Улыбки бывают разные

У Улькиорры улыбка… невозможная. Никогда. Ни за что. Априори. Он само воплощение отчаяния, а оно не смеется, лишь обреченностью плачет. Тянется скорбью вниз по лицу долгими слезами, выедает трауром губы, и минорностью выкрашивает очи. Изумруд, ночь и мертвецки-белый — это краски меланхолии, что одета в длинные одежды, безразличием неопрятно ерошит волосы, дышит ровно и невозмутимо, движется, не спеша, но неоспоримо. Она руки держит в карманах, лениво ответствует, ну, а видом своим выдает извечную скуку. У Куатро в запасе и так — ответы на все вопросы: те, которые можно увидеть, иных — просто быть не может. Пустота лишена чувств. Пустота не знает улыбок. Пустота так статична, бездушна. Она зияет дырой аккурат, в царстве сердца, веет холодом и равнодушием, выполняет приказы безропотно и приумножает отчаяние вдвое. Пустота в вытянутых иглами зрачках кажется абсолютной, но внезапно ее заполняют — рыжим цветом, а вместе с его приходом и любопытством. Руки сами собою тянутся к губам, что напротив. Они о страхе не ведают, зато о счастье толкуют. О родстве душ говорят, о неразрушимых связях, о любви, о дружбе, о вере, о надежде, мечтах, и существах довольно странных. Эти губы напротив знают так много, что невозможно не слушать. Они родом из того мира, где есть души, которые не знают отчаянья. У Улькиорры улыбка… познанная, благодатью на него снизошедшая. Она — будто открытие новой галактики, а на деле — познание обыденной истины. Правда дарованная на прощание шепчет бесстрашием, льет сожаления слезы, головой все мотает и тянет руку… спасения: в ней — душа, что впервые и навечно улыбку черную трогает.