Частная жизнь в Верхнем городе

— Здесь. Это была совершенно другая Антива. Парадные улочки, увитые плющом, разноцветные флажки на пристани, огни и веселье, кружева на зонтиках местных модниц — все это осталось где-то позади, уступив место грязному складскому кварталу, пропитанному запахом несвежей рыбы, мокрых, прокисших веревок, дыма и типичной для подобных мест опасностью остаться без кошелька, а если не повезет — то и без головы. — Ты здесь бывал? — Хоук невольно поежился, глядя на мрачное приземистое здание, устроившееся на развилке двух кривых улиц, выложенных грубо отесанным камнем. — Да, — мрачно ответил Тревельян. — Не единожды. Алехо не зря выбрал именно этот склад. Здесь Монтейя навсегда спрятали многие из своих постыдных тайн. Одного не пойму — где он сам? — Ждет внутри? — предположил Хоук, пожав плечами. — Не думаю, что он хотел бы устраивать шум на весь квартал. — Здесь до утра и крыса не пробежит, — хмыкнул Тревельян. — Испугается. Ладно. Давай и впрямь зайдем внутрь. Меня радует одно, на случай, если придется драться — склад тесный. Много людей не поместится. — А меня это не радует, — усмехнулся Хоук. — Магический огонь в замкнутом помещении иногда играет не на руку. Идем. Дверь была не заперта. Темный коридор вел вглубь склада. По бокам стояли открытыми многочисленные двери, почти сорванные с ржавых петель. Запах затхлости красноречиво указывал на то, что по назначению это помещение уже точно не используется. В здешней сырости прогнил бы и самый прочный камень. Тревельян широко и уверенно шел вперед, тем не менее, умудряясь не издавать при движении почти ни звука. Хоук шел следом, ступая на мысках сапог, чтобы не стучать каблуками. Коридор упирался еще в одну дверь. Максвелл жестом приказал Хоуку остановиться. Сам же осторожно выставил вперед руку и сделал движение вверх-вниз, после кивнул и шепнул: — Порядок. — Что ты ожидал там найти? — Что угодно, — быстро ответил Тревельян. — Заткнись, Хоук. Дверь, открываясь, заскрипела, и звук этот, такой чуждый в окружающей мертвой тишине, противно резанул по ушам. Тревельян, нащупав на поясе рукоять кинжала, двинулся вперед, медленно и осторожно. За дверью обнаружился полутемный зал, пустой и сырой. Где-то, судя по звуку, капала вода. Под потолком в паре мест чадили масляные светильники. Слева и справа были навалены ящики, сломанные скамейки, похожие на церковные, а столбы, поддерживавшие потолок, были исписаны мелом. Хоук пытался привыкнуть к полумраку, потер глаза, и вдруг услышал вскрик Тревельяна, ничуть не укладывающийся в избранную тактику осторожничать: — Роза! Хоук вздрогнул, сердце бешено заколотилось о ребра, а кулаки непроизвольно сжались. Действительно, в самом конце зала, на узкой площадке, с которой предусмотрительно разгребли хлам, лежало чье-то тело, едва опираясь на стену спиной. Хоук, оттолкнув Максвелла, рванул вперед, но тот резко удержал его за куртку. — Стой, — голос Тревельяна сбивался, но привычные металлические нотки позволили думать, что он вполне держал себя в руках. — Могут сработать ловушки. Пропусти. Тревельян сделал несколько осторожных шагов вперед и резко остановился, кивком указав на пол: — Нажимная плита. Ты бы сейчас либо уже был поджарен, либо корчился бы, истыканный железными штырями. Действительно, одна из плит пола едва заметно выступала над остальными. Хоук и впрямь не заметил бы ее, если бы ему не сказали — взгляд его был прикован к фигуре, прислоненной к противоположной стене. Лицо скрывали упавшие на лоб волосы, но ошибки быть не могло — Хоук, наконец, смог рассмотреть, насколько искусно были связаны впереди правая рука и культя на месте левой. Вокруг Розалин — мертвой ли, лежавшей ли без сознания? — едва виднелся тонкий рисунок руны. — Ее парализовали, — сказал Хоук, обращаясь к возившемуся с ловушкой Максвеллу. Тот, подсунув под край плиты свой запасной нож, встал и отряхнул колени. — Что ты имеешь в виду? — обеспокоенно спросил Максвелл, глядя на сестру. — Руна на полу, — объяснил Хоук. — Паралич. Чтобы не дергалась. Чтобы не начала кричать. Чтобы дождалась, пока мы не придем. Тут, сдается мне, куда больше ловушек, чем ты нашел. — Кто бы сомневался, — мрачно усмехнулся Максвелл. — Ты можешь это убрать? Хоук кивнул. — Не подходи ближе, — добавил Максвелл. — Не хочу, чтобы какая-нибудь не замеченная тобой растяжка на полу стала причиной того, что моя сестра сгорит или покалечится. — Нам все равно придется к ней подойти рано или поздно, — недовольно ответил Хоук, но расстояние все-таки прикинул. — Хотя, дотянусь. Руна слабеет. Это не займет много времени. По рукам растеклось привычное щекочущее чувство. Вокруг руны заклубилось слабое серебристое сияние, и рисунок начал таять. В воздухе запахло грозой. Через несколько секунд дело было сделано, и Розалин ожидаемо вздрогнула. — Стой, — теперь Хоук придержал Максвелла, пожелавшего сию же минуту броситься к сестре, позабыв об осторожности. — Ей сейчас будет больно. После заклинаний паралича все чувства обостряются до предела. Я должен предпринять еще кое-что. «Ну же, Хоук, — мысленно умолял он сам себя, силясь вспомнить, что именно нужно изобразить потоком силы. — Андерс же тебе объяснял...» Голубоватый купол целительного света мягко окутал Рози, которая уже начала дрожать и биться в своих путах. Она подняла голову — во рту виднелся кляп, а из глаз бежали слезы. — Рози, — произнес Хоук, улыбаясь. — Все хорошо. Вернее, все еще будет плохо, я уверен, но мы здесь. Максвелл больше не мог ждать — он пошел вперед, старательно глядя под ноги. Присев около Розалин и крепко прижав ее к себе, он нашел мгновение, чтобы бросить: — Чисто. Срезанные веревки и кляп упокоились в углу. Рози, прижимаясь к груди брата, лепетала, давясь слезами: — Макс... Гаррет... Вы здесь... — она подняла на Максвелла опухшие больные глаза. — А ты думала, я тебя оставлю, малышка? — Тревельян гладил ее по волосам. Хоук присел на корточки и протянул Розалин руку. Она, тотчас вырвавшись из объятий брата, кинулась к нему. Стоило ему попробовать обнять ее, вложив в прикосновение всю тоску, всю тяжесть долгой разлуки, как Розалин болезненно вскрикнула и неосознанно толкнула его в грудь, чтобы освободиться. Хоук, мягко отстранив Розалин от себя, спросил, чувствуя, как его пронизывает неприятная догадка: — Что этот ублюдок с тобой сделал? Он тебя ударил? Розалин ответила, стирая ладонью слезы с щек. — Он... пытался заставить меня делать... то, чего я не хотела. Я... не поддавалась. — У нас будет возможность ему отомстить, Хоук, — процедил Максвелл. — Бери Розалин и идем. Игра только начинается. — Рози, — пытаясь игнорировать яростный вой крови в ушах, спросил Хоук. — Ты можешь идти? — Да, — кивнула она, пошевелив ногами. — Все хорошо. Меня просто... связали. Я даже не помню, как сюда попала. Что происходит, Гаррет? — Хотел бы я знать, — пожал плечами Хоук, вставая. — Давай, помогу. — Могу поклясться, головорезы Монтейя ждут нас снаружи, — сказал Максвелл. — Это так в его духе! Благородно выдать добычу в руки, а потом потребовать за нее плату. Он всегда любил красивые драматичные представления. Антиванский театр, клянусь, потерял отличного актера в его лице. Хоук, осторожно придерживая Розалин, помог ей встать. Сделав несколько шагов, она тяжело оперлась плечом о подпорку. По лбу вниз сбежала капля пота. — Дай мне... минуту, — прохрипела она. — Едва чувствую ноги. — Рози, милая, отсюда надо поскорее убираться, — попытался убедить ее Хоук. — Я могу тебя понести. Давай. Времени отдыхать нет. — Погоди, — Максвелл снова приблизился к сестре и осторожно взял ее за подбородок, изучающе заглядывая в глаза. — Малышка, что последнее ты помнишь? Вернее, когда произошло то самое последнее? — Утром, — она поморщилась и нервно облизнула пересохшие губы. — Да, определенно утром. С рассветом мне помогли собраться, накормили, а потом... — Что потом? — серьезно спросил Максвелл, придерживая Рози за плечи. — Потом... я спустилась вниз, а там меня ждал Монтейя и... какой-то маг, — продолжала вспоминать Розалин. — Алехо что-то ему приказал, и он сделал так, что я потеряла сознание. — Кажется, я начинаю понимать, — насторожившись, произнес Максвелл. — Гаррет, посмотри ей в глаза. Видишь цвет белков? Хоук прищурился — в полутьме рассмотреть что-то было довольно сложно, но все-таки он смог увидеть то, что обеспокоило старшего Тревельяна. — Как при желтухе, — ответил он, наблюдая, как Максвелл меняется в лице. — И зрачки... Огромные, будто ее чем-то опоили! — Все ясно, — напряженно сказал Максвелл. — Если ее привезли сюда до полудня, как считаешь, руна паралича смогла бы действовать так долго? — Не думаю, — с недоумением ответил Хоук. — Видимо, ее подновили, пока ждали, когда мы явимся. Но... Рози не помнит ни одного момента выхода из навязанного магией оцепенения, а оно, повторюсь, болезненно. — Потому что дело вовсе не в руне, — Максвелл горько усмехнулся. — Ей дали один состав, уж один Создатель знает, что в него кладут антиванцы, но наибольшую силу он получает при воздействии магией. Запаха и вкуса он почти не имеет, так что, полагаю, дело обстояло так: эту дрянь подмешали Розалин в воду или напиток, а потом, когда пришло время, нанятый Алехо маг совершил нужную манипуляцию и... вот оно! Человек, которого усыпляют таким манером, может проваляться без сознания очень долго, срок зависит только от количества выпитого зелья. На моей памяти был один случай, когда нашего посыльного в Антиве нашли в сарае на задворках торгового квартала лежащим в луже собственных испражнений — потом оказалось, что его вырубили неделю назад. — Тогда зачем нужна была руна? — слабо спросила Розалин, едва удерживая себя в сознании. — Не знаю, — скрипнул зубами Максвелл. — Возможно, это — какой-то план. Но хватит разговоров. Пора бы нам отсюда выбираться. Он сделал шаг в направлении выхода и протянул к Розалин руки. Вдруг за спиной послышался странный шлепок — словно кто-то спрыгнул сверху. Резко обернувшись, Хоук смог разглядеть узкоплечего мужчину, замотанного в темные тряпки. Он поднес ко рту странную трубку, определенно готовясь в нее дунуть. События завертелись так быстро, словно менялись картинки в калейдоскопе. Хоук понял, что Максвелл, резко дернувшись в сторону, кинулся ему наперерез. Хоук увидел, как пущенный убийцей дротик вонзился в горло Тревельяна, услышал, как тот захрипел, хватаясь за горло, а за спиной истошно закричала Розалин. Почувствовал сильный толчок, сбивший с ног, успел рассмотреть, как валится на пол рядом Максвелл, — и странную, почти торжествующую улыбку на его почти моментально одеревеневшем лице. Хоук отлетел к стене, крепко ударившись головой, и его замутило от острой боли. Он успел лишь расслышать сквозь крик Розалин, как убийца, выругавшись, кинулся наутек. А потом воцарилась темнота. Непонятно, сколько времени Хоук провел в мутном безвременье. Он не мог разобрать, что из всего того, что он за минувшее время услышал и почувствовал, происходило на самом деле, а что — почудилось, родившись в недрах разбитой головы. Вроде бы его трогали, переворачивали. Кто-то ходил вокруг, кто-то переговаривался. Когда Хоук, наконец, очнулся, никого рядом уже не было. На холодном камне, глядя в потолок невидящими глазами, лежал Максвелл Тревельян. С трудом встав на четвереньки, Хоук подполз к нему и попытался прощупать пульс на отброшенной в сторону руке. Смысла в этом уже не было — ладонь была холодной. Холоднее казался только неизменный перстень на мизинце. Секунду поразмыслив, Хоук стянул его с пальца и сунул в карман. Дротик, пущенный убийцей, все еще торчал из горла, а вокруг него по коже расползлось темное пятно. Яд из корня смерти. Яд, предназначавшийся совсем не Максвеллу. — Спасибо, — прошептал Хоук, закрывая ладонью мертвые пустые глаза. — Ты не успел стать мне другом, но почему-то решил спасти мне жизнь. Я в долгу перед тобой, старина. Вспомнился Карвер. Вспомнился пронизывающий холод Глубинных троп, сырой, затхлый — вдали от лавовых выходов было нестерпимо промозгло. И Карвер так же смотрел куда-то в пустоту остекленевшими глазами, такими же прозрачно-голубыми. Помнится, Варрик долго уговаривал Хоука закрыть их и двигаться дальше. Хоук не мог. Будто бы этот символический жест обрывал существование Карвера в мире живых окончательно, а до этого надежда еще оставалась. Голова болела тупо и тяжело, во рту стоял привкус крови. С трудом поднявшись, Хоук прислушался — где-то снаружи гудели голоса. Слишком много голосов. — Гарлокова задница, — проворчал Хоук. — С такой прорвой без посоха и с сотрясением мозга мне не справиться... Оглядевшись, он краем зрения увидел кинжал Максвелла — тот самый изящный клинок из темного металла, — воткнутый под нажимную плиту. Похоже те, кто действительно приходил сюда, пока Хоук лежал без сознания, не заметили его в полутьме, либо — не тронули нарочно. Хоук осторожно миновал опасное место и выдернул кинжал. Плита осела, впрочем, не вызвав никаких последствий. Клинок Хоук заткнул за голенище — в крайних случаях металл мог какое-то время работать как концентратор, хотя потом обычно начинал оплавляться в руках. Но неваррит мог продержаться чуть дольше, хотя и незначительно. Покачиваясь и сплевывая кровь — Хоук понял, что, падая, прокусил себе губу, — он двинулся к выходу. Внутри медленно, но верно снова начинала закипать ярость.

***

— Ты опять таскал эту книгу, Гаррет? — Малькольм Хоук устало присел рядом с сыном и взял его за плечо. — Это просто книга, отец, — пожал плечами пятнадцатилетний Гаррет. — Ты сам говорил, что в знаниях нет ничего дурного. Вопрос в том, как их применять. — Ох, сынок... — покачал головой отец и мягко забрал истрепанный том. — Я надеюсь, что тебе хватит ума никогда не воспользоваться тем, что ты отсюда почерпнул. Пусть знания останутся знаниями. — А если другого выхода не будет? — спросил Гаррет, заглядывая отцу в глаза. — Только если так, сынок, — вздохнул Малькольм. — Пообещай. — Обещаю, отец. Только в самом крайнем случае.

***

Розалин держали крепко. Ей все еще было плохо после парализующего заклинания, а мокрая от лежания на сыром полу одежда заставляла ее стучать зубами от холода. С ужасом, даже не пытаясь выплюнуть изо рта кляп, она наблюдала, как в узких улочках около склада мало-помалу скапливаются люди Алехо. Сам он нервно ходил туда-сюда по старой брусчатке, а за ним таскался тщедушный Ворон, чей отравленный дротик недавно оборвал жизнь Максвелла, — от мысли об этом к горлу подкатил ком, но Розалин старательно сдерживала слезы — и ныл: — Но, сеньор, кто же знал, что так выйдет? — Я велел убрать мага, — шипел Алехо. — Со вторым я бы с легкостью справился. А что теперь? Какого демона, Рибейро, как можно было так опростоволоситься? Простейшая задача: понять, кто из двоих уберет руну, и всадить дротик ему в затылок, а потом вырубить второго! — Прошу вас, сеньор, я могу еще раз... — Насколько я знаю, Вороны второго шанса не дают, — ядовито процедил Алехо, смерив убийцу взглядом с головы до пят. — Не даю и я. А теперь пошел вон. Объясняться будешь со своим патроном. Мне еще разбираться с устроенными тобой сложностями. Твой мастер скоро получит требование о неустойке. Пошел вон, я сказал! Розалин больше не пробовала предположить, что еще принесет ей этот долгий день. Максвелл был мертв. Она сама видела, как его грубо пнул в бок один из охранников Алехо, которых прислали, чтобы утащить ее прочь. Еще один, глумливо усмехнувшись, снял с тела брата пояс с кинжалами и любовно приладил на себя. Паршивые падальщики... Во всем была виновата она одна. Все происходило так, как и обещал Алехо, — она начала терять близких, одного за другим. В глубине души теплилась отчаянная надежда на чудо, которую подпитывало лишь то, что они все еще торчали около склада: если бы Максвелл и Хоук оба были мертвы, Алехо не стал бы задерживаться здесь дольше, чем нужно. Как она поняла из едва различимых разговоров его подручных, в порту их уже ждал снаряженный корабль. Значит, Хоук был жив. Розалин позволила себе слабо улыбнуться, но тут же сердце снова сжала горечь. У Гаррета не было шансов выстоять против нескольких десятков готовых к драке головорезов, которые собрались вокруг. Перекрестье узких улиц было перегорожено вооруженными людьми. Сам Алехо стоял в полукольце телохранителей, а за спиной его нервно переминался с ноги на ногу уже знакомый Розалин маг. Наверняка, несколько арбалетчиков заняли и близлежащие крыши тоже. А Гаррет был один. Даже если он сможет подняться и выйти... Ведь Рози сама видела, как Максвелл сбил его с ног, и Хоук со всей силы врезался в стену, а потом, захрипев, обмяк. Но Хоук сможет, ведь это — Хоук. «Ты не понимаешь, Розочка, — в голове зазвучал голос Варрика. — Это ведь Гаррет Хоук, а не кто-то там еще. Его даже дракон, слегка пожевав, выплюнул, боясь подавиться!» Рози все еще держалась на ногах с трудом, и только сильная хватка одного из людей Алехо не давала ей бессильно стечь на мостовую. Кажется, это был тот самый Игнасио, к которому ей нужно было «привыкнуть». А может, и не он. Это не имело никакого значения. Алехо, вальяжным жестом приказав телохранителям расступиться, приблизился к ней и по-хозяйски огладил по щеке. Розалин зашипела, будто рассерженная кошка, и резко дернула головой, тут же почувствовав, как болезненно свело мышцу в шее. — Я тебя ненавижу! — глотая слезы, почти выкрикнула она, давая волю ярости, огненным комком скопившейся внутри. — Что за представление ты затеял? Думаешь, что разделавшись с Максвеллом, ты решил все проблемы разом? Мой отец, когда узнает... — Мне жаль, — резко прервал ее Алехо и картинно развел руками. — Мне правда жаль, hermosa. Но твой брат нарушил договоренности, явился на встречу не один. Все могло бы быть гораздо проще, не реши Максвелл сыграть по-своему. — Делаешь вид, что не знал? — процедила Розалин сквозь болезненно сжатые зубы. — Ты ведь все предусмотрел: ненужная руна, неработающая ловушка, Ворон с отравленными дротиками. Все, что нужно, чтобы понять, кто есть кто, и убрать лишнего с дороги. Или сразу обоих лишних, Алехо? — Предусмотреть все — вовсе не грех, Rosita, — покачал головой Алехо. — Я слишком давно знаю твоего брата, чтобы не ожидать от него сюрпризов. К счастью, мои люди успели немного за ним понаблюдать и сообщить, кого именно он притащил с собой. Увы, ошибка придурка Рибейро спутала мне планы. Что прикажешь делать, hermosa? Может, прирезать твоего любовника, пока он не очнулся? — Не смей его трогать! — Розалин рванулась из рук державшего ее охранника, но тот грубо удержал ее на месте и ухватил крепче. — Не смей, ублюдок! Я... ты заплатишь, если тронешь хотя бы волос на его голове! — Интересно, как? — усмехнулся Алехо. — Ты забываешь, что уже давно не всемогущий Инквизитор, за спиной которого армия, шпионы и сотни влюбленных в тебя — безусловно, пока ты даешь им преференции — политиков. Ты не можешь больше ничего, hermosa — разве что, внимательно слушать, что я тебе говорю, и беспрекословно выполнять, чтобы больше не создавать проблем ни себе, ни своим близким. Так что ты можешь мне предложить, чтобы я отпустил твоего возлюбленного с миром? — Ты... ты не понимаешь, Алехо, — сквозь слезы нервно рассмеялась Розалин. — Он... он найдет тебя и... — Что? Сожжет, как Киркволл когда-то? — фыркнул Алехо. — Он давно один, Rosita, печально известный маг наедине с собственной дурной славой. Маг, развязавший войну, в которой едва не утонул весь Тедас. Как считаешь, достаточно ли весомую услугу я окажу Преподобной матери Изольде и достопочтенному Рыцарю-Командору, если отдам им в руки зачинателя бунта? — Ты не посмеешь, — снова рванулась из рук охранника Розалин. — Её Святейшество... — Её Святейшество далеко, hermosa, — по-змеиному улыбнулся Алехо. — А антиванской Церкви нужно восстанавливать влияние. Как думаешь, что с ним сделают? Казнят? А может, усмирят? Чего, по-твоему, он больше заслуживает? — Ты ведь просто чего-то хочешь от меня, Алехо, — Розалин, тяжело дыша, обмякла. — Тебе на самом деле не нужны все эти сложности, верно? — О, так мы начали договариваться? — Алехо всплеснул руками в наигранном удивлении. — Признаться, я не думал, что ты настолько быстро сдашься. Хотел вытащить из рукава еще пару карт, но пока воздержусь. Итак? Какова твоя ставка за его жизнь? Розалин облизнула пересохшие губы. Что она могла предложить в обмен на жизнь Гаррета? Всё. Всё, что Алехо попросит. — Что хочешь, Алехо, — твердо сказала она. — Я даю тебе чистый лист с моей подписью. Только отпусти его. Монтейя натянуто улыбнулся. Глаза его горели торжеством. — Это очень щедрое предложение. Я подумаю, чем его заполнить, Rosita, — ответил он. — Хотя... я прямо-таки ревную. Ты на многое ради него готова, правда? «Правда, ублюдок. Пользуйся этим, пока жив. Пока он не пришел за твоей головой, а я не помогла ему ее достать». — Но все слегка сложнее, hermosa, — Алехо задумчиво потер свою аккуратную бородку. — Понимаешь ли, дуэль, на которую я вызвал твоего брата, должна непременно состояться. От меня ее ждут... так сказать, в обществе. — Кто-то в высшем свете прослышал, что ты взял меня силой? — усмехнулась Розалин. — Это не твое дело, — бросил Алехо сердито. — И ты надеялся, что победишь Максвелла? — запальчиво продолжила Розалин. — Лучшего фехтовальщика Оствика? Без пальца на руке? — Я, hermosa, безусловно, не стал бы сражаться сам, — Алехо загадочно улыбнулся. — Но, поверь, мне было, кого ему противопоставить — дуэльные правила это разрешают в крайних, так сказать, случаях. Так что? Твой приятель умеет сражаться чем-то, кроме светящихся шариков? Я готов дать ему шанс. Не получить тебя обратно, нет — эта договоренность расторгнута из-за своеволия твоего возлюбленного брата. Но я готов отпустить его на все четыре стороны, если он одолеет моего бретёра. Решено! — Алехо хлопнул в ладоши. — Так и поступим. — Сеньор! — окрик, раздавшийся с противоположной стороны развилки, заставил Розалин вздрогнуть. — Кто-то идет! Сердце бешено затрепыхалось. Розалин перевела взгляд на покосившиеся двери склада и с облегчением выдохнула. Это был Хоук. Он едва держался на ногах, схватившись за затылок, но на лице его виднелась привычная кривая улыбка, больше похожая на оскал. С такой улыбкой он расправлялся с одержимыми Стражами на форпосте в Западном Пределе. Такая же ухмылка наверняка помогала ему, когда сражался в Тени со своими страхами — он так и не сказал Розалин, в какой форме те к нему явились. Может, именно неизменная ирония помогала ему играючи выпутаться из самых страшных переделок? Хоук вышел наружу, со свистом втянул воздух, выдохнул и спросил привычным язвительным тоном: — Ну что, дорогие собравшиеся! Полагаю, все ждали только меня, чтобы начать праздник. Вот он я. Можете подавать напитки! — Приятно познакомиться, Защитник, — отозвался Алехо, выходя вперед и гостеприимно разводя руками. — Рад видеть тебя почти в добром здравии. Слухи, которые до меня доходили, как ни странно, подтверждаются — мне рассказывали, что тебя не так просто убить. — Тем хуже для тебя, — хрипло рассмеялся Хоук, разминая плечи. — Ты и есть Алехо Монтейя, верно? — Собственной персоной, — Алехо театрально поклонился, придерживая эспаду за эфес. — Алехо Эрико Монтейя, с недавнего времени — глава благородного дома Монтейя, восьмой торговый принц Антивы и законный жених вот этой, — Алехо небрежно махнул рукой в сторону Рози, — восхитительной дамы. — О, я вижу, она так рвется обнять тебя, что ее приходится силой удерживать на месте, — язвительно ответил Хоук, и Розалин с горечью увидела, как он, на мгновение изменившись в лице, неловко пошатнулся, но смог остаться в равновесии. — Я, признаться, ждал не совсем этой встречи, — продолжил Алехо, пропустив издевку мимо ушей. — Но судьба распорядилась иначе. Что ж, Создателю виднее, и не нам осуждать Его волю. — Как же, ты ведь и представить не мог, что Максвелл Тревельян решит броситься мне на подмогу, — хмыкнул Хоук. — Какая незадача! Тот дротик с ядом предназначался мне, верно? Умный ход, дружище, видимо, кто-то более опытный подсказал тебе, что в первую очередь нужно выводить из игры мага. — Ты догадлив, — натянуто улыбнулся Алехо. — Я и впрямь не ожидал от моего старого друга Максвелла такого самопожертвования. Тот Максвелл Тревельян, которого имел честь знать я, скорее бы отошел в сторону. Тем более, как мне доложили, он не особенно одобрял выбор своей сестры. Маг-отступник. Печально известный зачинщик восстания Круга Магов в Киркволле. Безродная ферелденская дворняга, пытающаяся скрыть крестьянское прошлое под знатной фамилией матери. И Rosita, наследница одного из знатнейших родов Оствика, прекрасная и смертельная Черная Роза, внезапно ставшая Вестницей самой Андрасте. Будь она моей сестрой, я бы просто заказал твое убийство «Воронам». — Ну ты и не будучи ее братом, попытался это сделать, да только, как я посмотрю, не вышло, — парировал Хоук и тяжело облокотился на столб у дверей склада. — Итак, твои планы пошли прахом, Монтейя. Что дальше? Прикажешь своим прихлебателям расстрелять меня из луков, как зараженную скверной собаку? Ну вроде как, чтобы подчеркнуть лишний раз мое место в этом мире, уготованное происхождением, упоминая которое ты, видимо, пытался меня оскорбить. — Увы, как бы ни хотелось поступить именно так, я вынужден буду соблюсти все необходимые обычаи, — наигранно расстроенно вздохнул Алехо. — Ты забываешь, что мы не в диком Ферелдене, приятель. Это Антива, и для разрешения подобных споров есть лишь одно достойное и приемлемое решение — дуэль. Дуэль при свидетелях, на которую я имею честь вызвать тебя, раз уж брат моей нареченной нас так безвременно покинул. Если победишь — я тебя отпущу, и ты даже получишь еще один шанс мне помешать — когда-нибудь потом. Ты ведь этого хочешь, не так ли? Если же нет... что ж, тогда на одно досадное недоразумение в моей жизни станет меньше. — Ха! — скривился Хоук. — Дуэль? Со мной? Я, к сведению, могу спалить тебя заживо быстрее, чем ты достанешь шпагу из ножен. Может, возьмешь время подумать? А покуда я заберу Рози и отвезу ее подальше отсюда. А ты, раз уж такой умный, как-нибудь потом меня найдешь. Ну так что? Откажешься от своей безумной затеи? Алехо резко взмахнул рукой, и Розалин почувствовала холод от лезвия клинка на своем горле. Осталось лишь сжать кулаки и зарычать от собственного бессилия. — Не дергайся, — буркнул в ухо ее охранник. — Этого никто не хочет. Хоук, бросив на нее умоляющий взгляд, побледнел и поджал губы. — О, за мою безопасность не волнуйся, — благодушно ответил Алехо, кивая на мага, стоявшего рядом. — Более того, сражаться я буду не сам. — Он показал руку, на которой недоставало пальца. — Как видишь, мое личное участие в дуэлях осталось в прошлом, а потому мою оскорбленную честь будет защищать другой боец, не менее опытный и не менее умелый. Скажи, ты умеешь сражаться на кинжалах? — Ты, как оскорбленная сторона, решил воспользоваться правом выбрать оружие? — криво усмехнулся Хоук. — Тебя бы я придушил и голыми руками. Ладно. Одолжишь мне клинок? Алехо радостно хлопнул в ладоши. Один из его телохранителей снял с пояса ножны с простым кинжалом и неохотно двинулся вперед, чтобы отдать его Хоуку. Хоук осмотрел оружие и взвесил его в руке, еще раз взглянув на Розалин. Она до боли закусила губу. «Все будет хорошо», — будто бы сказал он ей одними глазами. Она уже не верила. Все слишком стремительно неслось под откос, чтобы вдруг остановиться в самый последний момент. — Я готов считать это согласием, — объявил Алехо. — Ну что ж, тогда пора приступать. Хочу представить того, кто будет сражаться за мою честь, вернее, — он загадочно улыбнулся, — ту, — и сделал приглашающий жест рукой. Из темноты, вывернув из-за угла соседнего строения, появилась невысокая фигура. Присмотревшись, Розалин увидела женщину, которая приближалась, плавно покачивая бедрами. На груди, под расстегнутым до половины тугим парчовым жилетом, поблескивало массивное золотое ожерелье, а узкие штаны из тончайшей кожи едва не рвались при каждом шаге. На поясе висели два кинжала — изогнутые двойные клинки, подобные тому, что Максвелл подарил Розалин в Киркволле. — Я ведь говорила, что мы с тобой еще встретимся, Гаррет, — промурлыкала женщина, поправляя на густых волосах алую шелковую косынку. — Давно не виделись. Здравствуй, мой сладкий. — Ну здравствуй, — глухо ответил Хоук, — Изабела.