Частная жизнь в Верхнем городе

Хоук решил начать с самого простого. Почти на рассвете второго дня после разговора со старшим Тревельяном, осторожно, чтобы не побеспокоить спящую Розалин, он вывернулся из-под одеяла, наскоро ухватил на кухне пару вчерашних пирожков — новая повариха пекла их помногу, — и вышел в утреннюю морось. Было еще изрядно рано, и Верхний город, по обычной для знати привычке уснувший глубоко за полночь, еще не проснулся. С тяжелого неба сыпался мелкий дождь — такой если заряжал, то не прекращался по несколько дней. В начале жнивня солнечные дни в Кирволле начинали перемежаться вот с такими, мрачными и белесыми, и чем ближе шло дело к зиме — тем больше на город выливалось воды. Выходить в такую рань из дому не хотелось вовсе, но Хоук знал, что у Авелин всегда есть немного времени после первого развода стражи. И он искренне надеялся урвать у монны капитана несколько драгоценных минут, почему-то совершенно не сомневаясь в том, что график Авелин, несмотря на прошедшие годы, остался прежним. В казармах царило обычное оживление. Хоук с готовностью раскланялся с несколькими стражниками, которых знал еще с того времени, как подбирал у Авелин разные сомнительные задания. По коридору, широко зевая, протопал Донник, мокрый и недовольный — ночью дождь, видимо, был сильнее. Он нехотя отсалютовал Хоуку и, бегло ознакомившись со свежим графиком дежурств, пошел к выходу. — А я вот решил заскочить, — радостно объявил Хоук, вламываясь в кабинет Авелин. Та подняла глаза от многостраничного отчета и кивнула. — Рада тебя видеть, Хоук. Что-то случилось? Хоук, не дожидаясь приглашения, уселся напротив нее и потянулся. — Почему сразу “случилось”, Авелин? Ты, конечно же, не веришь тому, что старый друг попросту хочет прямо с утра навестить давнюю подругу? Авелин хмыкнула и коротко ответила: — Нет. Хоук картинно вздохнул, и Авелин продолжила, одним глазом посматривая в бумаги: — Сколько раз ты вот так приходил ко мне, а потом выяснялось, что ты по уши вляпался? — А сколько раз я просто забегал поздороваться, а выяснялось, что вляпалась ты? — парировал Хоук. — Туше, — усмехнулась капитан. — Ну, ты меня навестил с утра, что дальше? Может, перестанешь изображать визит вежливости и перейдешь к делу? Если хочешь поработать на благо любимого города, то сейчас все относительно тихо. Я, конечно, могу иметь тебя в виду на случай чего необычного, но… — Но? — лениво поинтересовался Хоук, мысленно подбирая слова, чтобы все же спросить о том, что его на самом деле занимало. — Нет ничего необычного, — ответила Авелин. — Все необычное закончилось тогда, когда ты сбежал из города. Хотя… немного необычного было и после, но как только город покинули храмовники, которых подкосил красный лириум, закончилось и это. — А потом вы вычистили Казематы от заразы, и все стало окончательно неинтересным? — будто бы невзначай спросил Хоук, стараясь ничем не выдать свою радость от такого удачного поворота разговора. — Остались только воришки на рынке да незаконная торговля в Клоаке? — Если бы только мы все вычистили, Хоук… — вздохнула Авелин. — Солдаты Инквизиции, конечно, здорово помогли, но мы сделали лишь самое необходимое. Изнутри Казематов уже, наверное, все заросло этой дрянью. Мы убрали только то, что касалось воды и воздуха. — Странно, — хмыкнул Хоук. — Если я правильно помню, красному лириуму нужно живое тело, чтобы расти. За исключением природных месторождений, конечно. На чем он может расти внутри Казематов? — Не знаю, — покачала головой Авелин. — Мы просто закрыли все снаружи на много замков. Может, там ничего и нет. Может, и есть. Проверять желающих, знаешь ли, немного. Было проще убрать открытые кристаллы и запереть ворота навсегда. — А где все то, что вывезли? — осторожно спросил Хоук и обратился в слух. — В старой каменоломне в горах, — ответила Авелин. — Увезли все туда и забросали камнями, надеясь, что никто не найдет. — И что, место охраняется? — не слишком воодушевленно уточнил Хоук, пытаясь вспомнить все заброшенные каменоломни, расположение которых знал. — Нет, — вздохнула Авелин. — Никто не желает находиться рядом. Стражники, которые помогали вывозить лириум, поголовно потом отсутствовали на службе по несколько дней. Жаловались на боль в голове, слабость и тошноту. Так что мы надеемся только на волю Создателя, что никому не придет в голову ворошить могильник. А почему ты спрашиваешь? — Насмотрелся я на эту дрянь в Орлее и Ферелдене, Авелин, — вздохнул Хоук. — А потому чем дальше от города окажется все то, что вы наковыряли в Казематах, тем лучше. — Это у Безводного хребта, — наконец, произнесла Авелин, и Хоук внутренне возликовал. — Достаточно далеко, на мой взгляд. — Да уж, — кивнул Хоук, мысленно прикинув расположение, — дня два пути по отвратной дороге под камнепадами. Точно никому и не придет в голову туда тащиться. “Кроме меня”, — про себя добавил он, а вслух произнес: — И как тебе работается с Варриком в роли Наместника? Авелин подперла щеку кулаком и посмотрела куда-то в стену. — Варрик много делает для города, — сказала она, помолчав с полминуты. — На его деньги отстроили пусть и скромную, но церковь. То, что порт работает хотя бы как-то — тоже его заслуга. Но… ты знаешь, власть меняет даже таких, как Варрик. — Я не заметил, — пожал плечами Хоук. — Когда мы с ним и Рози ехали через Ферелден, он был обычным таким Варриком — шутил, пошлил, пил эль и храпел в палатке, как простуженный друффало. Авелин поднялась со стула и, отойдя к окну, прислонилась к откосу виском. — Ну а потом, в городе? Тебе ничего не показалось? — Только то, что у него очень мало времени, — ответил Хоук. — Тем не менее, он даже взялся вызволить обратно те сбережения, которые я когда-то по его наущению вложил в какую-то копилку Торговой Гильдии. Оказалось, что отдать деньги в гномий депозитарий проще, чем их оттуда вытащить. Но он обещал этим заняться. — Могу поспорить, что он даже не брался за это дело, — грустно сказала Авелин. — Так что, тебе и впрямь нужна работа? Ты поэтому пришел? — Ну… — замялся Хоук. — Пока что мне хватает того, что удалось выцарапать из тайника в особняке. Но скоро эти деньги закончатся, а братец Розалин уже попрекает меня тем, что я не могу выдать его сестренке на шпильки. Так что если у тебя будет, чем меня занять — я готов. Авелин улыбнулась и, подойдя ближе, шутливо растрепала волосы у Хоука на макушке. — Так бы сразу и сказал. Но мужчине же стыдно признаться, что он сидит без гроша, верно? — Да, — поспешил согласиться Хоук. — Вроде того. — Впрочем, если хочешь, можешь спросить у Донника, — задумалась Авелин. — У него, как всегда, самые сложные дежурства. Но он не каждый раз говорит, как дело во вверенных ему районах обстоит на самом деле, просто сообщает о результатах, если что-то случается. Может, он подкинет тебе работу? Хоук открыл рот, готовясь согласиться навестить приятеля, когда тот проспится после ночной смены, но в дверь постучали, а после — в щель просунулась физиономия одного из стражников: — Монна капитан, вам письмо! Хоук с удивлением увидел, как Авелин выхватила из рук подчиненного конверт и густо покраснела, едва ли не сливаясь цветом со своим нашейным платком. — Надеюсь, ответа не ждут? — спросила она. — Н-нет, — озадаченно пожал плечами стражник. — Посыльный сразу ушел. — Хорошо, — с видимым облегчением выдавила Авелин и махнула рукой: — Вы свободны, стражник. Благодарю. — И что там? — бесцеремонно осведомился Хоук, с интересом пронаблюдав, как Авелин, будто забыв о его присутствии, порвала конверт и начала читать написанное на сложенном вдвое листке. — Отчет, — почти твердо ответила она. — О… делах в порту. — Его писал кто-то, кого Изабелла учила цветисто выражаться? — почти рассмеялся Хоук, но сдержался, глядя, как лицо Авелин постепенно становится из смущенно-красного сердито-красным. Как ни странно, эти два оттенка вполне ощутимо отличались. — Хоук, если у тебя больше нет ко мне дел, ты тоже можешь идти, — парировала Авелин. — Мне нужно работать. — Ладно, — махнул рукой Хоук. — Зови, если что. — Угу, — кивнула Авелин, снова углубляясь в письмо. Хоук вышел в коридор и едва сдержал возглас радости. Кажется, все складывалось вполне удачно. Но одна-единственная предательская мыслишка тут же свела на “нет” весь восторг от удачной беседы. — Теперь надо придумать историю для Розалин, — пробормотал Хоук, сбегая по лестнице к дверям Крепости Наместника. — И притом такую, которая объяснит необходимость и мне, и Максвеллу уехать почти на неделю. Можно, конечно, было бы попросить Варрика сочинить такое, но его время нынче дорого. Ладно… в конце концов, ее может придумать и Максвелл. Дорога лежала в порт. Там с нетерпением ждали новостей. *** “Монна Авелин! Искренне надеюсь найти вас в добром здравии и расположении духа, а также надеюсь на то, что это дождливое утро приносит вам больше приятных моментов, чем мне. Смею отметить, я несказанно рад тому, что, как вы пишете, мой дар пришелся вам по душе, а еще больше — воодушевлен тем, что его ценность оказалась настолько велика, что смогла спасти от неминуемого финансового краха целый город. Признаться, не думал, что дела в Киркволле идут настолько плохо, что даже оствикский жемчуг может считаться “достойным вкладом” в его благосостояние. Тем не менее, я хочу попросить прощения за то, что мой скромный подарок оказался настолько для вас бесполезным, что вы нашли для него только такое применение. Беру на себя смелость поразмыслить о том, чем порадовать лично вас, а не казну славного города Киркволла. Искренне ваш, Максвелл Аруэлл Тревельян”.