Улыбки бывают разные

У Бьякуи улыбка… запертая, гордостью задавленная, запечатанная, закованная. А ведь в юности все было иначе. Удовольствие от занятий, предвкушение славы и рост собственной силы. Будущий глава клана уже превосходен в поступи и в битве на мечах. И еще импульсивен до ужаса. Радость встречи с любимым дедушкой или вспышка от заигрывания «кошки», и задор от проказ в Сейрейтее, и знакомство со своим занпакто, и любовь та, первая, душу щемящая, дарят аристократу-мальчишке бездну чувств и лавину эмоций. Он беспечен, молод, и счастлив, энергичен, будто он король всего мира… Но любое детство кончается, игры стихают, и мир сжимается в точку, а вернее — в портрет одинокий. Иногда сердца разбиваются несправедливостью, осыпаются ранящими лепестками Сенбонзакуры и согреваются холодом, как броней от всего раньше прекрасного. Смерть родителей и расставанье с любимой. Вместе с ней в вечность уходит улыбка. Все внутри, зимою покрытое, сковывает накрепко губы до тонкой полоски. Гордость тянет подбородок в надменность, взгляд теряет все краски, оставляя печаль прежде искрящемуся серому, и в душе вместо весны годы в седые снега обращаются. Малыш Бьякуя в одночасье делается взрослым; он стает капитаном и клан возглавляет. У него в руках — власть, на плечах две горы: долг и ответственность, а в очах — вся печаль столетий. Он застыл. У величия нету возраста. И юность в сердце… почти совсем умирает. Но ледник дает трещины неожиданно, когда шум, беспокойство и наглость переворачивают все с ног на голову. Когда бытие смирившегося с ношей «старца» Кучики разрывают красным ураганом, фиалковым трепетом и неугомонностью рыжей. И противостоять им нет сил, от них ни одна броня не спасает. У Бьякуи улыбка… ребяческая. Из тех давних времен, озорная, довольная. И шкодливая, и задиристая, и открытая. Быть может она незаметная, мелькающая только, но все такая же потрясающе теплая, не льдисто-умершая, а живая.