Обещай мне

14 февраля

Терплю все косые взгляды. Я концентрирована на попытках попросту держать себя в руках и не обращать на этих людей внимание. Даша ставит передо мной кружку с жидким горячим шоколадом, как-то нежно улыбнувшись при этом. — Пора расслабиться, Зыбина. — У меня после того разговора голова не на месте. Нежно гладит меня по плечу. — Представь каково Мельникову. Похоже, что он совсем с катушек съехал, когда узнал про детский дом. — Так и должно быть. — Разумеется, ведь речь идет о его дочери, но это еще не значит, что нужно пренебрегать тобой. Снова. — Он вовсе не пренебрегает мной, — резко возмущаюсь, выхватив горячую кружку ладонью, — просто ему нужно полностью сосредоточиться на своей дочке, а я могу и подождать, пока он решит все проблемы. — Могу и подождать, могу и подождать, — передразнивает Даша, — знаешь, если всю жизнь будешь жить и думать только о других, то, конечно же, так и останешься просто «ждать» в полном одиночестве. Тебе необходимо поговорить с ним! Черт побери, ведь сегодня день Святого Валентина, вы просто должны быть вместе! — Ему некогда. — вновь грубо проговариваю я, лишь бы Даша перестала капать на мозги. — Ему уже несколько дней некогда. По офису уже ходят слухи о том, что ты слабохарактерная. — Ну и зачем ты это говоришь? Знаешь ведь, как я реагирую на подобные вещи! — меня моментально охватывает злость. — Я пытаюсь разозлить тебя лишь для того, чтобы взбодрить. Ты стала ходячим зомби! Посмотри только на себя, как ты похудела. Круги под глазами уже и не убрать, не говоря уже о том, что ты питаешься одними крекерами. — Мне в последнее время ничего в горло не лезет. — Ты там случайно не беременна? — Она гладит меня по животу, и тело вмиг покрывается гусиной кожей. Ужас завладевает сердцем, захватывая его в тиски. — Или Мельников хорошо предохраняется? Кстати, как он в сексе? — Нормально! Мозг сам добавляет: «Хотя бы не насилует с ножом наперевес!» Осматриваюсь, не сразу понимая, откуда именно идет звонок. Даша кивает мне на мой телефон, после чего сразу же удаляется из кабинета для того, чтобы помыть пустую кружку. Я делаю еще один глоток из своей, прежде чем отвечаю на звонок. Кажется, что такой счастливой я Ленку никогда еще не слышала. Она кричит мне о любви и что-то о Саше и снова возвращается к привычному своему сценарию общения со мной. — Как у вас дела? Мельников высвободил дочь из детского дома? — Высвободил? — переспрашиваю я. — Ты так говоришь, будто она в тюрьме. — Поверь, для шестилетнего ребенка детдом и есть тюрьма. — Тюрьма — это то, как она жила до этого. Представь каждодневные пьянки в однокомнатной квартире и постоянное наркотическое опьянение матери. Там даже негде было спрятаться! Психика сильно нарушена, она даже смотреть на нас отказывалась! Забилась в уголок и сидела так всю встречу, а когда мы вышли, то оказалось, что все игрушки и шоколадки выкинула из окна. Я не представляю, что пережил этот ребенок, — закрываю глаза, вспоминая, как передо мной свернулась в клубочек маленькая тощая девчушка, — не могу представить. — Вы чем-то похожи, — внезапно говорит Лена, — ты переступила через страх и боль и начала вновь доверять людям, и она также сможет выбраться из своей тьмы, только если будет помощь Мельникова. По-моему, он действительно ангел, раз высвободил тебя из оков Ада и пытается сделать то же самое со своей дочерью. — Я не хочу пока об этом говорить, Лен. Кстати, как там медовый месяц? — Подарочек от Антона, конечно, обескуражил всех. Особенно твою маму. Помнишь, как она чуть сознание не потеряла? Да, я могла до сих пор сидеть и считать себя ебнутой дурой, которая оказалась настолько влюблена, что смогла простить такой обман… Но… Подумав хорошенько, я поняла, что это вовсе не было обманом. Не таким сильным, во всяком случае, который бы мог разрушить наши отношения с Сашкой. — Значит, ты всё же признаешь тот факт, что подарочек от Антона был шикарным и как раз подходил для вашей стадии отношений и возвращения доверия? — Конечно. Сейшелы — прекрасное место, окруженное райской прозрачной водичкой и экзотическими фруктами, чтобы понять, что мой муж тут самый красивый. — И единственный, кто понимает, чего ты именно хочешь! — Естественно! По-английски я знаю только «фак» и «хеппи энд», но поверь, с ними бы я тоже не пропала. В основном, доминирует Сашка. — В кои-то веки. Смеюсь от слов подруги, как отвлекаюсь на шорохи за дверями кабинета. Они слегка приоткрываются, и Мельников заглядывает внутрь, кивнув мне. — Слушай, я перезвоню, хорошо? — Конечно, у тебя ведь есть спонсор! Кстати, звонила я тебе за твой счет! — Очень остроумно. — шепчу, даже не обратив внимание на гудки. Я кладу телефон на стол и смотрю вперед, едва только Антон прошел в кабинет. — Лена? — тихо шепчет. Киваю. — Как дела с Евой? — Адвокат говорит, что нужно немало терпения, чтобы дойти до конца. — Ты серьезно решил её забрать к себе? — Я ведь отец, как иначе? — Я горжусь тобой, — улыбаюсь ему в ответ, и Антон протягивает мне руку, — ты правильно поступаешь. — Я хотел спросить, — я касаюсь его руки, и Мельников сжимает ладонь, — не против ли ты этого? — Не против ли я твоей дочки? Ты серьезно? — глаза сами расширяются от удивления. — Ты за кого меня принимаешь, Мельников? Как я могу быть против твоего ребенка, тем более учитывая тот факт, что своих детей никогда не обрету? Он целует пальцы моей руки и нежно тянет на себя. Вынуждена встать на ноги и приблизиться к телу Антона, ощутить на своих губах его горячее дыхание. Поцелуй незамедлительный, но такой нежный. Я отдаюсь ему без остатка, словно таю под солнышком. Антон гладит свободной рукой меня по спине, слегка касаясь открытых участков кожи. Кажется, он одобряет мой сегодняшний внешний вид. Пусть и живем мы последние три недели вместе, все же нам очень редко удается вот так просто стоять и целоваться, ни о чем не думая. Весь мир тихонечко сходит с ума, пока мы возвышаемся над ним. Нам достаточно видеть друг друга, чувствовать тепло, исходящее от тела, и больше ничего. Мы ощущаем любовь друг друга на расстоянии и каждый раз улыбаемся, если чувствуем приближение. Ходим по клубам, ужинаем в его собственном ресторане, долго сидим на скамейке во дворе собственного дома. Идиллия, от которой я не перестану кайфовать. — Я бы хотел, чтобы ты зашла в мой кабинет через десять минут, хорошо? — Снова будем решать, подписывать договор с немцами или нет? Для этого ты назвал воскресенье рабочим днем? — Не забывай, что у всего персонала было три дня выходных, пока мы были в другом городе. Необходимо наверстывать упущенное! — Да, но некоторым хотелось бы побыть с любимыми в этот день. — А разве этот день чем-то отличается от любого другого? — он целует меня в щеку и делает пару шагов к двери. — Не волнуйся, все уйдут не как положено в семь, а в три. — Ты хоть заплатишь им больше? — Заплачу по среднему за этот день. Поверь, это куда больше, чем они могли бы получить, — подмигивает мне на прощание, словно продолжает кокетничать, и покидает кабинет, еще раз напомнив, когда я должна буду прийти к нему. Долго смотрю на закрытую дверь, почему-то наивно полагая, что Антон сейчас вернется и поцелует меня так, что ноги враз подкосятся. Уже через пару минут ожидания я вынуждена присесть обратно в своё кресло и сделать пару глотков горячего шоколада, лишь бы погасить это пламя, что разгорелось в груди от переизбытка эмоций. Смутно припоминаю, когда Антон так спокойно уходил и не предпринимал попыток заняться со мной любовью. Каждый раз, удачно ловя нужный момент, Антон вмиг закрывал дверь моего кабинета, тем самым не впуская сюда Дашу, которая постоянно зависала на кухне, разговаривая со своими Владиком. Мы целовали каждый участок кожи, совсем не стеснялись друг друга, позволяя переходить грани. Я захлебывалась от желания, пока Антон всеми силами старался доставить мне удовольствие. Если бы он только знал, что доставляет его одним только поцелуем. Даже от мимолетного взгляда моё сердце бесцеремонно пылает в груди. Я как Феникс, возродившийся из пепла, не позволяла воспоминаниям омрачить столь блаженную ноту любви. Удивляюсь до сих пор, не верю в то, как легко отдаюсь Антону на собственном рабочем столе. Уже после мне, конечно, становится стыдно, да до такой степени, что готова провалиться сквозь землю. Но единственный его поцелуй, одно только слово поддержки, и я вновь готова повторить. Похоже, что я действительно меняюсь, но в лучшую ли сторону? Еще один глоток, и шоколад заканчивается. Дверь уже захлопнулась, и только тогда я обратила внимание на Дашу, которая быстро подошла к своему рабочему столу и взяла косметичку, чтобы припудрить носик. — Уже допила? — Да, пойду помою кружку… — Стой, — внезапно она едва ли не кричит и выхватывает у меня кружку, — я сама! А ты сиди, занимайся работой! Внимательно смотрю на растерянную Дашу, и становится не по себе. — Я вот не пойму: ты таким способом сбегаешь от работы или что-то происходит, и мне ни в коем случае нельзя выходить? — Эм, — она задумывается и лишь спустя пару секунд приходит в себя, словно ничего и не было, — о чем ты говоришь? Я просто хочу сделать одолжение. — Здесь кто-то есть, не так ли? Не Алина Владимировна ли наведалась? — чувствую себя вмиг разбитой, представляя мать Мельникова, которая открыто заявила, что ненавидит меня. — О какой еще Алине Владимировне речь, ты что, Зыбина, головой стукнулась? — Тогда в чем дело? — Почему ты такая? Каждый раз, когда люди делают тебе добро или хотя бы пытаются его сделать, ты думаешь, что за этим что-то плохое скрывается? Хочешь совет? — она наклонилась ко мне и оперлась ладонью о стол. — Лучше перетерпи, отгони дурные мысли прочь и верни хорошее настроение, ведь оно скоро понадобится. — Да что это с тобой? — совершенно обескураженно заявляю я, пытаясь хоть как-то успокоить разгневанную Дарью. — Да ничего! У меня уже губы болят! — резко заявляет она и полностью меня вводит в ступор. — Отчего? — Отчего-отчего, — вмиг передразнивает меня и указывает на дверь, — иди уже, смотри, оценивай! Еще один взгляд в сторону подруги, прежде чем я встаю на ноги и двигаюсь к выходу из кабинета. В голове уже витают тревожные мысли, от которых сразу же становится дурно. Мне нужно несколько мгновений, прежде чем открыть дверь и выйти в коридор, оказаться напротив кабинета Антона. Вся жизнь пролетает перед глазами в ту секунду, как я открываю дверь. Я шокированно смотрю на всё, что так удивляет, и продолжаю делать небольшие шажочки вперед. Весь пол усыпан нежными красными лепестками роз. Смотрю вправо, ощущаю величавость и роскошь столь длинного коридора, а на двери Мельникова висит огромный венок ромашек в форме сердца. Дыхание сбивается. Я поворачиваюсь к Даше, которая сияет от счастья. Слезы восторга застыли в её глазах, пока моё тело все немеет от удивления. Не могу поверить в столь дивную красоту и лишь после собственного приказа конечностям, я делаю этот шаг и открываю дверь его кабинета. Слова Даши пролетают в голове и сильно бьют по мозгу, как только замечаю огромное количество воздушных шаров по всему кабинету. Пару шагов, и я наступаю каблуком на один из них, и он тут же лопается. Дивная красота, столько букетов красных роз и белоснежных лилий. Каждый сантиметр огромного кабинета украшен цветами и воздушными шариками. Я осматриваюсь, не в силах поверить в то, что это всё наяву. Кажется, если еще раз наступлю на шар, то внезапно я проснусь от будильника Антона. Легонько я прочищаю себе дорогу, отбрасывая шарики в стороны, радуясь при этом как ребенок. Я готова кружиться на одном месте, готова вечно смотреть на эту красоту. Он стоит рядом со мной в белоснежном костюме и так соблазнительно улыбается. Ощущаю на своей спине сразу несколько пронзительных взглядов и резко оборачиваюсь. Даша стоит впереди всех тех, кто, любопытствуя, пытаются заглянуть в кабинет. Подруга плачет от счастья и умиления, продолжая фотографировать этот момент… Момент, который я уже прогадала, как только увидела выпуклость в кармане брюк Мельникова. — Алина Зыбина, — шепчет он одними лишь губами. Вижу то, что не видела еще никогда — растерянного Антона. Его глаза бегают по всему помещению и лишь спустя пару секунд останавливаются на моем лице. Внезапно в его голосе прибавляется сила, появляется этот мужской стержень, и Мельников наконец произносит те самые слова, попутно высвобождая из кармана брюк аккуратную квадратную коробочку. — Я считал, что больше никогда в жизни не произнесу эти слова, ведь когда-то после них мне потребовалось много сил, чтобы пережить предательство. Но сейчас всё иначе. Ты — мой солнечный лучик света, который вытягивает меня из тьмы эгоистичности и пафоса. Ты та, ради которой я готов на всё. Я ни на секунду не перестану бороться за столь сильную любовь. Это не я твой ангел, который помог выбраться из бездны, а ты  — мой. Поэтому, — он садится на одно колено и протягивает мне уже открытую коробочку, — будь моей женой. В душе что-то обрывается, и эта пустота заполняется неземным чувством радости. Мое тело пылает, превращается в кисель и тягуче расплывается по кабинету. Я делаю этот единственный шаг и касаюсь рукой коробочки, всматриваясь в это миниатюрное колечко с большим камнем посередине. Бриллиант, другого и быть не может, но его стоимость меня волнует сейчас меньше всего, хотя я всячески пытаюсь перекинуть свои мысли на оценку кольца, чем усугубиться в его предложение и разрыдаться у всех на виду. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь… Я ведь обещал тебе, что никогда не обижу и не позволю никому это сделать… И сейчас обещаю. Вытягиваю колечко и примеряю себе на палец, посылая всякую стойкость к черту. Слезы ручьем текут из глаз, ноги всё же подкосились, и я готова упасть сию секунду. Антон поднимается на ноги и обхватывает меня за талию, прижав к себе. Наши сердца бьются в одном и том же темпе, в унисон друг другу. Мы целуемся и лишь сквозь этот поцелуй я шепчу ему свой ответ. — Я твоя. — Навсегда. — подтверждает Мельников и его нежные губы обхватывают мои, унося в Рай.

6 дней спустя

— Мам, я прошу тебя! — закатываю глаза, едва только слышу ругань матери. — Он использует тебя, поверь мне на слово! Прошу, Алиночка, подожди ты с этим замужеством! — Мама… — Он ведь хочет не просто в Загсе расписаться, он ведь хочет обвенчаться с тобой в церкви! Разве так сейчас делают? — Мама… — Нет уж, ты послушаешь меня в этот раз! В прошлый не послушала, так хоть в этот послушай! — В какой еще прошлый раз? — продолжаю просматривать каталог, одолженный мне Ленкой, и выбираю себе свадебное платье. — Когда с Сергеем связалась! Снова эти воспоминания затягивают меня во мглу, от которой быстро отвыкла. Едва только колющие иголки вонзаются в меня, как тут же открываются входные двери. — Мам, мне пора. — Послушай мать, в конце концов!.. Я кладу трубку и смотрю на проход, в котором тут же появляется Мельников. Он расстёгивает своё пальто и вешает его в шкаф, погладив собаку, после чего двигается ко мне. — Привет, моё солнышко, — целует в щечку и заглядывает в каталог, — выбрала что-нибудь? — Ленка советует мне Пнину Торне, — показываю Антону нужную страницу, на которой изображены платья дизайнера, — думаю, что они весьма дорогие. — Дорогие? — он смотрит на меня с недоумением. — Я один из самых богатых людей в данном городе, владею столькими предприятиями, огромной фирмой и престижными автомобилями. У меня в четырех разных банках мира такие суммы, которые не подвластны простым работягам даже в мыслях, а ты говоришь — дорогие? — Я просто подумала, что… — Скромной свадьбы не будет, Алина. Я хочу, чтобы ты поняла это раз и навсегда… Так что, как тебе это? По-моему прекрасная вышивка и безупречный цвет слоновьей кости. — Да, но то что оно стоит пятнадцать тысяч долларов? — Немного дороже чем мой смокинг. — он подходит к холодильнику и берет из него хрустальный кувшин с апельсиновым соком. — Ты уже выбрал себе смокинг? Когда ты успел? — Сегодня за обедом. Кстати, я тебе скоро устрою выговор за такие частые прогулы! — Боюсь-боюсь! — поднимаю руки вверх и начинаю улыбаться, увидев радостный настрой любимого. — У тебя сегодня хорошее настроение! Неужели заключил сделку с Немцами? — Лучше, — он делает несколько глотков, — сегодня приезжает мой друг. Я снял ему квартиру на этаже сверху, ведь будет не очень культурно, если оставлю его в нашей, верно? Тем более, когда у меня такая молодая невеста, а он парень уже в разводе и может себе позволить всё, что захочет… — целует меня в губы и делает пару шагов к окну, закуривая сигарету. — Твой друг? — Да! Я не видел его много лет! Сегодня у нас встреча в клубе, так что, моя будущая женушка, надень то платье с золотым бисером. — Там сильно видны ягодицы. — Я буду стоять всегда позади тебя и любоваться их видом. — он закусывает нижнюю губу, проявляя во мне сильное желание. — Дай мне полчаса. — Я дам тебе даже всю свою жизнь. — его улыбка сводит меня с ума всякий раз, когда едва только начинает появляться на столь безупречном личике. Антон слегка сужает глаза, после чего подзывает меня к себе, так дразня указательным пальцем. Я встаю на ноги и двигаюсь к нему весьма медленно, с каждым новым шагом ощущаю в своей душе всё больше и больше предвкушения. Улавливаю этот кофейный запах, исходящих от сигаретного дыма, и замираю в сантиметрах от тела Антона. — Ты ведь знаешь, как я тебя сильно люблю, верно? — шепчет он мне в лицо. — Знаю. — И знаешь, что нас больше ничто не способно разлучить, так? — В самом деле? — улыбаюсь от его слов и обхватываю руками шею. — Даже несогласие со свадьбой моей мамы? — Твоего отца я очаровал, а вот маму не смог, увы… Знаешь, это как-то даже не приятно, я впервые в жизни столкнулся с тем, что не смог очаровать женщину. — Забыл про Лену? — шепчу ему в губы, после чего Антон резко отворачивает голову и я вынуждена отступить. — Как только ты говоришь про Лену, я тут же вспоминаю Лизу. Мне не приятно, что ты с ней до сих пор общаешься. — Нужно уметь прощать, Антон. — В самом деле? — он долго молчит, всматриваясь куда-то в стену, но это еще не значит, что настало время говорить мне. — Не думаю, что можно простить это… Касается моих шрамов на лопатке, и тут же тело аж передергивает. — Извини. Я дурак, в самом деле дурак! Я в очередной раз заставляю тебя вспомнить всё это дерьмо! Прости! — Вскакивает на ноги с подоконника и обхватывает меня своими руками, прижимая к горячему телу. — Прости. Несколько беспорядочных поцелуев в лицо и Антон наконец успокаивается. — Ты можешь говорить об этом постоянно, ничем не заденешь, правда! Мне совсем не больно и не страшно вновь окунуться в ту бездну боли и отчаянья. Я знаю, что от одного твоего только взгляда смогу тут же выбраться из нее. Его лицо пылает от гордости за мои слова. — Ты и представить не можешь, как мне приятно это слышать. Ну, а теперь, моя любимая, пора надеть своё обворожительное белье и шикарное платье. Я надеюсь, что в этот раз ты будешь вести себя более сдержанней в отношении алкоголя и моих губ. — Алкоголь могу даже и не пить, а вот твои губы не возможно не поцеловать! Легкий поцелуй, после которого Антон разворачивает меня к себе спиной и легонько шлепает по ягодицам. Изумление данным действием едва ли не сносит мне крышу. С широким ртом смотрю на Антона, который лишь взмахивает руками и строит такую невинную рожицу, за которую готова простить всё на свете. Через мгновение я уже сама даже не замечаю, как ловко дохожу до спальни и начинаю снимать свой лёгонький халатик, под которым абсолютная нагота. Несколько мгновений, прежде чем начать одеваться. Что-то тянет в груди. До сих пор блуждает по телу эта тягучая мысль, что данный вечер так просто не закончится. Почему-то мне хочется обнять Антона, прижаться к нему и увести куда-то, пока мы продолжаем двигаться дальше по залу к столикам. Каждый шаг сопутствует некой панике, что сейчас завладела сердцем. Секунда и мне в голову что-то стукает, какая-то непонятная определенная мысль и желание побега. Почему вдруг я начала желать уйти отсюда — не известно. Словно какая-то горечь во рту. Я не могу понять что это, пока не распробовав вкус собственной крови из-за прокушенной изнутри щеки. Антон останавливается возле барной стойки и заказывает нам безалкогольные напитки, пока я касаюсь пальцами своих губ, на которых уже появилась кровь. Старательно вытираю её тыльной стороной ладони, лишь бы Мельников не успел её заметить. Громкая музыка сводит меня с ума. Казалось бы, что должна уже привыкнуть, ведь в последнее время Антон то и дело расслабляется походом в клуб вместе со мной. Но я не могу припомнить того раза, когда мы бы были не наедине. Каждый раз, когда мы приходили в столь шумное место, Антон заказывал мне пару коктейлей, а сам брал себе газированной воды и сидел напротив за столиком, наблюдая за тем, как я расслабляюсь в таком большой количестве людей. Наш прошлый поход в клуб обернулся катастрофой, в тот момент, когда Мельников догадался о моем изнасиловании. Сейчас же, у меня такие же смутные представления о будущем, как и были в те ошеломительные секунды «признания». — Ты что будешь? — кричит мне на ухо и ждет ответа. — Я не хочу алкоголь. — отвечаю ему и осматриваюсь по сторонам, ощутив на себе острый взгляд недоброжелателя. Мое тело буквально покрылось огненной оболочкой, которая сдавливала изнутри. Кажется, что что-то трескается в сердце, надрывается, и воспоминания мартовского вечера с новой силой окутывают меня. Что-то не так. Я чувствую это, ощущаю себя словно не в своей тарелке. Впервые не чувствую защиты со стороны Антона, хотя вот он, здесь, рядом. Паника завладела мной всецело. Я охватываю любимого за руку и притягиваю к себе. — В чем дело? — насторожительно спрашивает меня любимый, обнимая за талию свободной рукой. — Мне не по себе. — Ты со мной! — говорит эти слова, но замечает, что они ничуть меня не подбодрили. — Эй, зайка, всё ведь хорошо, слышишь? — Такое ощущение, что та тьма — она снова рядом. — Перестань, прошу. Это всё глупости. Сама ведь мне вечером это говорила, забыла? — он чмокает меня в щечку и берет у бармена два коктейля, кивнув на направление, по которому должна пойти. Вяло, неуверенно шагаю вслед за Антоном, каждую секунду ощущая на себе чей-то пристальный взгляд. Я себя накручиваю! Безусловно! Мне нужно побольше времени уделять собственной любви или же мыслями о предстоящей свадьбе, чем загружать прошлыми страхами. Пару шагов, как вдруг этот запах вонзается мне в ноздри. Антон ставит на стол наши коктейли и смотрит на двух мужчин, которые разговаривают друг с другом. Здесь музыка тише, нам отлично слышно друг друга. Один из них отвернут ко мне спиной, лицо другого тут же узнаю, ведь уже многократно видела его в офисе Антона. — Позволь представить тебе друг, это моя невеста — Алина Зыбина. Секунда, вторая. Вдох, неразборчивый выдох. Я не могу понять, есть ли в моих легких воздух, или всё же удалось его полностью выдохнуть. Я проваливаюсь куда-то… Прошу, помоги мне! Что-то стучит прямо в голову, разрывая её на мелкие части. Разум пропадает к черту, душа вылетает из тела мгновенно. Я захлебываюсь собственными слезами, кусая беспорядочно нижнюю губу, превращая её в кровавое месиво. Хочу бежать, хочу провалиться сквозь землю на этом самом месте. Превратиться в мокрое пятно, навсегда исчезнуть из этого мира, где столько гнили и боли. Каждая клеточка, которая всего пару минут назад ликовала от любви, сейчас сгорает от страха и боли воспоминаний. Мой самый главный кошмар оборачивается ко мне лицом. Эта коварная улыбка, эти стеклянные глаза. — Зыбина? — холодным голосом проговаривает он. — Рад встрече. — Я не стану убивать тебя. Нет…. Я лучше оставлю тебя в живых ради дальнейшего использования.