Частная жизнь в Верхнем городе

~ В кафе Д’Ор, самом роскошном заведении города, снова открывшемся в центре почти полностью восстановленного после взрыва Церкви орлесианского квартала, не было принято удивляться причудам богатых гостей. Невозмутимый официант в белоснежных перчатках с вежливой улыбкой нарезал на кусочки бифштекс в тарелке Розалин, а Максвелл, покачиваясь на стуле подобно непослушному ребенку, поглядывал на сестру с лукавой улыбкой. — Если что-то понадобится, монна Инквизитор, я к вашим услугам, — наконец, закончив, произнес официант. Розалин благодарно кивнула и, когда слуга отошел, спросила, чуть склонив к плечу голову: — Я не сомневалась, Макс, что в любом захолустье ты найдешь, где заиметь выгоду, но почему ты зовешь с собой именно Гаррета? Почему бы не взять в сопровождение кого-нибудь из твоих головорезов? Тревельян, внимательно посмотрев на сестру, серьезно ответил: — Ты, как водится, слишком все упрощаешь. Причем тут “мои головорезы”? Дело щекотливое, Роза, а предмет, который мне нужно добыть — очень и очень дорогой. Не хочу, чтобы в эту историю совали нос посторонние. — Ты опять поменял телохранителей? — хмыкнула Розалин. — Да, — подтвердил Максвелл невозмутимо. — Предыдущая партия уже слишком много узнала о моих делах, перемещениях и… — ...кроме того, любимые сорта бренди, адреса любовниц и то, где именно на корабле ты хранишь страшно секретные документы, — передразнивая интонации брата, произнесла Роза, а сидевший у противоположной стороны застеленного хрустящей белоснежной скатертью стола Хоук не выдержал и прыснул. — Телохранители не держатся у Макса больше трех-четырех месяцев, Гаррет, — повернулась к нему Рози. — Потом он их меняет. Потом опять и опять. Как ни встречаю своего брата, у него всегда новые охранники. — А о том, куда деваются предыдущие, не знает уже никто? — с невинным видом осведомился Хоук, не без наслаждения наблюдая за тем, как старший Тревельян злобно заскрипел зубами. — Но, Максвелл, ведь приличные аристократы наоборот держат возле себя вернейших помощников по множеству лет? Хорошо, наверное, иметь под рукой кого-то, кто точно знает, сколько сахару сыпать в твой чай. — Я — не просто “приличный аристократ”, Хоук, — процедил Максвелл. — Я — глава влиятельнейшей в Оствике торговой компании. И мои секреты иной раз стоят того, чтобы с недельку потерпеть тупость свеженанятой стражи. А что до верных помощников, то они у меня, безусловно, есть. Да, они многое знают обо мне — в том числе и то, что я очень многое знаю о них. Максвелл усмехнулся и несколько раз стукнул пальцем по рукояти столового ножа. Хоук поморщился и опустил взгляд в тарелку, а Розалин недовольно покачала головой. — Ты выставляешь себя и нашу семью какой-то шайкой разбойников, Макс, — тихо сказала она. Максвелл промолчал, загадочно улыбаясь, а Розалин, вздохнув, вернулась к изначальной теме разговора: — Итак, ты все-таки не дал мне ни одного разумного объяснения, почему ты тащишь с собой Гаррета? — Он — маг, — уверенно ответил Максвелл. — Штука, которую мне заказали — какой-то магический артефакт. И мне нужно быть уверенным, что тот тип, который должен мне ее передать, меня не обманывает. Прости, но Гаррет — единственный маг, которого я знаю в Киркволле. А искать какого-нибудь отступника в ближайшем лесу у меня настроения нет. А еще, Розалин, я щедро заплачу твоему… приятелю за труды. Тебе ведь нужны деньги, Хоук? — Не откажусь, — буркнул Хоук, сосредоточенно орудуя в своей тарелке. Вступать в разговор ему не хотелось — в конце концов, главным заинтересованным лицом был старший Тревельян. — Вот видишь, — улыбнулся Максвелл. — И все в выигрыше. Ничего сложного, Роза, просто прокатимся в одну деревеньку, туда и сразу обратно. Больше пяти-шести дней это не займет. — Когда вы выезжаете? — спросила Роза, вздохнув. — Вскорости, — ответил Максвелл и обвел глазами зал. — А теперь мне нужен кто-нибудь, кто попробует эту чудесную рыбу прежде, чем меня ею отравят. Эй! Официант!

***

День был пасмурным и сырым, хотя, на счастье Хоука и Тревельяна дождь, не прекращавшийся несколько дней, ночью перестал. Они выехали из города на ранней заре и первые несколько миль молчали, всматриваясь в размытую дорогу, тянувшуюся посреди пожелтевшего поля. Вдалеке, пряча вершины под пеленой низких осенних туч, маячили горы. — Нам туда? — прервал молчание Тревельян, откинув капюшон теплого плаща с лисьим подбоем. — Да, — ответил Хоук. — Пока — по этой дороге до Рваного берега, потом свернем к горам. Дальше будет небольшая деревушка, где можно заночевать, и если серпантин, ведущий к карьеру, не окончательно смыло, а река в ущелье не разлилась, к ночи второго дня будем на месте. Единственное неудобство… — Какое? — оборвал его Максвелл, придерживая коня перед пересекавшим дорогу неглубоким ручьем с каменистым дном. — Лошадей нужно будет оставить в деревне, — мрачно произнес Хоук. — Они и посуху туда бы с трудом поднялись. Надеюсь, ты сможешь пройти совсем чуточку вверх на своих двоих. Максвелл фыркнул, но промолчал. Они ехали молча еще с полмили, а потом Тревельян снова заговорил, ежась от сырости и холода: — Ты, наверное, считаешь, что я — избалованный сынок богатого папаши, которому сразу при рождении выдали курицу, несущую ограненные алмазы? Смею заметить, что это не совсем так. — И зачем ты завел этот разговор? — повернулся к нему Хоук. — Неужто тебе не наплевать на то, что я на твой счет думаю? Слушай, Максвелл, мне совершенно нет дела до твоих сомнительных манипуляций. Вот он я, еду с тобой демон разбери куда, даже не спрашивая, по какой именно причине ты в это все ввязался, как мы и договаривались. Я просто хочу помочь тебе добыть то, что нужно. Быстро. Как можно быстрее. Если, конечно, ты не солгал насчет того, что дело касается Розалин. — Ты все-таки мне не веришь, — усмехнулся Максвелл. — Посуди сам — у тебя ведь были брат и сестра? Ты смог бы лгать, прикрываясь их именем? Хоук скривился. Он молчал с минуту или около, до побелевших костяшек стискивая поводья в руке. Тревельян умел изощренно бить в самое больное. — Никогда, — глухо ответил он. Максвелл пожал плечами. — Вот и я тоже никогда. Моя семья, Хоук, это все, что у меня есть. Не будь ее — не было бы ничего из того, что я достиг в жизни. Отец был моим главным учителем. Я с четырнадцати лет ходил юнгой на его корабле, потом — матросом, потом получил к двадцатому дню рождения небольшую шхуну и кусок семейного дела. Я знаю каждую дощечку в переборках на своем судне, Гаррет, и если будет нужно — без колебаний заменю любого из команды, от боцмана до матроса на “собачьей вахте”. Потому что отец меня так учил, — Тревельян вздохнул. — Мои родители, сестры, семейное дело — других интересов в жизни у меня нет. И я стараюсь, чтобы состояние семьи умножалось, а никто из ее членов никогда не чувствовал себя в опасности. — Именно поэтому ты таскаешь сомнительным личностям сомнительные предметы сомнительными способами, — усмехнулся Хоук. — Торговля, Хоук, это хорошо, — спокойно ответил Максвелл. — Но настоящий доход приносит вовсе не перепродажа разной ерунды в портах Риалто и Антивы. Правда, я уже давно не хватаюсь за все заказы подряд. Могу себе позволить, знаешь ли. — Максвелл, — серьезно произнес Хоук, чувствуя, как на лоб начали падать капли некстати начавшегося дождя. — И все-таки, расскажи, в чем дело. Тревельян вздохнул и покачал головой. — Я плохо знаю тебя лично, Гаррет, но те слухи на твой счет, которые расползлись по всему Тедасу, заставляют меня опасаться, что расскажи я все от начала до конца, ты сорвешься и сделаешь какую-нибудь глупость. Поверь мне, все очень запутанно. И я бы никогда не согласился на те условия, которые заставляют меня сейчас трястись в седле по грязной дороге под дождем, следуя к могильнику красного лириума, если бы мог решить проблему привычными мне методами. Нет, вероятно, можно было бы попробовать. Но тогда пришлось бы спустить целое состояние на наемных убийц, наемных убийц для наемных убийц, подлоги документов и подкуп тех, кому нужно будет молчать. Даже у семьи Тревельянов столько нет. Да и этого, боюсь, оказалось бы недостаточно. — Рассказывай, Максвелл, — настойчиво произнес Хоук, надвигая пониже капюшон плаща. — Если это касается Рози — в особенности. Дорога, взлетев на невысокий, скользкий от раскисшей глины склон, вывела их к обрыву, под которым взволнованно шумело бурое море. Рваный берег в непогоду выглядел еще менее дружелюбно, чем обычно. Остовы разбитых кораблей, навеки влипшие выпотрошенными животами в прибрежные скалы, в пелене дождя и тумана походили на скелеты неизвестных чудовищ. Ветер рывками бросал в лицо соленые брызги и мелкую дождевую пыль. Максвелл вздохнул и начал рассказ: — Жизнь, Гаррет, часто подкидывает доказательства тому, что любое сказанное когда-то слово или совершенный поступок могут влиять на твое настоящее или даже будущее. История эта давняя — Создатель, ведь почти десять лет прошло. В то время я решил, что торговля с Ривейном — это не совсем то, что может приносить хорошие деньги, не доставляя проблем. Безусловно, ривейнские товары всегда ценились и ценятся, но играть по правилам тамошних спекулянтов мне надоело. Я стал тратить на взятки и откупы местным торговым воротилам едва ли не половину дохода, а потому подумал, что надо бы попробовать расширить дело и выйти в Антиву. Партнер, как ни странно, нашелся легко. Его звали Дарио Монтейя, и в нем мне сразу понравилось то, что он не стал играть со мной в странные игры, традиционно присущие антиванским коммерсантам. Он честно сказал, сколько и кому я должен заплатить, чтобы мне позволили прийти в порт Антивы и попробовать заключить там какие-нибудь сделки. Откровенно поделился, с кем из “Воронов” мне стоит заиметь знакомства, чтобы мне никто не мешал вести дела. И, конечно, попросил долю от будущей прибыли и помощь в осуществлении его собственных интересов в Марке. Я подсчитал убытки, сравнил их с открывающимися возможностями и решил, что игра того стоит. Мы с Дарио ударили по рукам. Максвелл стряхнул с перчаток капли воды и, несколько нервно откашлявшись, продолжил историю. Хоук внимательно слушал, чувствуя, как в голове начинает стремительно складываться мозаика из разрозненных кусочков услышанного и увиденного ранее. — К слову сказать, партнером он был отменным. Я, последовав его советам, довольно быстро нашел себе поставщиков в Риалто, Антиве и Тревизо, а он, пользуясь моими рекомендациями, заключил отличные сделки в Оствике. Но вскоре Дарио сообщил, что уже не может самостоятельно вести торговлю в Марке, и привез в полис своего младшего брата, которому поручил приглядывать за делами. Парня звали Алехо, и он почти не уступал Дарио в части хватки и смекалки, без которых в нашем деле — никуда. Он носил прозвище “Танцор”, и оно, стоит заметить, на редкость ему подходило. Хоук издал странный звук, будто подавляя внезапный приступ кашля. Максвелл взглянул на спутника с удивлением и спросил: — Что такое? — Ничего, — произнес Хоук. — Жду-не дождусь, когда ты перестанешь петь славословия своим антиванским дружкам и расскажешь, причем тут Розалин. — Розалин, — Максвелл нахмурился, будто вспомнив что-то крайне неприятное. — Розалин тогда уже помогала мне в… — Она рассказывала, в чем именно тебе помогала, — оборвал его Хоук. — Резать глотки конкурентам. — И зачем она столько болтает? — вздохнул Максвелл. — Поначалу — да. Но со временем я перестал использовать подобные методы… почти. Я уже давно честный делец, Гаррет, а не ублюдок, который отбирает у соперников приглянувшуюся долю рынка силой. Хотя, не буду скрывать, был в моей жизни и такой этап. Да, Розалин приходилось участвовать в разных не слишком “чистых “предприятиях, но она делала это исключительно по собственной воле. Я никогда ее ни к чему не принуждал. — Максвелл, — с нажимом сказал Хоук, бросив на Тревельяна сердитый взгляд. — Может, к делу? — К делу, — усмехнулся Максвелл. — Люблю такой подход. Итак, молодой Монтейя с самого начала взял кита за усы, да так круто, что я иной раз не успевал среагировать на те авантюры, которые он проворачивал. Могу поспорить, с тех пор, как Алехо прибыл в Оствик, семейство Монтейя изрядно приумножило свое богатство. Он был крайне талантлив, этого нельзя было не признать. — Был? — И есть, — мрачно ответил Максвелл. — Но об этом позже. Итак, я едва успевал следить за тем, что паренек устраивает за моей спиной. В конце концов, не уследил даже за собственной сестрой. Я поймал их на складе с тканями, и по сей день, только упомяни при мне имя Монтейя, перед глазами встает картина: этот засранец сидит со спущенными штанами на тюке с бархатом, а Розалин елозит у него на коленях в расстегнутом до самого пояса камзоле. Как я его не убил тогда на месте — не знаю. — Молодость, — с наигранной беспечностью заявил Хоук, стараясь ничем не выдать, что история для него уже изрядно прояснилась. В мозаику лег еще один отсутствовавший кусочек. — Якорь ему в задницу, — сквозь стиснутые зубы произнес Максвелл. — Конечно, я ничего не мог поделать — Розалин было восемнадцать, и она запальчиво заявила, что имеет право сама решать, с кем ей обжиматься по темным углам. Этот гаденыш же даже и не думал чего-то там стыдиться — ходил с задранным до небес носом, разве что не кричал на каждом углу, что обесчестил младшую дочь банна Тревельяна с её, ясное дело, визжащего согласия. — И что потом? — глухо спросил Хоук. — Потом… Потом Розалин сообщила, что Алехо предложил выйти за него замуж, предъявив подаренное ей кольцо с жемчугом. — О, — хмыкнул Хоук, — помню-помню. То самое? — То самое, — хмуро ответил Тревельян. — В Оствике сам факт того, что девушка приняла подобный подарок от юноши, означает свершившуюся помолвку. Но мне было плевать. Я не мог позволить, чтобы наглый и пронырливый купчишка влез в нашу семью. И, конечно же, искренне постарался, чтобы эта история не дошла до сведения отца. К счастью, письмо, срочно отправленное Дарио, возымело нужное действие. Алехо едва ли не за шиворот заволокли на судно, идущее в Антиву, и больше я этого засранца не видел. Роза не разговаривала со мной пару или тройку недель, но потом смирилась. На мои дела со старшим Монтейя, к слову, это происшествие никак не повлияло — мы сотрудничали до тех пор, пока пару лет назад Дарио не убили. И что-то мне подсказывает, что Алехо имел к этому не последнее отношение. — И что дальше? — бесцветно осведомился Хоук. Описанная Максвеллом картина невольно встала и у него перед глазами тоже. Он брезгливо поморщился, отвернувшись от спутника. — А недавно Алехо Монтейя снова приехал в Оствик, — продолжил Максвелл, заметно помрачнев. — И заявил, что все еще имеет права на мою сестру. Дескать, в Антиве помолвка расторгается лишь с согласия обеих заинтересованных сторон, а он такого согласия не давал. — И зачем ему это? — задал вопрос Хоук, хотя ответ был вполне понятен. И, не дожидаясь, пока Максвелл откроет рот, поспешил закончить мысль сам. — Услышал, кем стала подружка юности и решил на этом подзаработать? — Похоже на то, — кивнул Максвелл. — По всей видимости, Алехо смекнул, что имя Инквизитора в наши дни откроет даже те двери, в которые раньше было и постучаться страшно. Конечно же, я сказал, что ни отец, ни я как глава дома, ни сама Розалин никогда на это не согласимся. И тогда он предложил мне сделку. Как истинный торговец, предложил выкупить свободу моей сестры за вполне, как он выразился, для меня подъемную цену. Я подозреваю, что Монтейя меня так или иначе обманет, но тогда это будет уже совсем другая песня. Как ты, наверное, догадался, я согласился. — К чему антиванцу кусок статуи Мередит? — спросил Хоук, всматриваясь почти невидящими глазами в прибрежные скалы, поросшие чахлым кустарником, который уже сбросил последние жухлые листья. Внутри медленно разливалось противное тягучее ощущение — Хоук назвал бы его предчувствием чего-то весьма неблагоприятного. Что-то похожее он ощущал, следуя по кровавым следам к зловонному логову Квентина одной страшной ночью. И, помнится, закончилось все преотвратно. — Не ему, — покачал головой Максвелл. — Известную тебе историю про тевинтерского ученого я услышал именно от Алехо. Кажется, он просто хочет, чтобы я сделал за него грязную работу. Сейчас каждая дохлая селедка знает, насколько опасен красный лириум. Знает это и Танцор. И потому нашел того, кто, не раздумывая долго, рискнет собой ради этого куска потустороннего дерьма, — Максвелл с досадой сплюнул коню под ноги. Конь недовольно прянул ушами и фыркнул. — Вот я и рискну. А Алехо снимет сливки. — Ты не боишься, что в итоге эта штука окажется не в тех руках, в которых должна? — спросил Хоук. — Я бы сейчас многое отдал, чтобы никогда не попасть в тот проклятый тейг... Кто знает, какие цели преследует этот тевинтерец — если, конечно, он вообще существует. — У меня есть огромный выбор, Гаррет, — горько усмехнулся Тревельян. — Я просто могу отдать антиванскому проныре свою младшую сестренку. Хорошо, предположим, я не прав — а что бы выбрал ты? Ответить Хоук не успел. Из-за поворота дороги, уводившей их с Рваного берега к ставшим немного ближе горам, выскочили двое патрульных в мокрых плащах и перегородили путь. — Стоять, — откашлявшись, произнес один из них. — Куда направляетесь, господа? — К Меллоуроз, — Хоук спешился и подошел ближе. — Нам нужно попасть в деревню. — В деревню? — усмехнулся стражник, по-собачьи отряхнувшись от воды. — Нет там давно никакой деревни. — Как — нет? — опешил Хоук. — А то вы не знаете, сударь, — язвительно произнес второй стражник. — Или вы не из местных? Она уже года три назад как выгорела подчистую. Дорога закрыта. Разворачивайтесь. — Послушайте, господа, — Максвелл тоже спустился с коня и вкрадчиво обратился к патрульным. — Возможно, деревни уже и нет, но нам очень, очень нужно там оказаться. Посмотрите: мы не контрабандисты, не бандиты, и в мешках у нас лишь провизия и теплые вещи. Хоук хмыкнул. Из-под плаща его спутника красноречиво торчала богато украшенная рукоять абордажного палаша, а к бедру крепился тонкий неварранский кинжал в темных ножнах. Было даже сложно выбрать, на кого Тревельян походил сильнее — на заезжего авантюриста откуда-нибудь из Ривейна или на обычного искателя неприятностей, каких в Киркволле всегда было с избытком — не исключая и самого Хоука. — Сколько… — Максвелл осекся и посмотрел в глаза ближайшему из стражников. — Насколько дорого стоит проезд по этой дороге? — Ты слышал, Дуэйн? — расхохотался стражник, кивнув соратнику и громко свистнул. Из-за наваленных по бокам дороги камней высыпалось еще несколько патрульных, на ходу обнажая мечи. — Вот этот мне взятку предложил, — стражник с усмешкой указал на Максвелла. — Держите их, ребята. Вдруг они — из этих? А я пока найду лейтенанта Хендира. Пускай он сам разбирается.