Наступившее утро было пасмурным. И дело было не только в мрачных тучах, которые заслонили побережье от мягкого осеннего солнца — настроение Розалин быстро испортилось, когда ей сообщили, что сеньор ждет ее к завтраку с важными новостями. Собирать Рози явилась лично Петра — дородная андерка с приклеенной на лицо притворно-радушной улыбкой, в которой Розалин без труда распознала фальшь. Ловкие руки домоправительницы шнуровали корсет очередного вычурного наряда, а Рози смотрела в окно невидящими глазами, не желая даже пытаться отвечать на нарочито услужливые вопросы.
— Я уже несколько дней не вижу Маттео, — вдруг решила спросить Розалин. — Ты знаешь, куда его перевели? Я бы хотела, чтобы он продолжал сопровождать меня. С ним я чувствовала себя очень спокойно.
Петра за спиной поперхнулась воздухом, и Рози почувствовала, как дрогнули ее пальцы, которые уже заканчивали затягивать на талии причудливый бант..
— Я боюсь, — осторожно сказала она, — что вам придется привыкать к Игнасио, госпожа моя. Маттео... уволен.
— Уволен? — Розалин изобразила изумление и, обернувшись, внимательно посмотрела Петре в лицо. — Когда? Почему?
Та, невольно пряча глаза, быстро произнесла:
— Да, госпожа моя. Сеньор Алехо остался недоволен тем, как он с вами обходился. Думаю, так будет лучше для всех. Сеньор Алехо очень печется о вашем благополучии и не может позволить, чтобы рядом с вами был кто-то... недостойный.
— Недостойный? — Розалин придала своему голосу то уверенное звучание, которое когда-то заставляло преступников, отданных под ее суд, справедливо ожидать худшего. — По моему мнению, многим на этом свете следовало бы поучиться у него тому, как вести себя достойно. Полагаю, я смогу переубедить сеньора Алехо изменить решение? Поскольку речь идет о моем, как ты выражаешься, благополучии, я бы хотела иметь возможность высказать и свою точку зрения на этот счет.
Не без удовольствия Рози увидела, как Петра бледнеет.
— А... боюсь, что нет, госпожа моя, — едва слышно ответила она. — Маттео... уже отослан из имения. И мы не знаем, где его теперь искать. С вашего позволения, я готова заняться волосами, госпожа моя. Нам стоит поторопиться, сеньор предпочитает завтракать в точно обозначенное время и бывает крайне недоволен, если его что-то задерживает.
Розалин вздохнула и покорно подставила голову под умелые руки Петры. К ее чести, с прической было покончено и впрямь очень быстро, более того, Петра ни разу не потянула за волосы сильнее, чем было необходимо, не уколола шпилькой, а узел затянула именно так, чтобы он прочно держался, не причиняя неудобств. Но несмотря на кажущуюся старательность и бережность обращения, того спокойствия, которое Рози привыкла испытывать в присутствии Глории, не чувствовалось. Петра была близка к Алехо — слишком близка, чтобы ей можно было хотя бы на секунду довериться.
— Петра, а где же Глория? — невзначай спросила Рози, чуть пригибая шею, чтобы домоправительница смогла застегнуть на ее шее тонкое дневное колье. — С ней все в порядке?
— Да, госпожа моя, — мягко ответила Петра. — Она сегодня попросила полдня отгула, и я не смогла ей отказать — девочка так старается в последнее время. Кажется, она хотела встретиться с братом. Он иногда приезжает в имение со своими товарами.
— А, — бесстрастно ответила Розалин, пытаясь скрыть, как быстро заколотилось ее сердце. Она все-таки надеялась, что брат Глории сможет разузнать, не явился ли в Антиву Максвелл... или Хоук? — Понятно.
— Нам пора идти, — поспешила сообщить Петра, чуть кланяясь. — Вы готовы, госпожа?
Рози стиснула зубы. Готова ли она посмотреть Алехо в глаза и не швырнуть в него столовым ножом? Максвелл когда-то учил ее бросать дротики так, чтобы попадать противнику прямо в глаз.
Впрочем... она все же надеялась, что сможет выбраться на свободу и без ненужного насилия. Дальнейшая жизнь Алехо Монтейя или же его скорая смерть без поддержки невесты-Инквизитора ее совершенно не интересовали. Рози, конечно, помнила, что Алехо втянул и ее в собственные дрязги с Воронами, но с этими проблемами она рассчитывала разобраться позже. У нее в распоряжении — она все еще надеялась на это — оставались связи Лелианы.
— Да, — решительно ответила она Петре. — Открывай дверь.
Огромный стол был накрыт на двоих. Возможно, в солнечный день лучи, проникая через искусно сложенные витражи окон, заставили бы начищенное столовое серебро сверкать, но сегодня даже вычурные приборы на белоснежной скатерти казались тусклыми и блеклыми.
Алехо сидел за столом, нервно тарабаня по нему пальцами. Когда перед Рози отодвинули стул, и она, держа спину до боли прямо, уселась напротив, он криво улыбнулся.
— Доброе утро, Rosita, — поздоровался он. — Рад, что ты согласилась присоединиться. Твоя красота воистину освещает этот пасмурный день.
Рози наградила его холодной улыбкой. Даже через стол ей казалось, что от Алехо пахнет кровью — кровью Маттео, которого он приказал избить до полусмерти, а потом бросил умирать без должной помощи.
— Благодарю за комплимент, — ответила она и чуть отклонилась в сторону, позволяя слуге положить на тарелку омлет и овощи, уже нарезанные аккуратными кусочками. — Надеюсь, в этом дне для тебя отыщутся и другие радости.
— О, это бесспорно, — неожиданно улыбнулся Алехо и развязно откинулся на спинку своего стула. — Более того, новости, которые я хотел бы сообщить, наверняка порадуют и тебя тоже.
Рози приподняла брови и посмотрела на Алехо с недоумением.
— Боюсь, Алехо, что мы с тобой в последнее время слишком по-разному понимаем, чему стоит радоваться, а чему — нет, — возразила она. — Но ты, конечно, можешь попробовать меня развеселить, не смею препятствовать твоим попыткам.
Алехо покачал головой и сказал с толикой укора в голосе:
— Ну что ты такое говоришь, hermosa! Могу поклясться, что эта новость принесет тебе истинную радость, более того, я уверен, что ты ее ждала с нетерпением с того самого момента, как прибыла сюда.
У Розалин встревоженно сжалось сердце. Ее тут же пронзила догадка, но она постаралась ничем не выдать своего волнения, спросив:
— Ну, положим, ты своего добился — я заинтригована. Расскажешь? Или будешь тянуть до тех пор, пока не закончатся смены блюд?
— Ты считаешь меня безжалостным, но это не так, Rosita, — усмехнулся Алехо и отпил чаю из чашки тонкого фарфора. — Я ничуть не собирался так тебя мучить.
— Тогда говори, — пожала плечами Рози, чувствуя, как взмокла ладонь.
— Что ж... Счастлив сообщить тебе, что твой брат и давний партнер нашей семьи прибыл в город, — на лице Алехо расплылась неискренняя улыбка. Губы растянулись, обнажая зубы, но взгляд оставался жестким и острым. — И в ближайшее время мой посыльный свяжется с ним и пригласит его в гости. Я помню, что ты хотела, чтобы наша помолвка свершилась, как подобает — считаю, что мы с Максвеллом сможем прийти к согласию, и тогда все необходимые церемонии будут соблюдены по-настоящему.
Розалин нервно сглотнула. Она в упор смотрела на Алехо, и слова застряли у нее в горле. Да, она действительно догадалась. Но одно дело — всего лишь рассуждать о чем-то, что может произойти. Совсем другое — оказаться лицом к лицу с правдой, которую теперь нужно принять и осознать.
Она, конечно, была рада. Мысль о том, что Максвелл где-то рядом, возродила в ней начавшую было угасать надежду. С другой стороны — она слишком хорошо знала Алехо, чтобы не понять, что он хочет втянуть их в какую-то игру. Жестокую, лживую, из которой кто-то наверняка не выйдет живым.
— А что будет, если вы не придете к соглашению? — выдавила она.
Алехо ухмыльнулся и нарочито громко стукнул донышком своей чашки о блюдце.
— Договоримся так или иначе, душа моя, — ответил он, и в глазах его блеснул нехороший огонек. — Договориться можно со всеми. Не твоего ли брата слова?
Рози опустила глаза и принялась рассматривать узор на дне своей тарелки — нежную, едва заметную вязь из серебряных листьев и плодов. Орлесианский фарфор, наверняка недостаточно вычурный с антиванской точки зрения. Создатель, о чем она только думает? О посуде? Максвелл в городе! Нельзя, ни в коем случае нельзя было позволить ему приехать в имение. Она была совершенно уверена, что этот «родственный визит» брат не переживет.
— Ты все помнишь, — ответила она и подняла глаза. — Что ж, дело твое. Если мне придется остаток жизни просидеть в этом доме, то я буду рада увидеть Максвелла еще хотя бы раз.
— Не говори так, душа моя, — Алехо сделал вид, что возмутился. — Конечно же, ты не будешь сидеть взаперти. Это лишь временная мера, пока с моими... разногласиями с Воронами не будет покончено. Все это делается исключительно ради нашей с тобой безопасности. А потом... мы с тобой будем путешествовать. Съездим к моей родне в Риалто, потом — отправимся в морское путешествие до Вал Руайо, после — отдохнем у моих старых друзей в их особняке возле озера Селестин. Поверь, я постараюсь сделать все, чтобы тебе было хорошо.
«Ну а ты будешь козырной картой в его играх, Розалин. Тем последним аргументом, который должен будет убедить даже самых несговорчивых торговых партнеров пойти на выгодные уступки», — подумала Розалин и слабо улыбнулась.
Внутри исступленно билась мысль — нужно было действовать. Найти выход из имения, добраться до города, отыскать брата и все рассказать, пока он не угодил в изощренно расставленную ловушку. В том, что Максвелл примет приглашение, Рози не сомневалась. В том же, что сможет выйти живым...
Решение, как ни странно, нашлось быстро. И Розалин, улыбнувшись, спросила:
— Послушай, Алехо. Не согласишься ли ты составить мне компанию на прогулке? Верно, из тех самых соображений безопасности я несколько дней просидела в комнате и больше не могу, право слово. Хочется хотя бы подышать воздухом и размять ноги.
— Ну... — Алехо заметно опешил от неожиданности предложения, но нехотя кивнул. — Если ты так хочешь... Хорошо. У меня найдется полчаса после завтрака, но потом мне нужно будет вернуться к делам. Тем более, что пора готовиться к визиту твоего брата.
— Когда ты хочешь его пригласить? — осторожно спросила Рози, вслед за Алехо поднимаясь из-за стола.
— Скорее всего... завтра, — на секунду задумавшись, ответил тот. — Время уже не терпит.
«Значит, бежать нужно сегодня, — твердо решила Рози и вдруг почувствовала явное облегчение — как будто целая гора упала с плеч. — Сегодня ночью».
Приблизившись, Алехо механически предложил Розалин руку, и она, едва касаясь пальцами узорчатой парчи дублета, взялась за его предплечье. Они прошествовали мимо озадаченных охранников через просторный светлый холл, двое вышколенных слуг распахнули перед ними высокие двери, и Розалин после многих дней в четырех стенах с наслаждением вдохнула не по-антивански прохладный воздух, отчетливо пахнущий дождем. Под ногами скрипела влажная белоснежная галька садовой дорожки.
Спина Алехо была напряжена до предела. От него сильно и сладко пахло розовым маслом — как и когда-то давно, когда отношения между ними были совершенно иными. Кажется, он любил добавлять пару капель в помаду для волос, вспомнилось Розалин, правда, тогда он не зачесывал их гладко назад, а просто приглаживал непослушные виски. В душе предательски заскреблось нечто из далекого прошлого, и на мгновение ей стало даже жаль Алехо. «Ты — глупец, который снова страдает от собственной поспешности, — подумала она. — Ты нисколько не повзрослел, хоть и пытаешься казаться важным и серьезным. Когда-то ты также поддавался минутным порывам и совершал ошибки. Но тогда и последствия — тебе везло по молодости — были иными. Не такими катастрофическими».
В голову неотступно лезли воспоминания. О том, как они тайно гуляли у берега безлюдной бухты, и молодой, ослепительно красивый антиванец с романтичным прозвищем «Танцор» хватал ее на руки и кружил, то и дело наступая в набегающие волны, а потом жаловался на воду и песок в сапогах. О том, как он, сбиваясь на родной язык, горячо шептал ей о своей любви ночью в портовом проулке, а потом, стараясь ничем не выдать переполнявшего волнения, она с трудом объяснялась с братом из-за долгого отсутствия и позднего возвращения домой. О том, как в дешевой гостинице, выбранной для свидания лишь потому, что там никто не смог бы их узнать, они лежали, обнявшись, и Алехо ради смеха рисовал пальцем буквы на ее влажной от пота спине, а она пыталась их угадать. Кажется, тогда они сложились в слово «querida».
Розалин резко мотнула головой, отгоняя непрошеные мысли.
— Что такое? — раздраженно спросил Алехо, бросив на нее сердитый взгляд.
Казалось, она грубым образом прервала какие-то его собственные размышления, куда более важные, чем внезапная прогулка в саду.
— Мне показалось, что какое-то насекомое село на шею, — попробовала оправдаться Розалин. Алехо фыркнул и отвел взгляд, снова уставившись куда-то вглубь сада, по которому они шли в сторону моря, огибая особняк.
Конечно же, это уже был не он, не тот влюбленный юноша, готовый почти на все ради ее благосклонности. Это был жесткий, циничный, бессовестный человек, который мог приказать своим подручным забить до смерти того, кто долгие годы служил его семье. Это был человек, который без колебания обманул давнего партнера и выкрал его сестру. Это был человек, который вовсе не заслуживал жалости.
«Я еще приду за тобой, Алехо Монтейя, — злорадно подумала Розалин. — Ты отплатишь мне за все. И за всех тех, кто мучается по твоей вине».
В момент, когда дорожка, обогнув с правой стороны здание, повернула к круглой площади, украшенной фонтаном, Розалин принялась осторожно озираться по сторонам. Именно сюда выходили окна ее комнаты. Она взглянула вверх и быстро опустила глаза. Прямо под подоконником находился широкий выступ, который опоясывал особняк — на него вполне можно было попытаться вылезти. Двигаясь против часовой стрелки можно будет даже держаться правой рукой за стену. Потом — еще один осторожный взгляд. Кустарник. Аккуратно подстриженный, пышный. В него можно будет попытаться спуститься, стараясь не поднять шум. О том, что придется прыгать с высоты, Розалин предпочла не задумываться — в ином случае она могла не решиться вообще ни на что. Ничего. Сначала Максвелл, а потом — Сэра учили ее группироваться в прыжке и приземляться мягко и тихо, чтобы не повредить пятки и колени. Куда бежать дальше? Розалин, делая вид, что расслабленно осматривает окрестности, шарила глазами по видневшейся в глубине двора изгороди. Нужно было как-то подойти к ней поближе.
— А что там? — лениво спросила она, кивнув в сторону тропинки, уводившей вправо, а потом теряющейся за мандариновыми деревьями и цветущим рододендроном.
— Ты там не бывала? — нехотя отозвался Алехо. — А, верно ты сразу шла к морю. Там пара беседок, еще один фонтан, оливковая аллея. Хочешь прогуляться?
— Да, если у тебя есть время, конечно, — скромно потупившись, ответила Розалин.
К ее тщательно скрываемому удовлетворению, Алехо молча повернул в нужную сторону, и Рози, продолжая делать вид, что бесцельно глазеет по сторонам, снова взялась изучать пути к бегству.
— Тебе здесь не нравится? — вдруг мрачно спросил Алехо, отвлекая Рози от попытки выстроить маршрут между скамеек и кустарников. — В моем доме?
— Мне нравится свобода, Алехо, — тихо ответила она. — Как и всем в этом мире.
— Ты свободна, — холодно ответил он. — Я тебе уже говорил.
— Конечно, — усмехнулась Розалин. — Я помню. И помню, сколько мне придется заплатить за эту свободу, если я решу ею воспользоваться.
— У всего есть цена, — вяло пожал плечами Алехо.
— Да, — вздохнув, ответила Рози. — Конечно. Репутация отца. Жизнь племянников. Благополучие брата. Спасибо, что у меня есть такой богатый выбор.
Она скользила взглядом по изгороди, увитой плетущимися розами, дикой лозой и плющом. Перебраться через нее, имея в распоряжении всего одну руку, было невозможно. Слишком высоко.
«В конце концов, всегда есть море, — в отчаянии подумала Розалин. — Если найти на берегу какую-нибудь доску, я смогу доплыть куда-нибудь...Будет трудно, но я смогу. Неважно. Главное — встретиться с братом. А вместе мы что-нибудь придумаем. Алехо наверняка поначалу приложит все усилия на то, чтобы меня найти и вернуть — у нас как раз будет время разобраться с отцовскими документами».
Додумать она не успела — взгляд внезапно наткнулся на очертания чего-то очень похожего на калитку. Во всяком случае, так казалось, но из-за заслонявшего этот участок изгороди декоративного кустарника, было трудно сказать определенно. Розалин, мягко направляя Алехо, — он, к счастью, ничуть не сопротивлялся, видимо, не придавая изменению маршрута никакого значения, — свернула на ту дорожку, которая вела вдоль заграждений, во вполне достаточной близости от них.
Это действительно была калитка. Старая, тронутая патиной, по одной стороне затянутая мелколистным плющом. Почему-то показавшаяся Розалин очень знакомой, хотя она никогда не бывала в этой части сада.
«Ключ! — осенила ее догадка. — Он очень похож. Такие же завитки, такой же цвет старой бронзы. Вряд ли это совпадение. Маттео наверняка знал об этом проходе и, видимо, был уверен, что я смогу им воспользоваться».
Сердце бешено колотилось, отдаваясь в ушах. У нее был шанс — единственный, без права на ошибку.
Сославшись на прохладу, Рози попросила Алехо вернуться в дом. Он ничуть не был против.
***
Обед Розалин принесла уже не Петра, а Глория. Дождавшись, когда звук шагов прохаживавшегося по коридору охранника чуть отдалился, Розалин подозвала ее нервным жестом. Глория, удивленно раскрыв глаза, покорно присела перед ней на корточки.
— Ты можешь мне помочь? — шепнула Рози, чувствуя, как лицо заливает жар. Волнение, скопившееся за день, готово было выплеснуться наружу, но нельзя было позволить этому случиться. Слишком многое стояло на кону.
— Д-да, сеньорита, — мелко закивала горничная. — Чего изволите?
— Сущий пустяк, — прошептала Розалин. — Сможешь, когда вернешься с ужином, принести мне штаны?
— Штаны? Но...
— Обычные штаны, любые, которые с меня не упадут, — прервала ее Рози. — Это единственное, что я у тебя прошу. Хотя, нет. Вторая просьба. Пожалуйста, найди себе дело сегодня вечером. Займись стиркой, вызовись помогать на кухне. Сделай вид, будто очень занята, и постарайся все время быть на виду у кого-нибудь из прислуги.
— Сеньорита, что вы задумали? — испуганно отпрянула Глория. — Но я ведь... я сегодня попросила Эстебана попробовать разузнать про вашего брата...
— Напиши ему письмо, скажи, чтобы ничего не делал, — твердо ответила Рози. — Не лезьте в это дело, я не хочу, чтобы кто-то еще из-за меня пострадал. Все будет хорошо. Пообещай, что сделаешь так, как я прошу?
— Х-хорошо, — нервно кивнула Глория. — Я постараюсь, сеньорита.
***
Темнота должна была помочь, как и начавший накрапывать дождь. Осторожно отворив окно, настолько бесшумно, насколько позволяло то, что управляться приходилось одной рукой и плечом, Рози вылезла на подоконник. К счастью, он оказался достаточно широким, чтобы устроиться на нем надежно, закрыть за собой створку и, прижавшись к стене, постараться раствориться в тенях.
Глория, тревожно кусая губы, принесла обещанную сменную одежду, спрятав ее в стопке с чистым бельем. Мужские штаны, простая рубашка, дорожный дублет. Розалин осторожно повела плечами — чужие вещи сидели не слишком ладно, но все-таки не настолько неловко, чтобы это могло помешать.
«Как было бы здорово сейчас раздобыть хотя бы пару тех бутылочек с темной взвесью, которые всегда носили с собой Варрик и Сэра, — с сожалением подумала Розалин. — Они сейчас оказались бы как нельзя кстати».
Но времени размышлять об упущенных возможностях не было. Момент истины настал.
Разум Розалин заработал четко и спокойно, как всегда в подобных случаях. Оставалось надеяться лишь на то, что тело, вспомнив давние привычки, не подведет и сделает все само, и на то, что до утра никто не решится постучаться в комнату Розалин, дав ей время добраться до города.
Осторожно спрыгнуть на выступ, который удалось рассмотреть из сада. Дождаться, пока охранник, патрулирующий аллею, свернет за дом, пройти до угла и, призвав всю милость Создателя, спрыгнуть.
Проклятье... Ноги с непривычки отозвались острой болью. Силой воли заставить себя забыть про боль — когда-то Метка на руке, выйдя из-под контроля, вызывала куда более сильные ощущения.
Нырнуть между кустарниками, пробежать до следующей аллеи, стараясь не потерять чужие брюки — все-таки чуть большего размера, чем нужно. Сесть за оплетенный вьюном декоративный столб, дождаться, когда мимо пройдет еще один стражник.
Беседка. Фонтан. Еще одна аллея. Заросли роз. Скамья.
Боль в ногах утихла, осталось лишь странное скребущее чувство, что что-то пошло не так. И крик в темноте — вторящий дурному предчувствию крик кого-то из людей Алехо:
— Тревога!
За спиной послышался многоголосый гомон, лай собак, крики. Розалин, собрав в кулак волю и силы, бегом рванула в нужном направлении — дай Андрасте, чтобы она не ошиблась с тропинкой... Сад становился все светлее и светлее — высыпавшие наружу стражники несли с собой факелы. Рози бежала, ругая себя за то, что двигается недостаточно ловко, недостаточно быстро, слишком громко. Из-под подошв ее бестолковых, разукрашенных вышивкой и мелкими камешками мягких ботинок — почти таких же, как носила когда-то Жозефина — с треском разлеталась галька.
Заветная изгородь была уже совсем близко. И все ближе гудели голоса и метались сполохи света.
Калитка. Ее путь к спасению. Розалин ухмыльнулась и сунула руку в просторный карман мужских штанов и невольно оцепенела. Память услужливо подбросила эпизод, на который Рози, поддавшись волнению, не обратила должного внимания: прыжок, удар об землю, что-то едва слышно звякнуло. Дыхание Создателя!
Когда Рози через целую вечность осознала, что карман пуст, ее резко схватили сзади поперек тела и повалили на землю. Сквозь острую боль от падения она услышала злой голос Алехо, сбившийся от бега:
— Ах, вот оно что... Стража! Возьмите нашу гостью как можно крепче и верните в дом. Служанку, которая помогла сеньорите сбежать, взять под стражу. Я с ней разберусь позже.
— Алехо, не трогай Глорию, умоляю тебя, — выдохнула Розалин, когда ее грубо подняли со смятой травы. — Я... я виновата во всем, она здесь не при чем!
Он смотрел на нее с искаженным от злости лицом. Кудрявые волосы, растрепавшись, вились вокруг лица мокрыми кольцами и липли на лоб и щеки. Разошедшийся дождь стекал по лицу самой Розалин, проникал за воротник, но ей не было никакого дела до неудобств — куда страшнее было осознание того, что ее план провалился. Что будет с ней теперь? Что будет со всеми теми, кого она подвела?
Алехо оскалил зубы, резко развернулся и широкими шагами отправился прочь, в сторону дома, туда, где гудел целый разбуженный улей из охраны и слуг. Розалин подтолкнули в спину — она покорно двинулась вперед, безвольно рыдая от собственной глупости.
Эта идея не имела шансов на успех с самого начала. Но она должна была попробовать... Иначе, не решись она сейчас, всю оставшуюся жизнь корила бы себя за бездействие. Хотя теперь она будет точно так же ненавидеть себя за совершенную ошибку. Всегда, до конца дней, которые точно не будут безоблачными и мирными — и только из-за нее самой. Пережить катастрофу на Конклаве, пройти через множество опасностей, сразиться с древним моровым магистром — и для чего? Чтобы до старости просидеть пленницей в доме ненавистного ей человека, по одному теряя родных и близких — либо, выполняя все его прихоти в обмен на их жизнь и благополучие?
Ее ноги, заляпанные садовой грязью, оставляли следы на светлом мраморе ступеней, а с волос текла вода. Алехо стоял у открытых настежь дверей дома, сжав кулаки. В его темных глазах металась ярость.
— Отведите ее в мои покои, — процедил он. — Из той комнаты она снова может сбежать — если уж вода нашла дорожку...
— Слушаюсь, — коротко ответил охранник у Розалин за спиной и снова больно ее толкнул.
Ее потащили вверх по лестнице, почти не давая возможности самой перешагивать через ступени. Где-то в глубине дома раздался тоненький плач — или Розалин, в голове которой шумела кровь, это просто почудилось?
Глория, больно ёкнуло сердце. Бедная девочка... Еще и она теперь пострадает из-за совершенной Розалин глупости.
— Идите быстрее, сеньорита, — сказали над ухом раздраженно. — Мы не хотим причинять вам боль. Сеньор нас за такое не похвалит.
Покои Алехо Монтейя располагались в самом конце длинного коридора на третьем этаже здания, за мощными дверями из резного дуба. Они были огромными — с высокими потолками, стрельчатыми окнами с трех сторон, широкой кроватью под синим с золотом бархатным балдахином, что стояла посередине. Розалин отпустили, как только она вошла внутрь, двери захлопнулись за ее спиной.
Розалин бессильно осела на алый неварранский ковер и зарыдала в голос, ничуть не стесняясь.
Все пропало. Осознание этого накрыло с головой, отправив в самую темную глубину отчаяния. В том, что Монтейя теперь начнет ей мстить, Розалин почти не сомневалась.
— Прекрати выть.
Она даже не услышала, как Алехо вошел в дверь. Он высился над ней, все еще полный нескрываемой злости. Волосы его были мокрыми, тонкая нижняя рубашка, в которой он выскочил в сад — тоже. Видимо, он уже готовился ко сну, когда кто-то поднял тревогу.
Рози всхлипнула, пытаясь унять плач, но сдавленные звуки все равно вырывались наружу.
— Я сказал, заткнись, — прошипел Алехо и, больно дернув ее за плечо, заставил встать. Он чуть наклонился, и лицо его, покрытое пятнами от ярости, оказалось напротив ее. От губ исходил сильный запах бренди. Он медленно двигался на нее, заставляя пятиться и запинаться о густой ворс ковра.
— И кто же будет первым по списку, Алехо? — тихо спросила Розалин, удивляясь собственной смелости. — Максвелл? Кто-то еще из моих родных? Или бедняжка Глория, которую ты убьешь, как Маттео?
— О, как мы много знаем, — усмехнулся Алехо, и кривая улыбка его показалась Рози на редкость уродливой. — Нет, hermosa. Не угадала. Первой будешь ты сама.
И, жестко толкнув ее на кровать, резким движением порвал на ее груди рубашку.
— Никто не придет на твои вопли, — шепнул он ей на ухо, грубо прижимая к постели. — Так что можешь сберечь немного сил. Они тебе понадобятся завтра, душа моя. Жаль, что ты не умеешь думать.
