Билл, который живёт на крыше

— Это всего на один вечер! — взмолилась Мейбл. — Честное слово! Диппер устало возвёл взгляд к потолку. Его сестра в своей влюбчивости была личностью более чем исключительной. Она меняла объекты своего воздыхания, как перчатки, — в большинстве случаев эти самые объекты даже не успевали понять, какое счастье едва не свалилось им на головы. Но, между тем, Мейбл была разборчива. Мало-помалу она научилась разделять разум и чувства, и если сегодня ей захотелось устроить со своим парнем настоящее свидание — да еще и в самой Хижине Тайн! — значит, случай действительно был особенным. — Так ведь декабрь на улице! — сделал Диппер тщетную попытку возмутиться. — Мне некуда идти, а там холодно, просто жуть! Ладно, ты выгнала из дома прадядь, но меня-то за что? — Ты его отпугнёшь, — жалобно сказала Мейбл. — Как и всех остальных. Диппер попытался изобразить искреннее негодование. Судя по тому, что умоляющее выражение из глаз сестры пропало окончательно, вышло у него так себе. — И когда это я кого-то отпугивал? — Как насчёт Фрэнка? — Мейбл скрестила руки на груди и с торжествующим видом откинулась на спинку стула. — Он до сих пор отказывается со мной здороваться, а на биологии отсаживается на другой ряд. А всё потому, что кое-кто, обещавший оставаться в своей комнате, заявился на кухню, окинул моего парня скептическим взглядом и заявил, цитирую: «Нет, сестрёнка, такие уши одобрить решительно невозможно». — Но ведь они были огромными! — настала очередь Диппера защищаться. — Серьёзно, ты их вообще видела? На таких ушах можно летать, как на дельтаплане. Ими можно убивать людей. Да им бы даже Стэн позавидовал! — Какая разница? К чёрту уши. Он был очень хорошим! Добрым, заботливым. Он работал волонтёром в приюте для животных, — Мейбл обиженно закусила губу. Диппер вздохнул. Ему не хотелось рассказывать сестре о том, что не далее как за сутки до того злополучного свидания он лично видел, как Фрэнк пытался позвать на кофе девушку с их потока. Девушка, завороженная гигантскими ушами, отказалась, но факт оставался фактом. В тот вечер он спустился на кухню специально. Просто потому, что не собирался допускать присутствия лживого ублюдка Фрэнка в непосредственной близости от сестры. — Ладно, — твёрдо сказал он. — Я согласен. Просто пообещай мне, что не будешь делать глупостей. — Ох, Бро-Бро… — Пообещай. Мейбл сиятельно улыбнулась, кивнула и, разразившись бурным потоком благодарностей, бросилась ему на шею. Диппер с удовольствием обнял её в ответ.

***

К пяти часам вечера — приятель Мейбл собирался прийти в шесть — Диппер был абсолютно готов. Он стоял в своей комнате, тепло одетый на случай, если в месте, где живёт Сайфер, нет никакого подобия отопления. В руках у него был пакет с термосом, полным горячего какао, и плотно завёрнутым яблочным пирогом. Пирог являлся платой от Мейбл за его уход из дома, и заодно — взяткой Биллу, чтобы тот не сердился, когда Диппер без приглашения заявится к нему в гости. Выход на крышу находился в коридоре. Диппер заранее забрал ключи из ящика в прихожей, и потому без малейших сомнений, заперев перед этим окно, чтобы не выстудить комнату, вышел из спальни. Выбраться на крышу по выдвижной лесенке с пирогом в руках оказалось не так просто. Когда Диппер, наконец, поднялся наверх и высунул голову наружу, пытаясь оглядеться по сторонам, он уже порядком выдохся. Теперь оставалось самое сложное. Крыша, покатая и заледеневшая, не слишком-то подходила для вечерних прогулок. Свисающая под острым углом, она больше смахивала на крутую горку — достаточно опасную, чтобы по завершению головокружительного спуска радостно сломать себе шею. Тем не менее, Диппер твёрдо решил осуществить задуманное. Он уже думал об этом и давно понял, что, если Билл не врал насчёт местоположения своего жилища, то его дом находился где-то за громоздкой вывеской для туристов. Дипперу показалось, что он в самом деле смог уловить в этой области едва заметное магическое мерцание. Он всё еще не представлял, как добраться до вывески по скользкому крутому спуску, но решительности ему было не занимать. Как можно аккуратнее, зацепившись подошвами ботинок за выступы тонкой ледяной корки, Диппер выбрался наружу и плотно закрыл за собой выход в дом. Он попытался прикинуть расстояние. До вывесок его отделяло около пятнадцати шагов. Где-то после десяти падать было бы уже не так страшно — он бы всё равно не свалился с крыши, а лишь скатился бы до своей основной цели. Шагать, стоя в полный рост, было бессмысленно. На ногах удержался бы разве что самый умелый каскадёр, а Дипперу с его врождённой неловкостью не стоило и пытаться. Он присел, слегка откинулся на спину и уцепился за лёд голыми ладонями. Руки немедленно обожгло холодом, и его ломаная поза со стороны выглядела, наверное, донельзя глупо, но это было его единственной реальной возможностью. Диппер попробовал двигаться — ползком. Получалось медленно и неудобно, руки немедленно свело ледяной судорогой, но, чёрт, у него получалось! Таким образом Диппер преодолел почти половину пути. Оставалось только надеяться, что Билл не увидит его в этом нелепом положении. Когда Диппер всё-таки полетел вниз, до края вывески оставалась какая-то пара метров. Он не успел даже вскрикнуть — просто нога, пытающаяся уместить подошву на относительно надёжное место, вдруг сорвалась, и он заскользил, как по настоящей ледяной горке. Надежды смягчить падение горой мягкого снега разбивались о жестокую реальность. Днём ранее Диппер собственноручно помогал Зусу очищать завалы снега вокруг дома. Видимо, зря. Он и сам не понял, как так получилось, что падение у самого края крыши вдруг остановилось, а чьи-то руки, сгрёбшие его за шиворот, резко рванули вверх. — Знаешь, Сосновое Деревце: из всех способов самоубийства, которые мне доводилось видеть, а их, поверь, было немало, — подчёркнуто ледяным тоном сказал Билл ему на ухо, — этот — самый тупой. Диппер, с трудом переводя дух, выдохнул и посмотрел себе под ноги. Оказалось, что они с Биллом парили в воздухе примерно в метре от поверхности крыши. Стиснув зубы, Диппер как можно крепче обвил руками шею Сайфера. — Ты спас мне жизнь, — приглушённо, всё еще донельзя удивлённый этим фактом, ответил он. — Ну, как минимум спас мои ноги от множественных переломов. Спасибо. — Глупый ребёнок, — с неожиданной злобой огрызнулся Сайфер, — ты понимаешь, что меня могло не оказаться рядом? — Понимаю. — Ты мог умереть! — Да. Билл уставился на него с абсолютно убийственным выражением во взгляде. И вдруг, не успев ответить, оглушительно чихнул. Инерция чиха швырнула его с Диппером вверх — несильно, но вполне ощутимо, и Диппер едва не выронил пакет с пирогом и термосом. — Так, с меня хватит, — пробормотал он и для верности ткнулся Биллу лицом в открытую шею. — Давай уже домой, а? — И, судя по тому, что ты отправился сворачивать себе шею на заледеневшей крыше, — Сайфер недовольно скривился, — под домом ты подразумеваешь моё жилище? Диппер кивнул. — Мейбл попросила уйти из Хижины. На весь вечер. Но мне некуда было идти, а мы не виделись целых три дня, и я подумал… Он снова взглянул на Билла. Теперь уже внимательнее, и только тогда понял, что с Биллом что-то не так. Сайфер выглядел нездоровым. Из него как будто разом выкачали все силы — лицо побледнело и осунулось, волосы неряшливо спутались, под глазами пролегли тёмные круги, а кончик носа заметно покраснел. — Погоди, — настороженно сказал Диппер, — ты же не заболел? Ответом ему был тяжёлый взгляд. Билл зашёлся кашлем — их снова тряхнуло в воздухе, — и, наконец, кивнул. — Я — самый тяжёлый больной в мире, — мрачно буркнул он. — У меня ужасная простуда. Озноб. Температура, наверное, градусов шестьдесят, никак не меньше. — Но как ты мог заболеть? — всё еще отказывался понимать Диппер. — Ты ведь даже не человек! В смысле, тебе не кажется, что это самую малость… — Это всё мясной мешок, — объяснил Сайфер, — можно быть хоть трижды могущественным демоном, но пока я торчу в этом теле, истинная сущность не имеет никакого значения. Неожиданно он прервался, чтобы чихнуть снова. И еще раз. И еще. — Будь здоров, — севшим голосом сказал Диппер. — Либо ты сейчас опустишь меня на твёрдую землю, либо я до конца своих дней останусь заикой. Билла не пришлось просить дважды. Спустя минуту они уже стояли в узком промежутке между вывесками «Mystery» и «Shack», и Диппер удивлённо рассматривал пустое пространство перед собой. — Думаю, я надеялся на какое-то подобие комнаты, — озадаченно признался он. — Билл, это… странно. Билл в ответ только чихнул и позерским жестом щёлкнул пальцами. В воздухе тут же появилась стена. Вслед за стеной — крошечный дом. Самый настоящий дом с жёлтыми ставнями и даже крыльцом из двух низких ступеней. Дом на доме. Диппер едва сдержал приступ хохота и подумал, что, по крайней мере, Сайфер ему не соврал — на двери действительно висела табличка: «Билл, который живёт на крыше». — Чтоб ты знал, — хмуро сказал Билл, открывая ему дверь, — я всё еще на тебя сержусь. Диппер зашёл в дом, с удивлением отмечая, что тот, несмотря на крохотные размеры, вполне успешно уместил в себе широкую двуспальную кровать, стол и три стула и даже книжный шкаф. Внутри было не так холодно, как на улице, но из небольшого распахнутого окошка комнату продувал пронизывающий декабрьский ветер, и она казалась необжитой и неуютной. Под потолком, сильно скошенным, светила лампочка в ярко-жёлтом пирамидальном абажуре. Билл за спиной Диппера с утомлённым стоном рухнул на кровать, и Диппер весело поинтересовался: — А где же твоя тысяча паровых машин? Сайфер недовольно буркнул что-то в подушку, и в этом бормотании Пайнс не без труда разобрал слово «ремонт». — Ясно, — сказал он, — а тысяча картин? На этот раз Билл не стал даже отвечать. Он молча махнул рукой в противоположный угол и снова зашёлся сухим болезненным кашлем. Диппер послушно прошёл к указанному месту. Само собой, никакой тысячи картин там не было. Ни с петухами, ни вообще с чем-либо. Его вниманию предстала только одна: почти чистый альбомный лист, в левом нижнем углу которого сиротливо синела крошечная ёлочка — символ с его собственной кепки. — Картина называется: «Тупой придурок», — ядовито сообщил Сайфер. Диппер почувствовал себя донельзя растерянным. Не столько даже по поводу неожиданной картины, сколько из-за раздражённых интонаций в голосе Билла. Сайфер что, действительно на него рассердился? С одной стороны, это было ужасно непривычно и странно. Но ведь Билл злился не потому, что Диппер пришёл без приглашения, а потому, что подвергал себя серьёзному риску. Значит, Сайфер переживал за него. По-настоящему. Вот это да, подумал Пайнс и с трудом удержался от широкой и очень довольной улыбки. — Слушай, — он неуверенно опустился на колени перед кроватью Билла. — Прости меня. Не злись, ага? Знаю, я сглупил. Мне жаль. Я просто хотел с тобой повидаться, вот и всё. Сайфер в ответ сварливо фыркнул и натянул одеяло по самый нос. — Ну, и что теперь? Повидался? Доволен? — Нет, — честно признался Диппер, — выглядишь паршиво. Я могу помочь? У нас в аптечке точно были жаропонижающие средства. Если хочешь, я вернусь домой и заберу… Продолжая говорить, он опустил ладонь Биллу на лоб. И тут же встревоженно прикусил губу — кожа Сайфера пылала. Судя по всему, температура у него была под сорок градусов, и удивительно, как он вообще находил в себе силы передвигаться и организовывать спасательные мероприятия. — Спокойствие, только спокойствие! Никаких лекарств, — Сайфер повернулся на бок и оказался с Диппером лицом к лицу. — Я — не только самый тяжело больной человек, но еще и лучший в мире врач. Я исцеляю сам себя. Просто это происходит не так быстро, как хотелось бы. — Интересно, почему, — мрачно сказал Диппер. — Может, во время простуды всё-таки не нужно было лежать под сквозняком и разгуливать в одной футболке? Билл удивлённо моргнул и собирался было возразить, но Пайнс уже поднялся на ноги. Он постарался развить бурную деятельность. Вскоре окошко было плотно закрыто и обложено каким-то тряпьём по продуваемым краям. Шарф Диппера переместился на шею Билла, и тот немедленно принялся жаловаться на то, что шерстяная ткань неприятно колет кожу. В качестве компенсации за доставленные неудобства Сайфер получил кусок пирога и кружку горячего какао и, судя по всему, немного присмирел. Напоследок Диппер, подумав немного, отдал Биллу свой тёплый свитер. Теперь под курткой у него осталась одна футболка, и находиться в ней посреди неотапливаемой комнаты было зябко. — Так и будешь стоять столбом, Сосенка? — обманчиво ласково спросил Сайфер, заканчивая с третьим по счёту куском пирога. Диппер немного воспрянул духом. Билл снова использовал его дурацкое прозвище — это было хорошим знаком. Ну, определённо лучшим знаком, нежели то, что следом Сайфер приподнял край своего одеяла и приглашающе кивнул на пустую половину кровати. — Замёрзнешь, — сказал Билл, — и заболеешь. А я, чтоб ты знал, бегать за тобой с пирогами и шарфом не собираюсь. Ну, разве что немного. Совсем чуть-чуть. Не питай иллюзий на мой счёт, Сосновое Деревце. Моих сентиментальных порывов хватает разве что на то, чтобы не позволить тебе сломать шею. И случается со мной такое в лучшем случае раз в год. — Очаровательно, — хмыкнул Диппер, но послушно сделал шаг по направлению к постели, — и всё равно я не хочу тебе мешать. Ты болен, Билл. Тебе нужен покой. — Предпочитаю сам решать, что именно мне нужно, — спокойно отозвался Сайфер. — Так что хватит пререкаться, Сосенка, и иди сюда. Либо ты сам, либо придётся тащить тебя силком. Поверь, тебе не понравится. Наверное. Это «Наверное» он произнёс, осклабившись, и у Диппера невольно сбилось дыхание. Он кивнул, стянул с себя кроссовки и скользнул к подвинувшемуся Биллу под одеяло. Тот немедленно обнял его, прижимая к себе. Жар его тела обжигал даже через одежду, и спустя уже минуту их ужасно смущающих объятий Диппер, не удержавшись, вывернулся и стянул с плеч куртку. После этого прижался к Биллу снова — на этот раз теснее и крепче. — Хорошо, что ты пришёл, — сонно заметил Билл, закидывая ногу ему на бедро и щекоча дыханием открытую шею. — Тут было дьявольски скучно. — Имей в виду: если я заражусь и слягу в постель, тебе тоже придётся приходить ко мне в гости. Диппер услышал, как Билл борется с очередным приступом кашля, и, сочувственно вздохнув, на ощупь отыскал и легко сжал в пальцах его ладонь. — Ты не заболеешь, — пообещал Сайфер комично осипшим голосом. — Лучший доктор на свете будет усиленно тебя лечить. — Эй, а кто еще минуту назад говорил о сентиментальных порывах, и… Билл прервал его поцелуем в шею. Его губы, прижавшись к коже под мочкой уха, скользнули ниже, к перекату плеча, к заострённым ключицам под тонкой футболкой, и Диппер, чувствуя, как моментально возбуждается от этого незамысловатого контакта, едва сдержал тихий стон. — Мало ли, что я говорил, парень, — ухмыльнулся Сайфер. — Ты же у нас смышлёный мальчик, так сделай одолжение — не будь таким дураком. — Между прочим, мне понравилась твоя картина, — не удержался всё еще заведённый и тяжело дышащий Диппер. — Как по мне, она в сотню раз лучше и петухов, и паровых машин. Он надеялся, что это замечание смутит Сайфера. Но Билл, даже болеющий, очевидно, не принадлежал к категории тех, кого можно было легко вывести из себя. Билл сжал пальцы на его бедре, коснулся горячим ртом ушной раковины и неспешно, будто навскидку, провёл языком вдоль уха. Диппер зажмурился и крупно вздрогнул, а Сайфер лишь накрыл его губы ладонью и тихо, не скрывая насмешки, шепнул: — Спокойствие, только спокойствие. Будь тише, Сосновое Деревце. Расслабься и постарайся заснуть. Он снова щёлкнул пальцами — через опущенные веки можно было различить пляшущие пятна лазурного пламени, — и Диппер, слабо улыбнувшись напоследок, действительно провалился в уютный и тёплый сон.