Частная жизнь в Верхнем городе

Конечно же, Розалин понимала, что многие могли бы ей даже позавидовать. Вот уже несколько дней она засыпала и просыпалась в изысканно обставленной огромной спальне, выходящей окнами на вечно беспокойное море. Особняк Монтейя, который куда более справедливо можно было назвать замком, стоял на вершине скалы, вертикально обрывавшейся в теплые волны залива Риалто. К воде вели умело вырезанные в камне и огороженные узорными коваными перилами ступени, но и там постоянно дежурили вооруженные охранники. Замок с прибытием сеньора Монтейя «с невестой» превратился из роскошного родового гнезда в самую настоящую тюрьму. Пленница не знала отказа ни в чем — ни в нарядах, ни в деликатесах, ни в книгах, ни в развлечениях, да только вот выйти из своих покоев, ставших драгоценной клеткой, не могла ни на минуту. Все, что ей оставалось — стоять у окна и рассматривать, как мелкой чешуей сияет море под теплым осенним солнцем и вдыхать его йодистый аромат, смешивавшийся с запахом вековых сосен, которыми щедро поросли прибрежные утесы. Алехо куда-то уехал на следующий же день после того, как под прикрытием густой темноты южной ночи привез Розалин в свое имение. Их беседа на корабле оказалась и первой, и последней — Алехо больше ни разу не заходил к Розалин и, конечно, так и не изложил ей тех самых условий, которые, по его мнению, она должна была безоговорочно принять. Рози неплохо поняла его игру. Он все же успел когда-то немного ее изучить. Алехо, кажется, запомнил, что пытливая Рози всегда с большим трудом переносила неопределенность, а потому, вероятнее всего, стремился измотать ее морально, чтобы после, перебрав про себя все самые невозможные версии происходящего, она согласилась на все то, что он ей предложит. Единственное, что Монтейя упускал, — Розалин давно уже не была порывистой девчонкой, которую можно было легко распалить правильно выстроенной игривой интригой. Розалин научилась ждать, терпеть и рассуждать здраво и хладнокровно. Ей когда-то пришлось этому научиться, иначе дело Инквизиции потерпело бы крах задолго до того момента, когда леди Инквизитор Тревельян в последний решающий раз вышла навстречу древнему тевинтерскому магистру. Но все же отвратительный червячок неизвестности с каждым днем все сильнее и сильнее вгрызался в фундамент ее рассудочного благоразумия. Розалин начала по-настоящему бояться. Она как никто понимала, что от младшего Монтейя можно было ожидать любых подлостей. Бессонными ночами, слушая шум моря, Рози вспоминала всех тех, кто остался в Оствике и Киркволле, и молила Создателя о том, чтобы Алехо не протянул к ним свои грязные руки. Очередное утро началось с деликатного стука в дверь — Розалин уже научилась различать, как стучится приставленная к ней горничная Глория. — Сеньорита, — Глория, получив разрешение войти, с трудом затащила в дверь манекен с длинным платьем из вышитого золотой гладью шелка терракотового цвета. — Мне велено помочь вам собраться к завтраку. Сеньор Монтейя прибыл сегодня утром и желает, чтобы вы присоединились к нему за трапезой. Розалин удивленно вскинула бровь, а через мгновение сердце ее нервно заколотилось. Алехо почти добился своего — Рози выжигало изнутри желание добиться хотя бы намека на его планы. — Хорошо, — сдавленно произнесла она, приподнимаясь на постели. — Помоги мне встать, пожалуйста. Глория хлопотала вокруг подобно трудолюбивой пчелке. Ее легкие пальцы умело зашнуровали корсет и красиво задрапировали на левом плече Розалин полупрозрачную пелерину. Рози невольно хмыкнула — конечно же, Алехо не хотел лишний раз заострять свое изнеженное внимание на том, что у его вынужденной гостьи не было одной руки. Волосы Розалин Глория уложила по-антивански, плоскими крупными волнами, которые ото лба уходили к вискам, а дальше вплетались в причудливую косу, свернутую узлом на затылке. Закончив, служанка отступила на шаг назад и, слегка покраснев, тихо произнесла: — Вы так красивы, сеньорита Роса! Рози улыбнулась. Да, Глория от души постаралась угодить своему хозяину. Впрочем, никакого резона злиться на нее не было — девушка просто хорошо делала свою работу. — Что теперь? — спросила Розалин. — Мне ждать сеньора Монтейя здесь? — Нет-нет! — замотала головой Глория. — Вас проводят в столовую, сеньорита. Сейчас вас проводят! Через несколько минут Розалин в сопровождении пары охранников спустилась по широкой мраморной лестнице и, пройдя через светлый холл с украшенным цветными витражами потолком, вошла в столовую. Алехо уже ждал ее, сидя во главе длинного стола, устланного белоснежной скатертью с вышитыми краями. — Росита, — он вскочил и, церемонно поцеловав воздух у пальчиков Розалин, помог ей усесться за стол. Рози с трудом улыбнулась. Ее мелко трясло, а ладонь начала потеть. Алехо же, заняв прежнее место, обратился к ней как ни в чем не бывало: — Надеюсь, ты не скучала, mi preciosa? Прошу меня извинить — дела в Оствике затянулись, и некоторые договоренности в Антиве уже не могли ждать до тех пор, пока я помогу тебе обустроиться. — Я не скучала, — холодно ответила Розалин. Неслышно подошедший слуга налил в фарфоровую чашечку у ее локтя ароматный чай. — Во всяком случае, по тебе. Алехо поморщился и несколько раз стукнул пальцами по столешнице, бросив взгляд в окно. — Мне должно было стать обидно, верно? — капризным тоном произнес он. — Это твое дело, — усмехнулась Рози. — Я лишь позволяю себе роскошь говорить, что думаю. — Душа моя, на твоем месте я бы не вел себя настолько дерзко, — сказал Алехо вкрадчивым голосом, от которого у Розалин по спине пробежала дрожь, а потом злорадно улыбнулся. — Тебе лучше свыкнуться с мыслью, что значительная часть твоей жизни отныне пройдет рядом со мной. — Прекрасная мечта, Алехо, — ответила она. — Но, к слову, мои мечты отнюдь не все осуществились. — Мечты, mi preciosa, это игра для неразумных детей, — Алехо, поставив на стол локти, сплел перед грудью длинные пальцы. — А я — деловой человек. — Мне показалось, что я только что услышала своего брата, — ответила Розалин. Алехо должен был понимать, что сбрасывать Максвелла со счетов не стоит. — Он тоже настойчив. И тоже не сворачивает, если видит перед собой цель. — Хорошо, что ты о нем помнишь, Росита, — нехорошо ухмыльнулся Алехо. — Возможно, это знак, что стоит сразу перейти к делу. — Ты готов огласить те самые условия? — Creador, ты — догадливая девочка. Алехо встал и отошел к окну. С минуту он рассматривал двор, отодвинув тонкий тюль, а потом повернулся и прислонился к краю высокого подоконника. — Как ты, наверное, знаешь, Росита, мой дорогой брат покинул эту землю некоторое время назад, — Алехо попытался состроить гримасу неподдельной скорби. — Мы все до сих пор сожалеем об этой утрате. — О да, — кивнула Рози, устроившись на своем стуле полубоком. — Конечно же. Могу ли я поинтересоваться, что именно с ним произошло? — Дарио убили, — коротко ответил Алехо. — Но это не столь важно. Гораздо важнее то, что теперь я — глава дома. И потому целиком и полностью в ответе за его процветание и благополучие. Вся Антива, конечно же, об этом осведомлена. Многие отцы богатых семейств прочат своих дочерей мне в жены, но ты понимаешь, что я не могу прогадать. В Антиве брак — сделка особого рода, и она влечет за собой целую череду последствий. Она может принести как блестящую выгоду, так и грандиозный крах. Я не имею права рисковать, душа моя. — И Алехо выразительно посмотрел в глаза Розалин. Она встретила его взгляд с толикой вызова, ответив: — И ты решил, что ни одна из предложенных партий тебе не подходит? — Браво, — подмигнул Алехо, и на мгновение Розалин будто бы увидела его прежнего. Впрочем, наваждение развеялось быстро. — Твоя слава прокатилась по всему Тедасу, и мало кто сегодня в Антиве не знает твоего имени, особенно после возвращения в город сеньориты Монтилье. Кстати, если ты не знала, она тоже скоро выйдет замуж. Брак устроили ее родители, и, кажется, обе стороны всем довольны. — Я искренне желаю ей счастья, — Розалин постаралась ничем не выдать удивления. Жозефина? Договорной брак? В это ей верить не хотелось. По ее мнению, Жози была достойна куда большего. — Ну это было так, к слову, хотя... Еще одно подтверждение тому, что в Антиве, душа моя, помолвка — дело крайне серьезное. А потому я не могу просто взять и забыть нашу, — Алехо лукаво улыбнулся. — Это была не помолвка, Алехо, и ты это знаешь не хуже меня. — Увы, mi preciosa, никак иначе твое обещание я расценить не могу, — он развел руками. Розалин машинально отпила из чашки уже успевший остыть чай. — Помолвки в этой стране расторгаются лишь по соглашению обеих заинтересованных сторон. Я своего согласия не давал. — А как же твой брат? — И мой брат — тоже, — усмехнулся Алехо. — Насколько я помню, ни мы с тобой, ни наши родственники так ничего официально и не расторгли. А теперь я требую то, что мне пообещали. — А я говорю — нет, — тихо и твердо произнесла Розалин. — Я не сомневался, что ты будешь колебаться, — пренебрежительно фыркнул Алехо. — А потому вынужден рассказать о том, что заставит тебя изменить решение. Когда ремесло моего брата полностью перешло ко мне, мне же достались и бумаги, в которых Дарио, mi pobre hermano, с присущей ему аккуратностью вел летопись своих сделок и договоренностей. Я не буду в деталях рассказывать тебе о том, какие именно дела связывали Дарио, Максвелла и твоего достопочтенного отца, но намекну лишь на то, что будучи обнародованной, эта история может пустить твоего старшего брата по миру, а сеньора банна Тревельяна не только лишить титула, но и отправить на плаху. — Я тебе не верю, — прошептала Розалин. — Зря, — раздраженно бросил Монтейя. — Блеф — не мой метод. Сдается мне, что в какие-то детали своих делишек Максвелл тебя успел посвятить, ведь так? Ты точно должна помнить сделку с сеньором Диего де Гойя, вследствие которой семья Тревельян получила контроль над частью его сети по транзиту высококачественной бирюзы из Ривейна в Оствик, а затем — в Вал Руайо, минуя официальные таможенные препоны, верно? Розалин нервно сглотнула вставший поперек горла ком. Да, она бесспорно помнила эту сделку. — Как считаешь, чьим словом были скреплены договоренности с начальником таможни в Орлее? Ответ на вопрос висел в воздухе. — И как думаешь, сколько еще таких контрактов, неофициальных, но, без всякого сомнения, взаимовыгодных, прошло через руки твоего отца? Розалин трясло так, будто бы за открытым окном были Морозные горы, а не тропический сад. — Попадая во власть мы все пытаемся найти лазейки, чтобы получить выгоду, Росита. Твой отец — не исключение. — Откуда ты об этом знаешь? — спросила Розалин пересохшими губами. — Вторую часть прибыли забирал мой брат. В качестве платы за содействие. А де Гойя, кажется, пропал без вести, — Алехо улыбнулся и развел руками. — Такая жалость... Он замолчал, изучающе глядя на нее. Розалин невольно прикрыла ладонью рот, пытаясь собрать остатки самообладания. Но, похоже, было слишком поздно. Алехо торжествовал, выиграв этот бой без крови. — Ты напишешь своему отцу письмо, в котором от всей души выразишь желание стать моей женой, — он приблизился и сел напротив, уверенно коснувшись колена Розалин, и от этого касания ее передернуло. Так довольный хозяин хлопает по крупу только что купленного скакуна. — А я, как только преподобная мать Изольда скрепит словом Создателя наш брак, при тебе уничтожу бумаги. Ты даже сможешь все прочесть сама, прежде чем их проглотит пламя. Розалин молчала. — Я уверен, ты решишь правильно, mi hermosa, — глаза Алехо прожигали ее насквозь. — Ты знаешь, как нужно поступить. — Ты омерзителен, — выдавила Розалин, решительно вскочив со стула. — Когда ты целовала меня в переулках Золотого квартала, скрываясь от собственного брата, ты так не считала, — Алехо подошел к Рози вплотную и нахально приподнял ее лицо за подбородок. Розалин мелко дрожала, обхватив себя рукой, будто это был единственный оставшийся заслон между ней и тем, кто принуждал ее отдать жизнь в вечное ненавистное рабство. — А помнишь, как мы впервые остались наедине? — Заткнись, — прошипела она, глядя в издевательски насмешливые глаза, такие темные, что в них нельзя было различить зрачок. — Ты и боялась, и хотела меня до безумия, — Алехо взял ее за левое плечо, будто забыв прежнюю брезгливость. — В Антиве с давних времен считается особенно почетным, если первый мужчина в жизни женщины становится ее мужем. — О, не надо рассказывать мне о строгости антиванских нравов, — горько усмехнулась Розалин, не решаясь вырвать руку из мягкого, но настойчивого кольца сильных пальцев. — Я не говорю о нравах, душа моя. Лишь о престиже семьи, — возразил Алехо и легко провел по щеке Розалин. — Свою невинность ты подарила именно мне, кстати, как и обещание быть со мной до конца мира. — Дорогая цена за дурацкое колечко. — А это — ваша традиция. И, заметь, я последовал ей с огромным удовольствием. Алехо резко разжал руку и, повернувшись на каблуках высоких сапог, направился к выходу из столовой. В дверях он на мгновение приостановился и бросил: — Твоего согласия я, так и быть, готов подождать. Говорят, женщинам нужно время, чтобы подумать. Но не затягивай, mi hermosa. Я люблю решать дела самым быстрым способом из возможных. Когда лицо перестало ощущать чужое тепло, а звук шагов стих, Розалин рухнула на стул и разрыдалась. Больше всего на свете ей хотелось проснуться, но вряд ли происходящее было сном — уж слишком сильно жгло внутри. Слезы высохли через несколько минут, а, может — и несколько десятков, потому что Розалин, погруженная в мысли, не ощущала времени. Спиной она чувствовала чей-то раздраженный взгляд — вероятно, у двери столовой остался стоять охранник, который куда больше был бы рад отвести ее в покои и отправиться дальше бить баклуши. — Чтобы ты не думала, что я лгу, — рассерженный голос Алехо неприятно резанул по ушам. — Вот. И он швырнул на стол перед лицом Розалин тяжелую кожаную папку, украшенную тисненым гербом с потертой позолотой. — Читай сама, — Алехо сел напротив, скрестив на груди руки. Глаза его странно блестели, а безупречная некоторое время назад прическа некрасиво развалилась на пробор. Розалин робко потянулась к папке. Письма, документы, долговые расписки... Осторожные, как всегда завуалированные послания, написанные четким почерком Максвелла. Ничего лишнего, ничего подозрительного, намеки, допущения, оговорки. Рози не сдержала усмешки. — Почему ты смеешься? — Алехо смотрел на нее с недоумением. — Не знаю, что ты хочешь выцарапать из переписки твоего брата с моим, — злорадно ответила Рози, смело глядя ему в лицо. — Максвелл никогда напрямую не сообщает ничего такого, что могло бы ему навредить. — Максвелл — нет, — хищно улыбнулся Алехо. — А вот твой отец... Похоже, банн Тревельян в последние годы расслабился. Ничего не попишешь, возраст... Отодвинув руку Рози, Алехо перегнулся через стол и выдернул из середины пачки письмо в аккуратно разрезанном по кромке конверте. — Убедись сама, — он вытащил из конверта свернутый листок и развернул перед глазами Розалин. Почерк секретаря отца Рози узнала сразу, как и отцовское факсимиле. Послание было длинным, подробным и... ради Создателя, она не понимала, что произошло с лордом Гарландом, всегда рассудительным и осторожным, когда он надиктовывал такое! Её затылок будто залило расплавленным чугуном — голова моментально стала тяжелой, а жар, растекшись по лицу, пополз вниз по позвоночнику, заставив оцепенеть. — Многие, прибирая к рукам слишком много власти, начинают думать, что неуязвимы, — вполголоса произнес Алехо, наклонившись над ней. Он резко вырвал письмо из-под пальцев Розалин, сложил вчетверо и убрал за пазуху. — Теперь ты убедилась, что я — не какой-то дешевый шулер, решивший красиво поблефовать? Рози сидела, опустив голову так низко, что подбородок уперся в пуговичку у горловины платья. Ей все еще не хотелось верить в то, что она прочитала. А еще больше — в то, что ее отец, тот, кто всегда был для них с братом непререкаемым авторитетом и примером, удосужился допустить такой досадный просчет. «Старый волк промахнулся, — подумала она, — и юный шакал не преминул тут же вцепиться ему в глотку». — Теперь, когда ты, я надеюсь, убедилась в моей кристальной честности, — сказал Алехо, торжествуя, — я разрешаю тебе свободно перемещаться по дому, выходить в сад и спускаться к морю, если пожелаешь. Не хочу портить тебе впечатление от бархатного сезона в Антиве. Впрочем, ты вольна даже уйти, если хочешь — двери открыты. И Алехо театрально развел руками в стороны. Рози подняла на него полные слез глаза. — Но ты ведь никуда не пойдешь, mi hermosa? — усмехнулся Алехо, с грохотом отодвигаясь от стола, и случайно толкнул локтем пустую чашку. Звон разбившегося фарфора заставил его недовольно поморщиться. Алехо с досадой глянул себе под ноги и пинком отправил самый крупный осколок куда-то под стол. — Я сделаю все, как должно, Алехо, — выдохнула Розалин. — Я это знал, — ответил он и, встав, выверенным жестом зачесал волосы обратно к затылку. — Этот дом — твой, душа моя, до последней салфетки. А мне, увы, пора тебя оставить. Дела не ждут. С отъездом Алехо дом почти опустел — остались лишь слуги и пара стражников у входа. Как и обещал хозяин имения, никто больше не запрещал его вынужденной гостье бродить, где заблагорассудится. Но, увы, ни огромный сад, ни ведущая к морю лестница ее вовсе не интересовали. Буквы, складывавшиеся в предательски опасные слова, еще долго стояли перед внутренним взором Розалин. Вернувшись в свою спальню, она дала волю чувствам, но прежде твердо пообещала себе самой начать думать, как только подушка, в которую она уткнулась лицом, станет достаточно мокрой. Ей срочно нужен был план.