Частная жизнь в Верхнем городе

Невыносимо ранним утром Розалин разбудила сконфуженная служанка, помогла наскоро одеться, и уже ставший привычным Маттео проводил ее в кабинет Алехо. Тот будто бы и не ложился — сидел в высоком кресле, обтянутом потертой кожей, нервно шаря пальцами под воротом несвежей рубашки. Когда Рози вошла в кабинет, он резким движением пододвинул к противоположному краю стола листок бумаги и чернильницу. — Садись и пиши. — Что я должна писать? — спросила Розалин, присаживаясь на мягкий стул напротив Алехо. Он недовольно сузил красные от недосыпа глаза и ответил, обдав Рози запахом вчерашней выпивки: — То письмо, на которое мы договорились. Твоим родителям. Что сбежала со мной и хочешь выйти за меня замуж. Этого будет достаточно. Когда с формальностями будет покончено, я прикажу послать за преподобной матерью Изольдой. Брак скрепим в часовне имения. У меня нет времени на долгие церемонии. — Ты правда считаешь, что мой отец, а тем более — мой брат, поверят, что я действительно убежала с тобой? — тихо спросила Розалин, чуть склонив к плечу голову. Она тоже спала недолго, посвятив ночь размышлениям, которые подтолкнули ее к некоторым воодушевляющим выводам. — Ты прожил в Оствике почти год, а так и не успел их изучить. Как же твои бесконечные отсылки к строгому соблюдению обычаев, Танцор? В какой традиции считается приемлемым сбегать из дома с мужчиной, которого ты не видела с десяток лет, а потом сообщать о своем счастливом замужестве коротким письмом? Лицо Алехо перекосила гримаса гнева, он перегнулся через стол и с силой стукнул ладонью в опасной близости от медной чернильницы, прошипев сквозь сжатые до скрипа зубы: — В моей собственной, Росита. Если помнишь, то ваши обычаи я вполне себе исполнил. Можешь напомнить отцу о подаренном мной кольце, — Алехо усмехнулся и добавил: — Если он вообще о нем знал. — Не знал, — твердо ответила Розалин, глядя Алехо прямо в глаза. Он выглядел крайне измотанным, что было неудивительно после вчерашних событий, и крайне нервным, и Рози прекрасно понимала, почему. Вчера, потеряв контроль над собой, он обнажил свое слабое место и невольно породил в Розалин некоторую убежденность в том, что открытого вреда он ей не причинит — она была слишком нужна ему. Сегодня, остыв, Алехо осознавал свою ошибку и пытался вновь казаться уверенным и твердым, но Рози чувствовала, что в глубине души он все-таки слишком боится. Примитивно и по-животному боится за собственную жизнь. А потому Рози, собрав воедино все мысли, к которым пришла ночью, решила попробовать сыграть на собственных условиях. Может быть, сейчас был самый удобный момент? — Взять кольцо было ошибкой, которую я совершила по юношеской глупости. Отец был бы против, как был против мой брат, которому я рассказала о нашем договоре. Ты — простой купец, пусть и изрядно разбогатевший. Я — дочь одного из самых знатных родов Оствика, но это было тогда. Теперь я еще и почетная гражданка полиса, которую при жизни изваяли в бронзе. Моя семья не примет этого союза и теперь. От того, что ты вероломно отнял у собственного брата прибыльное дело ценой его жизни, ничего не изменилось, Алехо. Послушай, а ведь еще вчера ты просил меня о помощи на коленях, теперь же нависаешь надо мной, будто меч палача. Я нужна тебе, Алехо, — вкрадчиво произнесла Розалин. — Ты не посмеешь... Не дав ей договорить, Алехо зарычал и, резко подавшись вперед, толкнул стол, сбрасывая с него тяжелый письменный прибор, кипу бумаг, приготовленную для Розалин чернильницу и тяжелую статуэтку, изображавшую всадника на вздыбленном коне. Розалин, пытаясь увернуться от летящих в ее сторону предметов, с грохотом опрокинулась на пол и машинально закрыла рукой голову и лицо. Резкий запах разлившихся чернил, намочивших платье, ударил в нос. Левое плечо, которым она ударилась о холодный мрамор пола, отозвалось режущей болью, и Розалин вскрикнула. На мгновение глаза заволокла темнота, но в сознание ее вернул звук распахнувшейся двери, громко скрипнувшей в петлях. Рози с трудом подняла голову, повернувшись на другой бок и опираясь на здоровый локоть. В дверном проеме стоял Маттео, раздувая ноздри, подобно рассерженному быку. — Какого демона ты... — послышался голос Алехо откуда-то из-за спины. Похоже, он так и остался стоять, как вкопанный, около перевернутого стола, не решившись ни на что большее. У Розалин мелькнула мысль, что в приступе ярости он запросто мог ее убить, пусть даже потом горько и пожалел бы об этом. — Что вы делаете, сеньор? — жестко спросил Маттео, сделав несколько уверенных шагов вглубь кабинета. — А ты что тут делаешь?! — крикнул Алехо, пытаясь пригладить растрепавшиеся кудри. — Пошел вон за дверь и не высовывайся, пока я не прикажу! — Вы уже приказали мне, — невозмутимо ответил Маттео, не двигаясь с места, — охранять сеньориту Розалин. — Я велел тебе следить, чтобы она не сбежала, — процедил Алехо. — Вы также приказали охранять ее и заботиться об ее благополучии, — не обращая внимания на возражения продолжил Маттео. — Я всего лишь исполняю ваш приказ. — Ты бы вылетел на улицу, паршивый старик, если бы не заслуги перед моим братом, уже очень и очень давно, — прорычал Алехо. — А потому не зарывайся. Пошел вон отсюда! Когда я закончу говорить с сеньоритой Розалин, я тебя вызову. Маттео же, невзирая на крики раскрасневшегося от злости патрона, присел возле Розалин и помог ей подняться на ноги, покачав головой при виде залитого чернилами платья. — Позвольте мне выполнить мои обязанности, сеньор, — произнес он, бросив на Алехо беглый взгляд. — Сеньорита, вы сможете идти? — Да, — быстро закивала Рози, чувствуя, как ее стискивает липкий страх за жизнь своего охранника. На мгновение ей показалось, что она слышит, как Алехо тянется к оружию, спеша проучить посмевшего перечить подчиненного. — Иди, Маттео, все в порядке. Иди, пожалуйста, — с нажимом докончила она, умоляюще глядя в усталые глаза Маттео. — Увы, сеньорита, но мне приказали, — Маттео снова выразительно посмотрел на Алехо, который без сил упал в кресло и занимался тем, что пытался вскрыть дрожащими руками бутыль с бренди, взятую с полки, — следить за тем, чтобы вам ничего не угрожало. А потому я вынужден увести вас из того места, где вам могут причинить вред. Таков был приказ. — Крыса, — наконец-то справившись с бутылкой и глотнув бренди прямо из горлышка, пробормотал Алехо. — У меня нет сейчас времени разбираться с тобой, а потому можешь считать себя везунчиком. Уведи ее. И скажи секретарю, чтобы прислал горничную. Тут нужно прибрать. Маттео, осторожно придерживая Розалин за локоть, повел ее к выходу, даже не вздрогнув, когда вслед донеслось: — Мы еще не договорили, Росита. Помни, что ты сейчас заперта в моем доме и находишься полностью в моей власти. Помни и то, что я тебе обещал. Прекрати сопротивляться. Так будет лучше для всех. Для тебя — особенно. Розалин смогла перевести дух только на середине лестницы, которая вела на жилые этажи. Горло ее пересохло, а перед глазами до сих пор стояло перекошенное злостью лицо Алехо, в глазах которого читалось горячее желание тут же разделаться с ней за дерзость. Она повернулась к Маттео, который бесшумно шагал рядом. Лицо стражника казалось совершенно спокойным, и лишь едва заметные движения подбородка выдавали то, что он с трудом сдерживал гнев. — Это было смело, — шепнула она, воровато оглядевшись. — Но не стоило. Он мог тебя убить. А я уж как-нибудь постою за себя сама, не в первый раз. — Этот щенок забыл, где его место, — тихо и сипло ответил Маттео. — Я двадцать пять лет служил его брату, был капитаном его личной стражи. Сеньора Дарио все уважали и искренне горевали, когда он погиб. А этот... только прожигал жизнь и тратил заработанные семьей средства на сомнительные предприятия, из которых сеньор Дарио его бесконечно вытаскивал. А потом, не успел еще отгореть погребальный костер под телом его брата, как Алехо начал наводить свои порядки. Многие, кто раньше работали в доме, ушли, не в силах выносить его самодурства. Я, увы, уйти не могу. — Почему? Маттео и Розалин, поднявшись в жилое крыло, медленно шли по устланному алым ковром длинному коридору. С потемневших от времени портретов на них смотрели многочисленные предки Алехо, и Розалин казалось, что эти люди, от которых до настоящего времени дошли лишь имя и лицо на картине, слышат все, о чем она говорит со своим охранником. — Есть на то причины, — коротко бросил Маттео. — Не волнуйтесь за меня, сеньорита. Хоть молодой сеньор меня и разжаловал в простые стражники, больше он ничего мне сделать не может. К его неудовольствию, я знаю и умею слишком многое, чтобы попросту меня выгнать. — Тех, кто много знает, убивают, — шепнула Розалин. — В Антиве, насколько я знаю, с людьми, которые увидели и услышали лишнее, особенно не церемонятся. Маттео усмехнулся и покачал головой. — Не стоит за меня волноваться, сеньорита, еще раз прошу вас. Я уже слишком стар, чтобы бояться смерти. А вы слишком молоды, чтобы тратить на меня свое благородство. Вы не слишком ушиблись? — Плечо болит, — ответила Розалин. Плечо тут же, словно в подтверждение, отозвалось ноющей болью — испуганная и встревоженная, Рози совсем о нем забыла. — Ничего страшного. Будет синяк, не более. Маттео, — вдруг остановилась она и выразительно посмотрела на стражника. — Я не хочу к себе в комнату. Мне ведь не запрещено гулять в саду в твоем сопровождении? — Нет, сеньорита, распоряжений насчет запрета прогулок мне не давали, — покачал головой Маттео. — Но если сеньор вскорости пошлет за вами... — Я и буду отвечать перед сеньором, — решительно ответила Рози, резко поворачиваясь на каблуках. — Я переоденусь и выйду через несколько минут. Вызвав служанку и сменив платье, Розалин поспешно выскочила в коридор. В ее голове начало созревать нечто, похожее на зачатки плана. Впрочем, объяснять что-то Маттео не было никакой необходимости — казалось, он понял все сам, и когда они вышли на панорамную площадку, увитую диким виноградом, с которой можно было вволю любоваться ленивым утренним морем, спросил: — Я не ошибусь, предположив, что вы хотели о чем-то спросить меня, сеньорита. — Не ошибешься, — улыбнулась Розалин, устраиваясь спиной к саду — так, чтобы никто не мог подслушать разговор. — Я давно наблюдаю за тобой, Маттео, и сегодня ты лишь подтвердил некоторые мои догадки. Старый щит без семейного герба, то, как ты, не скрывая чувств, морщишься, слушая его указания. Странно, что Алехо приставил ко мне именно тебя, памятуя о твоем к нему отношении. Маттео едва заметно улыбнулся. — Он сказал, что это — испытание, сеньорита Роса. И если я его пройду, то смогу вернуться на свою прежнюю должность. Я согласился. Хорошее жалование никому не помешает. Розалин понимающе кивнула. — Мне нужно выбраться отсюда, — тихо произнесла она. — Я уверена, что мой брат вот-вот объявится в Антиве. Какое бы письмо я не написала ему и родителям, они никогда не поверят, что я уехала по собственной воле. Максвелл не оставит настолько дерзкое похищение без ответа. Но ты ведь понимаешь, что я не смогу никак узнать, объявился он в городе или нет... Ты сможешь помочь? Наверное, не слишком предусмотрительно так доверяться человеку, которого я почти не знаю, но у меня нет выбора. Можем заключить сделку, весьма выгодную для нас обоих. Если все получится, я не оставлю тебя без награды. Моя семья очень богата. А если захочешь — уплывешь с нами в Оствик, моему брату всегда нужны верные и опытные помощники. — Я не должен отходить от вас, сеньорита, а потому в город не выезжаю, — ответил Маттео, едва шевеля губами. — Но я постараюсь попросить кого-нибудь что-то разузнать. Антива — большой портовый город, здесь легко затеряться. Вы можете оставить хотя бы какие-нибудь наметки? Где может появиться ваш брат? Рози покачала головой. — Я понимаю, что прошу тебя о почти невыполнимом. Сложно догадаться, какой план может созреть в голове у моего брата. Но это мой единственный шанс вырваться — сама я, не имея ни оружия, ни возможности с этим оружием управляться, как прежде, убегать не рискну. Не думаю, что брат соберет людей и приедет сюда открыто, он вполне осознает всю опасность положения. Я здесь, как ни крути, заложница. Скорее всего, он будет один или с двумя-тремя помощниками. Возможно... кое с кем еще, — чуть поразмыслив, шепнула Розалин. — Единственный, к кому он может обратиться за помощью, это один... маг. Ее губы тронула легкая улыбка. Маттео мягко улыбнулся, выказывая понимание. — А тот маг — мастер встревать в переделки, они его будто бы сами находят. Так что, может быть, стоит прислушаться к сплетням о чем-то необычном, каких-то странных заварушках, чужаках, которые наделали дел и ушли, не оставив следов? Это может быть ключом. — И как же выследить тех, кто не оставляет следов? — усмехнулся Маттео. — Я что-нибудь придумаю, — улыбнулась Рози. — Решим по ситуации. Мой брат — высокий, ярко-рыжий, на вид чуть старше сорока. Тот... маг, которого он может взять с собой — крепко сбитый, ростом чуть выше среднего, темноволосый с проседью, с густой бородой. На переносицу иногда наносит полосу кровью. — Этот маг — малефикар? — насторожился Маттео. — Ничего не хочу сказать о ваших друзьях, сеньорита, но магам такого... типа в Антиве лучше не показываться. Я слышал, что воссозданный Орден храмовников и новый Рыцарь-Командор, стараясь выслужиться перед Ее Святейшеством Викторией, рьяно преследуют любого мага, который покажется им подозрительным. — Нет, вовсе нет, — поспешила объясниться Розалин. — Я даже не знаю, зачем он это делает. Он мне так и не объяснил. Я благодарна тебе за беспокойство, но это сейчас неважно. В конце концов, он может и не появиться. Главное — узнать, когда мой брат прибудет в город, с кем бы он не объединился. Я лишь предполагаю, а в реальности все может случиться иначе. — Хорошо, сеньорита, — вздохнул Маттео. — Но, сами понимаете, ничего не могу обещать. — Конечно, — кивнула Розалин. — Спасибо тебе. — Эй, Маттео, — раздалось из-за спины, и Розалин невольно вздрогнула. Еще один стражник подошел к беседке и недовольно проговорил, скрестив на груди руки: — Какого демона происходит? Сеньор Алехо приказал отвести сеньориту в комнату, а не шляться по саду без его разрешения. Я на твоем месте поторопился бы, сеньор очень зол. — Что ж, — скривилась Розалин, бросая с сожалением последний взгляд на тронутое солнцем полотно моря. — Вот и началось. Пойдем, Маттео, я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Ее снова заперли в комнате, не пуская никого, кроме вечно испуганной и молчаливой Глории, которая приносила Рози еду и свежее платье. Алехо, как удалось узнать, уехал в город и не появлялся несколько дней. Все, что оставалось Розалин, — всматриваться в зелень сада сквозь окна эркера и ждать. Ждать хотя бы каких-нибудь событий.

***

Несколькими днями позднее Несколько раз хрустнув плечами, Хоук довольно зажмурился. За бортом приятно рокотала морская вода — в этих широтах она была не серой, как в Киркволле, а темно-изумрудной, настолько прозрачной, что перегнувшись через фальшборт можно было разглядеть в ее толще стайки серебристых рыбок. На горизонте маячил неровный, гористый абрис берега, а над головой то и дело проносились довольные раскормленные чайки. — Это уже Антива? — спросил Хоук, повернувшись к стоявшему рядом Максвеллу, который подставлял лицо под лучи ласкового солнца. — Да, — нехотя, будто его оторвали от каких-то приятных и важных размышлений, ответил Максвелл. — Недавно миновали мыс, на котором стоит Салле. Скоро, если хорошенько приглядеться, можно будет увидеть порт Риалто. Ждать осталось недолго. — У тебя есть план? — Пока нет, — покачал головой Максвелл. — У меня слишком мало информации, чтобы делать выводы. Нужно будет покрутиться в городе, подсобрать сплетен. Найти парочку временных союзников, которых потом будет не жаль пустить на корм рыбам. — Ты, верно, шутишь? — недоумевающе переспросил Хоук. Максвелл широко улыбнулся. — Ну, отчего же шучу. Всякое, знаешь ли, случается. А я не люблю оставлять за собой лишние следы. Хоук пожал плечами и снова уставился в испещренную солнечными зайчиками воду за бортом. — Ты хотя бы знаешь, где его искать? — через минуту спросил он. — Конечно, — кивнул Максвелл. — У Монтейя имение неподалеку от южной границы города. Стоит на самом верху обрывающейся в море скалы, к нему ведет одна-единственная проезжая дорога, которую несложно охранять небольшими силами. Вокруг — почти непроходимый лес, полный всякой живности, вроде ядовитых змей и огромных пауков. — Звучит, как по мне, не слишком обнадеживающе. — А у нас есть выбор? — Максвелл недовольно посмотрел на Хоука, губы его скривила презрительная гримаса. — Я пообещал отцу, что сверну этому паршивцу голову собственными руками, а я свое слово предпочитаю держать. Уверен, что слабые места можно найти в любой обороне. Главное, повнимательнее искать. — Ну если ты знаешь, что делаешь... — пожал плечами Хоук. — А так, мне тоже шепнули, к кому в городе можно прийти с вопросами. Максвелл удивленно вздернул бровь. — Ты не говорил, что у тебя есть знакомые в Антиве. — Не у меня, — отмахнулся Хоук. — Это Варрик подсказал мне пару адресов. — Гномы из Гильдии? — Ты имеешь что-то против? — Нисколько, — покачал головой Максвелл. — Даже наоборот. Гномы всегда знали ценность хорошего кошелька с золотом. Думаю, договоримся. Спасибо, Хоук, непременно заглянем к этим, так сказать, знакомым. На какое-то время они умолкли, думая каждый о своем. Несколько дней, проведенных бок о бок, незаметно сблизили их, а может — это была общая беда. По ночам Хоук слышал, как тревожно ворочается его спутник на своей узкой койке, как вздыхает, как то и дело уходит на палубу с трубкой. Максвелл волновался куда сильнее, чем показывал в открытую. Да и сам Хоук, понятное дело, не мог похвастаться спокойствием духа. Мысль о том, что Розалин находится в руках похитителей, не оставляла его ни на мгновение, но со временем та отчаянная ярость, что нахлынула, когда он узнал о случившемся, сменилась холодной решимостью. Пожалуй, он даже посоревновался бы с Максвеллом за право свернуть Алехо Монтейя шею. Но до этого нужно было еще дожить. — Ты ее любишь? — внезапно спросил Максвелл, набивая в очередной раз трубку. — Странный вопрос, — усмехнулся Хоук. — А ты как сам думаешь? — Думал, ты просто скажешь «да», — недовольно поморщился Максвелл. — А ты почему-то отвечаешь на вопрос еще одним вопросом. Для меня это важно, Хоук. Как ты мог заметить, никто пока так и не получил ее руки. — А ты сейчас хочешь поторговаться, да? — язвительно произнес Хоук, облокотившись на фальшборт. — Эй, Хоук, сходи туда, сделай вот это и, если преуспеешь, я-таки разрешу своей сестренке связать жизнь с безродным магом с противоречивой репутацией. Так, что ли? — Зря ты так считаешь, — покачал головой Максвелл, выпуская клуб дыма и выбрасывая за борт сгоревшую спичку. — И если ты думаешь, что я собираюсь твоими руками решать нашу общую проблему, стоя в сторонке, то ты ошибаешься. — Ты сам создал о себе подобное впечатление, Максвелл, — ответил Хоук. — Все эти попытки продемонстрировать, какой я ферелденский деревенщина, втягивание в дела, в которые самому лезть не хочется, высокомерие, которое сочится из тебя даже сейчас, когда ты, одетый в бедняцкие тряпки и не мывшийся четверо суток, балансируешь на палубе дряхлой лодчонки, не имея никакого представления о том, что делать дальше — что я должен о тебе думать? Я знаю, что по вашим меркам я ей не ровня. Хотя, справедливости ради, моя мать принадлежала к старому и уважаемому роду. Но я понимаю — мой отец был простолюдином, еще и магом, да и сам я этой пресловутой магией наполнен до краев. Так себе женишок для любимой младшей сестренки, я бы своей такого не пожелал. — Твоя сестра... Что с ней произошло? Ты говорил, что она погибла совсем молодой. — Беда, — мрачно ответил Хоук. — Мы шли через Дикие Земли. Огр разорвал ее пополам на глазах у меня, матери и нашего брата. Ты что, не читал «Историю Защитника»? — У меня нет времени на бульварные книжки, Хоук, даже если их пишет наместник Киркволла, — ответил Максвелл. — Мне искренне жаль, что такое случилось с твоей сестрой. — Знаешь, я с трудом верю, что тебе может быть жаль, — передразнил его Хоук. — И что ты вообще способен на какие-либо чувства, кроме желания еще побольше заработать. — Ты действительно так считаешь? — Максвелл казался расстроенным. — Зря. — У меня пока не было ни единой возможности уличить тебя в обратном, — хмыкнул Хоук. — Ты любишь только прибыль. Любишь себя — может быть, даже сильнее, чем все остальное. А я люблю твою сестру. Это сойдет за запоздалое «да»? И давай прекратим этот разговор, потому что добром он не кончится. — Если хочешь, — угрюмо ответил Максвелл, взявшись вертеть перстень на мизинце. — Пусть будет так. Когда жар солнца стал окончательно невыносимым, они отошли в тень, которую отбрасывала большая бухта каната, и уселись рядом, глядя в никуда. В таком молчании они провели следующие пару часов, лениво наблюдая за тем, как вдалеке медленно движется темная полоска суши. Через некоторое время судно подошло еще ближе к берегу, и внимательный глаз уже мог различить очертания города, выросшего среди пологих, резко обрывающихся в море холмов. — А вот и Риалто, — произнес Максвелл и упруго вскочил на ноги. Где-то рядом матросы лениво перебирали такелаж, начиная постепенно готовиться к скорому приходу в порт. — Хочешь сойти прямо здесь? — спросил Хоук, приоткрыв один глаз. — Я? Нет, — хищно улыбнулся Максвелл. — А вот кое-кто другой... И, продолжая улыбаться, несколько раз громко хлопнул в ладоши. Перед ними выросли трое матросов, отирая руки от масла. Старший из них, с обгоревшим на солнце носом, спросил: — Мы здесь, мастер. Начинаем? — Пожалуй, — ответил Максвелл, поднимая с палубы ремень с кинжалами, который упорно носил за собой все дни плавания. — Капитан — мой. Остальных — на корм акулам. — Максвелл, дыхание Создателя, что происходит?! — Хоук моментально очнулся и вскочил. — Что ты собрался делать? — А как ты думаешь, Хоук? — покосился Максвелл, глядя в спины стремительно удаляющимся «матросам». — Разговоры потом. Или помогай, или, если не любишь вида крови, скройся в своей каюте! Со стороны кормы уже доносились крики и звон металла о металл. Из отдушин трюма послышался гвалт, поднятый встревоженными птицами. — Максвелл! — рявкнул Хоук. — Все позже, Гаррет, — бросил Максвелл и рванул к капитанскому мостику. — Постарайся не погибнуть. — На нас напали! К оружию! — рявкнул от противоположного борта капитан. Быстро оглядевшись, Хоук увидел, как к нему несутся двое моряков, выставив перед собой короткие ривейнские сабли. — Чтоб тебя демоны драли, Максвелл Тревельян, — прошипел Хоук и, на мгновение коснувшись сознанием Тени, выпустил из ладоней два почти невидимых потока силы. Матросов отбросило, и они, отлетев, ударились спинами о борт. Молниеносно подскочивший человек Максвелла лихо разделался с ними, пока они приходили в себя от удара. Ловким и привычным движением Хоук набросил на себя купол магического барьера. Нападать он не желал, но в том, что придется защищаться, не возникло и толики сомнения. Неожиданная бойня заняла совсем мало времени. Немногочисленная команда, погибшая от клинков Максвелла и его людей или магии Хоука — следуя данному себе обещанию, он применял свою силу лишь тогда, когда ему угрожали напрямую, — вскоре оказалась за бортом корабля, который скрипел, раскачиваясь на волнах так, будто море было куда более беспокойным, чем в действительности. Восстанавливая дыхание, Хоук услышал, как Максвелл говорит кому-то из своих наемников: — Спустить одну шлюпку для меня и моего спутника. Судно увести за мыс и затопить. В Риалто свяжитесь с Арансио, он даст новые распоряжения. Это все. — Сделаем, мастер Тревельян, — ответили ему, и Максвелл быстрыми шагами, вытирая на ходу кровь с клинков куском чьей-то одежды, направился к Хоуку. — Забирай свои вещи и грузись в шлюпку, — скомандовал он. — Тут недалеко. Высадимся у контрабандистской пристани и войдем в город с суши. Если ты все еще хочешь разъяснений — поговорим, пока будем грести. Хоук с трудом дождался момента, когда шлюпку спустили на воду, а осиротевший корабль стал мало-помалу отдаляться, пока они с Максвеллом гребли к все еще далекому берегу. — Зачем это было нужно? — мрачно спросил Хоук, наконец, орудуя веслами. — Ты ведь сказал, что все дела с капитаном улажены. — Верно, — невозмутимо ответил Максвелл. — Я ему заплатил за каюту. Другое дело, что эти деньги — немаленькая, я тебе скажу, сумма — он так не сможет потратить. Это печально, Хоук, но лучше перестраховаться. На любой кошель всегда найдется еще больший кошель. Думаешь, Алехо не оставил своих соглядатаев в порту Оствика? Думаешь, никто не следил за нами, когда мы грузились на эту развалюху? Или ты считаешь, что весть о нашем прибытии, выпытанная у старины капитана, да примет его душу Создатель, тут же не дойдет до одного уже упомянутого имения? Прости, но я не мог поступить иначе. — У погибших моряков наверняка были семьи, — глухо произнес Хоук, вяло отмечая, что ладони начинают саднить. — У меня тоже есть семья, Хоук, и о ее благополучии я беспокоюсь в первую очередь, — процедил Максвелл, налегая на весла. — Если от этого тебе будет спокойнее, я поручу послать их вдовам щедрую компенсацию, когда мы со всем разберемся. Зато остались в живых трое матросов, которых пришлось слегка отравить едой в портовой забегаловке, чтобы подсунуть на их место своих людей. Можно считать их счастливчиками. Хоук раздраженно отвернулся. Густо-изумрудная вода за бортом, похожая на колышущееся прозрачное желе, начала мало-помалу светлеть. Разговаривать с Максвеллом ему совершенно не хотелось. С трудом достигнув суши, они выбрались из лодки у полуразрушенной пристани и, погрузив на спины вещевые мешки, медленно направились вверх по узкой тропе, вырубленной в прибрежной скале. Тропа осыпалась под каждым шагом, и мелкие камешки весело шелестели, срываясь вниз. — Далеко до столицы? — нарушил молчание Хоук, вытирая со лба пот. Даже под вечер здесь было жарко и влажно. Невольно подумалось, что в Киркволле уже вовсю свирепствуют пронизывающие осенние ветры. — Пара-тройка часов верхом, — ответил Максвелл. — Я не вижу поблизости ни одного коня, — сердито бросил Хоук. — Верно. Значит, умножай время на три. Пойдем не главной дорогой, а скрытой тропой, которая выводит к старому складскому кварталу. Если поторопимся — может, даже успеем поспать несколько часов в «Душистой весне». — Что это еще... — вздохнул Хоук, с неудовольствием предвкушая долгую и утомительную дорогу по густому лесу, заросшему спутанными лианами. — Отвратительная дыра, — брезгливо поморщился Максвелл. — Бордель с гостевыми комнатами. В жизни бы туда не сунулся, да среди тамошнего сброда проще всего затеряться. Давай поднажмем, Хоук. Дела не ждут.