Улыбки бывают разные

У Кискэ улыбка… дурашливая. Как у заигравшегося в детство сорванца. Неподдельно удивленная, всему отчаянно радовавшаяся и неимоверно доброжелательная. Как взрослый ребенок, в новом капитанском хаори он выглядит наивным, смущающимся, слегка нервозным и вечно рассеянным, как и положено всем великим ученым. Будто выигравший в лотерею весь Сейрейтей, он носится с идеей создать Научно-исследовательский отдел в Двенадцатом отряде и ничего не может лишить его этой дикой детской радости. Ни оплеухи Хиери. Ни скепсис Маюри. Ни подтрунивания Йоруичи. Он такой простой, простодушный даже — хочет творить, создавать, открывать что-то новое и помогать всем, кто этого попросит. О другом Кискэ он забывает на время. У того, иного, прежде на губах играла невозмутимая, самоуверенная улыбка, снисходительная, даже гордая. Его сила впечатляла и он знал это. Его занпакто, часть его души, полон тайн и нарочно приспанной угрозы. Ему незачем пользоваться им — он слишком скромен для этого или же беспечен, но мирная улыбка, обращенная к своему другу и капитану, тоже часть его истинных, не поддельных чувств. Он не расточителен в силах, а может просто самодостаточен. Но время меняет его. И события. И люди. И ложные надежды. И рухнувшие мечты. Он начинает с нуля, надевает скрывающую растерянные и виноватые глаза под полосатой шляпой, а для притворной улыбки, окрашенной в стандартные для этикета эмоции, покупает веер. Гордость закрашивает черным, меняя на халат хаори. И вроде все восстанавливается. Он возится со своими исследованиями, пытается не думать о прошлом, хватается всем живым за тех, кто остался с ним и не отступился. И ни на минуту не перестает помнить о том, кто его подставил. Они должны будут снова сойтись рано или поздно. Для этого пригодятся любые средства и улыбка торговца становится циничной. Часть притаившейся черной души потихоньку пробирается наружу в те минуты, когда сердцу становится особенно тяжко; уставшая, она растягивает его губы в приветливости для простого отвода глаз. И только одной Йоруичи по-прежнему под силу смыть эту фальшь с них. У Кискэ улыбка… выжидающая. Одолеваемый извечными противоречиями между тем, что нужно сделать, и тем, что хочется сделать, он скалится уже на автомате. Когда вспоминает, что переигрывает, то верный веер приходит ему на помощь. Когда остается один — витает в раздумьях, потирая подбородок одной рукой, а второй сражаясь с собственными демонами. Улыбку же истинного, бесконтрольного, Кискэ ничем нельзя будет спрятать — она та, что шепчет команду высвобождения для банкая Бенихиме.