действительно столько свободного места в голове? Или их так сильно заботит асимметрия мошонки и влияние этого явления на греческое искусство? - Это говорит человек, который каталогизировал – сколько там видов табачного пепла в последний раз ты насчитал? Двести сорок три, не так ли? – Джон улыбнулся, Шерлок надулся совсем как ребенок. – У людей есть хобби, знаешь ли. Они одержимы этим и тратят свое свободное время на изучение этого аспекта. Тебе нравилось курить, вот ты и исследовал табачный пепел, хоть это и переходит все грани разумного. - И что, он без ума от яичек? - У каждого свои причуды. Детектив широко улыбнулся. - Ты понимаешь, что он потенциально разрушил в твоей голове все представление о греческих скульптурах? - Правда? И как же? -Теперь ты всегда, даже неосознанно будешь осматривать их гениталии, ища подтверждения словам этого мужчины, - да уж, хорошенькое объяснение. Джон усмехнулся, покачав головой. Вот еще одна причина не ходить в музеи. За прошедшее годы он извинял свое стойкое нежелание посещать этот храм искусства воспоминаниями, связанными с одним мертвым детективом. Погоня за убийцей по темным залам, заполненным древними артефактами, шанс словить пулю, найденное тело убитой молодой женщины, схватка с громилой в планетарии, угроза жизни ребенка – да, тут есть с чего невзлюбить походы в музеи. Пока Шерлок обратил все внимание на телевизор, у Джона появился шанс обдумать, чем ему грозит присутствие детектива в доме. Прошлым вечером возвращение Шерлока означало конец скорби и одиночества. Тогда Джон был счастлив и зол одновременно, он был растерян, и молился, молился, чтобы самое заветное желание претворилось в жизнь, чтобы его лучший друг, человек, о котором он заботился так сильно, что окружающие просто не понимали этого, оказался жив. Это был шанс вернуть свою старую жизнь. А после целого дня ссор и шуточек, опасностей и интриг, покушений на их жизнь и удивительной удачи, ситуация перестала казаться такой уж радужной. Мэри убила бы его, прознай о выстрелах и их прятках под окном, она будет совершенно подавлена, если узнает, какому риску он подвергает свою жизнь, а самое ужасное - это был отнюдь не самый последний раз. Ситуация, в которой он оказался, тяготила Джона, чего уж скрывать, но их с Шерлоком связывало так много всего, что мужчина просто не мог бросить друга в одиночестве разбираться со всем этим хаосом. И ему придется врать своей девушке, как и многим другим, выигрывая для детектива время, чтобы сумел, наконец, пораскинуть своими гениальными мозгами. Он стал наркоманом, зависел от этого человека, и наивно полагал, что прошедшие три года исцелили его от этой зависимости. Дудки! Стоило Шерлоку поманить и Джон сорвался с места, побежал прямо в пасть ко льву, не заботясь о последствиях. Как любой наркоман он рискует потерять все, сорвавшись единожды. Черт побери Майкрофта! Джон еще раз оглядел комнату, пытаясь избавиться от сосущей пустоты, появившейся где-то глубоко внутри. Уже не первый раз за этот вечер его мысли возвращались к настойчивым предупреждениям старшего Холмса. Возвращение Шерлока грозило разрушить с таким трудом налаженную, спокойную, тихую, размеренную жизнь доктора Ватсона. Он воочию видел как своими собственными руками уничтожает все, самого себя, Мэри. Черт. Допив пиво, Джон поставил бутылку на стол к двум пустым своим и одной наполовину полной детектива. Нужно бы еще с кухни принести. Он уже почти встал, когда почувствовал сильную хватку на своем запястье. - Тебе хватит, - Шерлок даже глаз не отвел от экрана, публика покатывалась со смеху, но по выражению лица мужчины было ясно – он ничего смешного не заметил. Джон попытался унять то раздражение, что поднял комментарий детектива, кто-кто, а он прекрасно понимает, когда пора завязывать с выпивкой, но все же сел обратно. На душе было гадко, и стало еще хуже, когда взгляд упал на череп на каминной полке. Кольцо все еще было там, и, Господи помоги ему сделать так, чтобы все это было не зря. Шерлок сверлил его взглядом, забросив дурацкое шоу. Джон попытался не смотреть ему в глаза, он и так все поймет, умный же. Господи, ну почему он вернулся сейчас? Все было так хорошо, еще хоть месяц, неделя, да что там неделя, хотя бы еще один день неведения был бы настоящим блаженством. Нет, все, к чему прикладывает руку Холмс, становится чертовки сложным. - Шерлок… - Позволь мне кое-что объяснить тебе, Джон, - детектив перебил его, лицо бесстрастное, как у той жуткой красной тибетской маски. – Это целиком и полностью мое решение, все это не требует твоего участия. Я прекрасно понимаю, что сейчас происходит, и это никак не повлияет на мои планы. Джон понадеялся, что все это объяснение было лишь прелюдией к чему-то большему, но нет, Шерлок молчал. И это все что он хотел сказать? - Это… замечательно, Шерлок. Правда, но я … - Ты волнуешься за меня. Джон кивнул, сглатывая подступивший к горлу ком. - Не стоит, - Холмс отвернулся к телевизору, вот только картинка на экране его мало интересовала. – Когда ты въехал сюда, я не имел ни малейшего представления сколько времени я проживу здесь и уж на сколько тебя хватит. Но через месяц, я отчего-то посчитал - вообще делать необоснованные выводы мне не свойственно - что проживу здесь с тобой всю свою жизнь. Джон дышал медленно, пытаясь успокоить отчаянно бьющееся сердце. Он был напуган. Слова Шерлока пугали до чертиков, но в тоже время Джон никак не находил в себе сил прервать его. Любопытство, будь оно проклято. Мужчина пытался дышать как можно тише, старался не делать ничего такого, что выдало бы его волнение, вызванного странным желанием Холмса провести с ним всю свою жизнь. Детектив мельком глянул на Ватсона, и снова отвернулся. - Мое решение остаться с тобой до конца не означает, что ты должен оставаться со мной. Это только твое решение, так будет и впредь. Вне зависимости от того, женишься ли ты на Мэри или на любой другой женщине, не важно как далеко ты уедешь, поссоримся мы или нет, эту квартиру я буду всегда считать твоим домом, и тебя по возвращении всегда будет ждать здесь комната, пока мы оба будем живы. Джон поднял брови, стараясь не моргать, на глазах наворачивались слезы, последнее чего он хотел бы в этой ситуации, чтобы кто-то увидел его плачущим. Зубы стучали так сильно, что, выключи они телевизор, только это стук и было бы слышно. Мужчина спрятал лицо в ладонях, губы уже начали предательски дрожать. Это все нервы. Нервы и стресс. Нужно успокоиться и быстро, не хватало еще разрыдаться тут. Ну хорошо, да, это были слезы, да, он собирался заплакать. Но это были слезы не грусти, и уж точно не радости. Джон только, что придумал какую-то новую эмоцию, где-то посередине, от которой на душе становится невыносимо гадко и то же время уютно и тепло. Сумасшествие какое-то, а вечер не сказать, что плохо начинался. - Шерлок, - начал Джон, порядком успокоившийся и уверенный, что голос его не подведет. – Ты …отнимаешь слишком много времени. И, чтобы я ни говорил или делал, ничего не меняется, ты не меняешься. Но у меня есть работа. И у меня есть Мэри. Да, Господи, рано или поздно она захочет детей, и я, раз уж зашла об этом речь, буду совсем не против такого поворота событий. Не то чтобы Я не смогу быть рядом с тобой, просто рядом с тобой будет уже совершенно другой Я. Я не смогу ночи напролет мотаться по Лондону или сломя голову преследовать плохих ребят. Я не смогу бросить Мэри и свою семью, у меня появится много других обязательств. Сейчас моя жизнь вроде как зависит от тех вещей, что мы делаем и раньше делали, но как только мы закончим это дело, все изменится. Я снова стану тем самым парнем, для которого Мэри стоит на первом месте. И я снова стану хорошим работником, который будет исправно ходить на работу и делать все, о чем меня попросит начальство. Раз уж Лестред, миссис Хадсон да и сам я будем в безопасности, а тебе не придется опять бежать из страны, я стану тем человеком, которым и был с тех самых пор, как ты «умер». Я больше не твой «ассистент». Скорее всего наше общение сведется к редким встречам и электронной переписке. Я буду жить своей нормальной жизнью, в которой не будет места твоим … сумасшедшим приключениям. Шерлок кивнул, сдвигаясь в угол дивана. Теперь он сидел прижав к груди худые коленки, будто бы маленький ребенок, наивно полагающий, что так, все страшилки большого мира не доберутся до него. - Ты волен в своих решениях, Джон. На мои они никак не влияют. Ватсон криво улыбнулся, покачав головой. - Ты всегда будешь ждать меня, так ведь? Здесь. Просто ждать, что я вернусь, будто бы ничего и случилось, как сейчас, - Джон обвел рукой гостиную: они вдвоем, уставшие, после ночных приключений просто сидели в тишине, им было комфортно и хорошо. – Что если я приду? Что если я не вернусь? Тогда как? - Твоя комната будет пустовать. - Шерлок, у тебя ведь могут быть и другие друзья! – он не собирался кричать, но вся эта ситуация была уж слишком нереальной. Может, он спит? Все это лишь продукт воображения уставшего мозга? – У тебя могут быть другие ассистенты, соседи, ты можешь знакомиться с кем угодно! Я не единственный человек на этой планете, кому ты будешь не безразличен! Лицо детектива перекосилось на одно единственное мгновение, а потом вновь стало каменной маской. Он только покрепче обхватил свои колени, совсем уж превращаясь в тугую пружину. Черт! Черт, черт! Ну кто его за язык-то тянул. Ну конечно, Майкрофт откровенно высмеивал идею наличия друзей у своего брата еще со школьной скамьи, Себастьян упоминал как все его сокурсники ненавидели Шерлока в университете. Скотланд-Ярд в полном составе не отзывались о детективе иначе как о психопате и уроде, Джон сам слышал и не раз. Майкрофт вмешивался лишь потому, что сомневался в душевном здоровье младшего брата, и считал что несет ответственность за такого вот непутевого родственника. Молли его жалела, тешила себя надеждой, что сможет исправить детектива, перевоспитать его. Лестред мирился с его недостатками, лишь потому, что видел пользу от участия Шерлока в расследованиях. У Ирэн были какие-то чувства к Холмсу, но совершенно точно не уважение, вообще с этой женщиной все было слишком сложно и неопределенно. Никто, ни один из тех, с кем контактировал Шерлок, не принял его таким какой он есть, не оскорбляя прямо в лицо или за глаза. Только один человек за всю жизнь детектива заботился о нем просто так, потому что он был. Только один. - Ты исключение из правил, которое их подтверждает, Джон, - Шерлок догадался о чем сейчас думал Ватсон, не удивительно, у него же наверняка на лице все написано. – Я не буду несчастен. И это не будет таким уж горьким ожиданием, как ты себе это рисуешь. Я всю эту ситуацию вижу в довольно-таки оптимистическом свете, правда. - Я не хочу для тебя такого. Не хочу, чтобы ты был одинок. Не потому, что считаю тебя неспособным к самостоятельной жизни, или считаю, что ты не переживешь одиночества. Я знаю, что бы ты ни говорил, и, как бы убедительно это не звучало, тебе не все равно, тебя заботит мнение окружающих людей. Ты положишь свою жизнь, но докажешь всему этому чертовому миру, что он ошибался, и есть такой человек, для которого ты важен. Джон едва закончил предложение, как уже пожалел о последних сказанных словах. У Шерлока дернулась щека, сжав зубы, он нахмурился, глаза потемнели, такой откровенной неприязни в этих глазах Джон не видел уже давно. Он его разозлил, похоже очень сильно. О продолжении разговора можно забыть, детектив полностью закрылся, сейчас с ним разговаривать все равно что пытаться войти в запертую дверь. Вообще то, что Шерлок пустился в откровения, доверился ему и раскрыл пусть маленькую толику того, что у него было на сердце – было делом необычайным. Такое происходило отнюдь не часто. Но все сказанное можно обдумать и потом, сейчас нужно попытаться успокоить детектива. Шерлок еще раз взглянул на него, такими глазами он обычно смотрел на преступников, совершивших нечто такое, что даже по его меркам выходило за рамки «нормального человеческого поведения». Детектив что-то просчитывал в голове, искал какой-то ответ, и похоже он его нашел. Выражение гнева на лице сменилось совершенно иррациональным выражением уязвимости и обреченности. Это-то и напугало Джона больше всего. - Как я уже сказал, Джон, - такой усталости в голосе детектива Ватсон еще никогда не слышал. – Это мое решение и только мое, мне не нужно ни твоего одобрения, ни благословения. Джон сглотнул, стиснув кулаки. - Я не могу взвалить на себя ответственность быть твоим единственным другом. Просто не могу. - Как же нам обоим несказанно повезло, что я все же не вхожу в сферу твоей ответственности, - Шерлок, встав с дивана, направился к двери, попутно положив конец дискуссии относительно «ног на кофейном» столике, тем что он прошелся прямо по нему ответило на все вопросы. Уже у самой двери он напоследок поинтересовался: - Будет лучше, если я уйду? Мы вернулись бы к общению Джона и Джеймса, у них это лучше получалось, чем у нас теперь… - Нет! – такая кощунственная мысль в голове у Джона не укладывалась. – Нет. Не нужно уходить…Никуда не уходи.. мы вернем твою жизнь и точка. Шерлок улыбнулся, так и не обернувшись к Джону, просто пожал плечами и двинулся к двери. - Шерлок? Он остановился, но все равно не обернулся. Джон глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Этот вопрос целый день мучил его, он просто витал в воздухе, нужно только найти сил и задать его. - Почему Джеймс? Почему его имя? Он причина всему случившемуся. Почему ты взял себе его имя, когда мог выбрать любое? Холмс вздрогнул, от неожиданности все же посмотрев на замершего на диване Джона. - А ты знаешь, что «Хэмиш» шотландский вариант имени «Джеймс»? И, молча, вышел из комнаты.