Серое Небо

Она ощущала лёгкое волнение от одной только мысли, что совсем скоро увидит человека из-за которого разрушилась их семья. Брат был воодушевлен, и Клэри надеялась, что его внезапная радость была из-за того, что скоро они найдут Кубок, а не из-за отца. Он ведь не мог любить того, кто влил яд в его вены и подверг вечным мукам? Она долго думала об этом, прежде чем уснуть, и видела во снах, как они втроём входят в Гард, и их окружают люди из Конклава. В её снах их то убивают, то запирают в камеры, но до Валентина им никогда не удавалось дойти. Она видела, как толпа людей хохотала над ними, когда их избивали публично. Сны были слишком страшные, тяжелые, отчего утром она проснулась, ощущая ужасную усталость, будто бы и не спала вовсе. После прохладного душа и вкусного завтрака стало легче. За этот месяц она редко рисовала: она тратила много времени на тренировки. Её обучал Джонатан, и она всегда тренировалась под его присмотром. Стоит признать, из него вышел великолепный учитель. Он быстро и умело сделал из неподготовленной девушки воина. А ведь несколько месяцев назад она не могла даже простоять планку — что там говорить о сражении на мечах. В психбольнице не были предусмотрены физические занятия. Но сейчас, благодаря Джонатану, она легко справлялась даже в рукопашном бою. Однажды ей удалось победить своего учителя, правда позже поняла, что он ей поддался, чтобы поднять настроение любимой сестренке. Сегодня, спустя долгое время, ей захотелось взять в руки карандаш. Клэри вышла на крыльцо и улыбнулась. Сегодня была чудесная погода. Она направилась в небольшой сад и скрылась на веранде. Она положила перед собой чистый альбомный лист и провела по нему рукой, уже зная, что хочет изобразить, и эта картина ей не нравилась. Клэри обратила внимание на величественные горы, которые окружили их дом. Почему бы их не нарисовать? Но карандаш в её руке делал другие штрихи. Вскоре на белом листе был изображен один момент из её ночного кошмара. Глядя на рисунок, воображение рисовало уже другую картину. Перед глазами она видела ангела. Это было похоже на сказочное видение. Девушка вздрогнула, когда к ней влетела чёрная, как смоль, сова. Желтые глаза птицы уставились на неё. Сова села на скамью, и было странно, что птица не боялась человека. Она подлетела слишком близко. Клэри медленно поднялась на ноги, настороженно глядя на чёрную сову. Юная Моргенштерн не так много времени провела в мире нефилимов, но уже видела достаточно. Её недоверие ко всему было похоже на паранойю. В этот раз инстинкты её не подвели. Птица взъерошила перья и, как в страшной сказке о ведьмах, превратилась в женщину. Высокая, худощавая, но, несомненно, привлекательная. Длинные тёмные волосы спадали с плеч, но глаза странного болотного оттенка со змеями в глазницах… Уж лучше бы она воспользовалась линзами. Кто же это? Ведьма? Или демон? ─ Дочь Валентина, — её голос был похож на шипение змеи. — Ты на него не похожа. ─ Кто вы? ─ Я думаю, ты меня знаешь. ─ Нет. Что-то не припомню. Женщина улыбнулась. Повернув голову на бок, она взглянула на рисунок, что лежал на столе, и почему-то нахмурилась. ─ И любовь к искусству у тебя тоже от Джослин Фрэйчалд. Можно? — она берёт в руки альбом и внимательно вглядывается, а после неодобрительно качает головой. — Знаешь, на что способна сила Ангела? О, ты, наверное, даже не подозреваешь, какими талантами владеешь? Ты уже видела видения, которые посылали тебе Небеса? Это, — женщина кивает на рисунок, — одно из них. Вам нельзя идти в Гард. Отговори Джонатана, иначе погибните. ─ Он всё равно меня не послушает. Ему нужен Кубок. Нужен отец. ─ Клэри? — голос брата она сразу же узнала. Он искал её. Моргенштерн уже хотела отозваться, как женщина схватила её за плечо. У неё был обеспокоенный вид. Женщина поднесла свою руку и разжала длинные паучьи пальцы. На её ладони лежал порошок в прозрачных пакетиках. ─ Это для моего сына. Не говори, что я приходила к тебе. Положи магическую пыльцу в его комнату, в какой-нибудь ящик, куда он чаще всего заглядывает. И ещё: сделай всё возможное, чтобы он отказался от этой глупой идеи. Женщина оглянулась, странная улыбка появилась на её лице. А после, приняв облик чёрной совы, исчезла. ─ Лилит, — неверующе прошептала Клэри. Так вот она какая — матушка её брата. Первая женщина. Первая из демонов. ─ Клэри! — Джонатан уселся напротив. — Мы подумали, что лучше не пользоваться порталом и телепортирующим кольцом, потому что Гард, так же как и Аликанте, находится под бдительным присмотром Конклава, и территория чересчур «чувствительна» к магии. Они сразу же поймут, что кто-то открыл портал или воспользовался телепортацией. Так что мы выходим через сорок минут. Тебе нужно собраться. Форма нефилима, стило, оружие на всякий случай. Ничего не забудь. Клэри невольно закатила глаза от такой заботы. Ей-богу, иногда Джонатан обращается с ней как с маленькой девочкой. ─ Я знаю. ─ Хорошо. Сорок минут, — напомнил Джонатан, прекрасно зная привычку сестры собираться слишком долго. ─ Джони, мне всё это не нравится, — призналась Клэри. — У меня плохое предчувствие. ─ У меня постоянно плохое предчувствие. Но это меня никогда не останавливало. ─ Это очень опасно. Ты сам сказал, что Конклав следит за Гардом. ─ Даже если бы отец был в центре Аликанте, я бы и туда пошёл, — ответил Джонатан. ─ Мне казалось, ты не испытываешь к нему любовь, — сказала Клэри, вспоминая как брат обмолвился, что он не способен на подобное чувство. ─ Не то, чтобы я его любил, но он часть нашей семьи, — медленно сказал Джонатан. ─ И только он знает, где Кубок. ─ Я думаю, он только принесет беду в наш дом. ─ Он тот, кто нас создал. Валентин знает о нас больше, чем мы сами. Думаю, он даже сможет помочь тебе с твоим талантом, и Джейсу с его небесным огнем. ─ Раз он такой гениальный и всё знает, почему же тогда он не помог тебе? — раздраженно спросила Клэри, вспоминая все мучения брат. Джонатан ничего не ответил, взглянув на её новый рисунок. — Что это? — поинтересовался он, желая лишь одного — сменить тему разговора. ─ Мой страшный сон. ─ Так это всё из-за сна? Ты думаешь, они смогут нас убить? Нет, не бывать такому. В конце концов, мы всегда можем воспользоваться магией, — он коснулся серебреного кольца. — Не волнуйся. Я уверен, всё будет хорошо. Мы вернёмся домой вчетвером.

***

Мужчина настороженно оглянулся по сторонам и, убедившись, что на этаже только он и пленник, сел на корточки и полностью раскрыл ведьмин камень, позволив яркому свету заполнить коридор и осветить клетку. Он жадно вглядывался в знакомые черты лица, чувствуя, как в горле пересыхает от долгожданной встречи. ─ Милорд, — тихо зовёт он. — Милорд, — повторяет он, и едва ли не задыхается, когда «его божество» оборачивается в его сторону. Консул нервно сглатывает и ближе придвигается к решетке, хватаясь за железные прутья. — О, Ангел, что они с вами сделали? — прошептал Малахи. ─ Возьмите стило. Излечите себя, пока не поздно, — руки слегка подрагивают, когда он протягивает ему своё стило. Но в ответ он видит лишь кривую улыбку и то, как черты лица узника заострились. ─ Издеваешься? — его голос был слабым, и в тоже время от его звучания бросало в дрожь. Малахи прикрывает глаза, ругает себя за свою забывчивость. Но даже то, что они сделали с его Господином — вечные пытки, многочисленные визиты Безмолвных Братьев, и самое ужасное для каждого нефилима — лишение рун, не сломили его. Малахи чувствует его силу. ─ Простите меня, — искренне говорит Консул. — Милорд, на самом деле я здесь, чтобы передать вам приятную весть. ─ Какую же? Конклав решил проявить своё великодушие и использовать демонический огонь? Это было бы куда быстрее. ─ Нет. Не будет никакой казни, — ответил Малахи. — Ваши дети, милорд, они выжили, и придут в Гард, чтобы найти вас и освободить. ─ Нет! — Малахи невольно отшатывается от клетки, когда пленник слишком быстро и резко бросается на решетку. Звон цепи давит на слух. ─ Им и близко нельзя подходить к территории Гарда. Это очень опасно. ─ Не беспокойтесь. Я обеспечу им безопасность. Им ничего не будет угрожать. Я отпущу охрану — всё-таки сегодня праздник, — ответил Консул. Он достал из внутреннего кармана небольшую флягу с водой и протянул её узнику. — Возьмите. Это вода. ─ Праздник? — переспросил заключённый, принимая флягу и делая несколько жадных глотков. А когда понял, о каком торжестве идёт речь, расхохотался. — Они сделали из моей казни праздник?! ─ Конклав сгнил, мой господин. Окончательно и бесповоротно. Поэтому вы нам и нужны, и Конклав это прекрасно осознаёт и всеми силами пытается от вас избавиться, потому что боится перемен. Но нам, нефилимам, необходима революция, иначе мы все пропадём. ─ Малахи, я Бога молил, чтобы мои дети были в безопасности. Здесь, в нескольких шагах от Аликанте, они находятся под прицелом. Конклав следит за ними, ты сам знаешь. ─ Я думаю, никакие силы не смогут поменять их решение. ─ Малахи, у тебя ведь есть ключи. Открой камеру, сними эти чёртовы цепи, освободи меня. ─ У меня нет ключей, милорд. ─ Ложь. Консул тяжело вздохнул и отвёл взгляд, не в силах смотреть на бледное исхудавшее лицо своего предводителя. Он ощущал немыслимый стыд перед узником. Конечно, он мог открыть клетку: ключи висели на его ремне, но это был слишком великий риск. Он, как бывший член Круга, всё так же был под бдительным вниманием правительства. Он служил Конклаву долго ─ они почти поверили ему и его верности, он не мог так рисковать, ведь в первую очередь все подозрения падут на него, и он не сможет выдержать испытание мечом Душ. ─ Ты трус. ─ Да, милорд. Но… я, правда, хочу помочь. Если я вас освобожу, Конклав сразу же поймет, чьих это рук дело. А вот ваши дети — это другой случай. Конклав труслив так же, как и я, и они уверены, что защитные барьеры не пропустят «нечистых», но это ведь не так. Вы уже давно разгадали эту тайну. Юный нефилим с демонической кровью может не только пройти через барьеры, но и разрушить их; а что до магии, которая окружает Гард? — он усмехнулся. — Она ничтожна. В Конклаве одни высокомерные гады, — Консул в отвращении сплюнул и ближе придвинулся к решетке. — Мне стыдно, что я служу им! Глядя в чужие глаза, в нём неожиданно проснулась храбрость. Он готов был пойти на небольшое безумие. Его ненависть к Конклаву была сильной, — настолько сильной, что плевать он хотел на все их ужасные допросы. Он сбежит вместе с Господином. ─ К чёрту всё! Я открою её! Он быстро перебирал ключи, вставлял в скважину один за другим. Но всё было не то. Ни один не подходил. Оставалось всего пять. Он замер, когда в коридоре послышались чьи-то торопливые шаги. ─ Инквизитор со своей свитой явилась, — недовольно пробормотал Консул, быстро поднявшись на ноги. И не ошибся. Её сопровождали два охотника, как и всегда. ─ О, Малахи, решил навестить своего старого друга в последний раз? — в голосе Инквизитора отчетливо слышалось ехидство. ─ Он мне не друг. Я больше с сумасшедшими дела не веду, — сказать честно, врать было сложно. Каждое слово было ложью. Но он — Консул, и он всё ещё верен Конклаву, и его задача — уничтожить угрозу. ─ Это меня радует, — женщина улыбнулась. — У тебя много дел, иди. Сегодня в полночь состоится прекрасное торжество, не опаздывай. ─ Как же я могу на такое опоздать, — в этот момент он едва ли сдержался, чтобы не впечатать в стену эту омерзительную женщину. Его работа окончательно стала невыносимой. Консул уходит, а Имоджен, не торопясь, открывает клетку и заходит, брезгливо рассматривая «шикарные апартаменты» тюрьмы. ─ Стоит признать, я думала, что ты сдохнешь там. Была уверена, что Алькатрас тебя убьёт. Но ничего, эту оплошность я исправлю. Инквизитор недовольно кривится, подставляет трость к подбородку узника, заставляя поднять лицо. ─ Да уж… Миловидную мордашку они тебе хорошо подпортили, — хмыкнула женщина. Она взглянула на свои наручные часы и, скинув руки, дружелюбно заулыбалась. ─ Осталось всего шесть часов, но я думаю, что торжество можно начать и раньше, — довольно произнесла Имоджен. — А это ещё что такое? Откуда эта фляга у тебя взялась? — Инквизитор поднимает тёмно-зелёную небольшую ёмкость и крутит её в руках. Подобная устаревшая вещь была только у одного человека. ─ Ох, Малахи, как же нехорошо врать. Придётся ему поплатиться за свою доброту, — ни к кому не обращаясь, произнесла Инквизитор, наблюдая за узником. ─ Не надейся, что он сможет тебе помочь. И врата он твоим отродьям не откроет. Сегодня ночью будут гореть несколько костров, — мрачно сказала женщина, испытывая настоящее счастье от одной только мысли, что совсем скоро этот чёртов род прекратит своё существование. ─ Смотрите, мои дорогие, как он побледнел. Сознание не теряешь, нет? Всё хорошо? ─ Ну и сука же ты, Имоджен, — процедил сквозь зубы узник. — Теперь я понимаю, почему твой сын тебя так ненавидел. Ответом был гневный крик женщины и удар тростью по лицу. Кажется, она разбила ему губу. Металлический вкус крови во рту стал уже привычным.